***
Майкрофт много думает о вдохновении. Принято считать, что вдохновлять можно на нечто безусловно-положительное. Отражением вдохновения в умах масс является искусство: живопись, литература, музыка. Неужели за всю историю человечества никому не пришло в голову, что боль — тоже искусство, что на неё тоже можно и даже следует вдохновлять? Мысленно Холмс перебирает имена серийных убийц и усмехается: неужели он только что, пусть бессловесно, но всё же оправдал чудовищные преступления? Боль — это красиво. Майкрофт долго наслаждается этой мыслью, пробует её на вкус, шепчет себе под нос новообретённую истину, обсасывает её со всех сторон. А после оставляет её до лучших времён, до тех пор, пока кто-нибудь, — Шерлок, — не спросит его об этом. В это же время детектив много думает о любви. Признавшись себе в масштабах этой катастрофы, он более не может это игнорировать. В голову навязчивым роем лезут мысли, которые начинаются со слов: «А что, если?», но Шерлок отмахивается от них. Он благодарен боли, потому что ему есть на что отвлечься. Чуть позднее Шерлок понимает, что достиг своей цели, которую поставил перед собой, когда оказался в этом доме. Он осознаёт, почему он взял на себя ответственность, почему стал заботиться о Майкрофте, почему позволил совершить это с собой. Будто бы все симптомы на последней стадии заболевания, — детектив видит картину целиком, — но от этого диагноз не становится более утешительным, и уж точно не сулит ничего хорошего пациенту. Собственное тело, так нуждающееся в докторе, сводит мысли младшего Холмса к медицинской тематике, и это даже заставляет его усмехнуться. И тут же простонать от пронзившей всё тело боли.***
- Я красивый, Майкрофт? — спрашивает брюнет, когда тот снова оставляет обед на прикроватном столике. С ужасом, от которого судорогой сводит желудок, Шерлок считает дни. Он проверяет своё тело, поочерёдно напрягая мышцы, потягиваясь, лениво пробираясь до ванной комнаты в отсутствие брата. Он понимает, что как только ему будет лучше, когда чувство вины Майкрофта сменится привычной усталостью, ему придётся убраться из этого дома. От понимания лучше не становится, потому он в очередной раз бросается на колючую проволоку равнодушия Майкрофта Холмса. Тот награждает его презрительным взглядом. Вернее, так его расценивает Шерлок. Майкрофт думает, что не вкладывает ровным счётом ничего. Как всё обстоит на самом деле — никому доподлинно не известно. - Я красивый? — повторяет Шерлок, и в этот раз политик вынужден бросить на него оценивающий взгляд, будто бы он не знает ответ. - Твоё лицо симметрично, что является... - Я спросил не это. - Ты спросил неправильно, — и подобный ответ заставляет детектива улыбнуться и качнуть головой, — даже сейчас он смеет его учить! — кудри живописно растрёпаны, причёска Майкрофта безупречна. - Я тебе нравлюсь? Вместо ответа политик поправляет ложку так, чтобы она лежала параллельно краю стола, неоднозначно качает головой (кивает?) и пожимает плечами. Он говорит ему что-то вроде: «Ешь» и удаляется.***
Разумеется, Майкрофт видит, как нуждается его младший брат. И часть его даже верит в это. Но в очередной раз он вспоминает, как часто он получал по протянутым к брату рукам, и игнорирует этот обманчивый жест. Ему хочется думать, что Шерлок лжёт. Но на самом деле Шерлок, не смотря на свой безусловно гениальный ум, всё ещё просто человек. Майкрофт хотел бы думать, что Шерлок запутался, но и это было бы очередным самообманом. Истина значительно проще: Шерлок желает то, что получить не может, и отказывается от того, что получить легко. Скоро это понимает и детектив.***
