***
— Просыпайся, милый, — пробираясь через сонную дымку, достиг его ушей ласковый женский голос, который громким эхом отдавался в не отягощённой тревожными мыслями голове и настойчиво принуждал открыть глаза. — Пора вставать, маленький принц, — вдруг почувствовав чьё-то лёгкое, как павлинье перо, прикосновение к макушке, внутри него проснулось желание узнать личность того, кто продолжал маняще и нетерпеливо вырывать его из сладкой дрёмы. — Ммм?.. — невнятно промычал Лайт, с неохотой разлепляя непослушные веки и сбрасывая с себя сладостные оковы приятного безмятежного сна. — Ты такой соня, солнечный мой, — со странным весельем сказала сидящая в прохладной тени большого, цветущего и утопающего в зелени дерева, чьи крупные ветви были отягощены созревшими плодами, незнакомка в чёрном шёлковом кимоно с золотистым тиснением, с искренней нежностью неторопливо гладящая его распущенные волосы, словно тонкие струны хрупкого музыкального инструмента. — Кто вы? Где это я? — в замешательстве вопросил Лайт, осоловело смотря на персиковое дерево с негромко стрекочущими на ветках пёстрой масти птицами, сквозь которые он отчётливо видел яркое лазурное небо, не скрытое завесой белых облаков. — Мы знакомы? — несколько секунд смущённо колеблясь, с лёгкой долей нерешительности спросил он, с задумчивым выражением на лице изучая статную женщину, которая издала тихий, как шелест ветра, беззлобный смешок. — Ты не узнаёшь Меня, прекрасное дитя? — опустив уголки красных губ вниз, с безграничной грустью произнесла незнакомка с убранными в пучок тёмно-каштановыми волосами, благородное лицо которой наполовину скрывала тёмная плотная вуаль. — Я так долго не видела тебя, — с наполненным невероятной заботой и неподдельной радостью бархатистым, как дорогой шёлк её изящного одеяния, голосом призналась таинственная незнакомка и тёплое прикосновение её руки к щеке что-то всколыхнуло внутри него, создавая всего лишь на миг смутное впечатление, что он, определённо, уже видел её раньше, — с нашей последней встречи ты вырос и превратился в красивого мужчину. — Я не знаю вас... — озадаченно нахмурив брови, с небольшой запинкой ответил Лайт, пытаясь отделаться от навязчивой мысли, всё время крутящейся в голове, что этот чарующий и мягкий голос ему доводилось слышать когда-то очень давно. — Разве мы с вами раньше встречались? — напрягая память, с сомнением пробормотал он, не отводя глаз от обворожительно улыбающейся женщины, одетой в традиционные одеяния столицы Восточной империи. — Могу я узнать ваше имя, почтеннейшая? — с проснувшимся извечным любопытством вежливо обратился он, с чуть покрасневшими кончиками ушей поднявшись с чужих колен и присев на зелёную траву, устилающую огромный сад с насаждёнными повсюду яблоневыми и апельсиновыми деревьями с нежными плодами, испускающими прекрасный томительный аромат. — Ты не сможешь его произнести, милый, — звонко рассмеявшись, как будто её сумел позабавить его простой вопрос, с налётом сожаления на скрытом непроницаемой вуалью лице разочаровала незнакомка. — Не будь так далеко от Меня, как заяц на Луне. Сядь ко Мне ближе и дай рассмотреть тебя получше. Моя встреча с тобой длилась ничтожное мгновение, — проникновенно поведала она, протягивая к нему руку оливкового цвета кожи, — не бойся Меня. Я не причиню тебе вреда. — Что вам от меня нужно? — жёстко поинтересовался Лайт и приложил все силы для того, чтобы его голос в нужный момент не дрогнул. — Я точно сплю, а вы, смею предположить, явились в мой сон, чтобы изречь преждевременное пророчество о моей скорой кончине или очередном спасении всего человечества? Боюсь, вы обознались, почтеннейшая, — с трудом сдерживая гнев, холодно отчеканил он, поднявшись с сочной зелёной травы и отойдя на безопасное расстояние от незваной гостьи, чьи намерения для него по-прежнему оставались загадкой. — Меня не заботят эти низшие существа, мой золотой, — прикрыв рот рукой, мелодично рассмеялась странная женщина, вгоняя его в состояние долгого ступора, — Я предстала перед тобой, чтобы воочию увидеть тебя и узнать получше. Я не собираюсь говорить с тобой о предназначении. — Вы преодолели мои ментальные щиты и вторглись в мой сон, чтобы просто поговорить со мной? — огорошено с длительной паузой повторил Лайт, распахнув от изумления глаза. — Чего вы тогда пытаетесь добиться от нашей с вами беседы? — подозрительно пробовал выпытать он правду от причудливой женщины, приоткрывшей вуаль лишь для того, чтобы впиться жемчужными зубами в упавший с дерева розовый персик, который она поднесла к своим изысканным губам цвета паучьей лилии и затем слизала с них приторный сок. — Тебе нравится это место? Оно в точности похоже на сад, в котором ты в детстве любил играть с младшей сестрой в прятки, — на несколько минут воцарилась мёртвенная тишина и все птицы разом смолкли на цветущих ветвях фруктовых деревьев, но стоило непрошенной гостье грустно заговорить, как вся природа в тот же миг ожила и полуденное солнце стало сиять ярче. — Здесь твоя истерзанная шрамами душа обретает покой и умиротворение. Я не имела власти ступить сюда без твоего согласия, но отныне оно Мне не понадобится. Я смогу проникнуть даже в дальние уголки твоего сердца, прелестное дитя, — задумчиво крутя между бледных пальцев персиковое семечко, она с сожалением покачала головой, — ведь скоро твоя душа отделится от тела. — Что?.. — ошеломлённо выдохнул Лайт, резко почувствовав, как по телу пробежал табун мурашек. — Это ложь! Моя душа трижды едва не возносилась в Пустоту, а вы уверяете меня, что мне осталось недолго жить?! — с негодованием воскликнул он, стиснув кулаки и устремив пылающий злостью взгляд на безмятежную гостью, чьи губы тронула печальная улыбка. — Я не желаю в это верить! Кто вы такая, чтобы кормить меня этим гнусным враньём?! — махнув рукой, дрожащим от испуга криком огласил он великолепный благоухающий сад, как будто давно застывший во времени. — Я всегда была с тобой честна и никогда тебе не лгала. Не волнуйся, солнечный мой, смерть твоя будет быстрой и похожей на вечный сладкий сон. Ты не будешь ничем обременён и сможешь стать совершенно свободным от тяжкой ноши, которая все эти годы мешала тебе насладиться радостями жизни, — подбирая слова, утешительно проговорила незнакомка, плавной походкой семенящая по увядающей под её ногами траве вдоль рядов высоких деревьев с созревшими ароматными плодами, — Моё время тут убывает, как сыпучий песок. Очень скоро мы навсегда распрощаемся. Я смогу, наконец, вернуться в зияющую Бездну. — Теперь я понимаю, кто вы на самом деле... — сглотнув образовавшийся неприятный ком в горле, нервно произнёс Лайт, с беспредельным ужасом на лице встречаясь глазами с той, что жаждала вот уже пять невыносимых лет очернить его сердце и помыслы вселенским злом, — ...