***
— Как вы уже знаете — сегодня утром, недалеко от Центрального парка, было найдено тело нашей первокурсницы - Элли Годелив. — Директор стоял у микрофона перед полным залом. Учеников собрали здесь, чтобы он лично сообщил всем эту новость. После данной фразы по рядам прошел гул шёпота. Он был повсюду. Я стояла одна недалеко от окна. Оно было приоткрыто, но мне всё равно казалось, что стало невыносимо душно. — Полиция ведёт расследование по поводу смерти Элли, — продолжал директор, — но если вам что-то известно, то прошу немедленно сообщить кому-нибудь из учителей. Я оглянулась на других ребят. Толпа разделилась на 2 лагеря — те, кто сочувственно смотрели на сцену, будто сопереживая за все случившееся директору, и те, кто даже не пытался скрыть своего безразличия. И именно Вальтерсен был «рекламой» второго типа. Он просто снова уткнулся в свой телефон. Тяжело признавать, но многие были так же ничуть не заинтересованы, так что предпочли решать свои проблемы в телефоне, а что юлить… Даже мне было немного всё равно, как ужасно бы ни было это признавать. Эта Элли не была в моей группе, кажется… Я даже этого не знаю. Думаю, что было бы печально, если эта первокурсница даже не сумела завести друзей за период пребывания здесь. Замечаю, как две девушки, которые стоят прямо у сцены, разрыдались. «Может быть это и есть ее подруги?» Смотрю прямо на них, но ничего не чувствую. Абсолютно ничего и это… пугает. Никогда не могла спокойно смотреть на плачущих людей, а тут… В горле застревает ком, но не из-за жалости к подругам погибшей, а от отвращения. К самой себе. Голова идёт кругом и я начинаю проталкиваться к выходу из зала. Ворча что-то себе под нос, подростки нехотя пропускали меня. Ловлю на себе взгляд Исака, но быстро обрываю зрительный контакт. Не до него сейчас. — Прошу всем разойтись по своим кабинетам… — слышу слова директора, но уже, наконец, покидаю душное помещение.***
И вот сейчас, даже спустя пару уроков, наблюдаю, как многие продолжают переговариваться по поводу этой смерти. До чего смешно — эта Элли была первокурсницей и следовательно знали её немногие, а если она такая же как я, то вообще, те девушки могут быть единственными, с кем она была знакома. Хватит. Трясу головой, словно из-за этого мне будет легче. Прекрати думать об этом. — Хей, Йен, — ставя рядом с моим обедом свой поднос с едой, напротив меня садится Матс. — Привет, — устало киваю, стараясь не смотреть на еду, ведь мне до сих пор нехорошо. Он начинает пристально рассматривать меня, что не очень нравится, но я не хочу отводить взгляда. — Я не помню, как ты и Хелен ушли с вечеринки, — наконец Арне опускает взгляд в свою тарелку. — Мало что помню с той ночи, — не нужно мне лишних расспросов. Матс улавливает моё настроение. Точнее его отсутствие, поэтому далее мы сидим за столом в тишине. — А что с Хелен? — Он первым решается нарушить это. — Я сегодня не видел её в школе. Смотрю на экран мобильника, что лежит недалеко, но нет ни одного оповещения о новом сообщении, а значит Ольсен так мне и не ответила. — Я не знаю, — случайно замечаю в обеде парня зелёное яблоко и сразу вспоминается ухмылка Вальтерсена. Во рту пересохло, поэтому спешу глотнуть воды из бутылки, которая уже была почти пуста, хотя прошло всего пару уроков. — А что ты думаешь по поводу того, что произошло? — Вдруг спросил он, смотря куда-то правее от меня. Оборачиваюсь, чтобы понять, куда Арне смотрит, и замечаю тех