Прицел наведен

Билл всегда отличался особой вежливостью. Он никогда не позволял себе оскорбить даже самого провинившегося преступника. Лишь иногда Одри могла краем уха услышать от него негодующий шепот с употреблением бранных слов. Это происходило так редко, что она и представить себе не могла, как сильно нужно вывести отца, чтобы он вышел из привычной колеи рассудительности и деликатности. Сейчас, когда они втроём расположились на кухне за чашкой свежезаваренного кофе, Одри не могла поверить, что человек, сидящий напротив неё, — это Билл Уайт. Из его уст вылетали бранные слова. Одно за другим. Разговор, разумеется, затрагивал тему Доминика Хардмана. Его поступки не просто тревожили отца. Этот авторитетный бандит сводил его с ума. Стойкость детектива Уайта была куда убедительней, когда он вместе с Одри слушал решение суда по поводу дела об её изнасиловании. Даже в тот момент он был разбит, но не сломлен. Сейчас он казался буквально уничтоженным. И всё лишь потому, что его практически идеальная репутация в полиции оказалась внезапно запятнанной. Этого отец точно не переживет. Он лучше умрет, чем перестанет преследовать Хардмана. — Я полностью согласен с вами, — ответил Филипп, почтительно кивнув Биллу, после его длительного эмоционального монолога. Одри посмотрела на мужчину, карие глаза, которого казались настолько несчастными, что даже у неё появлялось желание пожалеть его и проявить понимание. Но это желание исчезло мгновенно, как только она поняла, что он откровенно лжет и делает это поистине мастерски. Она прищурила глаза, внимательней рассматривая его лицо. Если Грант с первого взгляда показался опасным, то его главный противник — чрезвычайно хитрым. Его лисьи карие глаза были немного раскосыми, щеки — впавшими, будто он принимал какие-то таблетки, хотя к худым его не причислить. Он достаточно хорошо сложен и держался, будто лев на охоте, который в каждую секунду готов напасть на свою добычу. В данном случае жертвами выступала она и её отец. — За что Доминик сделал это с вами? — спросил Билл, с сожалением помахав головой. — Мы играли с ним в покер. Я не знал, что это был его клуб. Там всё было подстроено под него. Он мухлевал! — возмущенно проговорил Филипп. Нежданный гость уставился в одну точку на старом сервизе. Казалось, что он вспоминал всё произошедшее, будто это было вчера. Он тяжело выдохнул, продолжая говорить томительным печальным голосом: — Я проиграл ему просто космическую сумму денег. Даже я не мог ему столько выплатить, хотя работа у меня весьма прибыльная. Это было началом моего конца. С того самого дня, моя жизнь рухнула. Доминик Хардман уничтожил всё, что мне было дорого. — Видимо, он научился этому у вас, — проговорила Одри, холодно посмотрев на мужчину. Она поймала на себе два взгляда. Отец был шокирован глупому дополнению дочери в разговоре. Филипп же, откинувшись на спинку стульчика, едва заметно улыбнулся. Одна лишь язвительная ухмылка, один лишь злобный взгляд этого человека смог разбудить в Одри недавно утихомирившийся гнев. Всей правды о противостоянии Гранта и Филиппа она не знала. Но глаза Гранта внушали больше доверия. Даже после его многочисленной лжи, она продолжала верить ему. Хотя, возможно, это и есть тот самый шанс, когда можно отомстить Доминику Хардману за его деяния. Если она будет сотрудничать с Филиппом, Грант и его горячо любимая Блокада падет во мгновение ока. И этот факт не давал покоя. Выбор не должен быть таким сложным. Казалось бы, всё очевидно, но её слишком сильно терзали сомнения. — Одри очень ранимая девочка, — начал разъяснять Билл, будто чувствуя перед Филиппом вину за слова дочери. — Она пережила столько стресса. Теперь мы наняли ей психолога. Она проходит курс лечения. Не обращайте внимания на её высказывания. Одри слегка выпрямилась, взглянув на отца, который пытался вразумительно донести до гостя информацию о неуравновешенности своей дочери. — Что ты такое говоришь, папа? — негодующе насупилась Одри, нервно сжав кулак. Билл опустил взгляд на руки дочери: — Успокойся. Одри сжала зубы, чувствуя себя после его слов