Тьма. — Как же ты не прав, милый, — полуобернувшись к нему, мотнула головой пугающая гостья, сложив перед собой руки в замок, — Я — всего-навсего маленькая частица Тьмы, что обрела жизнь в твоём теле. Когда ты только родился, Я почувствовала сокрытый в тебе потенциал, который мог сделать тебя величайшим тёмным магом в мире людей. Я пришла...в восторг?..Я впервые чувствовала...трепет?.. — Я отделилась от Создательницы и спустилась в мир смертных, собираясь слиться с тобой в одно целое. Люди...такие интересные, жестокие и грешные создания. Они сеют разрушения, испытывают скуку, злобу и зависть. Они охвачены корыстолюбием и неуёмной жаждой убийства, задыхаются от ненасытной алчности и собственных неконтролируемых амбиций. Я хотела увидеть, как ты позволишь этому миру упасть в бесконечную Бездну, но твоя душа была так чиста и непорочна, что Я не могла овладеть тобой, минуя защитные чары, — словно гремучая змея, недовольно шипела низким голосом древняя сущность, от стремительной и властной подступи которой земля стала превращаться в чёрный пепел. — Защитные чары? — с недоверием на одном дыхании повторил Лайт, торопливо отходя назад от неотвратно надвигающейся прямо на него женской фигуры в развевающемся просторном кимоно, с широких рукавов которого по округе начал распространяться густой чёрный туман. — На тебя были наложены сильные чары защиты, которые спали спустя двенадцать лет с моего пришествия в мир Живых. Я смиренно ждала момента, когда появится возможность вселиться в тебя и направить по Тёмному пути. Я наблюдала за тобой и кучкой жалких смертных подле тебя, заново познавая слабых и отвратительных существ из плоти и крови, — со зловещими нотами в мрачном голосе, от звука которого веяло вселенским холодом, изрекло опасное существо, погружающее всё вокруг в полную темноту. — Я выбрала тебя из огромной толпы искушённых мастеров Чёрной магии, что с глубочайшим почтением и страхом преподносили Создательнице на жертвенный алтарь своих жён и детей! Я дала тебе, простому смертному, шанс изменить мировой порядок и вознестись до сонма Мёртвых Богов! Достигнув вершины безграничного могущества, твоё имя было бы прославлено в веках! Я благоволила тебе и не могла дождаться часа, когда ты оправдаешь Мои ожидания! Но ты...ты, глупый смертный, осмелился отринуть Мой дар, Моё Благословение, Мою силу! — с жутким, оглушительным рёвом он был свирепо отброшен раскатистой волной беспросветного тумана к выросшему из-под земли сливовому дереву с раскрывшимися иссиня-чёрными плодами. — Если я так поступлю, то от настоящего меня не останется ни следа! Пока нахожусь в здравом уме, я не позволю смутить мой разум и омрачить сердце! Знайте, почтеннейшая, что даже не смертном одре я не отброшу своих убеждений! Я готов за них отдать жизнь! Ваш бесценный дар в десять тысяч раз хуже самого тёмного и отвратительного проклятия! Я не хочу мирового могущества, я не хочу раз за разом терять близких, я не хочу платить высокую цену за то, что мне против воли навязали! Я буду безгранично счастлив, если вы навсегда покинете меня и уберётесь обратно к своей Создательнице! Уж лучше навсегда лишиться способности творить колдовство, чем жить с этим бременем и терпеть ваше постоянно присутствие внутри тела! — с запалом ядовито выкрикнул Лайт, пытаясь освободиться от осязаемого тумана, опутывающего его руки и ноги, подобно пауку, подступающему к угодившей в сотканную им паутину жертве. — До того, как твоё сердце остановится, Я успею перед уходом поглотить твою душу, — с пугающим спокойствием констатировала тёмная сущность, почти полностью теряя привлекательный женский облик и сливаясь с клубящейся чернильной мглой. — Прискорбно видеть, как губительный Свет ослепил тебя. Никто тебя не спасёт, маленький принц... — с замершим отчаянным криком на губах и маской дикого ужаса на лице он беспомощно смотрел, как липкая холодная темнота с коварным оскалом подступает к нему всё ближе. — Ты обречён... — изо рта уже готов был вырваться панический вздох, когда до его ушей неожиданно со всех сторон донеслось удивительно красивое, тихое и необычное пение, от звука которого частица Тьмы, обитающая в нём после пожара в императорском дворце, буквально застыла на месте со смесью неистовой ярости и глубочайшего изумления, так и не успев сделать роковой для него шаг. — Даже в самые тяжёлые времена Я не думала, что всё может так быстро измениться к худшему. Не могу поверить своим глазам, неужели ты так слепа? Или твоё сердце из камня, и в нём нет ни капли сострадания? Наше время истекает, а Мы так ничему и не научились. Так что же Мы теперь видим? — распространяющееся отовсюду негромкое и вызывающее непонятную дрожь песнопение с каждой последующей секундой становилось более громким и торжественным, излучая невероятную мощь. — Неужели, Мы это заслужили? Сможем ли Мы освободиться от цепей вечной агонии?..На ком лежит вина за все эти страдания и боль? Разве не Мы сами позволяли им разрастаться? Если Мы не сможем усмирить Зверя, обитающего внутри Нас, однажды он всё равно найдет какой-нибудь выход. Будем ли помнить все наши страдания? Ведь если Мы сдадимся, всё будет напрасным... — с разрываемым от всепоглощающего отчаяния и зыбкой надежды на спасение сердцем, сделавшем несколько тяжёлых ударов, он боялся даже вздохнуть, чтобы не сломать наступившее мёртвое молчание. — Милый, тебе выпал уникальный шанс снискать Моё расположение и доказать, что ты по праву заслуживаешь Моего дара и силы. Используй данную возможность с умом и больше не допускай разочаровывающих ошибок. Я не прощаю дважды. Помни, Меня невозможно перехитрить и обмануть. Те, кто осмеливаются это сделать, на собственной шкуре чувствуют всю силу Моего гнева! — сжавшись в твёрдую кору сливового дерева от охватившего всё тело с новой силой липкого страха за свою жизнь, он не с первого раза осознал истинный смысл слов, судорожно вцепившись