самых девушек, которые плакали в общем зале. — Я не знала Элли, — пожимаю плечами. — А ты? — Она была на тусовке в первый учебный день у Пенетраторов. Как ты с Хелен и Катрин. И кажется была у меня в эту субботу, — он спокойно доедал свой сэндвич. — Думаешь, это правда убийство? Говорят, она была вся в порезах, словно пыталась покончить с собой. Жаль, красивая девчонка. Была. Звенит первый звонок, который и спасает меня от этой беседы. Неловко улыбаюсь и, перед тем, как встать из стола, говорю «До скорого», и не дожидаясь ответа, покидаю столовую. Физика, как и математика, давалась мне с трудом. Но мне повезло, ведь наша учительница оказалась приятной женщиной, которая довольно интересно объясняла материал. При этом она не заглядывала в учебник или в подготовленную лекцию в тетради. Просто была дана тема и именно её она рассказывала своими словами, чтобы «до вас быстрее дошло». Но даже сейчас я еле сдерживаюсь, чтобы не упасть лицом на парту. Невыносимо душно, пытаюсь отвлечься, смотря в окно, но это никак не успокаивает. Слова учительницы никак не могу воспринимать, словно она говорит на другом языке. В висках пульсирует кровь, а также подташнивает. Может траванулась? — Можно выйти? — не выдерживаю и поднимаю руку. Вбегаю в туалет и сразу же направляюсь к умывальнику. Лицо горит и кажется, что всю меня лихорадит. Глубоко дышу, чтобы восстановить дыхание. Прохладная вода помогает сдержать рвотный позыв. Похоже всё-таки придётся заглянуть в медпункт. Отхожу за кабинки, чтобы взять бумажное полотенце, но замираю, когда слышу, что в туалет заходит кто-то ещё. Послышались рыдания. Никогда не была сторонницей подслушивания, но не успеваю ступить и шагу. — Ноя, успокойся, — голос дрожал, словно его хозяйка сама еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. Аккуратно выглядываю из-за угла и узнаю тех самых подруг погибшей Элли. С каким-то раздражением замечаю, что для меня их сегодня слишком много. — Мы ведь предупреждали её, — девушка не могла сдержать всхлипов, — предупреждали не связываться с этим Мэйсом. От услышанного я словно забываю как дышать. Осторожно возвращаюсь в прежнее положение и закрываю глаза, чтобы сосредоточить внимание на слухе. — Почему она нас не послушала? — Похоже у девушке настоящая истерика. — Почему, Берти? Почему она покончила с собой? — Ты правда думаешь, что она бы смола такое с собой сделать? — Берти усмехнулась. — Ясное же дело, что её убили. — Нельзя так говорить, — Ноя даже опешила от слов сказанных подругой. Спустя пару минут всхлипы полностью исчезли. Я стояла, боясь шелохнуться. — Нам нужно закончить украшать её шкафчик. Мы сделали все, что было в наших силах. — Взявшись за руки, подруги вышли из туалета. Я же не могла перестать думать об одном — эта Элли была как-то связана с Мэйсом. С тем больным психопатом, что с своими дружками хотели изнасиловать меня. Может этой девушке просто повезло меньше чем мне. Дрожащими руками обхватываю себя и оседаю на пол. На её месте могла быть я.***