психически больной. Она медленно выдохнула и натянула на лицо наигранную улыбку, демонстрируя свое абсолютное спокойствие. — Малышка, я всё понимаю. Ты слишком много горя пережила, а после похищения стала ещё более раздражительной, — проговорил Билл. — Что этот негодяй с тобой сделал? Что? Одри внимательно посмотрела на отца. На его лбу выступили морщинки, как только он поджал губы и приподнял брови. — Доминик Хардман был очень вежлив со мной, — начала Одри, резко переводя взгляд на Филиппа, который явно ожидал, что она начнет жалобную тираду о пленении бесчестным бандитом. — Он даже не прикасался ко мне. Его люди относились ко мне также хорошо. Было ощущение, будто я не пленница, а особа президентского класса. Одри хотелось увидеть то самое непонимание на лице Филиппа, которое она и пыталась вызвать. — Нет, этого не может быть, — проговорил Билл. — Мне лучше знать, — резко ответили она, переводя на него невозмутимый взгляд. — Ваша дочь врет, — вмешался Филипп. — Доминик угрожал и мне. Приходилось говорить близким точно такие же слова. Ох, как он хорош в даре убеждения! Одри косо посмотрела на него. — Говори правду, Одри! — потребовал Билл, насупившись, будто на допросе. — Я всё сказала. Он, и правда, не делал мне больно, — честно ответила она. Уже без наигранности и преувеличений. — Да, признаюсь, его люди были не так лояльны, но всё же тот плен, в котором я оказалась, отличается от того, что себе раньше представляла. — Откуда у тебя это? — Филипп указал на её плечо, где красовалась небольшая фиолетовая гематома. Этот удар пришёлся по ней из-за её невнимательности и рассеянности. После превосходного времяпровождения с пистолетом в руках, когда она вся на эмоциях моментальных воспоминаний выходила из здания, споткнулась за высокий порог, зацепившись рукой об железную дверь. Резкую боль перекрыла лишь мгновенная реакция Гранта. Он был так обеспокоен, что она на короткий период времени смогла забыть, кто перед ней и почувствовать, как внутри зажглось маленькое пламя той самой незабывшейся влюбленности. Безусловно, он всё испортил сам. Убедившись, что Одри в порядке, он назвал её неумехой и, продолжая ухмыляться, всё же помог дойти до машины. — Случайность, — ответила Одри. — Врёт, — сделал вывод Филипп. — Я хорошо знаю средства Доминика. И поверьте мне, лучше вам не знать подробности. Нет сомнений, что он причинял вашей дочери неимоверную физическую боль. Билл протянул руку через разделявший их стол, взял ладонь Одри в свою и утешительно погладил большим пальцем: — Моя девочка, что тебе пришлось пережить. Она решила, что будет уместным промолчать. Отец её не послушает, а Филипп ещё больше подкинет дров в огонь. Лучше делать вид, что они во всем правы. Может, тогда они перестанут задавать ей вопросы, ответы на которые оба не воспримут. — Нужно будет срочно связаться с твоим психологом, малышка. — начал поучительно Билл и взглянул на Филиппа. — Я нашел ей профессионала в своей деятельности. В психологии он когда-то был, как рыба в воде. Сейчас уже давно этим не занимается, но не смог отказать моей девочке. — Интересно, — улыбнулся Филипп, встретившись с Одри многозначительными взглядами. — Кто же он? — Грант Гарсиа. Когда-то его упоминали в новостях. Может, вы слышали о таком, — ответил Билл. Филипп насупил брови, задумчиво поднимая взгляд вверх: — Вряд ли. — Видимо, возраст уже не тот, если забываете имена, — проговорила резко Одри и на её лице вмиг появилась довольная улыбка, когда Филипп посмотрел на неё с явной враждебностью. — Одри, перестань, прошу тебя, — сказал устало Билл, не понимая, что сегодня происходит с его дочерью. Она никогда не была такой колкой. Её вежливость будто испарилась. Из плена Блокады дочь вернулась не напуганной, как он предполагал. Она изменилась и стала грубее и язвительней. Это состояние Одри тревожило его всё больше, с каждым её новым словом. — Прости, папа, — сказала она и опустила взгляд, всё ещё не теряя ухмылку. Застыла неловкая тишина. Билл скрестил пальцы, положив руки на стол. Он изредка устало мотал головой из стороны в сторону, будто его