***
Коробейникову так и не удалось разговорить ни Степнова ни Ивановского. После целого дня расспросов не только заводчиков, но и купцов помельче ему удалось выяснить только то, что Мордасов приехал заключать сделку на поставки тканей собственного производства. Да только местные лавочники и купцы не спешили с ним по рукам бить. О чем Антон Андреевич и сообщил Штольману по возвращению в управление. - А вы выяснили почему? - Не говорят. Глаза отводят, но молчат. В кабинет зашел Петр Миронов, явно на веселе. - Яков Платоныч, Антон Андреич. А вот и я вернулся. Сколько всего я узнал, - протянул явно довольный собой Петр Иванович, после чего несколько картинно уселся на стул возле стола Штольмана. - Антон Андреевич, будьте добры, сделайте Петру Ивановичу крепкого чаю. Да и вам бы согреться не помешало. Коробейников быстро налил крепкого сладкого чая Миронову. Тот благодарно кивнул. - Что вы узнали, Петр Иванович? - Я провел несколько часов в обществе Степнова. Пришлось в интересах следствия, так сказать, усугубить… В общем, предложил я ему выпить за помин души убиенного. Ну а там и разговор потек в том самом русле. Словом, что узнал я. Во-первых, Мордасов находился на грани разорения. Я не понял толком причину, но что-то там не то было с его этими тканями. Но в родном Ярославле все как один отказались от них. Пробовал Мордасов наладить сбыт в других городах. И вот таким образом познакомился он с купцом Красновым, у которого около дюжины лавок во Владимире, Муроме, и по всей Владимирской губернии. Краснов тот, как говорят, мужчина крайне интересный. Уж очень набожный. Это при его-то торговом ремесле. Вроде даже церквям помогает. И есть у него одна забота. Сестрица у него на выданье. Барышне уж двадцать один, а никто не сватается. Одни братца побаиваются, зная его суровый нрав. Другие саму Евдокию не жалуют. Норов у нее, говорят, от брата не отстает. Сама-то хоть и набожная сверх меры, но по хозяйству крепка. Из будущего мужа веревки вить сможет за милую душу. Вся в братца своего – Евдокима. - Как? Евдоким и Евдокия? - Да, у них имена даже одинаковые. Представляете? Вот, значится, и сидит она в девках. А тут на горизонте замаячил Мордасов. Холостой заводчик. Братец-то Евдокии сразу смекнул, что за него можно сестрицу выдать. И будет у них в хозяйстве еще и заводик ткацкий. А уж дела-то они там наладят. Вот такого плана и сделал он предложение господину Мордасову. Вот они и заключили такое соглашение. Мордасов женится на Евдокии Красновой, а Евдоким Краснов и сбыт поможет наладить, и заводик из упадка вытащить пособит. После этого уговора, кстати, Мордасов и к нам приехал. По протекции все того же Краснова. - Это вам все Степнов рассказал? - Да, во хмелю прям как на исповеди. Якобы в поезде они с Мордасовым встретились. Вот там близкое знакомство и свели. По хмельному делу тот и поведал свою такую несчастную историю. А самое-то интересное. Было у Красновых условие. Евдоким навел справки про образ жизни будущего зятя. Узнал о его, так сказать, любви покутить во всех смыслах и формах. И поставили братец с сестрицей условие – верность. Со дня заключения уговора Мордасов должен был быть верен будущей своей супруге. Что, как вы понимаете, было очень сложно выполнить. Вот такие вот новости. Петр Иванович был явно очень доволен собой. - Яков Платонович, а не тот ли это Е. из записки??? – Коробейников чуть не подпрыгнул на стуле. - Давайте-ка, Антон Андреевич, идите на почту, отправляйте срочную телеграмму во Владимир. Купцу этому. Пусть с сестрой приезжают. Якобы в связи со смертью господина