Создаётся ощущение, что живу автоматически… Автоматически встаю на ноги. Автоматически направляюсь к двери. Автоматически прощаюсь с психологом. Автоматически существую. Я покидаю кабинет с чувствами, которые противоречат между собой настолько, что кажется, это разрывает меня изнутри. Я выхожу опустошённая, но в то же время «груз» осознания, что всё повторяется, давит где-то в районе груди и это не позволяет полноценно дышать. Сдавленно выдыхаю, когда прикрываю за собой дверь. Вернуться домой, рассказать всё маме, посмотреть, как она мне ободряюще улыбнётся, хотя потом слышать её сдавленные рыдания в ванной… Пойти завтра в школу, пойти послезавтра в школу. И так дальше — всё плавной чередой повседневности будет сменяться перед моими глазами. А дальше… Неожиданный звон от разбитого стекла режет слух. Это не по сценарию… Поднимаю взгляд от своих рук и замечаю парня, который с растерянностью смотрит то на разбитую вазу, то на женщину, которая сидит недалеко от него. Внезапно они оба переводят взгляд на меня, словно я стала свидетелем какого-то преступления. Подростка явно начинает веселить данная ситуация, ведь на его лице появляется ухмылка, что кажется мне странным, но его взгляд вдруг мрачнеет и вот, он смотрит уже куда-то мне за спину. — Ничего страшного, — внезапно слышу за собой голос психолога. — Проходи, Оливер. Парень вальяжно, словно оказывая кому-то услугу, встаёт с кресла и направляется в кабинет. Его путь лежит через меня, поэтому спешу опустить взгляд и отойти с прохода, но тот все равно слегка задевает меня плечом: то ли случайно, то ли специально. Машинально тру плечо, хоть мне и не больно, и продолжаю идти по коридору к лестнице.***
Неуверенно мнусь у двери в медкабинет. Я пробыла в туалете ещё минут 10, прежде чем смогла более-менее успокоиться, хотя руки до сих пор потряхивало. Разворачиваюсь и уже делаю пару шагов от кабинета, но останавливаюсь. Живот до сих пор крутит, словно меня выворачивает наизнанку, а вспоминая, что вчера ещё и рвало, вовсе подталкивает к тому, что быстро подхожу обратно и стучу в дверь, хотя надеюсь, что медсестра отошла. Но слышу мелодичное «Войдите» и ничего не остаётся, как пройти внутрь. Пахнет лекарствами, но этот запах даже немного успокаивает, приводит в чувство. Стены выкрашены в белый цвет, что режет глаза, поэтому приходится прищуриться, пока не привыкаю. В небольшом кабинете было немного мебели — шкаф с какими-то папками, а так же другой с медицинскими препаратами, небольшая кушетка и стол с парой стульев. — Здравствуй, — за столом и сидела медсестра. На вид ей лет тридцать. Обычная женщина, вот только её длинные волосы были собраны в нелепую причёску. Сама она приветливо улыбается и указывает мне рукой на стул, который стоит напротив неё. — Здравствуйте, — неловко сажусь. — Первокурсница, да? Раньше тебя не видела. — Да, Йен Нильсон, — вспотевшими ладонями сжимаю край кофты. — Ну и что тебя беспокоит, Йен? — Она внимательно смотрит прямо на меня. — Мне не совсем хорошо, — мимолётно облизываю пересохшие губы. — Я бы хотела попросить у вас таблетку от тошноты. — Съела что-нибудь не то? — Не знаю, — пожимаю плечами и вдруг замечаю настенные часы. До конца физики остаётся пару минут. — Это может быть на нервной почве. Связанно ли твоё самочувствие с тем, что произошло? — Еле заметно вздрагиваю и перевожу взгляд на медсестру. — С убийством Элли? Ведь так зовут девушку? — Да, — нервно киваю. — Элли Годелив, но я не была даже с ней знакома. Узнала про неё лишь сегодня. Просто съела что-то не то. Вот и всё. — Ладно, — она спокойно встаёт с своего места и, порывшись в шкафу, протягивает мне градусник. Вздрагиваю, когда металлическим конец касается разгорячённой кожи. Сидеть в молчании неловко, но заводить разговор совсем не спешу. Пытаюсь использовать данное время, что хоть как-то настроить себя на учёбу, ведь пропускать уроки