мысли не давали ему покоя. Филипп в это время встретился глазами с Одри. На его лице больше не было непонимания, теперь улыбался лишь он. Будто ничего не могло его расстроить или поставить в тупик. Филипп подмигнул Одри, чем застал её врасплох. Она сидела, будто окаменевшая, не зная, что этим он хочет ей показать. Со второго этажа донёсся настойчивый звук рингтона рабочего телефона. Билл поднялся со своего места. — Прошу прощения, — он поспешно удалился из кухни, оставляя Одри наедине с самым настоящим преступником. Хотя, если брать в расчёт последние месяцы, то она должна была уже привыкнуть к общению с такого рода людьми. Филипп положил локти на стол и заинтересованно посмотрел на Одри. Прищурившись, он вновь улыбнулся. Эта улыбка показалась Одри более чем отвратительной. Очень скользкий тип — это единственный вывод, который она смогла сделать. Нельзя было понять, что происходило в его голове, что именно он задумал. — Твой диагноз, дорогуша, — Стокгольмский синдром, — проговорил он, не сводя с неё взгляда. Одри облокотилась на стол и посмотрела внимательней на мужчину. — Синдром Аспергера, — сказала она, слегка улыбнувшись краешком губ. — Это ваш диагноз. Заметив непонимание на его лице, Одри пояснила: — Характеризируется серьёзными трудностями в социальном взаимодействии, а также ограниченными и повторяющимися интересами и занятиями. Филипп улыбнулся ещё шире, показывая белые ровные зубы: — Чем подтверждается мой диагноз, красавица? — Тем, что столько лет не можете оставить в покое Гранта. Может, он так нарушает ваш покой, потому что стало понятно, что есть человек в разы сильнее вас? И видимо, этот факт очень сильно тревожит вашу ранимую гордость, — проговорила она, едва сдерживаясь, чтобы не скривиться, когда после стольких язвительных высказываний в его сторону, он продолжал расслабленно сидеть и улыбаться. — Маленькая девочка решила, что может влезать во взрослые и к тому же опасные дела, — проговорил он, понижая голос. — Пусть будет так. Взрослые просто ведут себя, как дети, — быстро ответила она, замечая, что раздражающая ухмылка исчезла с его лица, теперь он сохранял невозмутимый вид. — Вам скоро пятьдесят лет, насколько я помню. Гранту двадцать девять. Разница ощутимая. Есть у вас доля ума в голове? Или же вы не можете принять тот факт, что на замену вам пришел более молодой и амбициозный? Филипп сосредоточил свой пронзительный взгляд на её лице. — Не смотрите на меня так. Вы меня совсем не пугаете, — соврала она, понимая, что он делает. — Скажите, а зачем вся эта театральная постановка? Если хочется сдать Гранта властям, то можно было уже давно это сделать и без этого притворства перед моим отцом. Что вы задумали? Филипп откинулся на спинку стульчика и вновь лучезарно улыбнулся, скрестив руки на груди: — Ты права, юный детектив. В моей голове есть много интересных планов. Думаю посвящать тебя в них — это не самый лучший вариант. Ведь ты уже выбрала сторону. Одри не сводила с него враждебного взгляда, но на этот раз промолчала. — Ты поддерживаешь того, кто испортил тебе жизнь. Сколько времени он своими же руками причинял тебе боль. Сколько он лгал. Отдаю должное Гранту. Он смог влюбить в себя девушку, даже не утруждая себя благородными и романтичными поступками. Обязательно пожму ему руку. Это прорыв. Неужели девушек нужно унижать, чтобы они, продолжали любить? С каждым его словом Одри ощущала, как учащается сердцебиение. Самый очевидный факт — это тот, который она так пыталась отрицать. Он прав. Она повторяет себе, что всей душой презирает Гранта, но вместо того, чтобы отомстить, прямо сейчас защищает его перед другим не менее жестоким преступником. — Вы оба хороши. Я не буду на чьей-либо стороне. Оставьте меня в покое!