***
Девушек со всех сторон окружала пустота, только в сумерках поблескивали все еще разгорающиеся фонарики. Через проницаемый мрак легко можно было различить имена, написанные на надгробиях. Пробираясь сквозь свои собственные страхи и тяжелые завывания холодного ветра, который, казалось, сопровождает их на пути к страданиям, Елена отыскивала нужную могилу. Кажется, чем ближе они к цели, чем сильнее гудит ветер, больно отдаваясь в ушах. Елена пыталась не обращать внимание на холод, от которого коленки уже давно свело, она лишь упорно смотрела вперед, думая только о победе над самой собой и ужасом, охватившим ее мир. Ступив на холодную, шуршащую листву, она почувствовала что-то большее, чем страх — паника. Елена наконец осознала, что рядом с ней были ее подруги, вынужденные рисковать, но в силу своего малодушия не могла их отпустить. Найдя нужную могилу, точнее могилы, она присела рядом, из глаз неожиданно брызнули слезы. «Видят ли меня, смеются ли над моей беспомощностью, над моим горем — это все едино, не важно, — вдруг осознала она. — Я никогда не понимала главного, стремилась к идеалам, которые никогда не соответствовали действительным, — нежданные мысли заставили ужаснуться». В скором времени Елена заставила себя прийти в норму. Ветер, который неожиданно появился, также неожиданно спал, заставляя почувствовать девушкам себя немного лучше. — Елена, — с ужасом произнесла Кэролайн, увидев на лице подруги застывшие слезы. — Вода, — ответила та, будто отмахиваясь. С детства, в силу своего характера, Елена не любила людскую жалость, можно даже сказать — презирала. Конечно у нее были люди, которым она безоговорочно доверяла, но, как бы не было странно, Бонни и Кэролайн не входили в этот список. Она их любила, верила им, дорожила ими, доверяла, но не безоговорочно. В жизни Елены есть только один человек, которому было позволено ее жалеть — Мэтт. Девушка украдкой смахнула непрошеные слезы, и вновь повернулась к надгробиям на которых были написаны самые дорогие для нее имена — Грейсон и Миранда Гилберт. По всему телу Елены непроизвольно проползла череда мурашек. Как ни странно, кладбище — это именно то место, где она чувствовала себя окруженной великой, настоящей любовью. Здесь, рядом с семьей, все ее чувства смешивались в один ком: любовь, страх, жалость к самой себе, которую она не приемлела, одиночество — это выливалось огромной чередой слез. Елена была уверена, сколько бы времени ни прошло, она все равно будет также горько плакать. Спустя года, десятилетия или даже века боль из-за потери семьи не пройдет и ее даже не заглушить. — Этот сон всегда протекает на этом кладбище, — промолвила Елена. — Именно на этом месте, — она указала рукой меж надгробий своих родителей, — появляется кто-то извне. Рядом с дубом я замечаю что-то странное и напрягаюсь, однако не убегаю. В сумерках начинает вырисовываться черный силуэт, будто из тьмы он принимает форму молодого человека. Закончив свой монолог, Елена повернулась к подругам: ее глаза перестали выражать грусть, приобрели какую-то непроницаемость и холод. — Может, ты становишься той Еленой, которую мы знали, — предположила Кэролайн, — поэтому тебе и снится темный молодой мужчина, — тебе мало одного Мэтта. — Так тактично! — сказала Бонни и ткнула Кэр в бок. — Я просто предположила. Елена, тебе пора расстаться с Мэттом и найти себе кого-то более сексуального. — Зря я вам рассказала, — выдала Елена с презрением, — если вы действительно думаете, что я встану на ложный путь, то это ваше дело. Никто из вас даже не подумал, что меня беспокоит действительно что-то важное, а не какой-то мужчина. Она присела на холодную могильную землю и через мрак начала вглядываться в надгробия и по сторонам. У нее не было ни сил, ни желания слушать оправдания подруг. — Вообще она была права, — через какое-то время до Елена начали доносится знакомые голоса, но Гилберт было настолько поглощена, что слышала лишь тихие отголоски, — это место действительно странное. Зря ты парней начала в это втягивать! — Конечно странное. Это же кладбище. — Я часто была на кладбищах. Хотя бы вспомни то время, когда мы все собирались вступить в какие-либо субкультуры, я выбрала готов, но прибывая здесь я чувствую себя по-другому: не комфортно, пугающе. Мне хочется убежать. — Так беги, — крикнула Кэролайн и заставила Елены выйти из раздумья. — Заткнитесь уже, — сказала она и принялась дальше напрягать зрение, обследуя просторы кладбища. — Разве вы не понимаете, не видите. Бонни и Кэролайн переглянулись, а затем проследили взглядом за Еленой и каждая из них ощутила, как к сердцу большой волной подкрадывается страх…1 глава
27 января 2017 г. в 19:41
31 мая.
Дорогой дневник!
