За пределами времени я возвращаюсь к тебе

Проливной дождь отбивал дробь по подоконникам и стёклам, и в сумеречной тишине гостиной этот звук казался особенно громким, почти оглушающим. В комнате было душно и сыро — тёплый влажный воздух врывался через открытое окно, не нарушая молчание, установившееся между детективом-консультантом и нежданной полуночной гостьей. Шерлок, закинув одну ногу на другую и подперев указательным и большим пальцами лицо, внимательно вглядывался в посетительницу, сощурив глаза. Он видел, как молчание, воцарившееся после первых сказанных ею слов, смущало женщину, и она с напускной кротостью не решалась перевести на Холмса взгляд: пальцами она перебирала край мокрого платья, смотря в сторону улицы. Лицо её, освещённое грязно-рыжим светом уличного фонаря, выдавало крайнюю взволнованность, которую незнакомке едва удавалось подавлять. Чуть потёкшая от влаги тушь, яркая губная помада, декольтированный наряд и намокшая под дождём укладка были свидетельствами того, как скрупулёзно гостья готовилась к этой встрече — даже ливню не удалось до конца смыть её старания. И всё-таки она повернулась и смело, в упор, посмотрела на Шерлока: испытывающий, вопрошающий взгляд её серых глаз словно молил о чём-то, словно выкрикивал те слова, что застыли в груди. — Итак, вы говорили, что давно меня ищете, что мы когда-то были знакомы, верно? — После долгих размышлений и дедуктивных заключений относительно личности своей гостьи Шерлок решился заговорить. — Ты меня, может быть, не помнишь, я знаю, прошло столько времени… — Нет, я вас не помню, — поспешил Шерлок прервать её рассказ, — ничуть. Даже самую малость! — почти саркастично подытожил он, всё ещё внимательно изучая женщину. — Шерлок… — произнесла она его имя и умолкла, словно испугавшись тех слов, что должны были последовать. — Это же я — Руни. Ты меня не помнишь? — Её голос был похож на звук струны, с которой соскочил смычок. — Увы. Шерлок встал со скучающим видом и направился в кухню, думая о том, как избавиться от очередной назойливой фанатки, которая, видимо, уже не знала, как ещё заинтересовать знаменитого «детектива в шляпе». Эти «дамочки» Шерлока уже не забавляли, их было так много, что они успели наскучить своими однообразными методами знакомства, хотя и разбавляли порой те дни, когда Шерлок не знал, чем себя занять в отсутствие дела. Но сейчас он не был готов к бессмысленным разговорам и затянутым проводам ещё одной воздыхательницы, а потому надеялся, что та сама уйдёт, если он будет её игнорировать. Женщина, назвавшаяся Руни, медленно встала с дивана и с осторожностью заглянула на кухню, где Шерлок теперь увлечённо занимался приготовлением чая, делая вид, что гостья ему более не интересна. Руни, постояв немного в растерянности, прошла в кухню и встала у Шерлока за спиной, нервно дыша и не зная, как вновь заговорить. — Прошло уже девять лет, — начала она вновь, но с осторожностью выбирала слова, боясь, как бы Холмс снова не перебил её, — разумеется, что ты стал двигаться дальше… возможно, ты вычеркнул из памяти то лето… Шерлок повернулся лицом к незнакомке и чуть отклонился, смутившись ничтожно малого расстояния между ними. — Повторяю, что я вас не помню, а если даже и помнил, то забыл: видите ли, мой мозг — это жёсткий диск, который я стараюсь подчищать время от времени, чтобы там не скапливался ненужный мусор, а раз я не могу найти вас на этом жёстком диске, то вы — «мусор». Фигурально выражаясь, — снисходительным тоном добавил Шерлок, помотав головой из стороны в сторону. — Почему ты так говоришь? — Руни в недоумении оглядела его. — Послушай, я знаю, что ты, должно быть, злишься на меня за ветреность и детскость, но ведь столько времени прошло! Я давно другая, да и ты… — В её глазах выразилось что-то вроде разочарования, и она на мгновение прикрыла веки, но потом вновь посмотрела Шерлоку в глаза, машинально сжав ткань рубашки на его груди. — Ты не поверишь, но я часто вспоминала о тебе, представляла, что могло бы быть. Мне просто нужно было тебя увидеть, поговорить — понимаешь? Шерлоку пришло на ум, что эта женщина не похожа на тех девиц, что порой наводняют дом 221Б — она говорила искренне и верила в то, что говорила. «Либо сумасшедшая, либо с кем-то спутала меня», — подумал Шерлок. — Сожалею, но вы меня с кем-то перепутали, мисс Руни, — выделяя каждое слово, спокойным тоном произнёс Шерлок. — Я вас не знаю. — Простите… — прошептала она, разжав пальцы и разгладив помявшуюся рубашку. — Простите. Сиротливо оглядевшись вокруг, Руни виновато посмотрела на Шерлока, небрежно обернула один раз вокруг шеи шёлковый шарф и, оправив волосы, быстрыми шагами покинула квартиру.