— проговорила она, замечая, что руки начали предательски дрожать. — Зачем вы пришли в мой дом? Разбирайтесь со своим соперником без помощи моей семьи! Дайте нам уже дышать спокойно! Одри ощутила, будто волна тока пронзила её тело. Резко вспыхнувший гнев поглотил её целиком. С одной стороны Грант и его многочисленная ложь, с другой — хитрый, беспринципный Филипп, коварные планы, которого нереально понять. Подвергнувшись нездоровым чувствам, она продолжает испытывать всё ту же влюбленность к одному преступнику. С помощью второго можно легко отмстить тому, кто обманом заполучил её любовь. Это самый настоящий лабиринт, из которого никак не получается найти выход. Филипп довольно ухмыльнулся, буквально получая удовольствие от того, что смог разрушить эту непоколебимую стену, которую она перед ним выстроила. — Звонили по работе, — послышался голос Билла, когда он вернулся на кухню, занимая свое место. — Мне нужно отдохнуть, — резко сказала Одри и поднялась, задвигая за собой стул. — Всего доброго, мистер Торес. Она ощущала на себе его взгляд, когда выходила из кухни. Этот человек — настоящий дьявол. В нём явно нет и капли добродушия. Такой сможет свести с ума любого. При воспоминаниях о его хитрых глазах по её телу прошла дрожь. Он явно очень опасен. Такой влиятельный мужчина спокойно ходит по земле, скрывая, какими криминальными делами занимается в свободное время. Одри быстро поднялась в свою комнату, начиная перекидывать с места на место тетради и книги с верхних полок. — Ну, где же он, — пробубнила она себе под нос, опускаясь к самой нижней тумбе. Протянув руку, Одри достала свой старенький телефон, который можно было бросать хоть в огонь, хоть в воду, но он всё равно продолжал бы работать. — Вот ты где. На ходу включая его, она перешла в спальню отца. Присаживаясь на кровать возле небольшой тумбочки, Одри взяла мобильный отца и начала быстро листать список контактов до тех пор, пока не наткнулась на то, что искала. Набирая номер на своём старом телефоне она нажала на вызов и приложила динамик к уху, вслушиваясь в томительные гудки. — Слушаю, — послышалось на том конце провода. Одри сделала паузу, после чего наконец-то смогла заставить себя сказать хоть слово: — Грант? — Одри? — удивился он, моментально узнавая её по неловкому и робкому голосу. — Да, это я, — ответила она, не зная, почему стало так легко и спокойно при звуке его бархатного голоса. Одри, безусловно, преувеличивала красоту его тембра, но ей он казался чарующим. Она насупилась, услышав его хриплый смех. — Я, конечно, знал, что ты соскучишься, но не подозревал, что так быстро, — насмешливо проговорил он. Одри будто увидела его перед собой. Сейчас бы он непринужденно поднял бровь и язвительно ухмыльнулся. — Нет, я позвонила, чтобы спросить… — Одри запнулась, понимая, что позвонила, не придумав даже повода. Именно приход Филиппа встревожил её настолько, что появилось необъяснимое желание услышать голос Гранта. — Почему Филипп посадил тебя в тюрьму? Она забегала глазами по комнате, осознавая, что задала слишком резкий и весьма неожиданный вопрос. Одри прикрыла веки, уже сожалея, что спросила именно это. — Он обвинил меня в убийстве своей жены, — спокойно ответил Грант, и Одри моментально расслабилась, не замечая гневных ноток в его голосе. — Ты убил её? — Нет. На тот момент я был её психологом. Она говорила, что муж ревнив. Она на шаг боялась подходить к нему. Тогда я не подозревал, до чего может дойти его ревность. Скорее всего, он сам убил свою жену и нашел на кого сбросить вину, — объяснил Грант, и Одри не смогла сдержать удивления, ведь раньше подробностями своей жизни он не спешил делиться. — Почему вы с ним по сей день пытаетесь друг друга уничтожить? — Одри, что происходит? — быстро спросил он, и в его голосе появились грубые ноты. — Ничего, — быстро ответила она. — Ничего, просто Лиз рассказывала. Стало интересно. — Настолько интересно, что ты позвонила мне буквально через несколько часов после того, как я отвез тебя домой? — Да, именно, — проговорила она, пытаясь изобразить беспечность. Причина её звонка достаточно нелепа, и Одри была больше чем уверена, что Грант всё понял. Через несколько секунд она в этом удостоверилась. — Если вдруг ещё раз соскучишься, найди правдоподобный повод, солнышко, — сказал он, и Одри, буквально, почувствовала его ухмылку. — Несомненно, — фыркнула она. Опуская телефон, она быстро нажала на отключение вызова и уставилась