Мне страшно…
Да-да, мне действительно страшно. Со мной еще такого не было после смерти родителей, но об этом бы я хотела промолчать.
Сейчас самое главное — мгла; черная, беспробудная и неведомая тьма. Закрыв глаза, я постоянно окунаюсь в эти оковы неизведанности и ловлю себя на мысли, что моя жизнь — сплошной обман, фальшь. Даже сейчас я закрываю глаза, пытаясь сконцентрироваться, но вижу лишь собственный страх того, что тьма поглотит.
Когда же это началось? Ясно я не могу ответить на этот вопрос, но как хотелось бы. Просто в один день меня начали посещать странные мысли: я раньше тебе об этом не говорила, так как мне опять-таки было страшно.
Страх — это эмоция, которая возникает в результате какой-либо угрозы, и не важно, вымышлена ли она или вполне реальна. В моей случае страх — это сон.
Несколько дней назад тетя Дженна спросила меня: «Чем же ты так опечалена?».
Хорошо помню, одета она была в янтарно-красное платье с оголенной спиной и небольшим вырезом. Светлые, с голубезной, глаза светились лазуритом. Руки вечно ложились на плечи, пытаясь поправить спускающаяся лямочку с платья. Она была в тот день сильно напряжена, но, несмотря на это, поистине прекрасна: волосы собраны в незамысловатую прическу, видимо, собственного исполнения, красные губы изогнуты в одной из радостных улыбок.
— Не забивай себе голову перед свиданием.
Вот так просто ответила я. В тот день я хотела рассказать все, что меня беспокоило, но посчитала это излишне, если честно, то я бы и сейчас не сказала, даже несмотря на то, что не могу нормально спать.
Вскрикивая во сне я первым делом срываюсь с кровати и мчусь к зеркалу, и только потом, когда в отражении различаю собственный силуэт, то приходит что-то вроде осознания чего-то ужасно, что я даже не могу понять. И от этого становится еще страшнее.
Дженна встала из-за туалетного столика и перевела взгляд на меня. В ее глазах пропал огонек:
— Я буду забивать себе голову, Елена. Мне необходимо знать, что с тобой происходит.
— Со мной все в порядке.
Я говорила эту фразу много раз, но никогда она не являлась правдой.
Как бы я не старалась в тот день, не получилось бы скрыть напряжение. С трудом перевела взгляд на стол, пытаясь выкрутиться из нелепой ситуации.
— Я слышала, как ты кричала во сне. Причем-то, что не хотелось бы слышать от тебя: какие-то демоны, мгла. Услышав этот ужас, я, первым же делом, рванулась к тебе, но дверь в комнату была заперта.
Я задрожала.
— Я не запирала дверь.
— Запирала.
— Нет же!
Это было последней каплей моего самообладания.
После этого разговора мы больше не общались с Дженной на подобные темы. Да и не очень-то и хотелось. Спрашиваю себя, что было не так со мной, ну или с дверью, но ответа не нахожу.
Сон — это подсознание. Значит, где-то над подсознательном уровне у меня серьезные проблемы, может психологические, но Бонни уверяет, что со мной все в порядке, и я лишь пересмотрела ужастиков или мне подсказывает подсознание сюжет книги, которую следует написать.
Я лишь отмахиваюсь и выдавливаю из себя что-то похожее на смешок.
Но факт остается фактом: со мной не все в порядке.
Елена недоверчиво взглянула на последнюю строчку и тихонько покачала головой. Обычно эта юная красавица не писала в дневнике такие ужасы, так как, возможно, ей не переходилось переживать проблемы со сном именно в таком плане.
Елена взглянула на часы — 16:30. Девушка сильно засиделась в школе, но у нее не возникло желание побыстрее покинуть это место и отправится на долгожданные каникулы, скорее наоборот — желание остаться.
В коридоре раздался знакомый стук каблуков, такой звонкий, что невозможно не услышать. Елена сразу убрала дневник в отделение кожаной сумки и стала сгребать туда остальные учебники.
Низенькая девушка с карими, темно-карими, глазами подошла к подруге и села напротив. Волосы накручены и могучими прядями ложились на джинсовку.
— Я никак не привыкну к твоей прическе, — выдавила Елена, мимоходом взглянув на подругу. — Я говорила, что она тебе идет?
— Мы с Кэролайн ждали тебя дома, — прошипела Бонни, не реагируя на комплимент подруги. Губы ее были плотно зажаты; руки замкнуты перед собой — знак отреченности или просто закрытости.
Елена еще раз взглянула на подругу и ее лицо приобрело совершенно другое выражение: волнительное, тревожное. Как она могла забыть о встрече с подругами?
— Прости, — тихо промолвила она в ответ, — прости. — Елена смяла руки и поднесла к лицу, точно, как в католической церкви во время молитвы. Бонни показалось это смешным, однако не один мускул на ее лице не дрогнул, она только сильней сжала губы.
