meine Undine / Моя Ундина

       Старый и слегка потрепанный рыбачий катерок тяжело скользил по стального цвета глади моря, сопротивлялся крепчавшему ветру. Небо было затянуто сизыми тучами, которые в ближайшее время обещали дождь - казалось, они сливаются с морем на горизонте, напитываясь соленой влагой. Редкие чайки проносились над судном, ведь погода не располагала к полетам, да и отчаливать так далеко от берега было не самым разумным решением, однако жажда хорошего улова в ранний рассветный час гнала Грейвса в просторы морской стихии, несмотря на возможность шторма.        Он стоял, облокотившись на стену небольшой рубки, одной рукой сдерживая штурвал, а другой управлял рычагом механизма, который выбрасывал в морскую глубину большую темную сеть. С глухим плеском она ударилась о волны, и Персиваль, вздохнув, направил судно к горизонту, уходя дальше в открытое море, минуя небольшие фьорды.        Грейвс сосредоточенно осматривал водную гладь, сводя брови, и почесывал свободной рукой поросший щетиной подбородок; соленый холодный ветер трепал темные, с едва заметной проседью, длинные волосы, забирался за воротник грубого свитера. Рыбак запахнул плотнее старую брезентовую куртку, надвинул на уши вязанную шапку и, закрепив штурвал, зашел в крохотную рубку, спасаясь на время от пронизывающего морского ветра.        Вот уже двадцать с лишним лет из своих сорока он работал рыбаком в порту, как и его отец. Персиваль не представлял себе жизни без моря, которое большую часть года было холодным, железным и неуютным, но мужчина видел в этом особую прелесть, когда выходил в открытые воды на старой шхуне, покорял течение волн и забирал у стихии часть несметных богатств. Почти весь день рыбак был в море, раз в несколько часов причаливая в порт и сгружая выловленную рыбу, но особенно он любил отплывать с рассветом: конкуренция была небольшой, вода была зачастую спокойной, и спокойствие это передавалось рыбаку, который всегда чувствовал себя на борту качающегося и продуваемого всеми ветрами суденышка комфортней, чем на твердой суше.        Он был одиноким человеком, предоставленным самому себе, но это одиночество Грейвса никогда не смущало. Разумеется, с людьми он общался, у него даже были парочка приятелей-рыбаков, с которыми он иногда мог пропустить пинту пива в трактире, да и редкие встречи с женщинами тоже имели место быть, но все же большую часть своего времени молчаливый мужчина наслаждался одиночеством, которое мог разделить только с морем и с небом. Так уж вышло, что своей семьи у него не было, а родители умерли - на берегу Персиваля никто не ждал.        Грейвс пил крепкий кофе из большого термоса, что стоял на столе. Там же его ожидали несколько бутербродов, завернутых в газету. Он позволял себе немного расслабиться и спокойно вздохнуть только тогда, когда достигал просторов открытого моря. Сквозь мутное стекло рубки он разглядывал тонкую полоску рельефа берега, автоматически отмечая то, как постепенно усиливается качка. Катер требовал в такие моменты ручного управления, и рыбак одним глотком осушил железный стакан - насладиться завтраком не получилось.        Погода не на шутку испортилась: мелкие капли дождя иголками впивались в обветренное лицо Грейвса, и тот, натянув поверх брезентовой куртки клеенчатый дождевик, крепко стиснул штурвал, не давая усилившемуся волнению воды сбить судно с курса. Вести шхуну стало тяжелее, Грейвс посмотрел на натянутый канат, удерживающий сеть - улов прибывал, и рыбак решил отойти ближе к скалистому фьорду далеко выступающего в море мыса. Медленно развернув судно, он добавил ходу катеру, а на горизонте плотной стеной шел ливень, будоража морскую воду. Волны становились выше, и катерок неуклюже переваливался на них, утягивая за собой рыболовную сеть...        Когда Персиваль с трудом добрался до близлежащего фьорда, шторм разгулялся в полную силу: шквальный ветер и ледяной ливень друг за другом обрушивались на несчастное судно, мотая его по графитового оттенка волнам. Холодная вода хлестала через корму на палубу, снасти механизма стонали, а канат скрипел, тяжелая сеть тянула кормовую часть шхуны в воду. Изрядно вымокший Грейвс одной рукой с силой удерживал в нужном положении штурвал, а другой, сцепив от напряжения челюсти, поднимал рычагом сеть. Он уже тысячу раз проклял свою самонадеянность и алчность, и единственным его желанием было поднять остатки улова и постараться доплыть до берега, удержавшись на воде. Бросить якорь даже вблизи фьорда было невозможно, а причалить к каменистому берегу, не пробив дна - тем более.        