на старенький мобильный так, будто он мог ошпарить её. Необдуманное решение — первым делом сделать именно это. Она позвонила Доминику Хардману! И это не было внезапным порывом любопытства. Её совершенно не волновало: убил он жену Филиппа или нет. Этот ответ не имел смысла, ведь и без того Грант — убийца. Она это знала, но каждую секунду напоминала, потому что разум в какой-то момент вычеркивал всё плохое, связанное с Грантом. На подсознательном уровне она желала его знать, как целеустремленного бизнесмена, негативной стороной которого была лишь особая склонность к цинизму. Звонок сделан с целью услышать его голос в тот момент, когда она особенно напугана. Возможно ли, что Филипп был прав, и её одолел Стокгольмский синдром? Неужели нельзя вычеркнуть из сердца собственного мучителя, которого успела полюбить благодаря его коварной лжи? Одри резко поднялась с кровати, содрогнувшись всем телом, когда дверь распахнулась и на пороге, оперившись об косяк, с довольной ухмылкой возник Филипп. Он измерил взглядом девушку и, саркастично приподняв бровь, начал говорить, как можно тише: — Я знал, что сразу же позвонишь ему. Одри опустила взгляд, замерев на месте. Значит, он под скрытым предлогом покинул отца и проследил за ней? Пора привыкнуть к тому, что если связываешься с самыми настоящими преступниками, то их методы никогда не будут гуманными. — Подслушивать — уровень вашего криминального профессионализма? — проговорила она, пытаясь показать, что её совсем не испугал его нежданный визит на второй этаж. Филипп ещё шире улыбнулся, выставляя напоказ белые ровные зубы, после чего быстро сделал несколько шагов вперед, захлопнув за собой дверь. Он игриво прикусил нижнюю губу, как только Одри широко распахнула глаза и поспешно отошла к окну. — Ты боишься, милая? — прошептал он, резко остановившись в футе от неё. — Вы ведь понимаете, что я могу закричать? — проигнорировав вопрос, она решила предостеречь его от необдуманных действий. — Не стоит думать, что я так глуп, моя красавица, — его голос казался весьма довольным. Эта ситуация, кажется, его заводила. Филипп неспешно преодолел расстояние между ними, и их тела практически соприкасались. Одри сделала глубокий вдох, неуверенно поднимая глаза вверх, когда он свысока посмотрел на её перепуганное лицо. Его привычной улыбки больше не было, лишь хитрые глаза немного сузились, внимательнее изучая девушку, которая пыталась со всех сил сохранять непринуждённый вид. — Не получается, — бросил он. — Что? — задала она вопрос, который волновал её меньше всего. Сейчас хотелось лишь держаться от него подальше, но он, буквально, зажал её между окном и своей грудью. — Делать вид, что не боишься, — он снова ухмыльнулся, на этот раз едва заметно. Филипп медленно поднял руку, касаясь кончиками пальцев её щеки. — Так Грант делал, что ты повелась на его ласки? — его голос стал грубее, а взгляд метал молнии, как только она всем своим видом продемонстрировала, как он ей омерзителен. — Не нравится? А так? Он, позволяя себе слишком много, обвел её талию рукой и прижал к себе так сильно, что она ощутила боль в ребрах. Филипп ослабил хватку, как только Одри уперлась руками в его плечи, пытаясь всеми силами отстранить его от себя. Из её горла не вырвалось ни звука. Она не кричала. Будто не хотела выдавать Тореса на обозрение отца. Он отступил на шаг, заинтересованно уставившись на её пылающие гневом глаза. Казалось, она готова воткнуть ему нож прямо в сердце. Хорошо, что холодного оружия всё-таки нет под рукой. Такая отчаянная девушка способна на многое. — Неприятны прикосновения мужчин после того, как Грант дал распоряжение тебя изнасиловать? — он улыбнулся. — Неприятны лишь твои прикосновения, — так же улыбнулась она, сменив злость на ироническую ухмылку. Страх ни на секунду не покидал её. Казалось, Одри прямо сейчас забудет, как дышать. Но она считала своей обязанностью делать вид, что не боится. Ведь показывать свой страх — это значит проиграть. Этому её научил Грант и его печальная история связанная с тюремным заключением. Даже от него она смогла взять, что-то