потными ладонями в коричневую кору фруктового дерева, отрезающего любые пути отхода из кошмарного сна. — Я не... — попытался было возразить Лайт, но в ту же секунду почувствовал, что невидимая сила впечатала его в ствол дерева, не позволяя произнести больше ни слова, как и пошевелить даже мизинцем. — Если персик созреет раньше срока, он будет невкусным и рано сгниёт, мой золотой, — обманчиво тягучим голосом пропела возвышающаяся над ним со сложенными в коварной улыбке губами древняя сущность, величественно приподнимая пальцами его подбородок и заставляя посмотреть прямо на себя, — ты похож на этот персик с очаровательным запахом и бархатистой шкуркой. Только Я уверена, что ты уже созрел и готов упасть Мне на ладонь, как появляется нечто, что мешает тебе это сделать. — Ты с поразительным для смертного упорством отвергаешь Меня и полагаешь, что Я проявлю великодушие и оставлю тебя безнаказанным? Внимательно внимай Моим словам, прекрасное дитя, потому что от них зависит твоя участь, — с безжалостной жестокостью процедила ему в лицо туманная фигура, больно схватив пальцами за подбородок и вынуждая поднять голову вверх, чтобы взглянуть в вспыхнувшие потусторонним сиянием глаза. — Что Вы... — не осмеливаясь дышать, с округлившимися от всепроникающего страха глазами Лайт силился что-то сказать, но, словно со стороны, лишь наблюдал за тем, как олицетворение его главного в жизни кошмара с мстительным оскалом заставляет приоткрыть рот и с гримасой обречённости и поражения на побледневшем лице проглотить появившуюся между паучьих пальцев персиковую косточку. — В царстве вечных Снегов и Туманов, где властвуют ледяная стужа и бураны, на самом дне Колодца Жизни, откуда черпают смертные священную воду Источника Судьбы, подле могучих корней Мирового Древа обитают Три Великих Провидца, которых люди в легендах величают То, Что Есть, покуда извечно прядёт нити, То, Что Становится, ибо неустанно выпрядает нити, и То, Что Следует Быть, ведь слепо и безжалостно прерывает нити. Они были в Начале Времён и только Им дано право чутко прясти, ткать и перерезать нити Судьбы. Им ведомо прошлое, настоящее и будущее, вселяющее трепет в хрупкие людские сердца. Ни угрозы, ни мольбы, ни подношения не могут повлиять на предначертанное Вещими Сёстрами. Раз в столетие по воле Ночной богини неотвратимые, неумолимые и неподкупные Ткачихи Судьбы одаривают избранных тайными знаниями и наделяют могущественной силой прясти тонкую паутину нитей Жизни и Смерти, — с притворной нежностью прошептала на ухо малая часть Тьмы, оскалив белоснежные зубы в хищной и злой улыбке, — стоит капли крови пролиться на веретено заколдованной прялки, дар Прядильщиц Судьбы проснётся в тебе, маленький принц. Это бремя будет нестерпимо тяжело и цена невероятно высока. — Я буду существовать внутри тебя в сладостном ожидании часа, когда Моё наказание исполнится... — безумно смеясь и растворяясь в воздухе, торжествующе и зловеще обронила под конец древняя сущность, не видевшая, что с каждой последующей попыткой выплюнуть злосчастное семечко его несгибаемая воля заметно ослабевала и глаза начали сами по себе смыкаться, погружая его сознание в спасительный мрак.***
— В танце кружи ведьма осенняя, пой, ворожи. Приготовления время крылато: от яблок до вещих снов — всё собрала ты, и свечи горят давно. Отсвет огня виден теперь везде. В бубен звеня, громко зови гостей. Тёплою кровью напоены досыта, духи откроют всё то, о чём спросят их, — сквозь приглушённые завывания ветра, глухое карканье и звон колокольчиков до него издалека доносился звон посуды, неумолкающие обрывки разговоров и множество незнакомых голосов, которые сливались в единый гул и нарушали ночную тишину поразительной хоровой песней под заразительный, безудержный смех и живое звучание музыкальных инструментов, — дарит луна снов ледяную синь. Чаша полна: мята, имбирь, полынь. Чашу повыше поднимешь к небес стеклу. Призраки слижут те капли, что с губ стекут. Плачет банши где-то над озером. Ветер с вершин кажется розовым. В звёздных тенётах повисли обрывки слов. Дикой охоты всё явственней гам и рёв. Полной луны око глаза слепит. Долги дни тем, кто в ночи не спит. Лес непролазный откроет немало тайн... Резко разлепив глаза и несколько раз моргнув, Лайт неподвижным взглядом уставился в царящий вокруг таинственный и дымный полумрак, приложив дрожащую руку к неистово колотящемуся в груди сердцу, чтобы унять дикое сердцебиение и перестать, словно вытащенная на берег рыба, жадно хватать ртом морозный зимний воздух, которого ему жизненно не хватало. Восстанавливая дыхание, он дезориентировано взглянул на припорошенные снегом высокие и тяжёлые еловые ветви над головой, на которых висели железные, раскачивающиеся от дуновения промозглого ветра фонари с зажжёнными внутри чёрными свечами и звенящие в унисон десятки маленьких серебряных колокольчиков. Протяжно вздохнув и выдохнув облачко пара, заклинатель огня невольно вздрогнул, заслышав невдалеке зловещее и хриплое воронье карканье, разносящееся по округе подобно гулкому эху. Передёрнув от отвращения плечами, он с настороженностью осмотрел нетронутую снегом землю, усыпанную ярким осенним ковром из опавших листы и расставленные на одинаковом друг от друга расстоянии вокруг небольшой поляны медные чаши, от которых исходил ядовито-зелёный дым. Чувствуя витающий в воздухе запах ладана и орешника, смешанный с незнакомыми колдовскими травами, Лайт потянулся всем телом и крепко зажал рот ладонью, чтобы подавить зевок. С трудом борясь с вязкой пеленой сна, затягивающей ватное сознание обратно в глубокую дрёму, он с тихим, болезненным стоном сел на ворохе жухлых красно-жёлтых листьев, не собираясь в ближайшее время погружаться в жуткие, навязчивые кошмары, бесконечно преследующие его днём и ночью. Хмуро сведя на переносице брови и проведя рукой по дорогой добротной ткани длинной тёмной мантии, которая после череды загадочных перемещений стала иметь весьма потрёпанный вид, демонолог был крайне удивлён, что на неё были наложены мощные согревающие чары, благодаря которым он не окоченел и не замёрз до смерти холодной ночью в лесной чаще. Смутно припоминая последние события, которые привели к потери огненной магии, он был точно убеждён, что кто-то вновь спас его жизнь и не позволил сгинуть в дебрях Чёрного леса. Улыбнувшись уголками потрескавшихся