совсем не хочется. — Сможешь сама дойти домой? — Вдруг спрашивает медсестра когда я протягиваю ей градусник. — У тебя 38, — увидев мой удивлённый взгляд, она пояснила. — Да, смогу, — немного неловко встаю с стула. — Точно? — Медработник смотрит меня с подозрением. — Есть ли дома аптечка? Знаешь, какие лекарства нужно принимать? — Да, — киваю, почти не вслушиваясь в слова. Хотелось поскорее уйти отсюда. От некогда приятного запаха лекарств начало подташнивать. — Я сама сообщу учителям о твоём самочувствии. Иди домой. — Спасибо, — на выдохе говорю и как можно быстрее закрываю за собой дверь. Коридор полон учеников — сейчас небольшая перемена, так что нужно быстрее успеть забрать свои вещи из кабинета физики. Проталкиваюсь сквозь толпу, что выходит не очень успешно, ведь меня постоянно мотает то в одну сторону, то в другую. Уже в дверях нужного кабинета с разочарованием замечаю, что его заняли старшеклассники. Вижу свои вещи и, стараясь не привлекать внимания, направляюсь к ним. Без происшествий дохожу до нужной парты и начинаю собираться. Однако тихо чертыхаюсь, когда пенал выскользает из рук и падает в паре сантиметров от соседнего стула. Наклоняюсь и только тогда замечаю кроссовок — на стуле кто-то сидит. Неловко. Не могу удержаться не поднять взгляд. Кудрявые тёмные волосы, которые вряд ли сегодня расчёсывали и удивлённый взгляд, что устремлён прямо на меня. Знакомое лицо. «Друг Исака!» — Внезапно озаряет меня. Кидаю пенал в рюкзак и уже собираюсь уходить, как слышу стук каблуков за спиной. — Йен, ты пропустила добрых полчаса урока, — обернувшись замечаю учительницу физики. — Это никуда не годится, — но присмотревшись, вдруг выдаёт. — Ты какая-то бледная, нормально себя чувствуешь? Бросаю взгляд в сторону друга Вальтерсена, но с раздражением замечаю, что он тоже смотрин на меня. — Я была в медпункте, — сжимаю пальцы в замок. — А из-за температуры меня отправили домой. Возьму домашнюю работу у кого-нибудь из одноклассников, — неосознанно мямлю, словно вру, но стараюсь не отводить взгляда от учительницы. — Да, конечно, не смею тебя задерживать. — И лишь когда она растеряно кивает, я выхожу в коридор, а далее из школы. Погода испортилась. Окончательно. Моросил дождь, а температура, казалось, упала ещё на пару градусов. По телу прошла волна дрожи, сопровождаемая мурашками. Дойти до дома. Нужно только дойти до дома. Принять лекарства и завалиться в кровать. Это всё, чего я сейчас хочу. Чувствую, как горят щёки, но в остальном мне холодно. В школьном дворе много народу, но не обращаю на них никакого внимания, как и они на меня. Им всё равно, что какая-то первокурсница покидает школу в разгар учебного дня и это невероятный плюс для меня. Нет никакого желания ехать на автобусе потому что сейчас на дорогах уж слишком много пробок, а застрять в такой, в моём то состоянии, совсем не хотелось. Поэтому сейчас спокойно иду по тротуару. Неловко вздрагиваю, когда очередной водитель гудит в бампер другого автомобиля. Надоели. Что это даст, если каждый начнёт сигналить? Лишь повысится раздражение. У всех. Ничто не способно сейчас заставить меня отказаться от возвращения домой. Так я думала, но увы, ошибалась. Это стало понятно, когда почувствовала, как телефон завибрировал, оповещая о новом смс. Прочитав сообщение, резко останавливаюсь на перекрёстке и вместо того, чтобы пойти прямо к дому, сворачиваю направо и жду, пока на светофоре загорится зелёный свет. Ни