***

Шерлок не мог понять, отчего вся эта история не давала ему покоя: вопреки своей убеждённости в том, что случившееся пару часов назад больше не тревожило его, он не переставал думать об этом. Шестерёнки его вечного мозгового двигателя не прекращали движения, возвращая детектива вновь и вновь к встрече с некой мисс Руни, лицо которой ему сразу показалось знакомым, хотя он и не счёл нужным сказать ей об этом. Он был убеждён, что никогда не встречал эту женщину прежде, не был знаком с ней лично, но это лицо — абсолютно точно — он где-то видел. Хватаясь за ниточки памяти, что вели к незнакомке, Шерлок останавливал вновь и вновь пытливый взор на влажных, чуть спутанных волосах мисс Руни, на уставших глазах, подёрнутых пеленой бессонных ночей, на пульсирующей венке на левом виске, на дрожащем чётко очерченном узком подбородке — всё это и множество других деталей, ловко переплетающихся между собой, вырисовывали в сознании Холмса отчётливое представление о мотивах визита его гостьи, которая пришла отнюдь не за тем, за что так скоропалительно уцепилось сознание Шерлока в самом начале, когда он принял её за помешанную фанатичную особу. Он был убеждён в том, что женщина действительно кого-то искала, всё в ней говорило об этом. Но почему она сказала, что искала именно его, Шерлока? Когда она обратилась к нему по имени, её голос не дрогнул, в глазах не искрилось смущение, как это часто бывает с людьми, когда они впервые называют по имени незнакомого человека, — ничего этого не было в её тоне, она была абсолютно уверена, что знает человека, чьё имя так свободно сорвалось с уст. И всё же это были две правдивости, противоречащие одна другой, поэтому верным могло быть только одно: либо Шерлок и впрямь не помнил этой женщины, либо она лгала или что-то напутала. А, может быть, была безумна — эту вероятность Шерлок также не исключал. Однако эти мысли не приносили Шерлоку должного удовлетворения, потому что не привносили ясности и не помогали понять, отчего это простое, но в то же время выразительное лицо, было столь чудовищно знакомо ему. Детектив уже хотел было погрузиться в коридоры чертогов разума, что были всегда верными помощниками и подспорьем в разрешении любой загадки и многих противоречий, но внизу раздались шаги и надрывной писклявый голосок проснувшейся миссис Хадсон: в силу возраста она теперь часто подолгу бродила по ночам, не в силах вернуть угасшее желание сна — не редкая привычка стариков, болезнь расшатанных бурной жизнью нервов, которая, к несчастью, частенько является предвестником смерти, агонией жизнелюбивой души. Шерлок знал об этом, а потому не мог злиться в эти моменты на свою домовладелицу, хотя внешне всегда выказывал крайнее раздражение, дабы скрыть ужасающий страх потери близкого человека. Вот и сейчас, заслышав мельтешащие внизу шаги и весёлый голосок, Шерлок отвлёкся от своих дум и встревожено спустился вниз. — Миссис Хадсон, какого дьявола Вы мешаете мне работать?! — наигранно раздражённым тоном выпалил он, и миссис Хадсон, вскрикнув, дёрнулась в противоположное направление и замерла. — Ваше пение было бы, вероятно, чудесно, если бы не было так ужасно, — с ноткой снисходительности произнёс он, чуть приобняв женщину за плечи и развернув в сторону спальни, — и в вашем возрасте нужно более трепетно относиться ко сну! Я ещё с утра попросил тишины, и сделал это не раз, чтобы потом не возникало абсурдных недоразумений, — почти без остановки говорил Холмс, нарочно не давая хозяйке открыть рта. — О, Шерлок, дорогой, прости, — причитала миссис Хадсон, — но я и правда забыла. Да и ночь уже, почти три часа, я не знала, что ты будешь