губ и, не с первого раза поднявшись на пошатывающихся деревянных ногах, он накинул на плечи чужую мантию и поплотнее запахнул её на груди, не желая терять ни крупицы драгоценного тепла. — Костры усеяли собой холмов просторы, фигуры в танце кружатся вокруг своей оси под барабаны, что с боем отзвук тьмы несут. Извлечённые из сокровенных глубин памяти образы встают перед моими глазами. Наполненные ночными запахами сена и костра, и танцами всю ночь напролёт до рассвета, — заслышав совсем недалеко хор голосов под незатейливые и красивые звуки музыки, раздающиеся откуда-то со стороны растущих плотной стеной вековых молчаливых сосен с раскинутыми ветвями, увешанными защитными и плетёными вручную оберегами с разноцветными камнями, он сощурил глаза и всмотрелся в ночной сумрак, в котором таились и стремительно двигались неуловимо для человеческого глаза неясные силуэты, похожие на расплывчатые угольного цвета тени, — я вижу в отдалении огни, колышущиеся в тёмной мантии ночной. Танцуют свечи, пляшут огоньки, танцуют вальс на мотив ночи всех усопших. В охватившей разум панике молниеносно попятившись назад и неуверенно переведя взгляд на массивные старые сосны, Лайт на мгновение подумал, что опасно и ненадёжно подолгу оставаться на одном месте, когда совсем рядом скитались голодные и злые неупокоенные души, питающиеся людскими страхами и отчаяньем. Одними молитвами Мёртвым богам он всё ещё дышит и не оказался поздним ужином бродящих по Гиблому лесу страшных созданий Тьмы, против полчищ которых даже ему было бы нелегко долго выстоять и остаться в живых. Прислушиваясь к каждому звуку и недоверчиво оглядываясь из стороны в стороны, бешено мотая головой, бывший маг Огня всё никак не мог взять толк, сколько бы ни задумывался ради успокоения натянутых, как струна, нервов, о том, почему между воспоминанием о бродячем зеленоглазом коте, за которым он отчего-то безропотно пошёл в гору, и пробуждением под большим деревом на пустынной поляне укрытым одолженной мантией темноволосого незнакомца с необычными глазами и парой устрашающих красноглазых псов, было чёрное пятно. Сколько себя знал, он никогда раньше не страдал подобными сильными провалами в памяти, но, методично перебирая в голове события прошедших изматывающих морально и физически дней, приходил к неутешительному выводу, что абсолютно перестал помнить некоторые моменты скитаний в Запретных землях, стоило забыться наполненным нескончаемым кошмаром сном. У него не было на руках убедительных фактов для подтверждения свой теории, но он не мог просто закрыть глаза на то, что за ним с большой вероятностью кто-то незримо и отдалённо следит и, возможно, даже знает каждый его шаг. Его чутьё подсказывало, что в этих чёрных пятнах было нечто важное и кому-то не выгодно, чтобы он докопался до истины. Судьба-злодейка, определённо, ради потехи приготовила для него интригующий и смертоносный в жизни крутой поворот, испытывая границы его удачи и играя со временем, за которое он испустит боевой дух. В глубине души он не прекращал верить, что у него есть призрачный шанс преодолеть негаданные и обременительные злоключения, подкинутые Небесами, и не сойти окончательно с ума, сопротивляясь внутренней тьме. Когда в мелькающих перед глазами отрывочных воспоминаниях Лайту внезапно почудился раскатистый злобный хохот, он почувствовал, что его бросило в холодный пот и на мгновение в груди образовалась непонятная тяжесть, от которой всё сложнее было ровно дышать. Вцепившись пальцами в края тёмной мантии, он с дрожью испуга прикрыл глаза, ощущая всепроникающий леденящий ужас, сковывавший всё его существо в удушающих и не дающих вздохнуть невидимых объятиях, холодными пальцами всё глубже проникая в дальние уголки души и в сардонической насмешке подступая к горлу, чтобы вырвать с его губ отчаянный крик. Пытаясь восстановить сбитое дыхание и успокоить замораживающиеся каким-то паническим страхом мысли, уловив в темноте деревьев постороннее присутствие, которое становилось с каждой секундой всё ближе к нему, заклинатель огня с судорожным вздохом заставил себя зажмурить глаза и применить заученную наизусть технику очищения сознания, которая сейчас была его единственным спасением. По прошествии мучительно долгих несколько минут он, дыша полной грудью, выпустил из стального захвата мягкую ткань мантии и открыл наполненные безмятежным спокойствием глаза, перестав испытывать липкую тревогу от пагубного знания, что ещё одна минута могла в конечном счёте стать для него последней. В очередной раз убедившись, что эта нелепая, ненормальная и немного безысходная ситуация, в которую он не по своей воле оказался втянут, была не в его пользу, Лайт тряхнул головой и вперил решительный взгляд на заросшие ровным рядом деревья, за которыми были хорошо слышны обрядовые песни и несмолкаемые звуки весёлой музыки. Он просто перестанет уважать себя, если такой талантливый мечник и достаточно искусный в области Тёмной магии чародей, в котором течёт голубая кровь, как он, не найдёт выход из бедственного положения. Ему уже давно пора было понять, что больше он не сможет уединённо в благостной тишине созерцать из окна своих покоев с видом на Восточную столицу за наступлением нового и несущего с собой дня исполнения скучных обязанностей принца, которому больше всего по душе было уделять всё своё внимание чтениям древних рукописей и написанию книг собственного сочинения, с улыбкой гадая, когда в дверях он заметит появление младшей сестры, в бесчисленный раз сбежавшей из-под строго надзора прислуги. Всё это он оставил в прошлом, дав священный обед в торжественной обстановке храма перед подданными Западной империи и Пресветлыми богами неукоснительно повиноваться и чтить своего единственного супруга и повелителя. Если бы он только знал в день отъезда в Британию, что ему не доведётся увидеть из своих апартаментов окрашенное красными лучами восходящее на горизонте солнце небо, освещающее мягким и тёплым светом прекрасную и родную его сердцу страну, в которой для него отныне нет места, он бы сполна насладился этим восхитительным мигом полной свободы и независимости, которые всегда для него будут ограничены владыкой Запада в стенах императорского дворца. Едва сдерживая слёзы и с лёгкой печалью вспоминая случившиеся после отплытия из Восточной империи перемены, навсегда перевернувшие