Мордасова. Не будем спешить с выводами. Посмотрим, спустя какое время они приедут. К тому же, надо и на них посмотреть. Не забывайте, там человек был чуть выше среднего роста. Словом, давайте их вызывать. Коробейников, быстро одев пальто, поспешил исполнять приказание. - Петр Иванович, давайте я вас домой отправлю. - А ты сам-то домой не собираешься, дорогой «крестник»? - Да, уже можно, думаю. Тем более, надо собрать мой скудный гардероб. - Это ты далеко собрался? - Завтра съезжаю на служебную квартиру. Освободили ее. Так что успокою сердце Марии Тимофеевны. - Ну да, ну да…. Сердце матери успокоишь, сердце дочери растревожишь….***
На следующий день Штольман переехал на служебную квартиру. Мироновы, привыкшие уже к его обществу, настоятельно просили бывать в доме почаще, запросто на правах жениха. Через несколько дней в город прибыли купец Краснов с сестрой. Сразу по прибытии они наведались в полицейское управление. Проведя стандартную процедуру допроса, Яков Платонович отпустил их, направив к доктору Милцу. Тело убитого можно было забирать для захоронения. Евдокия Краснова, за неимением других родственников, могла как невеста забрать тело жениха и увезти домой. Коробейников не мог понять, почему Штольман так легко отпустил Красновых. - Яков Платоныч, но ведь Е,! Это же кто-то из них. - Да не они это, Коробейников! Тот человек был чуть выше среднего роста. А эти двое? Они же оба ростом под шесть футов будут. Это что, средний рост?? Да и потом, алиби у них. У обоих. Я запрос посылал, мне утром ответ пришел. Они оба были в гостях всю прошлую неделю. И видели их человек пять, которые могут подтвердить это. Да, и реакция не та была. Разве вы не заметили? Они оба были сильно расстроены. У них сделка сорвалась. Выгодная для обоих. Так что, это не они.***
Анна направлялась в управление. Прасковья утром напекла пирогов. Увидев, что барышня намеревается пойти на прогулку, быстренько дала ей небольшую корзиночку со словами: «Все равно ведь зайдешь, дитятко». Улыбнулась и ушла. Анна заглянула в корзинку – так и есть, там лежат домашние пироги, еще теплые. Барышня Миронова шла по улице, до управления оставалось не дольше пяти минут ходу, как она почувствовала знакомый холодный ветерок справа. Остановившись, она осторожно повернула голову в нужном направлении. На улице стоял дух Мордасова. - Что ты хочешь? Ты скажешь, кто тебя убил? – тихо спросила Анна. - Я сам виноват. Я виноват перед ней. Перед ними обеими. Я виноват… - тихо простонал дух и исчез. Анна, словно бы очнувшись, еще раз оглянулась вокруг. Люди спешили по своим делам. Быстрым шагом она направилась к управлению.***
Дверь в кабинет распахнулась так неожиданно, что Коробейников, собиравшийся налить себе чаю, чуть было не выронил стакан из рук. - Анна Викторовна! Здравствуйте! – Антон Андреевич расплылся в глупой улыбке. Штольман, сразу напрягшись, быстро подошел к невесте и принял пальто. - Анна Викторовна, вы к нам по делу или просто мимо проходили? – спросил он. - Добрый день, господа. Я….. Вам тут Прасковья пирогов прислала, - она протянула корзину Якову Платоновичу. Тот удивленно воззрился на неожиданное угощение. - Спасибо… Антон Андреевич, вы чай пить собирались? Будьте добры, нам тоже сделайте. И угощайтесь. Коробейников поспешил исполнить просьбу и с радостью завладел одним из пирогов. - Мне опять Мордасов являлся. Он сказал, что виноват перед ними обеими. Все твердит о своей вине. Яков Платоныч, там есть кто-то еще. Две женщины. Или … я не знаю…. – девушка присела на стул напротив стола Якова Штольмана. - Учитывая