Крутая волна стеной поднялась и обрушилась на многострадальный катер, с шипением разливаясь по палубе. Грейвс стоял , промокший насквозь, замерзший и озлобленный - именно с таким чувством он встречал все агрессии водной стихии, не собираясь им поддаваться. Катер завалился на один борт, но устоял, а вот Персиваль, поскользнувшись, упал на колени и больно приложился плечом о стальную обшивку корпуса. Рука соскользнула с рычага, и сеть ухнула в воду, натягивая канат до треска. Выругавшись сквозь зубы, рыбак остервенело схватился за рычаг снова, медленно опуская его, но море было сильнее в этот раз - с глухим звуком оборвался канат, а сеть пошла ко дну со всем уловом.        Грейвс выругался сквозь зубы, оттирая дождь с лица, ухватился обеими руками за штурвал и развернул судно к берегу, но коварные волны не знали пощады и милосердия - одна за другой они обрушились на шхуну, вскидывали, словно игрушку, терзали. Рыбак из последних сил цеплялся за штурвал, дрожа от холода и адреналина в крови, ноги в резиновых сапогах скользили по палубе, и вот последний вал обрушился на катер, заваливая его на левый борт, Персиваль ,не удержавшись, упал, ударившись головой об пол, а следующая волна отбросила его к корме и вытолкнула за борт в шипящую морскую пучину. Грейвс глотнул соленой воды, кувыркаясь в водовороте, вынырнул на поверхность, стараясь вдохнуть и доплыть до обрывка каната, но беспощадное море снова скрыло рыбака в своей глубине, лишая остатков воздуха. Задыхающийся Персиваль не мог думать ни о чем, кроме своего катера, он тратил последние силы на то, чтобы выплыть на поверхность, но волны утягивали его на дно. Грейвс перестал сопротивляться бушующей стихии моря. "Вот и все, Перси", - пронеслось в голове прежде, чем легкие залила холодная морская вода и он медленно опускался ко дну. _______        Чайки кричали громко и с надрывом, балансируя на потоках ветра. Волны - теперь смирные и подобревшие - с тихим плеском разбивались о каменный берег, шурша мелкой острой галькой. На фоне чуть посветлевшего, но все еще серого неба темные замшелые камни и обломки скал казались черными, еще более острыми. Встречный ветер приносил с моря на безлюдный берег острый запах соли, рыбы и водорослей.        На пропитанных дождем и солью камнях у самой кромки воды безжизненно лежал Грейвс - не двигался, казалось, даже не дышал. Мокрые волосы облепили лицо и не скрывали мертвенной бледности кожи и синевы губ. В отдалении от берега на волнах покачивался катер, еще более потрепанный и изможденный, схожий с самим рыбаком. Тишина, прерываемая до этого только криками морских птиц и шелестом прибоя, вплела в свои сети еще один звук - несмелый огорченный вздох.        Совсем рядом с Грейвсом на большом выступающем камне сидел парень, обнимая худые острые колени и зарывшись ступнями в клочки водорослей. Он замер, словно каменное изваяние, и неотрывно смотрел большими темными глазами на тело мужчины, уткнувшись подбородком в сплетенные на коленях руки. Спутанные мокрые темные волосы спускались на плечи, скрывая шею.        Парень еще какое то время сидел, буравя взглядом рыбака, а потом, словно осмелев, вытянул изящную длинную ногу и слегка толкнул ею в бок Персиваля, внимательно следя за реакцией. Он повторил свой жест, но уже более смело, снова коснулся сначала затянутого в мокрую одежду бока, потом бедра, но пострадавший не реагировал. Тогда юноша осторожно спустился с камня и сел около тела, продолжая внимательно и озабоченно разглядывать лежащего перед ним мужчину. Теперь он слегка потормошил его рукой за плечо, откидывая с лица спутанные пряди - на лице юноши отразилась тревога при взгляде на мертвенно-синие губы и бледность кожи, и он коснулся руками лица Грейвса, все так же осторожно и боязливо. Длинные пальцы скользнули по щетине на скулах, потрогали лоб, приподняли веки. Спустя мгновение он аккуратно провел пальцем по губам, обнажая зубы, как вдруг лежащий ничком Грейвс начал приходить в себя, попытавшись сделать хриплый рваный вдох.        