Voluntate Dei

Во внутреннем дворе гвардейского замка была специально устроенная широкая площадка для тренировок: можно было налетать на чучела с саблей, устроить спарринг или изрешетить пулями из револьвера вон ту старенькую мишень. Масса развлечений на все вкусы. Кара любила являться сюда по утрам, когда солнце только выглядывало из-за края мира, чтобы размяться и напомнить себе, каково драться в настоящем бою. Она воображала грозных противников и взлетала повыше над площадкой, билась с ними в полную силу, взметая волны песка. На рассвете тут было совсем мало народу: у гвардейцев в пятом часу были и свои дела, — поэтому Кара могла тренироваться в свое удовольствие, пока не заноет все тело. Ад жил в мире, но в месте, где закон только-только начали принимать во внимание, военная полиция была просто необходима, и без дела никто не сидел. Держать себя в форме приходилось. На гвардейскую площадку часто заглядывали и горожане, ничего общего с армией не имеющие, и солдаты радостно развлекались фехтованием с ними. Народу под конец дня, особенно выходного, набивалось безумно много, что становилось возле площадки еще душнее, чем на главном базаре. Этим вечером Кара выбралась из Дворца, расправила крылья и в несколько минут, мощными длинными махами, достигла знакомой площадки, огороженной, чтобы никто случайно под сабельные удары не забрел; тут уже собралась толпа зрителей и ждущих своей очереди: места все-таки было маловато. Шумели веселые голоса, делались ставки. Пестрый столичный народ почти лез друг другу на головы, чтобы рассмотреть загадочное действо на площадке, а гвалт стоял невыносимый. Пробираясь через демонов поближе к площадке, активно расталкивая их локтями и отдавливая ноги, Кара кивала в ответ на радостные приветствия. Заметила краем глаза стайку демониц из прислуги, кухарок и уборщиц, занявших крайне выгодное местечко к ограде поближе. Мысленно прикинула, что зевак с улицы вдвое больше обычного. Да и вообще — зрителей собралось небывало много, все побросали дела, и жизнь замка и казарм остановилась, за что ей следовало рявкнуть как следует… — Чего это они? — спросила она у Яна, с которым удивительно удачно столкнулась у заборчика. — Какой-то аншлаг… Ты в порядке? — изумленно произнесла она. Еще тяжело дыша, раскрасневшийся и лохматый, Ян приветственно махнул ей рукой; спиной он опирался на деревянную доску ограды и явно пытался удержать равновесие и не сползти вниз. На скуле коротким росчерком темнела царапина. Рубашку он распахнул, помахивал рукой у лица, мучаясь от духоты и вечерней жары. — У меня… есть теория… — улыбаясь сухими, чуть потрескавшимися губами, выговорил Ян. — А со мной замечательно! Лучше не бывает! Одинокую фигуру посреди площадки Кара успела рассмотреть; ей понадобилось немного времени, чтобы осознать, что это Влад там щеголяет, обнаженный по пояс, с саблей в руках, лениво разминаясь. Гвардейцы подняли гомон, выясняя, кто следующий мог бы сразиться с капитаном, но так и не решили до сих пор, а Влад, отрешившись от них, изящно выписывал фигуры клинком. Следя за плавными махами, почти танцем, сложно было не зачароваться. — Кто победил? — прикинула Кара, оглядывая Яна. Он был запыхавшийся, но ясно глядел, с легкой насмешкой, весело улыбаясь, и вовсе не напоминал проигравшего. Скорее, оживленного и хорошо встряхнутого боем. — Ничья. Нам стало скучно, и Влад предложил кому угодно половину его месячного жалования, если тот уложит его на лопатки. — Желающих, я полагаю, нет? — Не после того, что мы тут устроили. Она пожалела, что пропустила представление: эти двое иногда и мысли друг друга могли читать; все дело в связавшем их магическом контракте, и ей бы правда хотелось посмотреть, каково сражаться с человеком, знающим тебя наизусть, читающим с полувзгляда. На Влада она смотрела пристально, но не по той