его образ жизни, женщин там может быть очень много. - Но перед всеми ли он может чувствовать вину? - Не думаю. Антон Андреевич, а сходите-ка на почту, телеграфируйте управляющему Мордасова. Вызовите его к нам, - Штольман твердым взглядом посмотрел на Коробейникова. - Да, Яков Платонович. Будет сделано, - подкрепившийся уже молодой сыщик прытко покинул кабинет. - Вы что-то хотите проверить? – спросила Анна, с легкой улыбкой глядя на то, как задумчивый Яков с видимым удовольствием угощается домашними пирогами. - Да, я тут подумал. А что если была у него какая-то тайная страсть? То, что он гуляка знали абсолютно все. Но не видимость ли это? - То есть, он хотел, чтобы все думали именно так? - Да, это возможно. Вот и попробуем это выяснить.***
Спустя два дня в управление явился мужичок невысокого роста. Сказавшись управляющим Мордасова, он был проведен в кабинет к Штольману. - Добрый день. Вы меня вызывали. Моя фамилия Зеленцов. Иван Семенович Зеленцов. Я был управляющим у господина Мордасова. - Добрый день. Проходите, присаживайтесь. Расскажите нам о вашем нанимателе. - А что рассказать? Был когда-то успешный заводчик. И ткани были хорошие. Потом решил что-то поменять, цены задирать начал. А качество хуже стало. Так и растерял почти всех покупателей. А потом встретил этого Краснова. И жениться решил на сестрице его. Оно и понятно, партия выгодная. А что там никакими чувствами и не пахло, так какая же разница. Жил он всегда тихо. Только все слухи о себе распускал. Раз другой в каком непотребном месте покажется, с каким гулякой завсегдашним дружбу заведет, так и все. Разговоры поползли. А он только смеялся. Говорил – зато завидным женихом не стану никогда. - А в связи с чем он так не хотел слыть более приличным человеком? - Так там такая история вышла. В общем была у него в доме горничная. Сиротами они с братцем остались когда-то. Ну, хозяин его определил на производство, а ее в дом. Да и влюбился. Самому уже под сорок, а сам влюбился в девчонку. Ей еще и двадцати не было. А она поди ж ты, взяла и взаимностью ответила. Сладилось у них все. А тут эта вся история началась с потерей заказчиков. А дальше предложение от Краснова. Он ей-то как рассказал, что жениться должен, она бедная аж в нервной горячке слегла. Оказалось, что она в положении, да все молчала. Он в разъездах часто, видел ее редко. Она все скрывала. А срок был уже пять месяцев. Доктора вызвали. Помог. Но следующие два месяца она провела в постели. А потом. Потом родила раньше срока. Девочку. Мертвую. Вроде бы как из-за этого нервного напряжения. - У Мордасова родилась мертвая дочь? - Да. - А что же девушка? - Она покончила с собой. Утопилась. А он уехал. Было это аккурат перед тем, как к вам на ярмарку приехать. Он и сюда-то поехал только чтобы дома не находиться. - Невеста его знала обо всем этом? - Нет. Никто не знал. Кроме меня, да еще кухарка у нас. Но она не сказала бы никому. Она хорошо всегда относилась и к Зоюшке и к Филиппу Семеновичу. Расстроилась, когда узнала, что барин жениться теперь должен. Она-то все думала, что у них с Зоюшкой все хорошо будет. - Вы говорили, что брат у нее был? - Да. Алексей. Сергеев Алексей. - Опишите его. - Худощавый. Чуть выше среднего роста. А так. Обыкновенный он. - Где он находится после смерти сестры? - После похорон сначала вернулся на работу. А как барин уехал попросил у меня отпуск. Сказал, что на неделю уехать хочет к каким-то дальним родственникам. А третьего дня вернулся обратно. Сказал, что месяц этот доработает, дом родительский продаст и уедет. Стало быть, к тем родичам