Спасая других, забываешь о себе

Сухость во рту — это первое, что я почувствовала. Провожу языком по пересохшим губам, но легче от этого не стало. Открываю глаза и с облегчением вижу, что нахожусь в собственной комнате. Свет приглушён, а через окно не проникает солнечной свет. Могу предположить, что сейчас раннее утро. Принимаю сидячее положение и замираю. «А как я тут оказалась?» Последнее, что помню, так это то, что не могла даже подняться на ноги в том чёртовом парке, а дальше… ничего. Вздрагиваю, когда платок падает со лба прямо на руки, которые находились на коленях. Аккуратно беру его в ладони. Он уже сухой. Это точно говорит о том, что я добрела домой не одна. Никогда не делала себе компресс, да и не думаю, что в том состоянии я могла бы о нём вообще вспомнить. Откидываю одеяло и с облегчением выдыхаю ведь я одета. Точно та же одежда, в которой была. Отсутствует лишь куртка. Замечаю стакан с водой, который стоит на столе. Встаю на ноги, но тут же хватаюсь за голову. Сдерживаю дурной порыв, появившийся из-за головокружения. Покачиваясь, дохожу до стола и наполовину опустошаю сосуд с спасительной жидкостью. Слабость и боль — где-то в районе ног и живота. Учащённо дышу для восстановления дыхания, а после направляюсь в ванную, прихватив при этом комплект одной из пижам. «Как же я попала домой? Может это Хелен помогла?» Возвращаюсь в комнату и ищу телефон. Он оказывается под курткой, которая неожиданно нашлась на полу в коридоре. Индикатор мигает, а значит, что кто-то прислал сообщение. 3:48 Почти угадала с временем. Ввожу пароль и вижу 10 непрочитанных от Ольсен. «Йен, у тебя точно всё хорошо?» «Ты точно в порядке?» «Обязательно напиши мне, когда дойдёшь до дома…» «Те придурки больше не давали о себе знать?» «Йен, это уже не смешно. Ответь мне» И подобные. Значит это не она помогла мне, но сама не знаю почему, улыбаюсь, а ещё чувствую, что в груди словно что-то тёплое разливается бальзамом по моему сердцу. Чувство… Чувство нужности кому-то. «Всё в порядке. Завтра поговорим.» Только в ванне, стягивая с себя одежду, замечаю в каком плачевном состоянии она находится. На коленях джинс грязные разводы или немного о том, как правильно валяться на земле после дождя, да и рукава кофты выглядят не лучше. А устало взглянув на себя в зеркало, не могу сдержать нервный смешок — кожа слишком бледная, даже зеленоватого оттенка, чётко видны круги под глазами, потрескавшиеся губы «дополняют картину», а от волос пахнет землёй. Стянув одежду включаю душ и, стараясь перебороть озноб, встаю под горячие струи. Стекающая с меня вода имеет сероватый оттенок, а я же тупо смотрю на то, как она, смывая с моего тела грязь, утекает в канализацию. Вот так бы и с душой — просто смыть все переживания. Закрываю глаза и пытаюсь расслабиться, но мысли сразу утекают не в то направление — завтра возвращаются мама и сестра. Однако есть то, что хуже этого — Мэйс. Он явно просто так не оставит меня в покое, а 3500 крон мне мама просто так не даст. Один выход — придётся искать подработку. Мочалка уж слишком пенится в моей руке, но не обращая на это внимания, начинаю тщательно промывать тело, словно с помощью этого проблемы просто рассосутся. То же самое с волосами. Запах земли исчез, а на смену ему пришёл лёгкий аромат яблока с корицей, но который, даже учитывая, что гель для душа довольно дорогой, скоро исчезнет. Тщательно вытерев тело полотенцем, переодеваюсь в чистую пижаму, которую прихватила с собой. В гостиной достаю из шкафчика с медикаментами градусник. Голова немного кружится, слабость в теле, а ещё замечаю, что начинаю довольно часто кашлять. Ещё бы — пробродить по городу так легко одетая и не заболеть? У меня не хватает для такого удачи. Сажусь на диван, запрокидываю голову, прикрываю глаза и… Дверной звонок заставляет подскочить, сопровождая это действие головной болью, да такой, что чисто автоматически хватаюсь за голову. Но осознание происходящего заставляет замереть на месте — кто пришёл? Мама с сестрой приедут лишь завтра, да к тому же кто бы пришёл «навестить» меня так поздно, точнее рано, ведь сейчас половина пятого утра. Некто ещё раз нажал на кнопку. Стараясь создавать как можно меньше шума, на цыпочках, подхожу к двери и прислушиваюсь к каждому шороху, что происходит за ней. Теперь этот кто-то начал стучать кулаком в дверь. Тело и разум были просто на грани напряжения. «Может вызвать копов?» «Йен?!» — Стуки повторились. Судорожно выдыхаю от осознания хозяина голоса. Хозяйки. Убираю замок и открываю дверь. — Ты чего здесь в такое время? — Изумлённо смотрю на неё. — Ну и видок у тебя, — на пороге, скрестив руки на груди, стояла Ольсен. — А я, похоже, не зря волновалась. Давай. Рассказывай. Ничего не упусти.