же причине, что шумные воодушевленные девицы чуть справа. Оценивала. Мальчишка, которого она знала, и впрямь повзрослел. А еще части Кары, особо упрямой, хотелось спустить его с небес на землю. — Одолжи саблю, пошинкую твоего благоверного, — хмыкнула Кара. Сабля у Яна хорошая, рубит легко, поет звонко — это Кара сама ее когда-то дарила, теперь уж не вспомнить, по какому поводу. Приняв оружие из его рук, она немного постояла, давая себе привыкнуть к немного иной рукояти, поймала баланс, махнула, заставляя пару зевак отпрянуть в разные стороны с тихим вздохом. Трибуны — вся эта разномастная толпа — в предвкушении притихли, а потом зашелестел шепот. Довольная Кара подмигнула Яну и легко, единым движением перемахнула через забор, оказываясь по ту сторону на взрыхленном красном песке, и пошла к Владу легким скорым шагом. Вряд ли он удивился: Кара обещала заглянуть, может, потому Влад и затеял это. Когда-то давно она задолжала ему бой, и Влад намеревался взять сполна, — теперь припоминалось. Он церемонно поклонился, играя с лезвием, заставляя его шить воздух — напоказ, с ехидцей улыбаясь. Тоже был взмыленный, как и Ян, но держался получше. Кожа алела в лучах закатного солнца, окрашивалась в багрянец. Пройдясь быстрым взглядом по его голым плечам, поблескивающим от пота, Кара плавно перетекла в стойку. Редко Влад так напоказ выставлялся; хотя денек сегодня выдался безумно жаркий, Кара б и сама белую рубашку скинула на песок, но ее останавливало что-то вроде чувства приличия. Расстегнула только, стояла перед ним, расхристанная, пытаясь зеркалом отразить усмешку. Они и впрямь стоили друг друга. По коже начинал растекаться жар, сердце застучало скорее. Не спеша начинать, они ходили кругами, точно дикие звери, — это все на публику, конечно, подогревая беснующихся демонов, устраивая зрелище. Кара буквально слышала, как рядом звенят монетки поспешно сделанных ставок, сыплется медь и серебро. Куда больше, чем месячное жалование Влада — вспомнить бы, сколько она ему там платит… Было в этом что-то ценнее денег. Личное, жадное чувство… Время как будто замедлилось. Влад, видимо, решил красоваться до конца, сыто усмехаясь. Знал ведь, что все взгляды теперь устремлены на них, что каждое их движение наблюдают с затаенным дыханием. Знал, потому играл с саблей, хищный, гибкий, точно дикий кот. Она видела четко вырисовывающиеся мышцы, острую кромку ребер… Она рассматривала Влада с трезвым расчетом, прикидывала. Кару с такого не штырило ни разу в жизни, ей всегда нравились тоненькие фигуристые демоницы; но Влад был хорошо сложен, отрицать нельзя, хотя и жилист и поджар, но широк в плечах — немного выигрывал у Кары. Что-то ей сейчас подсказывало, не будь у них магии, а у нее — ангельского тела, окажись они оба обычными заурядными людьми, Влад бы ее и заломал в рукопашной. В особо неудачный день… На что Кара серьезно подзалипла, так это на татуировки. Спина — произведение искусства, магические печати переплетались, образуя сложные фигуры, ее пересекали забористые строчки на разных языках; рисунки заползали на костлявые ребра и руки, выделялись на мертвенно-бледной коже, приковывали взгляд. Она завидовала даже: ей такое изобразить не хватило бы ни мастерства, ни времени, ни терпения. Влад рисунками гордился, это она знала, и по праву… И не боялся показать их. Сабли скрестились звонко. Толпа ревела, скандируя их имена, и Каре на миг показалось, что они бьются на гладиаторской арене, занятой многотысячной толпой зрителей, жаждущих хлеба и зрелищ, а вовсе не на маленьком клочке красного песка позади гвардейских казарм. И кровь ее уже забурлила, и Кара опасно рвалась вперед, размашисто била и наседала, не сдерживая захлебывающегося рычания и ликующего, пьяного крика. Она потерялась в битве, желая остаться в ее вихре навсегда. Глаза Влада жадно пылали