Пути Господни...

"Это моя вина". Мысль, что съедает, лишает покоя, самой сути себя самого. От неё не спрятаться, от неё не скрыться. Каждый взгляд, каждый вздох наполняет душу горчащим отчаяньем. Вкус металла въедается почти также прочно, как оружейная смазка в кожу: уже не оттереть, уже не побороть. Лишь быть вечным рабом бессмысленного в своей жестокости существования. Открывать утром глаза и закрывать вечером, молиться перед едой и сном. Останься внутри хоть что-то, что было там раньше, может, получилось бы спустить курок. Хаха. Смешная шутка, вот только никого уже не обмануть. Lupus dei, волк Господень. Существо, способное изменить пророчество, отвратить неизбежное, остановить Тьму. И ведь не понять даже, что из этого звучит ироничнее. Хотя какая теперь разница: для того, кто умудрился упустить каждый из предложенных шансов, кто трусливо бежал каждый раз, когда мог бы бороться… есть ли право зваться хоть как-то, думать хоть что-то? Будь хоть капля, хоть искра добра жива, гори она, разве случилось бы всё так? остаётся лишь покачать головой, слыша где-то позади её чистый, хрустальный смех. Всё, на что хватает – хватало, трусость всегда оплетала сердце, мешая дышать – сил, так это поднимать дуло к виску. Даже на выстрел не способен, что уж говорить о реальном предназначении, о спасении... Ничтожество. Это. Моя. Вина. Набатом бьёт по венам, кричит внутри навеки брошенный зверь. Воет, скребётся, молит лишь об одном: оказаться снова рядом, в лучах ласкового и нежного ясного света её глаз, прижаться щекой груди, чувствовать биение сердца... Губы порой, сами по себе, шепчут молитву, бессмысленные слова неслышно слетают с губ… но вот, в какой-то момент мольба обрывается, а дыхание замирает в горле. И кажется, что это навечно. Слаб, глуп, ничтожен. Не способен даже выполнить своё же обещание, сдержать слова: когда-то давно говорил ведь: её дух настрадался, пусть покоится с миром. И сам же теперь пресекает черту, скребясь о вечность. Вина затапливает, не даёт дышать, не даёт… жить, существовать. Вина лишает рассудка, не даёт принимать верные решения. Тогда она осталась одна лишь потому, что один глупый волк решил, будто его признание исправит хоть что-то… хоть кого-то спасёт. Глупый волк ошибался, ох, если бы только можно было всё исправить! Вот только судьба давно устала давать шансы и кричать тому, кто её никогда не слышал. Что произошло бы, хвати смелости не сбегать? Что изменилось бы, случись Ванессе быть убедительнее, а её речам слаще? Что могла решить одна единственная ночь? Ответов нет, не осталось никого, кто мог бы их дать. Вот только… только «глупый волк» и сам знает ответ. Каждая клеточка его тела, каждый порыв ветра и раскат грома в ледяной ночи. Всё шипит, шепчет, кричит и нежно мурлычит: ты бы спас, ты бы вытащил и её, и себя. Вот только в тот миг, когда она больше всего в тебе нуждалась ты трахал в горах злобную ведьму, что едва не обернула тебя во тьму. Иногда, обычно дождливыми ночами, начинает казаться, что всё это – всё, что случилось после той ночи в жаркой американской пустыни, когда привязанность к ведьме поселилась в сердце, - лишь наказание за совершённый грех. Не просто ещё один, но самый страшный, самый мерзкий. За предательство расплачиваются не своей жизнью, за него платят теми сердцами, что отданы добровольно. Ещё реже, когда воздух приносит отголоски морского прибоя, вспоминается почему-то ночь, когда она впервые заговорила на змеином языке, когда поддалась искушению и отомстила… нет, не так. вспоминается ночь, когда опоздал, не успел подхватить изящную кисть, и теперь вынужден вечно слышать доносящийся из бездны отчаянный крик. Временами он становится совсем тихим, но порой порывы ветра ещё доносят его, заставляя вздрагивать в ночи, лишая остатков покоя. Зайти в её обитель, её комнату в самом конце коридора получилось лишь однажды, лишь сразу после… после случившегося. Тогда не было ни сил, ни чувств, это было спасением – накатившая, дурманившая пустота. Но и она покинула, оставив наедине с собой, наедине с виной, нещадно мучившей бедную, истерзанную душу. И всё же, несмотря на всё, что терзало и мучило, душа нашла своё умиротворение, тихую, покойную гавань. Пусть больше ни разу не будет пересечения, пусть она остаётся в прекрасном месте, куда хода таким монстрам нет… главное ведь – её покой, избавление от терзавшей сердце боли. А (не)верный пёс продолжит свой путь, каким бы он ни был.