работать так поздно! — притворялась она, изображая как можно более жалобный тон. — А то вы не знаете, что мой мозг лучше всего работает в ночное время суток — не прикидывайтесь идиоткой. -… да и я всего-то вышла попить чаю, — не замолкая, говорила миссис Хадсон. — На ночь вредно много пить, — оборвал её Шерлок. — Доброй ночи! — с деланой улыбкой произнёс он, когда они остановились у комнаты миссис Хадсон. С чувством выполненного долга Шерлок легко взбежал вверх по ступеням и закрыл дверь в гостиную, рухнул в своё кресло и стал внимательно глядеть на стул для клиентов, который он не удосужился убрать после ухода мисс Руни. Взгляд его застыл на этом стуле — столь привычная, рутинная картина, вобравшая в себя тысячи лиц, что, как огоньки, мерцали и тотчас гасли, редко оставляя след в памяти детектива-консультанта, но это лицо каким-то необъяснимым образом воскресло в памяти Шерлока, выплыло из бесконечного потока полузабытых обликов и более не тревожащих судеб: около месяца назад его дом посетила женатая пара, которая безуспешно пыталась найти свою пропавшую без вести дочь, и на фотографии, что они показывали, была именно эта молодая женщина — Руни Адамсон. Он тогда не взял дело, ссылаясь на то, что не занимается без вести пропавшими, что это дело полиции, и им лучше обратиться туда. Это неожиданное озарение могло бы всё расставить по местам: девушка пропала, кто знает, как именно она пропала, что с ней было — психологическая травма вполне вероятна, только непонятно становилось, откуда она возникла: следов какого-либо насилия он не разглядел, как и нервного расстройства. Мисс Руни не выглядела кем-то напуганной, не выглядела даже «потерявшейся» — она была спокойна, опрятно одета и, без всякого сомнения, не имела целью скрываться от каких бы то ни было преследователей. Во всём этом Шерлоку неожиданно для себя самого захотелось разобраться, и он твёрдо решил, что с самого утра попытается связаться с мистером и миссис Адамсон, чтобы сообщить о том, что мисс Руни сама пришла в его дом. О том, что её психическое состояние требовало некоторых разбирательств, Холмс решил, что изначально умолчит. Шерлок и сам не заметил, как эта история увлекла его сознание: дело, не входящее в его компетенцию, соединившееся с показавшейся на первый взгляд скучной встречей со странной женщиной, приобрело оттенок загадки, которую детективу захотелось распутать. Он так увлёкся своими мыслями, что не заметил, как забрезжил рассвет, уныло выплеснув в окно жёлто-оранжевые отблески солнечного света. Дождь давно закончился, но дождевые капли всё ещё медленно стекали по умытому водой стеклу. Эта монотонная картина подхлёстывала воображение детектива, в мыслях которого от сонливости уже перемешались картинки нынешнего дела и дел давно раскрытых. Усталость брала своё, и Шерлок на несколько минут всё-таки сомкнул отяжелевшие веки, но проснулся тотчас, как только солнечный луч, соскользнув с потолка, стал светить ему прямо в лицо. Шерлок подпрыгнул с кресла и суетливо стал искать отрывок листа с номером телефона мистера и миссис Адамсон, который он бросил за ненадобностью в кучу хлама сразу, как только за несостоявшимися клиентами захлопнулась дверь. «Да где же она? Чёрт побери, откуда здесь взялся весь этот хлам?! — с искренним удивлением подумал Шерлок, автоматически исключив себя из списка «виновных». — Точно знаю, что положил её куда-то… куда-то сюда…» Но как бы Шерлок ни напрягался, он не мог вспомнить, как именно он бросил ту бумажку, под каким углом и с какой силой — поиски оказались тщетны. Недолго промучившись, Шерлок вскоре забыл об этом деле: как обычно, в шесть