всю его жизнь, он сомкнул бледные губы и проглотил давящий ком в горле с тягостной мыслью в пустой голове, что ничего не будет по-прежнему. Шумно выдохнув и с чёрной меланхолией посудив, что самобичеванием он ещё успеет заняться после того, как навсегда распрощается с запутанными дебрями непроходимого леса, от одной мрачной и давящей обстановки которого у любого путника могло замереть сердце и по спине начнут ползти мурашки. С блестящими от непролитых слёз глазами Лайт уверенным шагом пересёк укрытую пёстрыми и шуршащими под ногами толстым слоям листьев поляну, всерьёз задумываясь после возвращения на туманный Альбион заняться написанием удивительной истории про его опасное и головокружительное путешествие, опуская детали о божественных сущностях, которые сознание простых людей ещё не были готовы постигнуть. Строя в мыслях грандиозные планы по претворению денежно выгодной и увлекательной идеи продолжить своё творчество и взяться за перо, бывший маг Огня вскоре вплотную приблизился к гигантским соснам, случайно наступая на валяющиеся на земле шишки и сломанные ветки. Застыв на месте и хмуро осмотревшись по сторонам, он мысленно сделал заметку, что нужно издавать как меньше шума, если не хочет раньше времени быть обнаруженным веселящимися людьми по другую сторону поляны, которые явно не озабочены тем фактом, что в Чёрном лесу поздно ночью выходят на охоту чудовищные порождения Мрака, готовые растерзать любого человека или зверя, попавшегося у них на пути. Прислонившись спиной к шершавой коре дерева, он осторожно повернул голову и потрясённо замер, подавившись воздухом и широко распахнув глаза. Пробуя уложить в голове сделанное им настораживающее открытие, он затаил дыхание и внимательно всмотрелся в массовое праздничное действо, невольным свидетелем которого он по ошибке стал. Его взгляд привлекла почтительно преклонившая на маленьком холме ноги со сложенными в молитвенном жесте руками толпа молодых юношей младше его возраста, облачённых в грифельно-чёрные ниспадающие на непокрытую снегом землю мантии с глубокими капюшонами, мешающими более чётко рассмотреть их мужественные и благородные, но немного бледноватые лица, которые как будто не выражали ни одной эмоции. Шокировано раскрыв рот при виде огромного старого дерева, тень которого от толстых и тянущихся к небу веток, уютно облюбованных стаей ворон с чёрными блестящими глазами, могла накрыть целую поляну, он не сразу заметил выстроенные между корней кругом каменные статуи из безупречно белоснежного мрамора, чьи неподвижные лица были освещены расставленными на мелких камнях зажжёнными чёрными свечами. Увидев идущих совсем близко от его укрытия рослых мужчин лет тридцати с висящими на широких спинах узкими луками и кожаными колчанами стрел, одетых в праздничные чёрно-серебристые плащи и несущих большую охапку хвороста с мёртвыми тушами кроликов, Лайт поспешил спрятаться за деревом и постараться слиться с ним в одно целое, выжидая момента, когда их оживлённые голоса скроются вдали. На удивление быстро справившись с собой и накрывшей его волной чистого удивления от увиденного, он вдруг подумал, что не зря остерегался пользоваться тёмной магией в Запретных землях, где повсеместно отмечалась и взрослыми, и детьми Ночь Силы Тёмных, которая выпадала на конец октября и время сбора с полей последнего урожая перед холодами. Насколько ему было известно из рассказов людей, живущих бок о бок с тёмными магами, в этот короткий период все те, кто свободно практикует Чёрное колдовство, сходятся в сакральных местах для почитания умерших, совершения таинства юных адептов Тьмы и воздания почестей Мёртвым богам. В самом кошмарном сне он не мог представить, что когда-нибудь наткнётся на настоящий сход Тёмных и сможет воочию лицезреть таинственные обряды, о которых на самом деле имел плохое представление. С нескрываемым жгучим любопытством, которое однажды его обязательно погубит, Лайт украдкой выглянул из-за дерева и с искренним детским восторгом стал изучающе разглядывать залитую лунным светом большую поляну с воткнутыми в землю горящими факелами, шумное скопление людей в красивых нарядных одеждах, которые ярко улыбались и радостно смеялись во весь голос, водя хороводы вокруг семи разведённых ритуальных костров, оранжевое пламя которых взвивалось высоко вверх и с жадностью окутывало подбрасываемые бегающими повсюду маленькими детьми сухие ветки для поддержания священного огня. Чуть поодаль от полыхающих в ночи жёлто-красным пламенем очищающих костров находились длинные деревянные скамьи и столы, ломящиеся от всевозможных аппетитных яств. От обилия вкусной обрядовой пищи в виде жареного, варёного мяса и рыбы, приготовленного на огне свежего хрустящего хлеба, множества изумительных блюд из спелых тыкв и яблок, не говоря уже о льющихся рекой вине и сладкой медовухе, у него начинали разбегаться глаза и рот наполнился слюной. Положив ладонь на немилосердно и требовательно урчащий от голода живот, подразниваемый чудесными ароматами, доносящимися с богатых пиршественных столов, окружённых тёмными магами с железными кубками и полными чашами ароматной еды, он не мог совладать с заползающим в душу страхом быть переданным этими незнакомыми людьми прямо в руки рыщущим по Чёрному лесу посланникам Западного Ковена Тёмных Магов, с которыми он не хотел иметь никаких дел. Лихорадочно подсчитывая в голове риски и с нарастающей тревогой думая над тем, как правильно поступить в столь патовой ситуации, он понял, что наступила гробовая тишина. Словно по негласному приказу, мгновенно смолкла праздничная музыка и все юные адепты Тьмы, читающие молитвы с опущенными головами перед каменными статуями с гладкими, мраморными непроницаемыми лицами, поднялись на ноги и стоящие кольцом у оловянных дымящихся котлов с зажатыми в пальцах сухими травами ведьмы, над которыми шептали заклинания и кидали в бурлящие зелья, повернули головы и в почтительном молчании устремили сотни взоров к степенно идущим высоким фигурам в плотно запахнутых серебряных мантиях с низко надвинутыми капюшонами, скрывающими лица от взглядов большой толпы тёмных магов, в глазах которых читались откровенное обожание и благоговейный трепет. Следом за ними из тени деревьев на поляну неспешной гордой поступью прошествовал невысокого роста мужчина преклонных лет с седыми до плеч