разу не была в этом кафе, но с удовольствием захожу в тёплое помещение. Сразу замечаю Ольсен, которая сидит за столиком у окна. Присаживаюсь напротив неё и немного прокашливаюсь от внезапно появившегося в горле кома. Вздрогнув, Хелен отводит взгляд от мобильника и откладывает его в сторону, заметив меня. — Привет, — она улыбается. Пытается сделать вид, что ничего не произошло. Что она не решила вдруг резко после вечеринки отправиться домой, или что не пропала на всё воскресенье и начало понедельника, даже не отвечая на мои сообщения. — Привет, — не хочу сейчас начинать выяснять всё. По её бледному лицу и небольшим синякам под глазами понимаю, что Ольсен очень устала. Я и сама мало чем отличаюсь. — Как дела? — Нормально, — смотрит прямо в глаза, от чего становится немного неловко. — Случилось что-нибудь? — открываю меню, но лишь увидев названия блюд, меня начинает подташнивать, так что быстро закрываю эту небольшую книжечку в кожаном переплёте и откладываю от себя. — Ты так неожиданно написала мне. — «И проигнорировала прежние сообщения.» — Мне позвонила… — Ольсен не успела закончить предложение и перевела взгляд на вход. — Привет, Катрин. Оборачиваюсь и правда замечаю Ларсен, которая с лёгкой улыбкой подходит к нашему столику. Она садится рядом со мной и я сразу чувствую аромат дорогих духов. Интересно — а чем пахну я? В кафе тихо играет какая-то песня в слова которой я, неосознанно, начинаю вслушиваться. Нога под столом тихонько выстукивает ритм. Не знаю сколько это всё продолжалось, но понимаю, что разговор между Хелен и Катрин идёт, вот только за всё это время я не сказала ни слова. — Рада, что ты, наконец, вернулась, — голос немного хриплый, но мне кажется, что подруги с удивлением посмотрели на меня не из-за этого. — Йен, ты вообще меня слушала? — Ларсен нахмурилась, а Хел продолжала смотреть на меня. — Я перехожу в другую школу. Интересно. Теперь же ничего не слышу. Никакой песни или даже то, что прозвенел колокольчик, оповещая о новом посетителе кафе. — Переходишь в другую школу? Почему? — Облизываю пересохшие губы. — Ты ещё спрашиваешь? — Похоже я только и делаю сегодня, что болтаю невпопад.— Вообще, на этом очень настоял мой отец, — она сделала недолгую паузу, смотря прямо на меня. — Да ладно, Йен, не прикидывайся, ты же была сегодня в школе. — А что было в школе? — Вмешалась Ольсен переводя взгляд с меня на Катрин. — Первокурсницу «Hartvig Nissens» нашли этой ночью в парке, — небрежно откинув прядь светлых волос, сказала Ларсен, скрестив руки на груди и откидываясь на спинку мягкого дивана. Внутри всё похолодело. — Мёртвую? — Уставившись на подругу, спросила Хел. — Нет, она просто нанесла себе несколько ножевых ранений в живот и решила подремать на берегу озерца в Центральном парке. — Ужас, ты знала? — Лишь киваю на её вопрос. — Здравствуйте, что будете заказывать? — К столу подошёл официант. Дыхание перехватывает. От парня пахло какими-то булочками. И лишь от одного этого запаха становится тошно. Перевожу взгляд на свои руки, которые сжала в замок. Ногти впиваются в кожу — этой болью стараюсь отвлечь себя. — Мне пожалуйста шоколадный коктейль и три шоколадных капкейка, — Хелен потёрла ладони в ожидании еды. — Я буду чёрный кофе и диетический салат, — Катрин даже не заглядывала в меню. — В какую школу ты переведёшься? — понизив голос, чтобы не мешать мне сказать свой заказ, спросила Ольсен. Не получается отвлечься. Резко встаю с своего