***

— То есть как ты не помнишь? — Хелен аккуратно поднесла кружку с чаем к губам, но поставила её обратно на стол. — Не помнишь как оказалась дома? И вообще какого фига шлялась с температурой по городу? — Не знаю. Я думала… о Мэйсоне. — Об этом придурке? — Ольсен небрежно фыркнула, помешивая сахар в чае. — Он не просто придурок, Хел, — раздражённо кидаю ложку, а та, со звоном, падает на пол. — Йен, случилось что-то чего я не знаю? — Она смотрит на меня обеспокоенно. — Та девушка, — отвожу взгляд, — что погибла… — Элли. — Да, Элли. Элли Годелив. Я случайно подслушала в туалете от её подруг, что она была как-то связана с неким Мэйсоном. — И ты сразу подумала про того отморозка. Йен, не факт же, что это именно он, — нахмурилась Хелен. — Хел, он со своими дружками хотели выебать меня на чёртовом заднем дворе дома Арне, — резко вскакиваю со стула. — Но убийство это уже совсем другое, — она тоже встаёт. — Но не подумай, что я его защищаю. Этот ублюдок получит по заслугам. Однако обвинять кого-то в убийстве… он же обычный подросток. Нам никто не поверит, да и мы сами не уверены, что это он. — Ольсен легко приобнимает меня. — Сделаем всё, что в наших силах. « Нам нужно закончить украшать её шкафчик. Мы сделали все, что было в наших силах.» — Вспомнились слова одной из подруг погибшей Элли. — Шкафчик, — озарение приходит внезапно. — Шкафчик? — Переспрашивает Хелен, явно не понимая, о чём я. — Да, шкафчик, — повторяю, — те подруги говорили, что собираются украсить шкафчик Элли. Может там мы найдём хоть какую-нибудь зацепку. — То есть ты предлагаешь, чтобы мы пошарили по шкафчику погибшей ученицы? — Ольсен удивлённо изогнула бровь. — А ты, оказывается, не святоша. — Она неожиданно улыбнулась. — Я в деле. Вот только твоё самочувствие. — Я себя нормально чувствую, — стараюсь сдержать кашель. — Предлагаю прийти рано в школу, отыскать всё, что нужно в её шкафчике и ты уйдёшь домой лечиться, — увидев, как я уже собираюсь возражать, Ольсен тут же сказала, — и это решено! Нужно беречь своё здоровье. — Ещё чаю? — Не откажусь, — Хелен обратно садится за стол. — Охранник должен открывать школу в половину седьмого. У нас есть ещё два с лишним часа.