— Извинись лучше перед Кэролайн. Это она наивно предполагала, что сможет провести день с лучшими подругами, но ее мечты рухнули после двух часов, проведенных у тебя дома. Могла бы смс черкнуть: «я не приду, расходитесь». Сказать честно, я бы и не пошла за тобой, если бы не Кэролайн.
— А где она?
Бонни пододвинулась к Елене и что-то сказала на ухо, а затем ладонью указала на дверь, соединяющую уже темный из-за выключенного освещения, коридор с классом, в котором как раз прибывали девушки.
— Кэролайн, — выкрикнула Елена. — Кэролайн, — она заметила, как отражающаяся тень Кэролайн дернулась, но подругу, спрятанную за приоткрытой дверью, не видела, — ты моя лучшая подруга, — взглянула на Бонни и добавила, — одна из лучших…
— Это не поможет, — перебила Бонни.
— Она же обижается, но не ушла. Какой смысл прятаться? — возразила Елена и встала со стула, приняв положение в котором находилась Бонни — также скрестила руки на груди.
Елена очень любила подруг, но ее раздражало в них многое: Бонни, которая упорно продолжала делать вид, что ей все рано на все и на всех, но на самом деле это было не так, все прекрасно знали — Бонни парадирует Елену, ту Елену, которой она была до трагической аварии; Кэролайн, которая постоянно дулась из-за всяких пустяков и не упускает возможность «пошалить». Если Бонни слишком сдержана в каких-то вещах, тактична, а иногда и стервозна, то Кэролайн — слишком взбалмошна, а Елену можно назвать золотой серединой — веселая, коммуникабельная, тактичная.
Только сейчас она непривычно хмурилась и забивала себе голову всякими глупостями, но прекрасно знала, что в один прекрасный день вернется та ее часть, та Елена Гилберт, — веселая, открытая девушка, готовая ко всему, что произойдет; любимица парней и флирта, по этой причине ее изредка ругала Бонни, а Кэр тайно завидовала; хорошая ученица, отличная сестра и дочь, — которую она когда-то оставила на мосту Викери, но она боялась, что вместе с положительными аспектами ее характера вернуться отрицательные.
— Именно, что нет смысла, но это же Кэролайн. Она не ушла потому, что слишком любит тебя. Еще не уяснила, что любовь — это самая большая слабость.
Елена недовольно фыркнула и громко произнесла:
— В этом ты права, Бонни: любовь — это слабость. Я не боюсь признать, что вы, девочки, являетесь для меня одним из слабых мест, — Елена перевела взгляд с Бонни на дверь, за которой пряталась Кэролайн. — Если ты продолжишь на меня дуться не из-за чего, то я просто оставлю тебя без внимания и уйду.
— Не из-за чего? — спросила Бонни, но Елена вовремя ей сделала знак, чтобы не ухудшала ситуацию на гране разрешения конфликта.
Через минуту в классе показалась светлая девушка с голубыми глазами, ее милое личико обрамляли золотые кудряшки. Елене не ожидала, что Кэролайн выйдет в положительном настроение, но ее улыбку тяжело не заметить.
Кэролайн поставила рядом с девочками еще один стул и мягко приземлилась рядом с Бонни, а также попросила присесть рядом стоящую Елену.
— Я жду, — сказала Кэролайн.
— Что ты ждешь? Благословение? — поинтересовалась Бонни.
— Благословение я буду ждать в другом месте, а сейчас мне нужно объяснение. Елена, почему ты не пришла? Я очень волновалась.
— Да, Елена, в действительности меня тоже интересует этот вопрос, — с напыщенной важностью сказала Бонни, — что-то случилось? — неожиданно ее лицо приняло мягкую форму.
— Все хорошо, — сказала Елена и встала, — пойдемте уже гулять. Скоро школу закроют.
Бонни приподнялась вслед за ней и схватила за руку.
— Ты можешь обмануть кого угодно, но не меня. Забыла, что я чувствую твои эмоции?
Елена и Кэролайн издали приглушенный смешок, но Бонни будто и не заметила этого. Когда Елена освободилась от руки подруги, то она еще раз накрыла ее, но уже с новой силой.
— Чувствуешь? — усмехнулась Елена.
— Возможно я немного переборщила, но все же…
— О чем вы вообще? — перебила Кэролайн.
Глаза ее сузились до кошачьих, а меж бровей появилась складочка. Сначала она бросила непонимающий взгляд на Елену, затем на Бонни. Девочки переглянулись.
— Кэролайн, однажды Елена мне сказала, что ее беспокоят ужасные сны.
— Ужасные? Почему ты мне не рассказала? — она укоризненно взглянула на Елену.
— Они не такие уж и ужасные.
— Весь ужас, который ты испытываешь свидетельствуют синяки под глазами. Такими темпами ты потеряешь популярность, которую зарабатывала годами, — заметила Бонни. — Мы за тебя беспокоимся. Так сделай милость, расскажи все по порядку.
Елена покачала головой.
— Я лучше покажу.