волосами, на которых покоилась длинная до самых пят серебристо-золотая мантия с вышитыми по краям рунными символами. Опираясь на тонкий с изящной резьбой посох, почтенного вида седовласый старик остановился недалеко от горящих костров и, прищуренными тёплыми светло-серыми глазами, в которых плескалась вековая мудрость и несгибаемая сила, обвёл едва ли не каждого участника массового праздничного под открытым небом действа твёрдым и проницательным взглядом, как будто пытаясь кого-то отыскать среди разношёрстной толпы. С мимолётной улыбкой облегчения на морщинистом лице он с едва слышным усталым вздохом расположился на поваленном бревне и ненадолго задержал взгляд на верхушках качающихся под порывом сильного ветра величественных сосен. — Братья и сёстры, мы рады приветствовать всех вас сегодня здесь! В этот праздник Смерти мы все с вами неустанно молились за души наших почивших родственников и друзей, возносили благодарные молитвы Древним богам и вкушали дары Матери Земли, — потревожив воцарившуюся тишину, спокойным торжественным голосом объявила откинувшая с головы капюшон девушка лет двадцати с густыми волнистыми волосами цвета бронзы, разметавшимися по покатым плечам, — от лица Церкви Ночи я хочу поздравить юные умы, сумевшие с доблестью и недюжинной храбростью пройти обряд пробуждения силы, и тех молодых адептов, которые впервые прошли инициацию. — Я уверена, что многие из вас, должно быть, сбиты с толку нашим внезапным появлением. Должна сказать, мы явились сюда по делу чрезвычайной важности, порученному самим Его Высокопреосвященством, архиепископом Церкви Ночи. Нам с сёстрами было велено предупредить всех участников шабаша в Чёрном лесу о скрывающемся от божественного правосудия преступнике, который посмел вероломно нарушить проведённую и тщательно охраняемую священную черту между Тёмными и Светлыми землями, — окинув присутствующих на поляне ведьм и колдунов всех возрастов сканирующим взглядом, с чересчур серьёзным и сосредоточенным лицом сурово заговорила женщина средних лет со спущенными до самой поясницы смолянисто-чёрными волосами, — к нашему огромному сожалению, поиски чужака продолжаются и Церкви Ночи на данный момент неизвестна его личность, но я хочу предостеречь каждого из вас, чтобы вы были осторожны с подозрительными лицами. — Вам не о чем беспокоиться, братья и сёстры! Вы в полной безопасности внутри нерушимого защитного барьера старейшины Витолда, который, по нашей нижайшей просьбе, воздвиг его вокруг этого священного места, — с должным почтением и уважением грациозно поклонившись перед сохраняющим молчание седобородым старцем с восседающими на его плечах двумя гулко каркающими воронами с широкими разлапистыми крыльями, с появившейся очаровательной и успокаивающей улыбкой на миловидном аристократическом лице произнесла девушка, отодвинув мешающуюся прядь бронзовых волос за ухо и незаметно пройдясь цепким стальным взглядом серо-голубых глаз по краю заполненной встревоженным народом поляне, на которой отовсюду слышались тихие шепотки. — Мы лишь хотим, чтобы вы держались этой ночью все вместе, как одна семья. Я уверена, что за столько лет все вы познакомились со многими новыми людьми, с которыми завели знакомство и даже породнились. Присматривайте друг за другом и от души повеселитесь, пока не наступит рассвет. Я убеждена, что преступник уже к восходу солнца будет пойман магическим отрядом ищеек. С вашего позволения, мы с сёстрами откланяемся и вернёмся в лоно Церкви Ночи, чтобы успеть на утреннюю службу, — буквально ощущая спиной жёсткий и хищный взгляд на вид невозмутимой и хладнокровной женщины со сцепленными впереди руками, мороз вдруг пробежал по коже и он с содроганием в бешено стучащем о рёбра сердце взмолился Мёртвым богам, смиренно прося уберечь от угрозы быть пойманным имеющими за пределами Тёмных земель жуткую славу магами с врождёнными инстинктами бесцеремонных и упорно берущих след гончих, которые на самом деле не вызывали у него такого большого опасения, как исчезнувшие в сияющем портале церковные служительницы, скорее всего, охотящиеся по ложному обвинению за его головой. — Как гончие травят Белого оленя, вселяя ужас в сердца смертных неистовым воем, так и свирепые ищейки из Ковена выслеживают неугодных предателей. Нигде от них не будет спасения и заблудшим душам остаётся уповать только на милость Тёмных богов, — придав лицу задумчивое выражение, негромко и тяжко вздохнул дряхлый старик, неторопливо поглаживая пальцами седую бороду и с лёгким кивком слушая глухое воронье карканье. — Хочу поведать вам, дети мои, занимательные вещи про Ночь Безвременья, знаменующую собой гибель Короля Лета и наступление тёмной, зимней половины годы, — сделав небольшую паузу и дождавшись момента, когда все заинтересованные слушатели прекратят обеспокоенно шептаться и разместятся вокруг полыхающих жарких ритуальных костров, поджав под себя скрещенные ноги, старейшина Витолд, поднеся руку ко рту и прокашлявшись, стал медленно набивать деревянную курительную трубку табаком и с трудом различимым приглушённым, загадочным голосом проговорил, — если верить древним писаниям, в Ином мире сейчас царит лето, а в мир Живых пришла ранняя зима. Быть может, Госпожа Бурь и Предводительница Дикой Охоты, сеющая повсюду кошмары и смерть, раньше времени стукнула об землю своим замораживающим посохом, погрузив Тёмные земли в туманы и снег?.. Как вы знаете, тёмная половина года берёт начало со дня Чёрного Самхейна и заканчивается до Бельтайна. Это священное время замкнутого цикла Начала и Конца. Когда граница между миром людей и миром Теней истончается, через священные деревья потусторонние существа и души умерших выходят из-за Грани и свободно бродят до зари. Одни старейшины, которых я знаю почти всю жизнь, проводят это время в познании самих себя и своего места в мире, другие пытаются постигнуть тайны бытия. Все мы стоим в эту сакральную ночь перед сложным выбором, потому что мы сами решаем, что хорошо, а что плохо. — Старейшина Витолд, разве деревья могут быть порталами? — непонимающе во все глаза смотря на мягко улыбнувшегося краем рта седовласого старца, раскуривающего длинную и искусно вырезанную из дерева чёрную трубку, с изумлением спросила девочка десяти лет с кудрявыми тёмно-медовыми волосами, сидящая недалеко от полыхающего костра в компании других любознательных детей, нетерпеливо ловящих каждое слово пожилого мага. — Деревья издревле считались мостами между Небом, Морем и Землёй. Их ветви могут доходить до луны, а корни достигать самого дна земли, — добродушно посмеиваясь и выдыхая клубы дыма, невозмутимо и со спокойной задумчивостью ответил седобородый старец, гладя кончиками пальцев взъерошенные и блестящие перья оставшегося сидеть на плече ворона, — как сейчас помню...