Шерлок проснулся от надоедливого постукивания капель за окном. Он потягивается и не обнаруживает боли в своих конечностях, встаёт на пол босыми ногами и направляется на кухню, чтобы сделать глоток воды. Стараясь ступать медленно, он прислушивается к ощущениям в собственном теле, но не обнаруживает ничего. Быть может, именно по этой причине на обратном пути он приоткрыл дверь в комнату старшего брата и проскользнул внутрь. Двигаясь осторожно, подобно пантере, он подходит к кровати и садится на самый её край. Майкрофт спит крепко. Несколько секунд детектив молча наблюдает за мерным дыханием, за выражением лица, которое едва различимо в полумраке. Мысль о том, что всё закончить более, чем просто не оставляет его в покое, он даже сжимает в руках подушку, готовый в любую секунду накрыть ей лицо брата и придушить. Честно говоря, он бы так и сделал, если бы старший Холмс проснулся в это мгновение и застал его растерянным и испуганным, но что более страшно — искренним. Но Майкрофт не просыпается, и младший брат забирается под одеяло, — лицом к нему, — и прикрывает глаза. Ему не спится. Слишком холодно ступням, губы Майкрофта так близко, что чувствуется запах его гигиенической помады, дыхание глубокое. Рискнув, Шерлок всё же просовывает холодные ноги меж ног брата и прижимается к нему, утыкается в шею, пытаясь согреться. Сердце бьётся всё сильнее. Он осторожно поднимает голову. Намеренно медлит, будто бы хочет, чтобы кто-то его остановил, одёрнул, потому что сам остановиться он не может. И, проиграв эту битву, он прижимается к губам. И Майкрофт целует его в ответ. В эту ночь всё происходит иначе. Всё походит на неправдоподобный сон, когда поцелуй из осторожного превращается в страстный. Шерлок уже обнажён, он скользит ладонями по телу брата, выпутывая пуговицы из петель спальной рубашки, скорее освобождая его от одежды. Он прижимается к его телу сам, заставляя себя целовать. Отсутствие опыта заменяет страсть, неловкость перестаёт быть очевидной. Майкрофт нависает над стройным телом, смотрит в доверчиво распахнутые глаза, проводит пальцами по губам и заставляет облизать свои пальцы. Он всё контролирует. Он не стремится причинить боль, когда входит в его тело, но Шерлок всё равно напрягается и сжимается, будто бы хочет, чтобы ему было больно, будто бы считает, что именно этого он и заслуживает. Майкрофт не отказывает ему в этом удовольствии: погружается в него сильными и литыми движениями, не отрывая взгляда от лица своего любовника, тем самым отвечая на его вопрос.***
Шерлок снова просыпается один. Но отчего-то он понимает, что пока что он может здесь остаться. Условия никто не озвучивает, и за ужином братья даже говорят о насущном: младший язвит о набранных фунтах, старший пытается увлечь выгодным для Британии расследованием. Что-то меняется, но братья слишком мало знают о человеческой природе, чтобы это назвать. Это происходит всегда внезапно. Детектив приходит в постель брата, и тот никогда его не прогоняет. Иногда они не занимаются сексом, просто спят вместе, но одно остаётся неизменным — Майкрофт уходит из постели к рассвету. Шерлок пытался проснуться раньше, чтобы застать брата рядом, но план бездарно провалился на стадии «проснуться раньше». Но вместе с тем им удаётся выработать систему, в которой они могут сосуществовать вместе. Они никак не обсуждают то, что между ними происходит, но оба чувствуют, что разрушительная сила отступает, позволяя дышать полной грудью. Майкрофт оставляет за собой контроль, иногда балуя Шерлока крупицами нежности: прикосновением костяшек к щеке, поцелуем в затылок, едва уловимой улыбкой. Тот находит это приемлемым. И не находит это скучным. Странный коктейль из контроля, боли и не всегда очевидной взаимности приходится по душе братьям, и они намерены испить его до дна. Возможно, однажды они проснутся вместе. Возможно, это случится завтра.