***

На часах ровно 6:45. На улицах почти никого. — Ощущаю себя героиней дешёвого кино, — проходя во внутренний двор школы чувствую, что ладони, находящиеся в карманах осенней куртки, вспотели. — Тогда уж лучше фанфика, — улыбнулась Ольсен. Два охранника вышли из главного входа и направились в нашу сторону. Мысли тут же спутались, но каждая из них утверждала одно — они знают зачем мы тут, они сообщат директору, нас исключат… — Смелее, — заметив, что я замешкалась, Хелен подошла ближе ко мне и вот уже её плечо соприкасается с моим, — всё нормально. И правда — охранники просто прошли мимо нас, кинув лишь усталый взгляд на двух обычных школьниц. В школьном коридоре не было ни души. Естественно. Какой дурак придёт в школу до 7 утра? А нет, мы, как две дуры, пришли. Лампочки ещё не работали в полную мощность, создавая жутковатую атмосферу. — Какой номер был у Элли? — Спросила Хел. — Понятия не имею, — я передёрнула плечами, когда лампа над нами мигнула. — Её шкафчик должен быть украшен, хотя даже не знаю в каком смысле. — Может что-то наподобие букетиков искусственных цветов, кучи фотографии с друзьями, где эта Элли счастливо улыбается в объектив. Но мы то уже знаем, что она никогда так не улыбнётся. Потому что её больше нет. — Немного с опасением и долей ужаса смотрю на Ольсен, которая смотрит куда-то в коридор. Однако неожиданно поворачивает взгляд на меня. И что-то в этом взгляде меня… — Шутка! — Она улыбается и видно, что еле сдерживает смех. — Иди ты, — только и нахожу в себе силы пробурчать это, а дальше направляюсь к шкафчикам. — Йен… — слышу голос Хелен, но не реагирую, однако это не специально. Сердце так громко стучит, как и слова Ольсен, которые сильной пульсацией отдаются в моей голове при каждом шаге. Потому что её больше нет… — Прости, Йен, — чувствую, как она хватает меня за руку и останавливаюсь. — Дебильная получилась шутка, извини. Перевожу на неё взгляд и тяжко выдыхаю. — И ты меня. Я в последнее время сама не своя, просто мне… — не успеваю договорить, как взгляд цепляется за кое-что необычное. — Хел, смотри, — разворачиваю подругу и указываю ей почти в конец коридора. — Что? — Она явно не понимает. — Смотри, — показываю пальцем в сторону окна. — Внизу стоит цветок. Прямо на полу. Переглянувшись, мы почти бегом добрались до нужного объекта, чем оказалась красная роза, которая стояла в небольшом горшке. — И что теперь? — Спросила Ольсен, присев рядом и аккуратно коснувшись цветка пальцем. Роза. Она явно тут не просто так, а значит шкафчик Элли недалеко. Самый простой вариант… Мысленно проведя прямую от горшка с цветком до шкафчиков, я подошла к предполагаемому. Аккуратно, словно от моего прикосновения взвоют сирену и выпрыгнут копы из засады, касаюсь металлической дверки и… открываю её. Сдавленный выдох вырывается из губ. Никаких цветов или фотографий, … это был обычный, наверняка даже не тронутый, шкафчик. Шкафчик Элли. Погибшей совсем недавно. — Это её? — Сзади подошла Ольсен. — Её, — указываю на прикреплённый скотчем к внутренней стороне дверцы лист бумаги, который гласил: «Этот шкафчик принадлежал Элли Годелив. Она была Верной подругой и Прекрасным человеком.» — Круто они конечно украсили, нечего сказать, — Хелен, оглянувшись, приоткрыла дверцу пошире. — Что мы ищем? — Не знаю, — виски начало сдавливать, но стараюсь не обращать на это внимания. — Хоть какие-нибудь зацепки. Можно просмотреть учебники. Бывает, что именно там забывают некоторые бумажные переписки, — отвечаю на удивлённый взгляд подруги. — Кто так делает? — Усмехается Ольсен. — Та переписка, когда я впервые опоздала на географию, до сих пор где-то в учебнике. Да и всякое может быть. — Хел лишь пожала плечами и взяла с высокой стопки верхнюю книгу. Быстро пролистала её и, не найдя ничего необычного, взялась за следующую. Я последовала её примеру. Шли минуты, но ничего не прояснялось. — Пусто. Никаких пометок или даже