***
Я стояла посреди маленькой квартирки. Я сразу узнала её, квартиру, где прошли шесть лет моей жизни. Подойдя к маминой комнате, сквозь открытую дверь я увидела Гавриила, который гладил пальцем лицо моей мамы на фотокарточке. Слеза скатилась по лицу Архангела, что меня крайне удивило. Ему было грустно из-за моей мамы? Я прошла в комнату и села рядом с ним на кровать. Как только я увидела лицо мамы, её счастливую и безмятежную улыбку, мои глаза застелила пелена. Я так тосковала по ней, каждое воспоминание отдавалось болью в сердце. Архангел взглянул на меня, коснувшись своей холодной рукой моей щеки. — Скучаешь? — спросил он мягким голосом. Я кивнула, не в силах что-либо ответить из-за комка в горле, возникшего из-за слёз, хлынувших потоком из глаз. Он сочувственно меня приобнял, но тут же отстранился. Внимательно взглянув на меня, он коснулся пальцами моего лба, и я… проснулась со слезами на глазах.***
Утро было солнечным и немногого ветреным. Я вышла из Шеви и осмотрелась. Мы остановились возле небольшого двухэтажного дома, стоящего посреди ухоженного участка. Вековые клены шевелили листьями на ветру, а низкие цветы склонили свои головы к земле. Этот дом станет нашим временным пристанищем, пока мы расследуем дело. Наш давний знакомый, обитавший в нём, уехал на другой конец страны, чтобы жить там со своей новоиспеченной женой, оставив этот город на небольшую охотничью семью, которая судя по всему не справляется со своими обязанностями. Найдя между камнями на клумбе ключ, мы открыли входную дверь и оказались в небольшой, но уютной гостиной. Трёхместный диван был расположен возле телевизора, между ними журнальный столик. В гостиной пахло лавандовым ароматизатором и едва уловимым запахом кофе. Положив ключи на стол, папа сказал: — Через неделю пойдешь в школу. — А почему через неделю? — поинтересовалась я. Странно как-то… Учебный год-то идёт. — Татуировку хотела? Сейчас делать поедем, — сказал папа, потирая ладони. — Милостивый Гавриил, пощади! — пробормотала я, возведя глаза к потолку. Конечно, давным-давно убитый Люцифером архангел не услышал моих просьб, а жаль. Очень жаль. Но внезапно... — Это жизнь, крошка, — произнес уж больно знакомый голос. — Ты… — Всего лишь плод твоего воображения, — продолжил Гавриил за меня и был таков. В полнейшем недоумении, я встала с дивана и направилась к выходу, где меня уже заждался отец.***
Дорога не заняла много времени и мы вышли возле двухэтажного здания с неоновой вывеской: «Тату-салон». Зайдя в помещение, мы увидели мужчину, полностью покрытого татуировками. — Этой даме на лопатке, — ответил папа на немой вопрос мастера. — Что набивать будем? У нас много хороших эскизов, — сказал мастер, протягивая папку. Папа покачал головой и достал листок с пентаграммой. Мужчина тряхнул вытатуированной лысиной и начал свою работу на моей спине. Выйдя из тату-салона, я поморщилась. Солнце било в глаза. Я даже не думала, что набивать татуировку так больно. — Едем домой? — сказала папа, и мы сели в машину.Неделю спустя
Я вышла из машины возле царства, что было похуже Ада, царства ненависти и мучений — школы. И гордо зашагала по асфальту по направлению к ней. Красная клетчатая рубашка развевалась за спиной, как плащ. В голове я прокручивала легенду, по которой я дочь агента ФБР, разъезжающая с ним по стране, и пока он расследует дело, я учусь в этой школе. Войдя в храм знаний, я сразу же подошла к кучерявому парню, стоявшему возле шкафчиков. В массе чирлидерш, модниц, зашуганных ботаников и футболистов, мелькавших тут и там, он выглядел наиболее адекватным человеком. — Эмм… Привет, — сказала я, чувствуя, как мои щеки краснеют. Мне явно нужно упражняться в общении с противоположным полом, — Не подскажешь, где кабинет химии? Его голубые глаза встретились с моими, и я залилась краской ещё сильнее. — Да, конечно, я тебя провожу. Мы прошли по длинному коридору и завернули направо. Оказавшись возле кабинета моего любимого предмета, я поблагодарила парня и стала ожидать звонка. В коридоре было пусто, безлюдно. Со звонком я вошла в класс, и учитель меня представил: —Ребята, знакомьтесь, это наша новая ученица — Кларисса Винчестер. Представься, пожалуйста. —Меня зовут Клэри, я переехала из Лебанона, штат Канзас. Люблю рисовать и читать, - произнесла я фразу, которую повторяла и сотню раз до этого в других школах. Я окинула класс взглядом и двинулась вперед в поисках свободного места. Конечно, когда я рассказывала о себе, меня никто не слушал: кто-то списывал домашку, кто-то усердно читал материал, а кто-то шептался. Проходя мимо столов, среди учеников я заметила того самого парня, которого изобразила на бумаге. Меня это шокировало? Да, наверно, можно сказать и так. Однако я поймала себя на том, что слишком уж в наглую пялюсь на него, и отвернулась. Какая-то девушка, услышав моё имя, округлила глаза, как будто не раз слышала его слышала. Эта брюнетка толкнула рыжую, сидящую рядом с ней, и что-то усердно зашептала ей на ухо. Увидев свободное место, я достала учебник из сумки и кинула её под парту.***
Оказалось, что мистер Харрис не такой же интересный и приятный, как сам предмет. Он, конечно, не такой тиран, как мистер Робертс из моей старой школы, но его было невозможно забыть. Учитель химии дал самостоятельную работу по новому материалу, пройденному на уроке, который слава***
— Нифига не узнала, — изложила я факт папе, садясь в машину. Он что-то пробурчал в ответ, впиваясь зубами в бургер. Иногда хочется вручить ему нормальную, здоровую еду. Ну реально, скоро только у меня будет единственная здоровая печень на всех. Вдруг я услышала, как что-то ударилось о капот, и увидела через окно причину удара — мяч для лакросса. Мы вылетели из машины, и я сразу подняла мяч, встретившийся с Деткой. Папа же аккуратно гладил капот машины, проверяя, не продавил ли мяч его… — Сосунки мелкие! Очешуели совсем! Да я этим детям Люцифера бошки поотрываю, святой водой полью, воскрешу Гавриила и заставлю его отправить их в петлю, где у них, мать твою, самый худший момент в жизни! — А можно мячик? — робко спросил подошедший Гринберг. Бедный парень, сейчас папа покажет на нем, как проводить кастрацию в максимально неблагоприятных условиях. — Твой мяч? — спросил папа притворно-ласковым голосом. Ой, что сейчас будет… Папа нарочито спокойно взял из моих рук мячик и кинул его Гринбергу в лоб, — Будешь знать, как в мою крошку шарики кидать. — Беги, Гринберг, беги, а то папа тебя прикончит, — прошептала я парню, который уже бежал от нас прочь.