часов, к нему пришёл Джон вместе с маленькой дочуркой Рози и заполнил собой всё пространство дома на Бейкер-стрит. А когда спустя час после его прихода в квартиру вошёл первый клиент, Шерлок и вовсе ушёл с головой в новое дело, позабыв о ночных волнениях своего беспокойного сознания. И, может быть, он так и не вспомнил бы никогда о событиях той ночи, если бы месяцем позже та самая мисс Руни вновь не нагрянула в его привычные сумасбродные будни. — Шерлок! — на выдохе громко сказала она, но потом виновато прикрыла глаза, помотав головой, и снова обратилась к нему: — То есть, мистер Холмс. Простите, конечно, мистер Холмс, — спотыкаясь в словах, бормотала она, переминаясь на пороге. Когда из её уст прозвучало «мистер Холмс», Шерлок поймал себя на мысли о том, как неестественно и смущённо гостья произнесла это обращение, как нарочито оно звучало, совсем не так, как выкрикнутое в пылу «Шерлок». Он удивлённо уставился на неё, затем выглянул на улицу, посмотрев по сторонам, и пригласил женщину внутрь. — Я не знаю, зачем пришла к вам, — с едва скрываемым волнением говорила она, стараясь унять дрожь в голосе, — знаю только, что больше никто не станет меня слушать. Ну, кроме психиатров, — уточнила она с вымученной улыбкой, выражавшей усталость и бессилие, — которые не хотят слышать меня, а слушают лишь свои предубеждения. Но я не виню их… — Мисс Адамсон, — прервал её Шерлок, но сразу умолк, решив, что даст этой женщине высказаться полностью и до конца. — Прошу, продолжайте, — учтивым тоном сказал он, наблюдая за тем, как она, сняв мокрый плащ, кинула его на кресло, которое стояло возле лестницы. — Даже не знаю, как начать, чтобы вы стали меня слушать и не заткнули тотчас упрёком в сумасшествии… Она замолчала, прикрыв рот ладонями, чувствуя, как собственноручно выстраивает стену из недоверия вместо того, чтобы напрямую сказать о том, зачем пришла. Шерлок внимательно изучал свою клиентку, и первое, что бросилось ему в глаза — тёмно-синяя гематома, на которой ещё осталась белая липкая лента, державшая иглу от капельницы. Мисс Руни была одета наспех, совсем не накрашена — вовсе не такая, какой предстала в первый визит. Голые щиколотки, покрытые грязными каплями, говорили о том, что Руни шла сюда отнюдь не прогулочным шагом, а значит дело было важным, по крайней мере, не пустым для самой гостьи. — Даю вам слово, что выслушаю вас молча и до конца, — заверил Шерлок мягким, но беспристрастным тоном, пытаясь успокоить мисс Адамсон. Руни подняла на него глаза: в её взгляде читались страх и лёгкое недоверие, но отчаяние, казалось, перекрывало всё остальное. — Моя жизнь мне не принадлежит, — проговорила она, отведя взгляд в сторону, — вернее сказать, «эта» жизнь мне не принадлежит. Сдвинув брови, детектив непонимающе смотрел на Руни, которая всё ещё безнадежно пыталась найти нужные слова. Он хотел было спросить, что значит эта фраза, но вспомнил, что обещал дослушать не говоря ни слова. — Шерлок, — обратилась она вновь к нему по имени, — это не моя жизнь! Клянусь, я не вру, — едва не срываясь на крик, говорила она, боясь показаться нервной, — но всё, что происходит вокруг меня, происходит не так, как должно. Я уехала из дома всего на месяц, а когда вернулась, то обнаружила, что там всё не так: комнаты обставлены иначе, во дворе бассейн, хотя его никогда не было; какой-то мужчина утверждает, что мы вот уже год, как в отношениях, но я не знаю, кто он такой; самое невообразимое то, что у меня появился брат! — истерически усмехнувшись, она всплеснула руками. — Мистер Холмс, у меня нет брата: он умер много лет назад, когда я была совсем маленькой. По её щекам