фраз, — закрывая последнюю книгу, сказала Хелен. — Тогда нечего нам тут светиться. Пора мне домой, а то и правда помру, — закрываю дверцу, но не могу избавиться от огромного чувства разочарования, что жгло где-то в груди. — Вот именно, нужно беречь своё здоровье, — Хел серьёзно посмотрела на меня. — Не говори, как моя бабушка. — Ага, ещё заведу телефонную книгу, как эта Элли для пущей схожести. — Её фраза заставила меня резко остановиться, а Ольсен врезаться мне в спину. — Йен? — Телефонная книга? — Обернувшись, переспросила я. — Ну да, но я открыла её и там прям телефонные номера. — Ты просмотрела всю книгу? — Тело бросало то в жар, то в холод. — Нет, но… — я уже направляюсь обратно к шкафчику и уж слишком громко открываю дверцу, что громких эхом отозвалось по всему коридору. — Йен! Однако я даже не обращаю на это внимания. И вот нужная книга у меня в руках — небольшая по размеру, но в кожаном переплёте. Сразу видно, что к этой книге, в отличии от учебников, относились бережно, даже закладка имелась. Первые 5 страниц и правда были заполнены разными номерами и даже адресами, а вот где-то в середине… — Бинго, — говорю, когда замечаю страницу с надписью «Дневник».«Груз» в груди испаряется, но я всё равно немного задыхаюсь, но уже от счастья. — Эй, кто там шумит? — Послышался мужской бас в другом коридоре. — Йен, нужно уходить, — Ольсен одёргивает меня за рукав кофты, смотря при этом в дверь, из которой должен выйти охранник. Я, стараясь как можно быстрее, стягиваю рюкзак с плеч и открываю его. Кладу находку, которая сейчас кажется мне самым ценным предметом на Земле, но неожиданно замечаю, что где-то на последних страницах есть нечто, что немного поцарапало мне кожу. — На этаж выше, быстрее. — Даже не застёгиваю рюкзак, а сразу бегу к двери, что вела на 2 этаж. Благо она была близко. Самое безопасное место в школе на такой случай? Конечно женский туалет. Вот и мы так решили. Спрятавшись за кабинки, где находятся бумажные полотенца и где услышала от подруг Элли о её возможной связи с неким Мэйсом, я снова достала дневник погибшей и увидела, что именно цепануло меня. — Это фотография? — Спросила Хелен, заметив торчащий кусочек фотокарточки. Дрожащей рукой я потянулась к нему и аккуратно, ухватившись за этот край, потянула на себя. С фотографии на меня смотрела девушка с яркими рыжими волосами и голубыми глазами. Она весело улыбалась и смотрела в объектив. А на её фоне… фонтан в злополучном Центрально парке. Видимо она любила там гулять. Пока её… — Красивая была, — рука Хел легла на моё плечо. — Ты можешь почитать дневник и дома. — Да, пора уходить, — однако я не могу оторвать взгляд от фото. Что-то не даёт мне покоя. Ужасное чувство в груди вернулось, а сама вдруг начинаю ощущать тошноту. — Мне правда нужно домой долечиться. — С этими словами наконец нахожу в себе силы убрать дневник Элли в рюкзак. Первая из туалета выходит Хелен. Она быстро осматривается и молча манит меня следовать за ней. Однако на часах уже было 7 утра и школа начала заполняться учениками. Мы выходим во внутренний двор и я замираю, так как вижу Вальтерсена, который с своими друзьями сидел на ближайшей лавочке. Внутри закипала злоба — теперь похоже один его вид уже может вывести меня из себя. — Йен? — На голос подруги реагирует и он. Теперь смотрит прямо на меня. Я бы даже сказала, что он удивлён. Думал, что я уже померла в том чёртовом парке? Подавись.