одной осенью вместе с другими старейшинами мы проводили обряд в дубовой роще, чтобы умилостивить Мёртвых богов во время неурожая. Во время ритуальной трапезы мне довелось услышать от старейшины Фридемана, побывавшего на всеобщем сходе друидов в столице Западной империи в составе приглашённой делегации Тёмных для обмена накопленного годами опыта и знаниями в области врачевания, небольшой отрывок из знаменитой у народа Воды старинной рукописи, составленной легендарным бардом и сильным белым чародеем, который подробно описал в ней величайшую битву между армией Тьмы и войнами Света, сотворёнными дочерью Майского дерева из побегов и цветов. Память о жестокой и кровавой битве оживших деревьев и легиона страшных чудовищ Тьмы, в которой полегло немало невинных людей, увековечена в веках и никогда не будет забыта. — Старейшина Витолд, пожалуйста, расскажите! О чём в ней говорится? Нам очень интересно! — громко и настойчиво в унисон заканючили маленькие дети, рассевшись кругом у поваленного бревна и обратив с десяток жалобных взглядов на добро усмехнувшегося седовласого старца, ностальгически смотрящего на нависшее над поляной тёмное и усыпанное россыпью сверкающих звёзд небо. — Не спешите, дети мои, дайте старику вспомнить... — покачав головой и снова закурив трубку, глуховатым и немного дребезжащим голосом изрёк пожилой маг, — на битву первыми шли деревья, старшие в роде, а юные ива с рябиной процессию замыкали. От запаха крови пьян, шагал терновник колючий. Ольха устремлялась в бой, подняв могучие ветви, и розы свои шипы к врагу простирали в гневе. Кусты малины пришли, покинув лесную чащу, и жимолость ради битвы презрела свою ограду. И плющ вместе с ней, и вишня, что шла на битву со смехом. Последней берёза шла, мудрейшее из деревьев, отстав не трусости ради, а гордость свою сберегая. Их строй по бокам ограждал золотарник цветущий, ель шла впереди, полководцем средь них величаясь. А королём был тис, что первым в Британии правил. Мхом обросший вяз не в силах был сдвинуть корни и плёлся в хвосте, пугая врагов кряхтеньем и скрипом. Орешник оружье острил в преддверии грозной битвы, и бирючина, как бык, стремилась за стройной елью. Падуб зелёный пришёл, не отставая от прочих. За ним и боярышник дивный, чей сок исцеляет раны. Лоза, извиваясь, ползла на бой за деревьями следом. Hерадостно трусам пришлось: был папоротник загублен, ракитник пришлось срубить и выкорчевать утесник. Hо храбр, хоть и ростом мал, оказался медовый вереск, что в первых войска рядах врагу наносил удары. От поступи мощного дуба дрожали земля и небо, он втаптывал в землю врагов, разя их без счёта. А рядом с ним царственный тис отражал атаки врагов, что шли на него, как волны на берег моря. И груша сражалась там же, обильно кровь проливая. Каштан состязался с елью в свершенье подвигов ратных... — Я не спорю, что эта история выглядит увлекательной и познавательной, но, во имя Всемогущего Одина, что вы тут забыли?! —услышав прямо над ухом удивлённый и слегка возмущённый шёпот, он чуть позорно для члена императорской семьи испуганно не вскрикнул, но его рот был вовремя зажат мужской рукой в кожаной перчатке, не позволившей ему непреднамеренно раскрыть своё местонахождение погружённым с головой в повествование седобородого старика тёмным магам, который на одно мгновенье задержал на нём немигающий взор мудрых глаз, словно с самого начала зная о его присутствии. —Неужели, госпожа Элеонора не предупреждала вас, что Чёрный лес не то место, где можно бродить в одиночку? Когда началась метель, я уже отчаялся вас найти, боясь, что выпавший снег заглушит ваш запах! Из всех известных мне возможных мест, где можно укрыться от непогоды, я обнаружил вас именно здесь, господин Лайт! Скажите честно, вам жизнь совсем не дорога? — сердито и угрожающе прошипел юноша с яркими оранжевыми волосами, облачённый в тёмно-зелёную подбитую мехом мантию и недовольно сверкающий голубыми раскосыми глазами. — Всевышние боги, ты меня до смерти напугал, Густав! Ты не задумывался о том, чтобы придумать способ заранее предупреждать людей о своём появлении? — убрав чужую ладонь со рта и повернувшись к молодому слуге семьи Герц, пристально изучающему его с макушки до пят, раздражённо пробормотал Лайт, пытаясь сдержать дрожь в голосе и успокоить прыгающее в груди от испуга сердце. — Никогда бы не подумал, что буду рад видеть человека, которого знаю меньше одного дня, но ты не представляешь, как я счастлив, что мы снова встретились...ты просто не поверишь в то, что со мной случилось... — испытывая целую бурю эмоций, искренне признался он восторженным шёпотом, всеми силами пытаясь не проронить слезу от радостной мысли, что теперь ему не придётся потерянно блуждать одному по злосчастной лесной чаще, и чувствуя, как на душе сразу стало необыкновенно легко и спокойно. — Господин Лайт, я бы с удовольствием выслушал вас, но, к сожалению, у нас в запасе не так много времени. Я сумел сбить тех людей в чёрных одеяниях, следовавших на расстоянии за каретой из Лебединого замка, с пути, но скоро они поймут, что их обманули. Тогда они незамедлительно отправятся в погоню и вы можете не успеть покинуть Тёмные земли, — поспешно взяв его за руку и потянув к просвету между деревьями, уверенно и серьёзно объяснил Густав, не повышая голоса и осторожно оглядываясь назад, — во время снегопада я ненадолго прервал ваши поиски и остановился в ближайшей деревне у моего давнего знакомого. В детстве он поступил в ученики к городскому травнику и смог не только стать мастером, но и открыть собственную небольшую лавку. Мне повезло, что я застал его дома и смог переждать метель. Именно тогда я получил ответ на своё послание от госпожи Элеоноры. Она была весьма обеспокоена вашей пропажей и сообщила, что опытный отряд элитных ищеек до конца ночи собирается обыскать весь Чёрный лес. Ещё она упомянула, что охрана на границах со Светлыми землями была удвоена, так