полезное для себя. Филипп приподнял брови, сжав губы, и вновь расплылся в довольной и хитрой улыбке, которая теперь, казалось, может присниться в страшном сне. — Мы, вижу, перешли от формальностей к более близкому общению, — он подметил, что её вежливый тон исчез. — С моей стороны это не близкое общение, а, как минимум, проявление неуважения к человеку, который мне противен, — бросила Одри, четко проговаривая каждое слово и подтверждая свою речь гримасой отвращения. — Ты не позвала отца, когда я позволил себе приблизиться к тебе настолько близко. Почему? — он с подозрением прищурился. — Потому что ты не хочешь, чтобы он знал, кто я?! Ты сама не знаешь, чего хочешь. Не так ли? Ведь с моей помощью можешь отомстить Гранту. Но всё-таки ты понимаешь, что испытываешь к нему чувства. Это так очевидно. И очень глупо. Одри не сводила с него глаз, когда он смерил шагами комнату, изредка поглядывая в её сторону. Как только Филипп остановился, она опустила взгляд. — Я к твоим услугам, моя красавица. Если будешь на моей стороне, мы одолеем Доминика Хардмана и его Блокаду в два счёта. Стоит лишь хорошенько подумать: уважаешь ли ты себя? Если нет, то бросайся в объятия человека, который откровенно надругался над твоей судьбой. И сможешь любить его до конца жизни, не обращая внимания на его тягу к жестокости. Если же ты знаешь себе цену, то покажи Гранту его место. Докажи, что он зря с тобой связался. Одри замерла на месте, не в состоянии до конца обдумать слова Филиппа. Она чувствовала его взгляд на себе и боялась посмотреть вверх. Это один единственный шанс, позволяющий отомстить. И как бы чувства ни одолевали её сердце, она не может просто забыть предательство Гранта. Никогда не сможет. — Если ты думаешь, что подобной речью вновь разбудишь мою ненависть к Гранту, то не стоит. Эта ненависть не засыпала и всё время гложет меня изнутри. Знаешь почему? Потому что больно одновременно любить и ненавидеть. А месть — это не проявление силы, это показатель слабости. Я не слабая, — завершила Одри, чётко и уверенно проговаривая каждое слово, всматриваясь в его глаза. Он не улыбался, место улыбки на его лице заняло изумление. — Ничем не могу вам помочь. Думаю, на этом разговор должен быть окончен. Одри с высоко поднятой головой быстро прошла мимо него, на мгновение улыбнувшись тому, что смогла наконец-то стереть ехидную довольную улыбочку с его хитрого лица. Она открыла дверь спальни и указала на выход. — Вам в эту сторону, мистер Торес. Филипп медленно обернулся и такими же непоспешными шагами направился в коридор, лишь на мгновение остановившись возле Одри: — Значит, ты выбрала остаться с ним? — Есть вещи, которые не прощаются. Я никогда не буду с Грантом, но и уничтожить его с моей помощью тоже не дам. Филипп озадаченно посмотрел на её спокойное лицо, шумно выдохнул и покинул комнату, быстро спустившись по лестнице.

***

На протяжении недели, Одри всеми способами избегала встречи со своим психологом. Сначала она уверяла отца в том, что ей нужно немного побыть наедине, чтобы иметь возможность собраться силами. Через несколько дней Билл начал настаивать на её встрече с Грантом. Но видеть она его не хотела. Причиной тому было вовсе не отвращение, как в случае с Филиппом. Она заметила, как волна внезапной тревоги накрывает её, стоит лишь вспомнить о Гранте, который на самом деле является никем иным как лидером Блокады. Не сосчитать слов презрения, которые она говорила Гранту о Доминике Хардмане в тот момент, когда ещё не имела ни малейшего представление, что он и есть главный рассадник зла. Сейчас Одри казалось, что она больна раздвоением личности: одна её часть искренне ненавидит его, а другая — испытывает к нему какую-то особенную теплоту. Страх внутри бурлил не потому, что Одри боялась главаря бандитской группировки, а лишь из-за того, что она понимала: можно сдаться и пойти на поводу у своих чувств к человеку, который не заслуживает её любви. Одри быстро укрылась одеялом, зажмурилась и приложила ладонь ко лбу, как только Билл два раза тихо постучал по двери. Через мгновение он открыл дверь и с