— Йен, — Ольсен уже настойчиво начала тянуть меня к выходу из школьного двора и я её понимаю - мне не стоит светиться тут. Особенно перед учителями. Отвожу взгляд от Вальтерсена и перехожу на быстрый шаг. — Привет, Исак, — останавливаюсь от услышанного. Воздух будто выбили из лёгких. Я оборачиваюсь и вижу, как какой-то парень, наверное друг, пожимает ему руку в знак приветствия. — Привет, Исак, — я будто снова оказываюсь там — магазин, забытые яблоки, путь домой и… та девушка. Девушка, что поздоровалась с Исаком оказалась… — Элли, — не знаю, сказала я это вслух или мысленно, но судя по тому, как удивилась Хелен всё-таки вслух. — Йен? — Ольсен была явно озадачена. — Он знал… Он знал… Он знал… — Продолжаю мямлить и вдруг решаюсь. — Он знал, — начинаю идти прямо к той лавочке. Останавливаюсь прямо напротив Вальтерсена, чем вызываю не только его удивление, но и его друзей. — Ты знал Элли, — стараюсь говорить громко. — Элли? — Этот ублюдок ещё и прикидывается. — Да, Элли! — Мне кажется, что ещё немного и вмажу прямо по его морде. — Элли Годелив. Ты знал её, но сейчас делаешь вид, что тебе совершенно пофиг. Хотя может тебе и правда плевать на её смерть. Это низко, убого, отвратительно. Как можно быть таким бессердечным? — Я начала задыхаться от своих же эмоций. — Ты совсем себе мозги отморозила вчера? — Исак медленно, словно оказывал мне услугу, встал. — Вчера? — Это был контрольный выстрел. — Тебе лучше вообще ничего не стоит говорить про вчера! Оставил меня в этом грёбанном парке… Я даже встать не могла, а ты… ты… — Да, оставил тебя там и что с того? — Его спокойный голос… Ком обиды застрял в горле и я уже была готова разреветься, но вместо этого неожиданно, даже для самой себя, резко отталкиваю парня да так, что он громко плюхается обратно на лавочку. — Ты ничтожен. — Йен, хватит, — глухо слышу голос Хелен. Словно нахожусь внутри пластикового стаканчика. — Пошли, — меня тянут обратно в школу и я, как безвольная кукла, поддаюсь. Мы опять в женском туалете. Хел терпеливо ждёт пока я умываю лицо ледяной водой. Спустя пару минут становится легче. — Это было жалко, правда? — Спрашиваю, не смотря на подругу. — Никогда не думала, что ты можешь так разозлиться, — голос Хелен был спокойным. — Я тоже. Словно потеряла над собой управление, — на смену ярости приходит неловкость и стыд. — Извини, что увидела меня такой. — О чём ты? — Неуверенно смотрю в отражение. Ольсен держала в руках мой рюкзак. — У каждого бывают тяжёлые периоды в жизни. Ты устала. Оно и понятно - столько всего произошло в твоей жизни, начиная с этой истории про наркотики и заканчивая смертью Элли. Тут у каждого может крыша поехать. Она читает меня, словно открытую книгу. — Я останусь сегодня на уроки, — поразмыслив пару минут, наконец заявляю. — Исключено. Ты должна прочитать дневник. И не лучшая идея делать это в школе у всех на виду. К тому же твоё самочувствие… — Я не могу теперь уйти. После всего того, что наговорила Вальтерсену. Он подумает, что я просто сбежала, — тошнота опять подступала к горлу, а щёки пылали, но пытаюсь не обращать на это внимания. — Да даже если так, какая разница? Вообще плевать о чём он там себе подумает. Всё, что сейчас должно волновать тебя - здоровье, а ты им явно пренебрегала в последнее время. — Хотя бы пару уроков? — Но увидев строгий взгляд подруги, всё-таки сдалась. — Ты права. Ольсен, словно опасаясь, что я не послушаюсь и сбегу, как шкодливый ребёнок, решила довести меня прямо до ворот школы. Несмотря на то, что в коридоре было достаточно много учеников, было довольно тихо. Слышался шёпот, но вскоре он прекратился и всё вернулось в норму, однако до сих пор не решалась поднять взгляд с пола. — Не пробовала принимать успокоительное, истеричка? — Неожиданно голос прозвучал над толпой. Остановилась я, Хелен, а тишина снова застала врасплох. — Не пробовал пойти нахер? — Ольсен начала оглядываться, но все молчали. — Чего уставились? — Зло рыкнула Хел на остальных. — Не нужно, пошли, — быстрым шагом направляюсь к двери, которая выпустит меня из школы. Удача сегодня явно кончилась при нахождении дневника, ведь Исак со своими друзьями до сих пор сидел на той лавочке. Чувствую, как щёки горят от стыда, а сама не могу вымолвить и слова. Вальтерсен не сразу замечает меня, но пристально смотрит, когда попадаю в его поле зрения, а я… только и могу идти к выходу, пристыженно опустив взгляд.