чтоб ни одна мышь не проскочила. Нет ни единой возможности напрямую пересечь проведённую черту, не сталкиваясь с пограничным отрядом стражи. — Что же делать? Мне нельзя здесь оставаться. Я должен быть совсем в другом месте, иначе произойдёт ужасная беда... — остерегаясь громкими звуками потревожить звенящую тишину мрачного и недружелюбного леса, с волнением тихо спросил Лайт, суетливо смотря по сторонам и стараясь не отставать от идущего впереди быстрым шагом по шуршащему под ногами снегу рыжеволосого юноши, обернувшегося к нему и наградившего его из-под бровей твёрдым и решительным взглядом. — Я намерен исполнить волю миледи, не взирая ни на что. Прошу вас не создавать лишнего шума, пока мы не доберёмся до места встречи, и внимательно послушать меня, господин Лайт, — раздвигая руками увесистые и мохнатые зелёные еловые ветви и пропуская его вперёд, разборчивым, но еле слышным шёпотом предупредил Густав, словно остерегаясь, что их могут подслушать, — мой знакомый согласился помочь по старой дружбе, когда я поведал ему о вашем затруднительном положении. Ради его же безопасности я не осмелился в разговоре использовать ваше имя и опустил тот факт, что вас преследуют посланники Тёмного Ковена. Я не хочу втягивать его в неприятности, потому что он хороший человек. Я посчитал, что лучше ему не знать всей правды, и сказал, что вы — странствующий алхимик, направляющийся в Альтенштайг, крупный торговый город на юго-западе Тёмного королевства. По дороге у вас пропала лошадь и без неё вам трудно будет добраться до города, если метель продлится ещё пару дней. Вы спрячетесь внутри повозки Бамбера среди собранных им горных трав. Госпожа Элеонора собрала и передала через слугу для вас дорожную сумку. Я оставил её в повозке Бамбера. Знаете, он по натуре довольно честный и открытый человек, готовый протянуть руку помощи в трудную минуту. Я думаю, за время путешествия вы сможете найти с ним общий язык. — Если ты так говоришь...мне не остаётся ничего другого, кроме как довериться юной Герц и тебе, Густав, — с вырвавшимся изо рта вместе с облачком пара вздохом лёгкого сожаления и отчаяния согласился Лайт, неотступно идя следом по извилистой и рваной протоптанной в снегу тропе за голубоглазым слугой, который незаметно вывел его на широкую и изрытую следами от тяжёлых колёс и копыт пустынную дорогу, где невдалеке ему послышалось лёгкое ржание лошадей. — Здесь я должен вас оставить. Надеюсь, ваша дорога будет приятной и безопасной. Бамбер доставит вас прямиком в город, — поначалу сдержанно произнёс Густав, но, несколько секунд смотря на его напряжённое и обеспокоенное лицо, нерешительно взял его руки в свои и изобразил на лице мягкую, подбадривающую улыбку, — отпустите все тревоги и волнения. Будьте уверенны в себе, господин Лайт. Для того, чтобы остаться в живых в самом гиблом и проклятом месте Тёмных земель, нужна недюжинная храбрость и большая сила воли. Когда я сумел найти вас вблизи шабаша за защитным барьером, я убедился, что могущественные боги оберегают вас и указывают верный путь. Я верю, что преследующая вас чёрная полоса неудач обязательно сменится белой полосой везения. Не расстраивайтесь понапрасну и двигайтесь дальше. — Спасибо за тёплые слова. Я хотел бы попросить у тебя прощения за моё недостойное поведение и вспышку задетой гордости, — прогоняя подступивший к горлу комок и силясь сдержать слёзы, неловко рассмеялся Лайт, вглядываясь в освещённое слабым и тонким лунным светом бледное лицо рыжеволосого юноши, черты которого на миг показались ему более острыми и хищными, чем раньше, — я доставил тебе и семье Герц столько хлопот...Я могу только пожелать, чтобы Милостивые боги хранили вас обоих от всех печалей и невзгод. — Берегите себя... — всё дальше отступая куда-то в тень густых вековых деревьев, добродушно пожелал Густав перед тем, как полностью исчезнуть из его поля зрения, подобно призраку. — Мир рушится, идя к своему концу, безжалостно сообщая нам об этом. Что ты слышала в одиночестве? Я мечтал о несбыточном. Что мне выбрать? От чего отказаться? Мне нужно принять решение. Кто же я такой? Я уже решил, что мне выбрать. «Я же не ошибаюсь?» —спрашиваю я у Бога. Могу ли я стать сильнее, положив всему конец в этот день? Продолжать двигаться к цели? Или бросить всё тут? Мне нужно принять решение, — неподвижно стоя под голубоватыми лучами сияющей в безоблачном кобальтово-синем небе полной луны, обливающей весь снежный дремучий лес чарующим, сверкающим блеском и окружённой многочисленными мерцающими звёздами, с какой-то неясной грустью на душе запел Лайт, обняв себя руками и задрав голову высоко вверх. — Я не был совсем одинок. Когда я вспомнил об этом, то осознал смысл всего. С каких пор мой взгляд на тебя безвозвратно изменился? Мне захотелось раствориться в отражении твоих зрачков. Мне становится невыносимо продолжать двигаться вперёд. «Я просто хочу отдохнуть» — выплёскиваю я Богу. Я не был совсем одинок, так что я отброшу свою слабость и, даже если стану подобен чудовищу, всё равно вернусь к тебе!, — воскрешая в памяти запечатлённый образ светлого мага, с которым его свела судьба и по кому всегда холодное и неприступное сердце в одночасье стало ужасно тосковать, его лицо впервые за последние дни, в которых его повсюду подстерегала смертельная опасность, озарила лучезарная улыбка. Уловив ухом совсем близко лошадиное фырканье и скрип тяжёлых колёс, Лайт медленно повернулся туда, откуда ему был хорошо слышен резвый стук копыт, который нарастал с каждой минутой. Совсем скоро в безмерной, гулкой тишине чащи леса, где только трещали покрытые белыми хлопьями земля и ветви деревьев, он разглядел приближающуюся крытую деревянную повозку с раскачивающимися на ветру яркими горящими фонарями, освещающими кусочек засыпанной снегом дороги и фигуру хозяина катящегося экипажа, который негромким возгласом и резким натягиванием поводьев остановил пару некрупных, но благородного вида лошадей бурой масти с длинной рыжеватой гривой и умными, красивыми глазами. Бросив прощальный взгляд на верхушки шумящих огромных сосен и острых величественных елей, под которыми повис небесный свод, он помахал рукой, привлекая к себе внимание человека, который может увести его подальше от злополучного и запутанного, как лабиринт, Чёрного леса, и, оставив позади сомнения, сделал смелый шаг вперёд.