сочувствием в добрых глазах посмотрел на дочь, которая схитрив, убедила его в том, что её одолела внезапная болезнь. — Как ты, малышка? — спросил он. Одри выдохнула и с обессиленным видом взглянула на него: — Плохо. — Может врача позвать? — Нет, не стоит, — запротестовала она уже бодрее. — Всё пройдет. Билл молча смотрел на дочь несколько минут. Одри косо взглянула на него, начиная задумываться о том, не переборщила ли она со своим выдуманным недугом? Кажется, отец не на шутку разволновался. Лучше бы он так переживал, когда получил предупреждение от Блокады. И эта мысль вызвала в ней очередной поток негодований. Нет, она не переборщила. Мало ему ещё досталось. Пусть переживает. — Звонил Грант, — проговорил он после длительной паузы. Одри резко перевела на него взгляд, затаив дыхание. Всю неделю Грант пытался с ней связаться. Она не ответила ни на один звонок, полностью игнорируя. Его настойчивость подтвердилась нескончаемыми сообщениями различного характера. Сначала их содержание было строгим, в стиле Гранта. Он буквально приказывал ей взять трубку. Через три дня он, кажется, понял, что своей суровостью ничего не добьется, и его слова в последующих сообщениях были переполнены почтения и уважения. На следующий день он не просил связаться с ним, Грант просто-напросто описал, как обстоят дела в клубе. Это сообщение заставило Одри улыбнуться. Вот чего она точно не ожидала, так это описание его рабочего дня. Так повседневно и нормально, что на мгновение сложилось впечатление, будто так и нужно. Словно он должен рассказать ей о себе. После того, как Одри захотелось ответить, она поняла, что это лишь его уловка. Грант хитростью хотел выманить её из затишья. Не вышло. Вчера Грант также отправил очередное сообщение. Видимо, нежность в нём закончилась, ибо написал он кратко и ясно. В сообщении было всего лишь два слова: «Быстро ответь!» — И что сказал? — без особого интереса спросила Одри. — Интересовался твоим самочувствием. Он тоже переживал за тебя, когда ты была похищена Хардманом. — Да ты что! — наигранно удивилась Одри. — Какой хороший человек! — Я рад, что у тебя такой заботливый психолог, — продолжил Билл в своей любимой манере нахваливать Гранта, словно он не обычный человек, а, как минимум, ангел, спустившийся с небес, чтобы прийти к ней на помощь. Одри натянула улыбку, пытаясь промолчать и не съязвить после слов отца. Была бы возможность, Билл бы с удовольствием выдал Гранту нимб. Интересно посмотреть на дьявола с нимбом над головой. Ведь человеческий облик для него явно является притворством. Одри посмотрела в сторону окна, вытянув шею, как только услышала звук тормозящих шин возле дома. — Мистер Гарсиа приехал, — спокойно проговорил Билл, направляясь вниз. — Что? — выкрикнула Одри, широко распахнув глаза. — Но я же болею, папа! Она подскочила с кровати, откидывая прочь одеяло. Одри быстро побежала за Биллом, спотыкаясь на ступеньках. Она обогнала его и остановилась перед дверью, не давая проходу. — Зачем ты позвал его? — Малышка, он сам настаивал на том, что тебе пора проходить курс лечения. И правильно говорит. Ты хоть понимаешь, что пережила? Тебя похитила Блокада! Ты нуждаешься в том, что бы психолог с тобой пообщался, — без пауз протараторил Билл, строго уставившись на дочь. Одри устало закатила глаза. Если бы папа только знал, что психолог никак не может ей помочь. Ведь он и есть лидер Блокады, который её похитил! Одри нервно сглотнула, понимая, что её слово ничего не решает. Грант добился своего. Он не принял того, что она ему не ответила. Конечно же, не принял. Упертый! Всё ведь должно быть так, как он сказал! И как с ним можно нормально и спокойно разойтись по разным сторонам? Билл отступил в сторону и открыл дверь. На пороге уже заждался Грант, опершись рукой на стену. — Прошу прощения, что так долго не открывал, — как всегда вежливо проговорил Билл, пропуская психолога дочери внутрь. Грант медленно вошел. Несмотря на то, что Одри была прямо под его носом, он и на секунду не взглянул на неё. Будто совсем не видел. Одри шокировано приподняла брови, несколько раз