своим. Тяжело у нас-то ему теперь. - Он сейчас еще в Ярославле? - Да, там. - Иван Семенович. Не могли бы вы вызвать его к нам? Именно вы? Допустим, сообщить ему, что повредили ногу или еще что, и что просите приехать его за вами. В гостиницу. - А зачем? - Сделайте так, как я прошу. Это очень важно. - Хорошо. Сегодня же подам телеграмму. - Сообщите мне сразу же, как он даст вам ответ. Вы где остановились? - В гостинице местной. В пятом нумере. - Хорошо. И не упоминайте ему в письме, что в полиции были. Надеюсь, он не знает, что вы сюда поехали? - Нет. - Вот и хорошо. До встречи, господин Зеленцов. После ухода управляющего Мордасова, Штольман быстро поднялся с места и одел пальто. - Антон Андреевич, вы остаетесь здесь. - А вы куда? Вы думаете, что это был брат этой служанки?? - Я скоро буду. Вы будьте в управлении, - ничего не объяснив, Яков Платонович вышел за дверь.***
Экипаж подъехал к дому Мироновых. Штольман, быстро поднявшись на террасу, постучал. Ему отворила Прасковья. - Господин Штольман. Как вы вовремя. Как раз к обеду. Проходите скорее, все уже в столовой, - старая служанка приняла пальто и шляпу и поспешила принести еще один прибор. Яков Платонович прошел в столовую. - Добрый день. Прошу прощения, что вот так неожиданно и без приглашения. - Яков Платонович! Присаживайтесь. Прасковья сейчас прибор принесет, - Виктор Иванович радушно пригласил его за стол. Штольман поочередно пожал руки обоим Мироновым, по счастью оба брата были дома. Поцеловал руки Анне и Марии Тимофеевне. Сев рядом с Петром Ивановичем, Яков Платонович присоединился к обеду. Разговор тек в спокойном русле о местных новостях, общих знакомых и прочих пустяках. Когда подали чай Штольман обратился к братьям Мироновым. - Виктор Иванович, Петр Иванович, могу я поговорить с вами? - Да, конечно. Может быть, выпьем лучше кофе, а не чай? Прасковья, подай нам кофе на троих ко мне в кабинет. Дамы, мы вас оставим, - Виктор Иванович поднялся из-за стола, оба мужчины последовали за ним в кабинет. - Что случилось? – перешел сразу к делу Миронов-старший. - Я по поводу убийства Мордасова. Мне нужна помощь вас обоих. Виктор Иванович, в скором времени я задержу подозреваемого. Боюсь, у него не будет средств на достойного защитника. Хочу попросить вас помочь ему. Ему грозит каторга. Но он по совести не заслужил ее. Пусть лучше будет поселение. - Он точно виновен? - Да. Но это было, как мне думается, решение, принятое от отчаяния. Он потерял сестру. - Хорошо, Яков Платонович. Но вы мне все обязательно расскажете. - Расскажу. А вас, Петр Иванович, я бы попросил пожить несколько дней в гостинице. Желательно, чтобы в соседнем с пятым номером. Я должен сразу узнать как к господину из пятого номера приедет наш подозреваемый. Боюсь, я не могу направить туда никого из управления. Этот молодчик может заметить, что это полицейские. - Хорошо, сегодня же переберусь ненадолго в гостиницу. - Спасибо. Простите, что привлекаю вас к этому. Но я должен быть уверен. - Яков Платоныч, после Европы это будет просто милая прогулка, - хмыкнул Петр Миронов. Выйдя из кабинета Миронова, Яков направился в сторону столовой, где пили чай Мария Тимофеевна и Анна. - Анна Викторовна, не хотите прогуляться? - С удовольствием, Яков Платонович. Прогулка была хоть и не столь долгой, как им обоим хотелось, но оба получили огромное удовольствие от нее. Казалось, они не виделись целую вечность, хотя прошло всего два дня. Они говорили и говорили. Обо всем. Яков рассказал о том, что узнал от управляющего Мордасова. Анна согласилась с ним в том, что дух заводчика чувствовал свою вину за смерть любимой женщины и новорожденной дочери. Она даже заплакала при мысли обо всем этом. Некоторое время Яков Платонович ее утешал. Его объятия и поцелуи возымели успех, Анна успокоилась. Спустя три четверти часа статский советник попрощался с невестой и направился в управление.***