места, тем самым вызвав новую волну головной боли, приступ тошноты, а так же удивлённые взгляды подруг. — Йен, всё хорошо? — Спросила Хелен, посмотрев на меня. — Да… — выхожу из-за стола. — Всё нормально. — Неловко отступаю назад и слегка запинаюсь о собственные ноги. — Йен. — Хел привстаёт, но я вытягиваю руки перед собой. — Всё хорошо, правда. Только сейчас ощущаю, как вспотели ладони. А ещё лицо. Рывками глотаю сухой, как мне кажется, воздух. — Извините, мне нужно домой. Быстро направляюсь к двери и глубоко вздыхаю, оказавшись на прохладной улице. — Йен! — Слышу голос за спиной, но даже не оборачиваясь знаю кому он принадлежит. — Всё в порядке, Хел, мне просто нужно домой. Вспомнила, что скоро приезжает мама, а в доме бардак, — поворачиваю голову и вижу подозрительный взгляд Ольсен. — Катрин ждёт тебя, а мне и правда нужно уйти. — Что с тобой сегодня? — В голосе тревога? — Всё как обычно, — начинаю идти, тем самым дав понять, что разговор окончен. — Напиши, как дойдёшь домой. — Колокольчик опять звякнул — Хелен зашла обратно.***
Создавалось под
Becky Shaheen — What Would You Say to the Darkness
Пальцы на руках одеревенели от холода, а волны дрожи иногда пронизывали всё моё тело, но я продолжаю идти. Уже пару раз проходила мимо тех улиц, откуда могла бы дойти до дома и лишь брожу по городу. Почему? Сама не знаю. А часы на мобильном уже показывают десять вечера. Кажется, что нахожусь в каком-то трансе. Йен, ты не в себе. У тебя жар. Срочно нужно домой. Понимаю ли я это? Конечно. Но ноги сами идут. И лишь сейчас почему-то останавливаюсь. Поднимаю затуманенный взгляд от дороги. Очередная волна дрожи охватывает с ног до головы. Судорожный вздох. «Добро пожаловать!» — Гласила вывеска. Через эту арку можно попасть в парк. В Центральный парк. «Нет, она просто нанесла себе несколько ножевых ранений в живот и решила подремать на берегу озерца в Центральном парке.» — тут же вспомнилась фраза Катрин. Судорожно выдыхаю облако пара, словно пытаюсь полностью опустошить лёгкие. Иду дальше, но пройдя лишь пару шагов от арки, разворачиваюсь и захожу внутрь сквера. Что ты творишь, Йен? Тебе нужно домой. Сколько раз я уже себе это говорила? Сотню раз? Тысячу? Куда я сейчас иду? Хотя зачем задавать столь глупый вопрос, если уже знаешь на него ответ. К тому озеру, Йен. К берегу того самого озера, где и нашли Элли. Включились фонари и теперь они освещают мне путь. Избавляют меня от тьмы вокруг. Ровная гладь небольшого озера манила. Медленно подхожу к воде и присаживаюсь на корточки. Касаюсь ладонью ледяной воды, а после полностью погружаю её. Что я пытаюсь увидеть? На меня смотрит лишь моё отражение. Отражение обычного подростка. Поднимаю взгляд и замечаю на противоположном берегу ограждённое жёлтыми ленточками место. Не отвожу оттуда взор. Там нашли тело Элли. Йен, ты ведь туда не пойдёшь? Йен? Приподнимаюсь и начинаю обходить берег, чтобы попасть к месту преступления. Йен, когда ты начнёшь слушать саму себя? — Кажется, что я только наконец начинаю это делать, — даже не знаю, говорю я это вслух или мысленно, но смысл не меняется. Делаю то, что хочу, а не то, что нужно. Не мне, а обществу. Все эти нормы так вжились в тебя, Йен, что казалось уже не сможешь осознать саму себя. Это влияло и топило меня. Останавливаюсь в паре сантиметров от «жёлтой ленточки». «Место преступления. Не заходить за ленту» — спустя какое-то время могу разобрать напечатанный шрифт. Мне не