негодующе хлопнув ресницами. Надо же, до чего гордый! Видимо, её молчание на протяжение всей недели его не на шутку разозлило. Грант улыбнулся Биллу, отвечая вежливостью на его извинения. — Надеюсь у вас всё хорошо. Одри одолевает то Блокада, то болезнь, — проговорил колко Грант, всё ещё не обращая ни малейшего внимания на девушку, которая стояла от него на расстояние вытянутой руки. — И не говорите. Будто сглазили. Не можем жить без проблем, — выдохнул Билл, грустно улыбнувшись. — Не переживайте. Одри сильная. Выжила после встречи с Домиником Хардманом, значит и болезнь ей не страшна, — проговорил Грант, после чего наконец-то посмотрел на пациентку с высоты своего роста. — Правда, Одри? Она сохранила на своем лице беспристрастность. Одри лишь подняла на него взгляд и лучезарно улыбнулась: — Лучше умереть от болезни, чем ещё раз встретиться с Хардманом. Грант промолчал, заострив свой взгляд на её язвительной ухмылке. Он едва заметно улыбнулся, не обращая внимания на то, что говорил Билл. Гранту слишком сильно нравилась эта улыбка Одри. Нравилось её бесстрашие и попытка противостоять его силе. Чарующее явление. — Не говори так! Теперь всё хорошо. Ты дома. Рядом люди, которые о тебе заботятся. А Доминик Хардман больше никогда не сможет навредить. Ты его не увидишь! Я обещаю, малышка! Обещаю. — Твой отец обещает. Слышишь? Можешь спать спокойно, — проговорил Грант, прикусив нижнюю губу, чтобы не позволить себе язвительно улыбнуться. Билл говорил так уверенно, что хотелось рассмеяться от ироничной ситуации, которая сложилась. — Если бы ты был в силах его уничтожить, папа, — грустно проговорила она. — Что же мешает тебе уничтожить его? Ты ведь видела Хардмана, не так ли? — задал провокационный вопрос Грант, не сводя взгляд с её лица. — Расскажи полиции детальней о лидере Блокады. Одри затаила дыхание, задержав взгляд на его хитрых глазах. Зачем он говорит это? Почему не боится, что она именно так и сделает? — Я уже рассказала всё, что знаю, — ответила Одри, опустив взгляд. — Жаль, что ничего нового ты нам не поведала, малышка, — сказал Билл. — Как же так, — с сочувствием проговорил Грант и с прискорбием поджал губы. — Желаю вам удачи. Ещё всё наладится. А пока нам с Одри нужно поговорить наедине. Билл широко улыбнулся, резко меняя озарившую его печаль на гостеприимную улыбку. — Конечно. Не буду вам мешать, — он хотел поспешно пройти в комнату, но Грант его остановил, сделав шаг в сторону и преградив ему дорогу. — Прости, Билл, но я хотел бы сделать сеанс вне вашего дома. Однажды я так делал, и Одри это пошло на пользу. — Что? Нет! Ни в коем случае! — её ответ был резко отрицательным. Она быстро помахала головой. — Одри, не шути со своей психикой, — поучительно начал Грант, играя роль её психолога. — Возможно, ты думаешь, что всё хорошо, но это чувство бывает обманчивым. Стресс — главный враг хорошего иммунитета. Может быть, по этой причине ты болеешь. Билл открыл рот, будто только что на него снизошло озарение. Он вслушивался в каждое слово Гранта, и внушительный спокойный тон моментально убедил Билла в правоте психолога. — Одри, слушай умного человека, — махнул головой мистер Уайт. Она не сдержала нервного рычания в горле. Одри стиснула зубы, сдерживаясь, чтобы не топнуть недовольно ногой. Что ещё он задумал? Что ему нужно и как понять, чего добивается Грант? Снова похитит её или же задумал что-то более изощрённое? Такой изобретательный ум, как у него, несомненно, должен выдать креативные идеи. Жаль, что свою изобретательность он использует лишь в криминальных делах. — Мне нужно собраться! — бросила она, быстро проходя мимо отца и своего «заботливого» психолога. Понимание того, что она снова во власти Гранта, заставило ощущать безграничную злость. Только подумалось, что всё закончилось, как он снова вернулся в её жизнь. Его ухмылка и эти прекрасные голубые глаза вновь будут сниться. И, как бы прискорбно это ни было, но снился он часто. И сны были слишком приятными. Слишком. Грант, достигнув своей цели, улыбнулся и, проходя к двери, не оборачиваясь, добавил: — Жду тебя в машине.