***

Дом до сих пор пустой. Мне и правда нужно бы провести уборку, но приступы тошноты повторяются, а голова становится всё тяжелее. Ложусь на кровать и прикрываю глаза. Дневник. Хватаю рюкзак, который лежал рядом с кроватью и быстро вытаскиваю нужную книжку. Открываю начало дневника. 20 июля. Опять пытаюсь начать вести дневник. С моей то памятью… Говорят, что это хороший способ её тренировать. Да и вообще записывание своих мыслей на бумаге помогает снять стресс. А его в моей жизни сейчас не мало. Скоро перехожу в старшую школу. Интересно, кроме Нои и Берти, у меня появятся друзья? Надеюсь. Слышала, что Пенетраторы (типа самая крутая компашка в школе) устраивают вечеринку в первый же день учёбы. Стоит ли мне идти? Элли, тебя ещё не пригласили, а ты уже думаешь идти или нет. Знаешь, дневник… Быстро пробегаю глазами по строчкам и решаю перелистать дневник поближе к сентябрю. Всё-таки это неловко — читать чужие мысли и переживания. «Вечеринка у Пенетраторов.» — цепляюсь взглядом за эту фразу. Вечеринка у Пенетраторов. Это было офигенно. Пригласили многих учеников. Первокурсников в частности. Ноя и Берни там тоже были. Я даже познакомилась с другими новичками. Не знаю — продолжится ли общение. Очень хочу стать чем-то большим для многих учеников. Для школы. Интересно, получится ли стать душой компании? Старшая школа даёт мне этот шанс. Использую ли я его? Кто знает. Всё-таки признаюсь — я попробовала травку. Точно не могу описать то, что со мной происходило, но было хорошо. Даже очень. Это всё Мэйсон. «Это всё Мэйсон.» — вот оно. Он высокий, красивый, с чувством юмора, но есть что-то… что настораживает и отталкивает. Меня уж точно. Я точно не знаю с какого он курса, но кажется, он не в нашей школе. Что он забыл на вечеринке? Пофиг? Нет, мне любопытно. «Мэйсон неуравновешенный» — запись сделана спустя 3 дня после вечеринки. Мэйсон неуравновешенный. Я случайно встретила его в «Kiwi». Папа отправил за фруктами, а я встретила того, которого думала и не увижу больше. Он опять мне предложил… нет… навязал наркотики. Начал неожиданно расспрашивать о моих знакомствах в новой школе. Называл имена людей, которых я и не знаю. Кого он хочет найти? Кто бы он не был, ему не отвертеться. Я продолжаю брать у него наркотики, а он всё так же расспрашивает меня. С его стороны появились приказы. Их суть состояла в моих знакомствах с первогодками в нашей школе. К чему всё это? Однако имя он не говорит и это пугает. Что за чертовщина творится с этим парнем? И всё-таки кое-что я смогла выяснить. «Кто бы он не был, ему не отвертеться.» — так я написала, но ошиблась. Кто бы ОНА не была, ЕЙ не отвертеться. Мэйсон ищет девушку. Последнюю фразу, не специально, я перечитала 10 раз… а то и больше. Руки трясутся, а из-за этого не могу разобрать следующие предложения. Откидываю дневник и запускаю руки в волосы, стараясь успокоиться. Я должна дочитать. Чего бы мне это не стоило. Наконец поняла, кто ему нужен, однако Мэйсон ещё не в курсе. Мне нужно лучше узнать, что он задумал. Благо этот псих даже не подозревает, что покупаю наркоту только ради прикрытия. Я предупрежу её. Мне не хватает только маленького кусочка пазла, чтобы собралась вся картина. Но сегодня всё решится. А дальше были пустые листы, словно Элли совсем забыла про свой дневник. Или же… Открываю последнюю запись. 2 сентября. Позавчера. Именно в тот вечер и убили Элли Годелив. Ком застревает в горле. Нет, только не так. Начинаю листать дальше, но все страницы пусты. Небрежно отбрасываю дневник с кровати и… замечаю, что оттуда наполовину вылез цветной стикер. Он отклеился от своей страницы и теперь почти лежит у меня на полу. Я не имею права так относиться с чужой вещью. Тем более настолько важной. Хочу опять приклеить стикер на его страницу, но перевернув его… чувствую, что по телу словно электрический разряд пробегает, оставляя внутри пустоту. Осознание не сразу приходит, но где-то внутри уже нарастает паника. Всего два слова на цветном стикере смогли полностью выбить меня из колеи. Удивительно? Нет. Ведь два слова написаны на цветном стикере, который в свою очередь был приклеен к странице дневника погибшей девушки. Именно сейчас всё и начинается для меня. Для меня, а может и ещё для пары человек. Эти два слова — Йен Нильсон.