стоит здесь находиться. В любой момент могут вернуться полицейские, а значит мне могут предъявить пару вопросов, а в моём состоянии… Йен, ты наконец вспомнила про своё самочувствие? Что у тебя жар? Что тело лихорадит? Уже хочу уйти, вот только… замечаю несколько тёмных пятен на земле, где не было травы. Дождь бы полностью залил землю, а не отдельными маленькими лужицами. Прищуриваюсь, чтобы лучше рассмотреть, но лучше бы этого не делала. Кровь. Это пятна крови. Крови Элли. Зажимаю рот рукой, задерживая дыхание. Разворачиваюсь и бегу. Дальше. Дальше от этого проклятого места. Дальше. Дальше от этой крови. Дальше. Дальше от этого чувства. От этого чувства страха. Выбегаю на пустую аллею, вытираю на ходу слёзы, ускоряюсь и… падаю, запнувшись о свои же ноги. Сжимаю ладони в кулаки, тем самым загоняя землю себе под ногти. Мне страшно, потому что… — На её месте могла быть я, — не могу сдержать дрожи в голосе. Чувствую, как горячие слёзы мокрой дорожкой скатываются по холодным щекам, а сама я дрожу как осиновый лист. Прерываю очередной всхлип, чтобы вздохнуть, но закашливаюсь, а дальше не могу сдержать рвотный позыв. Сразу откидываю волосы назад чтобы не запачкать. Чувствую чьё-то присутствие. Совсем близко, а подняв взгляд от земли, вздрагиваю. Немного приподнимаюсь, но остаюсь на коленях. Приходится сдавленно дышать, чтобы хоть как-то контролировать своё состояние. И я нервно смеюсь. Ведь словно сама судьба издевается надо мной. Смеюсь, потому что в паре метрах вижу его. Вальтерсен. Идёт в компании двух друзей. О чём-то шутят, ведь слышу смех, а остальное же… кажется немного расплывчатым. Но вот один из них останавливается и кивает остальным на меня. Зубы стучат от холода, а сама я обнимаю себя в районе живота. Не могу даже посмотреть на них. Троица подходит, но, похоже, не решается предпринимать чего-либо. Это мне и нужно — просто уходите. И вот, судьба продолжает играть со мной злую шутку, ведь тошнота опять сводит горло и я, ослабев, наклоняюсь к земле и содрогаюсь от нового рвотного приступа. Сплёвываю небольшой остаток желчи. — Нам тут делать нечего, — слышу голос Исака, отчего все же поднимаю взгляд на его лицо. Тот спокойно смотрит на меня в ответ. — Оставим её здесь? — Удивился один из друзей. — Сама виновата, нефиг было баловаться с наркотиками, — я готова поспорить, что сейчас моё лицо вытянулось бы от удивления, если бы только имелось на это хоть какие-то силы. Поэтому лишь продолжаю сверлить его взглядом. — С чего ты взял? — Спрашивает тот, что стоял по левую сторону от Вальтерсена. — Магнус, посмотри на её зрачки, — устало объяснил Исак, а после развернулся и медленно двинулся вперёд. — Юнас нас ждёт, идем. — Пошли, Махди, — Магнус последовал за другом, а следом за ним, бросив на меня странный взгляд, и последний из данной троицы. Взгляд… полный какой-то жалости. Одна я осталась на том же месте. Поднимаю голову к небу, но там не видно ни одной звезды. Лишь непроглядная темнота. Упираюсь руками в землю и пытаюсь встать. Вот только ничего не получается. Ощущение, будто ноги приросли, умерли и окоченели одновременно. Сердце кольнуло от приступа паники, но вот внешне это никак не отразилось, лишь моё прерывистое дыхание нарушает картину спокойствия. Я не останусь здесь! Дойду до дома! Вот только даже отведя взгляд от неба мне всё кажется каким-то потускневшим. Вокруг становится всё темнее и темнее… откуда эта темнота? Почему я окунаюсь в неё?