Voluntate Dei

Пальцы ныли, но Кара начинала колдовать заново. Из-за ее поспешности заклинание рвалось уже который раз, нити просто истончались и ускользали из рук, но она пробовала снова и снова, упрямо билась… Так, что все ладони себе уже рассекла в кровь — и она капала на серый темный асфальт, а Кара размазывала ее кроссовкой. Наверху собирались мрачные тучи. Сверкнула молния. Она не сдалась, но села рядом с Падшим на скамейку, нахохлилась, обхватив себя руками немного по-детски — в надежде согреться. Жаться к нему не стала: взыграла гордость. Дождь заливал за шиворот, Кара щурилась и ругалась вполголоса, изредка подставляя руки под холодные капли, надеясь, что хоть так они прекратят ныть. Понемногу унималось раны, больше не жгли огнем. — Нам нужен, блядь, этот след! — рычала она, непокорно мотая головой и отбрасывая назад взлохмаченную, расплетающуюся косу. — Если не найдем ублюдка сейчас, дело передадут Вацлаву, а я… Это дело чести, мать ее! — Знаю, — устало отозвался Падший, поглядывая на нее с долей сочувствия — или Каре хотелось в это верить. — Если не получится, конец света не наступит. Вы, люди, крайне изобретательны. Уверен, у нас есть еще пара вариантов. Камеры?.. Сидя под дождем на узкой лавочке, они что-то обсуждали. Бесполезно. Обида грелась в груди, грозилась вспыхнуть лесным пожаром, который даже гроза, угрожающе ворчащая над Прагой, не смогла бы потушить. Она должна быть сильнее, более умелой, не бояться боли в сведенных судорогой пальцах… Но магия не слушалась по-прежнему. Не всегда. И Кара не чувствовала себя всесильным боевым магом, как похвалялась перед девками в ночных клубах. Вряд ли они были трезвы настолько, чтобы хоть что-то понять, но зато верили безоговорочно… Косясь на Падшего, Кара раздумывала, бывают ли у него минуты сомнения, терзается ли он так же. Вспоминала небрежную усмешку, будто приклеенную к губам, и вместе с тем обреченно-усталый, древний взгляд стальных глаз. Всю свою сознательную жизнь она равнялась на него, подражала, осознанно или нет. Но и близко не чувствовала себя такой самоуверенной. — Ненавижу дождь, — призналась она, хотя никто и не спрашивал. — Всех ненавижу. И небо ваше, и божков, которые на нем сидят… И этих уебков, которые детей убивают. — И меня? — усмехнувшись, уточнил Падший. — За компанию? — Ну, — смутилась Кара, — иногда. Для профилактики. Хоть и косилась краем глаза, не уловила момента, когда он развернул широкие черные крылья, укрывая ее от дождя — специально или ненароком?.. Задрал к небу голову, мечтательно вздыхая, и лицо у него было удивительно мирное, спокойное, такое Кара редко ловила. Она понимала, какое удовольствие ему доставляет порхать в вышине. И сама хотела бы попробовать, но не в такую погоду, конечно. — А если увидят? — насупилась она. — Ты же маг, — насмешливо напомнили. — Поставь какую-нибудь иллюзию и успокойся. Заклинание получилось кривенькое и косое, но зато вышло хоть какое-нибудь. Должно было закрыть их от всех любопытных глаз, но в дождь желающих погулять и так не находилось — не на этой улице уж точно. — Я как-то лучше с боевыми. Ну, знаешь, дать кому-нибудь по роже огненным заклинанием — вот это по мне! Продолжая рассматривать Падшего, она покачивала ногой, едва касаясь поверхности особо крупной и глубокой лужи, которая разлилась морем прямо под скамейкой. Что Кара о нем знала? Да даже имени не было, ничего… Падший огрызался, рассказывал что-то про Небеса (которые Каре и представить-то было страшно и сложно), где у него это самое имя отняли. А еще помогал бескорыстно, казалось, иногда — жизнью рискуя. И Кара никак его разгадать не могла, все мучилась. Но это все было для нее не так важно сейчас, когда она растерянно разглядывала свои подрагивающие пальцы. По волосам стекала вода, но над головой надежным зонтом были развернуты крылья. И если получается у него, если ему судьба покоряется и позволяет творить, что на душу ляжет, сможет и Кара. Обязательно, непременно! Говорить она вслух, конечно же, не стала: рассмеется, потреплет по волосам, окончательно уничтожая заплетенную косу, назовет немного обидно «мелочью»… По сравнению с парой тысяч лет двадцатка ее — конечно, мелочь, но все равно неприятно скребет на душе. — Я б выпила, — произнесла она. Знала, что в этом-то он ее всегда поддержит. — Пожалуй, это был трудный день. — В тот клуб?.. Забыл, как там его, — он всерьез нахмурился, пытаясь вспомнить, но быстро сдался и махнул рукой: — Да и не важно. Идем. Он решительно встал, сложил за спиной крылья, и Кара сама собой потянулась следом.