Первое, что ощутил Перси - это боль и острое колющее в груди ощущение. Он попытался вдохнуть, как вдруг раскаленным обручем стиснуло грудную клетку, и тысячи острых игл впились в легкие, отчего мужчину скрутило вбок, он согнулся пополам и зашелся неистовым кашлем, с которым из легких выходила морская вода. Откашлявшись, Грейвс начал жадно и порывисто дышать, цепляясь пальцами за мелкие камни, краем уха слыша за собой шелест гальки. Он медленно откинулся на спину и повернулся в сторону больших валунов, покрытых водорослями. Мутными глазами он уловил какое-то движение за самым большим из них, попытался позвать на помощь, но из пересохшего израненного горла вырвался только свист и хрип, и Перси снова настиг приступ удушливого кашля.        Он какое-то время просто лежал на холодных камнях, пытаясь прийти в себя - тело ослабло настолько, что он с трудом мог только повернуть голову. Грейвс неуклюже пошевелил руками и ногами, проверяя, целы ли они, а затем попытался приподняться на локтях, но со стоном рухнул обратно на камни.        - Эээй... - слабо позвал он неизвестно кого. - Есть кто рядом?        Ему ответило только шелестящее море, и Грейвс смотрел прищуренными глазами на мшистый камень, наполовину утонувший в воде. Он уже собрался отвернуться и попробовать встать, как из-за камня наполовину показалась темноволосая голова с расширенными темными глазами, которые с опаской и интересом смотрели на рыбака.        - Эй, ты, - хрипло позвал Персиваль, - не бойся, выйди... я... я встать не могу.        Голова продолжала некоторое время смотреть на лежащего мужчину, на поверхность камня легла бледная ладонь, и навстречу Грейвсу вышел, прижимаясь к камню, высокий юноша.        Поначалу Персивалю казалось, что он бредит (в голове на миг помутнело, и глаза он был вынужден прикрыть), потому что юноша этот был абсолютно нагой, а на календаре было, на минуточку, только начало марта. Он смутно видел, как парнишка, оторвавшись от камня, быстро сел около него, подобрав колени к подбородку, и сомкнул на них руки. У него были длинные волосы, но не такие длинные, как у самого Перси - спутанные пряди доходили до плеч, а в них зеленели морские водоросли. Грейвс заметил, что кожа у парня бледная, почти белая, но без синюшного оттенка, который бывает, когда замерзнешь. Он не видел ничего, кроме наполовину скрытого лица с большими миндалевидными глазами, острых коленей, длинных тонких ног и длинных узких ступней. Но кем бы ни был этот странный юноша, он оказался единственным человеком на многие мили бесприютного каменного фьорда.        - Я...я попал в шторм и меня выбросило волной в море, - медленно объяснился рыбак, поднимая взгляд от ступней парня к лицу, - только очнулся... изрядно же меня потрепало, я уже приготовился умирать, - хриплый невеселый смех, казалось, напугал молодого человека, сидящего рядом и хранившего молчание - тот несильно вздрогнул и отпрянул от Персиваля под аккомпанемент шуршащих камней.        Мужчина снова закашлялся, выплевывая очередные остатки морской воды, его мутило, очень хотелось пить, было нестерпимо холодно, однако Грейвс уже не дрожал и не стучал зубами.        - Не бойся меня, - он снова попытался встать и снова рухнул на берег, ругаясь про себя. - Ты случайно не видел, кто меня спас? Или меня просто волны вынесли?        На последних словах юноша резко замотал головой, отрицая второе. Он опустил свои оленьи глаза, вперив взгляд в колени, а потом снова посмотрел на Персиваля. Тот начал догадываться.        - Так это ты меня вытащил? Ох, здорово, спасибо... - Грейвс попытался протянуть руку для благодарного рукопожатия, но она обессиленно упала на полпути на камни. - Ты разговаривать умеешь? Ты вообще кто?        Парень внимательно посмотрел на него и медленно кивнул головой, чуть приподнимая голову, и из-за сжатых коленей послышалось мелодичное, словно сказанное нараспев:        - Ondine        Рыбак отвернулся от парня и невидящим взглядом посмотрел в серое небо. Похоже, он слишком сильно ударился головой перед падением, и у него проблемы со слухом. А возможно и со зрением. И с мозгами.        - Послышалось наверное... Так кто ты, говоришь? И откуда будешь сам?        - Ondine, - и юноша мягким кивком указал в сторону моря.        Перси лежал на берегу, и ему казалось, что на него опять обрушился штормовой вал, потому что... Нет, шутки шутками, но ундины существуют только в легендах, и парень явно его дурит.        - Не издевайся, мне совсем не до шуток, - в голосе проскользнуло раздражение, - если не хочешь говорить, кто ты, то так и скажи, а не морочь мне голову сказками для детей.        Наконец, Грейвсу удалось принять сидячее положение, и он с хрустом вытянул руки, разминая ушибленную спину и держась за немилосердно болевшую голову. Юноша за все время больше не пошевелился и ничего не сказал. Какое-то время они молча сидели, наблюдая за плещущимися волнами.        - Так и будешь молчать?        Взгляд сидящего рядом парня метнулся к нему, и рыбаку показалось, что он смотрит с укором на него. Стало даже немного смешно.        - Нет, ты серьезно думаешь, что я поверю? Ты - ундина? - Персиваль не сдержал нервного смеха, снова заходясь кашлем. Юноша прищурил глаза, но молчал.        - Ундины же женщины... Да и хвоста у тебя я не вижу, уж прости, - рыбак хочет дружелюбно толкнуть его в плечо, но парень отстраняется, и тот, махнув рукой, смотрит на катер, покачивающийся в отдалении от берега.        -Надо же, выстоял, старичок, - не скрывает рыбак восхищения в своем голосе, - к нему теперь только вплавь добраться. А там вода пресная... Черт, так пить хочется, хоть плачь. А, да чего с тобой тут разговариваю, странный ты. Спасибо тебе огромное, что спас, если бы еще знал, как тебя зовут, то нашел бы и еще поблагодарил, но ты же как рыба об лед... - Грейвс с трудом поднялся на ноги, направляясь к воде. Уже по щиколотку стоя в ледяном море, он услышал звонкое:        - Стой!        Рыбак с удивлением повернул голову назад, осматривая парня. Тот сидел, подогнув под себя ноги и низко наклонившись к камням, опираясь на руки, и Персиваль мог полностью рассмотреть лицо. На монохромном сочетании бледной кожи с черными волосами и глазами резко выделялись темные, почти вишневые губы; брови дугами расходились от ровного носа, а острые, как прибрежные камни, скулы вытягивали лицо, придавая изящества. Его можно было назвать симпатичным, но он был красив. Удивительное сочетание женственности и мужественности.        - Ты не доплывешь, Персиваль Грейвс. Слишком слаб, - он с осуждением смотрел на мужчину, замерев в своей странной позе.        - А что ты мне предлагаешь, остаться здесь, среди камней? Да я замерзну раньше, чем помощь придет, или умру без воды. Да и вообще... как-нибудь медленно дотяну, уже не шторм, - запальчиво произнес Персиваль, продолжая шагать в воде и собираясь нырять.        - Стой!!!        - Да что опять?! - собрался возмутиться Грейвс, как вдруг юноша вскочил и жемчужной стрелой устремился в воду мимо ошеломленного рыбака, сразу же ныряя в волну. Мужчина посмотрел на сомкнувшуюся над ним воду, ничего не понимая, и ожидал, когда парень покажется на поверхности. Надо его окрикнуть, чтобы не дурил, и...        Рядом с бортом его катера показалась черноволосая голова, белые руки схватили край каната, и пораженный Грейвс смотрел, как гибкая белая фигура карабкается по канату вверх, спрыгивает на борт и устремляется в рубку. От неожиданности Персивалю хочется сесть, но он запоздало вспоминает, что стоит по колено в воде, поэтому поспешил выбраться и плюхнуться на камни, не сводя глаз со своего катера. Мелькнула шальная мысль, что парень уплывет на его судне, но вот белая фигура, сжимающая что-то, прямо с борта идеальным прыжком вонзилась в толщу воды и снова скрылась в глубине. Рыбак примерно определил расстояние от берега до катера, рассчитав, сколько времени нужно, чтобы пересечь его вплавь, и его сумбурные подсчеты нарушил плеск воды. Он перевел шокированный взгляд на море, где в паре метров от него по пояс показался мокрый юноша, который - да разве это возможно? - абсолютно спокойно дышал, держа в руках пластиковый пакет, в котором Грейвс хранил сменную одежду, флягу с водой, пачку галет, веревку и спички на экстренный случай.        - Я...а ты...а как же.. - слова натыкались друг на друга, разбиваясь в голове, и Грейвс так и не смог сформулировать мысль, хлопая глазами, как идиот.        - Возьми, - мелодично произнес юноша, протягивая ему пакет, - нашел на корабле. Там вода. И там одежда.        Речь его была немного отрывистой, словно с трудом давалась, да и говорил он немного странно, растягивая гласные, словно нараспев. Потрясенный Грейвс встал, забыв про холод боль в теле, снова зашел в воду, забирая из рук пакет. Он подозрительно переводил взгляд от катера к мальчишке, тот же стоял, абсолютно не чувствуя, казалось, холода моря, и так же внимательно смотрел на Персиваля.        - Я сейчас разведу костер, а ты мне все расскажешь, - Грейвс сурово воззрился на юношу, который смотрел на него в ответ внимательно и изучающе, - я хочу узнать, как ты смог так быстро доплыть до катера, да еще и под водой.        Грейвс развернулся и вышел из воды, его немного потряхивало от холода и шока, и в спину ему прилетело все то же до невозможности мелодичное объяснение:        - Ondine