напротив. Они встретились снова, чтобы опять разлететься, точно обезумевшие звери. Все мысли исчезли из головы, подчиняясь отблеску клинка, сладостной дрожи во всем теле, в предвкушении первой крови… Кара и Влад не были связаны никаким контрактом и играть не собирались, они просто дрались, схлестывались — без злобы, но с увлечением, с радостной эйфорией, прошивающей нездоровым возбуждением. Взметался песок, оседая на коже. Она прокатилась как-то по площадке — рубаха распахнулась, обожгло бока, но Кара мгновенно вскочила на ноги. Солнце жаром пекло обнаженное тело, жарило прямо напротив сердца. Было невыносимо душно. Пот катился по спине; они снова скрестили сабли, и руки ныли от блоков и отбитых ударов. Кара видела напряженно дрожащие плечи Влада, четко вычерченные вены. Он сорвался первый, отступая, и воздух, густой, тяжелый, гудел от ударов, что Кара на него высыпала из последних сил, выбивая дыхание не только из Влада, но и из себя. Выбила заодно и кривую саблю — она отлетела в сторону, а Влад все-таки упал, довольно смеясь, попытался подняться. Сабля Кары — хотя, конечно, принадлежала она Яну — подрагивала у его лица, но Влада этим было не сломить. Он отбил ее — по тупой части клинка, не ранясь. Кара видела, как напрягаются мышцы перед броском, и зрелище было в чем-то завораживающее. Понадобилось еще немного времени, чтобы переиграть его, гибко подскальзывающего по широкие рубящие удары. Может, Кара сознательно сдерживалась, потому что Влад был безоружен, не хотела вспахивать на груди жуткие кроваво-алые порезы. И — уж тем более — на спине, нарушая правильные черные линии татуировок. Пересилив, не дав поднырнуть под саблю, Кара отбросила оружие, впечатала в живот острое колено, что Влад поперхнулся грозным криком. В считанные минуты он оказался на земле, уткнут носом в песок — оставалось только трепыхаться и рычать. Недолго думая, Кара оказалась сверху, прижимая его, зная, что с Влада станется хитрой змеей выскользнуть и продолжить бой. Перед глазами плясали символы с его спины, раскрашенной закатом, гипнотизирующей, крупная звезда перед глазами, строчки енохианского текста — поперек сильной спины. Кончиками пальцев она ощутила линии, немного иные на ощупь; не удержалась от прикосновения. Кара отстраненно подумала, что жаром от него бьет, как от печки, — кожа пылала. Или горела она сама?.. Не смогла отказать себе в удовольствии наклониться к поверженному Владу и лязгнуть зубами прямо над ухом. — Ладно, сдаюсь!.. — рявкнул Влад, в последний раз дернувшись под ней. Минуту Кара посомневалась, ища подвох, но отпустила, поднялась на дрожащих ногах — накатила усталость и какое-то опустошение. Влад же так резко вставать не спешил, откинулся на спину, задыхаясь, но усмехаясь широко и безумно, радостно. Попытался стряхнуть песок с груди, сердито шипя; острые красные песчинки врезались глубоко, оставляя следы. Кара осмотрела их обоих, запыленных, помятых, с горящими глазами. Почувствовала, что легкий ветерок с пустыни пробирает ей спину и поняла, что все-таки сорвала рубашку ненароком, сама не вспомнив, когда. Оглянулась, заметила позади белую тряпку, тревожимую ветром, подняла и небрежно накинула на плечи. Прикосновение ткани к разгоряченной коже обожгло, точно рубаха была сплетена из крапивы — как в детской сказке. Кровь, животный запах пота, взрыхленный песок. Она родилась в этом — настоящая Кара. И Гвардия вместе с ней. — Думаю, тебе не деньги мои были нужны, а? — с трудом проговорил Влад. — Нет, не деньги. Прибереги их для чего-то более полезного, — выдавила Кара, опираясь на поднятую саблю. Добавила церемонно, по-адски: — Спасибо за добрый бой. — Тебе спасибо. Иногда полезно выбить из меня дурь, да? Зрители захлебывались криком, и она устало махнула им рукой. И все же — Каре нужно было почувствовать себя живой после долгого дня.