Наследие яблони или аксиома о бабочках

Анне-Мари сидела на полу в гостиной и пялилась в мигающий экран плазменного телевизора. Девушка ничего не замечала вокруг и иногда морщила свой ровный лобик без единого пятнышка. Все зависело от картинки, которую она видит. Если в телевизоре были яркие цвета, девушка жмурилась и закрывала себе лицо руками. Если темные, то спокойно продолжала смотреть в экран. Глаза уже слезились от длительного просмотра чего-то в коробке. Ничего такого содержательного передача не несла. Иногда там звучали смешки «зрителей», помимо голоса ведущего. Но Анне-Мари, кажется, ничего не слышала. Только слушала что-то свое. Одинокая игра на фортепиано, которая отдавалась эхом в висках. Чей-то спокойный голос напевал ей. Анне-Мари повернула голову на сидящего рядом Дингса, который не сводил огоньков глазниц с телевизора. Его рот был немного приоткрыт, но он молчал. Девушка прикрыла глаза, которые немного заслезились то ли от просмотра телевизора, то ли от тоски и грусти, которая охватила ее вместе с пением. Голос переливался. Сначала это был мужской бархатный голос. Потом женский мягкий голосок. Закричал мужской голос, будто он звал на помощь или пытался схватиться за Анне-Мари, но она не давала ему ладони и держала руки в перчатках, сложенные в прочный замок. Зазвучала бас-гитара тревожными звуками. Фортепиано играло на заднем фоне. — Как вечер проводишь? — голос из реальности прервал девушку. Она с неохотой открыла блестящие глаза и посмотрела на стоящего совсем рядом Санса в розовых пушистых тапках. На плечах скелета была теплая, длинная, серая кофта, а не привычная темно-синяя ветровка. — Гхм… — вылетело из губ Анне-Мари. Санс понял ее и сел рядом, облокотившись на диван и поднимая взгляд в экран телевизора, по которому показывали какое-то шоу с местной звездой, что задавал вопросы и крутил шарик. Анне-Мари обняла свои ноги и мрачно посмотрела в пальцы. На одном была небольшая царапина. Девушка невольно вспомнила, как ведьма провела по ее пальцам лезвием и грозила отрезать их, если Анне-Мари попытается сбежать. И тут девушка подумала, а кто эта ведьма вообще такая. Конечно, она задумалась об этом и раньше, но сейчас эта мысль не давала ей покоя. Откуда ведьма знала ее имя, хоть и никогда не встречала ее? Или встречала? Почему она выбрала именно ее? Связывает ли ее что-то с Аматэ? Предназначение? Санс молчал об этом, но ведьма… Она первая проговорилась, когда лишилась разума на несколько мгновений и стала болтать о брате, какой-то другой маме. — Ты что-то совсем загрустила, — сказал Санс и придвинулся к Анне-Мари, обняв ее и погладив по плечу. Девушка глянула на него, а после снова перевела взгляд на уголок. Скелет тяжело вздохнул, даже и не зная, как ей помочь. — Санс, — наконец заговорила Анне-Мари. — Скажи мне… кто такая Аматэ? Скелет вздрогнул, а огоньки в его глазницах немного потухли. — Аматэ… это ведьма, — сказал он и собирался продолжить, но вдруг получил хмурый взгляд Анне-Мари. — Я и без тебя знаю это. Кто такая Аматэ? — еще раз спросила девушка, но уже с ноткой раздражения. Дингс быстро оторвал огоньки от телевизора и посмотрел на обоих. Санс прижался лопатками к дивану и смотрел в глаза Анне-Мари, которая нависла над ним и прожигала взглядом бедного запуганного скелета. — Малыш, я не знаю… правда, — сказал он и сжал ладонь на коврике. — Ты знаешь! — толкнула его в грудину девушка, стиснув зубы. — Ты врешь, что не знаешь! — Анне… Еще один толчок. Санс перехватил ее ладонь и сжал запястье, притянув