На другой день ближе к вечеру мальчик принес записку от Петра Миронова. «Приехал» - значилось там. Штольман и Коробейников, прихватив с собой Ульяшина и Евграшина, направились в гостиницу. В пятом номере слышались голоса. - Зачем вы меня вызвали? Я вам поверил, а вы тут совершенно здоровый сидите! – шумел молодой совсем, судя по голосу, человек. Войдя внутрь без приглашения, Яков Платонович произнес спокойным голосом: - Алексей Сергеев? - Да. - Вы арестованы по подозрению в убийстве Мордасова Филиппа Семеновича. Следуйте за нами. И без глупостей. Молодой человек, понурив голову, послушно вышел из номера. - Как же это? Это Алексей? – удивленно спросил Зеленцов. - Да. Всего доброго, - Штольман вышел. В коридоре его ждали Петр Миронов и Коробейников. - Петр Иванович, будьте добры, съездите за братом. И Анна Викторовна, если захочет, может присоединиться. Коробейников, а вы к Маман. Привезите этого их «дворецкого».***
Спустя час в кабинете Штольмана собралось столько народу, что яблоку негде было упасть. Были там оба брата Миронова, Анна Викторовна, пожелавшая стать свидетельницей окончания расследования, задержанный Сергеев, сам Штольман и Коробейников, приведший странного человечка из заведения. - Посмотрите внимательно на этого мужчину и скажите, он приносил записку господину Мордасову на прошлой неделе накануне того дня, когда заводчика нашли мертвым? Сергеев, встаньте. - Да, похож. Он. Ну-ка руки пусть покажет, - молодой человек вытянул руки, - точно он. Руки явно рабочие были. И вот там у пальца ранка такая же. Он, - уверенно ответил человечек. - Хорошо. Подождите в коридоре. Я вас еще приглашу. Дождавшись, когда за вышедшим закроется дверь, Штольман обернулся к задержанному: - Вы сами все расскажете? Или мне стоит начать? - Да сам я расскажу. Что уж там. Знал я, что Зоенька моя полюбила этого Мордасова. Знал я, что и он любил ее. И хоть это все неправильно было, не вмешивался. А потом он часто уезжать начал. Что-то там не то с делами пошло у него. Сестренка моя беременная была, когда он вернулся и рассказал, что жениться должен. Ради заводика своего проклятого. Она и не выдержала. Приболела. А потом ребеночка мертвого родила. Да с горя утопилась. А этот гулять-кутить уехал. Каково мне? Всех родных я потерял, а он гуляет. Ну я и решил. Приехал сюда. Проследил куда он ходит. Решил вызвать его под видом Краснова. Якобы это он прознал про его гульбу-то. Написал записочку. Передал с этим вот, что меня признал-то. Мордасов вышел. Я ему в глаза посмотрел, спросил неужто он про Зоеньку забыл, да и выстрелил. Он даже не побежал и ничего не сказал. Словно освобождения ждал. Я и ушел. - Револьвер откуда у вас? - Купил. По дороге. Где не скажу. Не надо вам этого. А опосля выбросил. Вот и все. - Понятно. Виктор Иванович, вы же сможете что-то сделать? – обратился Яков Платонович к адвокату. - Все, что в моих силах. - Хорошо. Дежурный! – позвал Штольман, - Уводите. Алексея вывели из кабинета, где воцарилась тишина. Спустя минут пять заговорила Анна: - Мне их жалко. Их всех. Все из-за денег. Из-за расшатавшихся дел. Несчастные они все люди. И Алексей этот, и сестра его с новорожденной дочкой, и сам Мордасов. Несчастные они люди, - тихо произнесла она, смотря куда-то в окошко.