быстро скатывались слёзы, капая на белую шёлковую мятую блузку; плечи женщины сотрясались от с трудом подавляемых рыданий. Шерлок был в замешательстве. Разум его безостановочно искал разумные объяснения происходящему, обвиняя мисс Адамсон то в амнезии, то в шизофрении, отметая прочь всё иррациональное и сентиментальное. Шерлока, безусловно, застали врасплох слова несчастной женщины — они были ещё безумнее её прошлого заявления, когда она уверяла Холмса, что когда-то давно они были знакомы. Самым логичным решением было бы отвезти Руни обратно в больницу, откуда она сегодня сбежала, а затем связаться с её родителями — это было бы правильно. И Шерлок, глубоко вдохнув и ещё раз оглядев Руни, обступил её и подошёл к тумбе, на которой стоял телефон, поднял трубку и уже хотел было набрать номер ближайшей больницы, но что-то останавливало его. Руни всё поняла: подлетела к нему, вцепившись озябшими тонкими пальцами в трубку, и стала вынимать её из рук Шерлока. — Прошу вас, не надо! — сорвавшимся голосом умоляла она, глядя ему в глаза. — Если вы… я лучше сама уйду. — Она бросилась к креслу, на котором оставила плащ. — Знала ведь с самого начала, что приходить сюда не лучшая идея, знала, что вы не поверите мне. Казалось, всё разрешилось само собой: в рассказанном гостьей не было ничего, что могло бы стать новым делом — мисс Руни была безумна или больна, что практически одно и то же. И теперь она оставляла его, избавив от пустой траты времени — далеко не все предыдущие клиенты мистера Холмса со скучными или заурядными делами могли похвастаться такой тактичностью и такой неназойливостью. Но в следующее мгновение случилось то, чего Шерлок так и не смог себе до конца объяснить: он повернулся к мисс Руни и ухватил её за руку, чуть выше локтя. — Останьтесь, — немыслимо твёрдо для самого себя произнёс он и умолк. События минувшего года, ясно очертившиеся в опыте мистера Холмса, дали новый виток развитию сентиментальности и разрушили стену эмоционального воздержания: Шерлок чётко осознал и оценил нужность своей «человеческой» составляющей, которая зачастую подхлёстывала разум быстрее и яснее, чем факты или умозаключения, выстроенные при помощи законов логики. Но оказалось, что законы сердца иногда ни чуть не уступают логике, а потому отрицать их силу глупо и бессмысленно. И поэтому Шерлок решил, что независимо от того, верит он этой женщине или нет, он должен хотя бы выслушать её. — Давайте на секунду допустим, — размеренным тоном начал он, — просто «допустим», что я вам поверил, Руни. А теперь скажите мне, чего вы хотите конкретно от меня? Вы ведь не за сочувствием сюда пришли, вам пришло на ум, что я могу предложить то, что не сможет никто другой. Так что вы хотите, чтобы я сделал? В застывшем взгляде больших серых влажных глаз были растерянность и ещё какое-то выражение, затерянное и неугадываемое Шерлоком. Руни теперь уже почти враждебно смотрела на Шерлока, затем выдернула руку из его руки и взяла с кресла плащ. — Я не знаю, мистер Холмс, — сдержанно проговорила она, устав от эмоционального напряжения и обессиленная переживаниями, — наверное, хотела увидеть знакомые черты. Теперь это не важно. Надеюсь, вы простите меня за то, что я зря вас потревожила… — Мисс Руни, — настойчиво обратился к ней Шерлок, — я скажу один раз и не повторюсь более: останьтесь. Вы, конечно, можете уйти, мне же будет лучше, потому что, признаюсь, вы доставляете мне неудобства. Уйдёте — больше вы не моя проблема. Решать вам. Смирив себя так же, как и вспыхнув, Руни растерянно огляделась по сторонам и, сдавленно прошептав: «Хорошо», — последовала вверх по лестнице за Шерлоком.