Анне-Мари настолько близко, насколько мог. — А может ты мне что-то расскажешь? Например, почему ты разговариваешь сама с собой? — спросил скелет и немного ослабил хватку, когда в глазах девушки забегали кони страха. — Не помню, чтобы у тебя была шизофрения или что-то еще. Анне-Мари прикусила губу и пнула в грудину Санса, на его удивление, очень сильно. Скелет согнулся и сперто выдохнул, качнувшись. — Ты первый! Я первая попросила! — визжала девушка. Все, что лежало на полу, резко поднялось в воздух и прицелилось прямо в Санса, который лег на мягкий ковер и схватился за свои ребра. — Анне-Мари, успокойся, — сказал он стараясь быть более-менее спокойным. — Если я расскажу тебе, ты испугаешься. Я не хочу, чтобы ты снова не спала и видела кошмары. Предметы приблизились к скелету. Анне-Мари встала с пола и расставила ноги в стороны. — Я тоже хочу, чтобы ты крепко спал, — холодно проговорила она. — Тогда выкладывайся начистоту, — попросил Санс. — Не можешь же ты разговаривать сама с собой о каких-то вещах, о которых я разговариваю с тобой. У скелета за спиной вдруг стало появляться что-то огромное с большими челюстями. Острые клыки торчали их пасти существа, которое напоминало череп собаки, и оттуда текла вязкая слюна. Огоньки в глазницах загорелись белыми маленькими точками. — У меня тоже есть свои фокусы, — усмехнулся Санс, и огонек глазницы замелькал голубым пламенем. Дингс тут же закрыл Анне-Мари своей спиной, удивленно разглядывая череп псины. В глазницах мелькнуло какое-то воспоминание, будто он уже видел что-то подобное когда-то. — Отойди! — крикнула девушка, пытаясь сдвинуть с места Гастера. — — Я не дам ему тебя обидеть, — сказал Дингс, повернув голову к Анне-Мари, которая задрожала от прущего наружу гнева. — Ты что, думаешь, что ОН обидит меня? Он даже пальцем меня не тронет, — говорила Анне-Мари, зарываясь пальцами в волосы, как по манере ведьмы. — Он слишком сильно любит меня. Санс наблюдал за этим и быстро поморгал, все еще держа левую руку поднятой. Анне-Мари подняла на него свой дикий взгляд. Ее грудь быстро то поднималась, то опускалась. Она не была похожа на ту милую девушку, которую когда-то знал Санс, которую он берег, с которой проводил все это время. Сейчас в нем заиграла мысль уничтожить монстра, который стоял перед ним в женском прекрасном облике. Как тогда он хотел уничтожить ведьму. Ту самую частичку, которая была ему как… родной. — Анне-Мари, кому ты это сказала? — спросил скелет, пронзительно смотря в одичалый взгляд девушки. — Кому ты говоришь, что я не смогу тебя… тронуть? — Если скажу, ты расскажешь мне про ведьму? — спросила она, кое-как поднимая свое тело. — Попробую… — Поклянись мне! Санс тяжело вздохнул и положил ладонь на грудь. — Обещаю, — сказал он, и бластер за его спиной исчез, замерцав белыми и голубыми блестками. Анне-Мари тоже успокоилась, и все предметы рухнули на пол. Дингс закрыл руками свою голову, на которую стали падать книги и подушка. Санс потянул руку к хрупкой ладошке девушки, на которой была бархатная перчатка. — Пойдем, — сказал он, махнув головой. — Я предпочту поговорить на чердаке или на крыше. Не хочу, чтобы, когда пришел Парайрус, услышал наш с тобой разговор. Санс пошел к лестнице, сунув ладони в карманы шорт. Анне-Мари медленно пошла за ним, сжав ладони вместе. Дингс шел следом за ней и погладил плечо девушки. — Этот день должен был когда-то наступить, — постарался успокоить девушку доктор. — Он должен тебя понять. Ведь Санс очень сильно любит тебя, Анне-Мари. Очень.