Аджай обнаружил себя на холодной поверхности камня — с крепко связанными руками и гудящими рёбрами. Видимо, щедрые удары оставили свои последствия.
В висках зарождалась и стучала паника. Парень не мог определить, сколько он пролежал без сознания, и это бессилие наваливалось тяжестью на грудь. Где-то в этой пещере, совсем рядом, Решми — оставленная в компании разъярённых фанатиков, в том числе и её отца. Такая же беспомощная и испуганная.
У Аджая был кое-какой опыт развязывать верёвки за спиной, но узлы, закрученные солдатами Гириша, были какой-то невообразимой сложности. По крайней мере, в беспокойном разуме Гейла эти невидимые путы представлялись как хитросплетения тысячи канатов, перетянувшие запястья змеи, вечные и нерушимые оковы... И пока эти метафоры взрезали нервы, парень беспорядочно перебирал пальцами в надежде найти хоть какую-то зацепку. Но паника была против этого.
В первый раз отчаяние легло на сердце. В первый раз Аджай испытывал такой бешеный страх — не за себя, а за ту, которая стала напарницей и подругой. Вопрос "Что же делать?" не прекращал повторяться, повторяться, повторяться...
Звуки шагов охраны немного приглушили назойливую мысль. Аджай, размяв затёкшую шею, обратил взгляд на равнодушную статуэтку Киры с довольным лицом, и мысленно согласился с тем, кто назвал эту богиню мерзкой сукой. Впрочем, ни одна богиня не могла бы освободить парня, как бы он ни молил. Поэтому он и не пытался.
Тяжёлые ноги отбивали по полу громче. У парня перехватило дыхание, пока он судорожно соображал, что делать с охранником. Но в последний момент некто свернул с предположительного пути и вошёл в соседнюю комнату. Сквозь толстенные стены пещеры тонкий слух Аджая всё же уловил момент, когда Ялунгов прислужник остановился.
Гейл готов был вернуться к распутыванию узлов на руках, неестественно выгнув руки чуть ли не до вывиха, и внезапно услышал голос из соседней комнаты. Размеренный, слишком спокойный для безумца.
— Нравится здесь? — После недолгой паузы голос усмехнулся: — Ну вот и хорошо, что не нравится. Это комната пыток.
Лёгкие заполнились чем-то смолистым: ненавистью. Сырой, едкой и всепоглощающей. Этот голос, слышимый сквозь стены, принадлежал Гиришу.
— Нравится здесь? — После недолгой паузы голос усмехнулся: — Ну вот и хорошо, что не нравится. Это комната пыток.
Лёгкие заполнились чем-то смолистым: ненавистью. Сырой, едкой и всепоглощающей. Этот голос, слышимый сквозь стены, принадлежал Гиришу.
— Как же... неприятно, — процедил мужчина, измеряя помещение твёрдым шагом, — видеть свою дочь на пыточном кресле. Я бы отдал тебя Камалу, — он знает толк в боли, и не мучил бы себя угрызениями совести — так было бы лучше. Не для тебя. Но... — сделав очередную паузу, Гириш громыхнул чем-то металлическим, — я тут, чтобы загладить вину за своё непокорное дитя.
— Благородно, — фыркнула Реш, и сердце у Аджая сжалось от звука её голоса.
Затем, в расползшейся по всей пещере тишине, раздался звук удара. Размашистого, злобного. И сдавленный крик.
Одна петля уже поддавалась: это было небольшим утешением, но Аджай цеплялся за хрупкую надежду всем своим существом. Он спасёт её, в пещере, полной врагов и огромных монстров — обязательно спасёт. А дальше — прочь из этой прогнившей страны, в Америку, где не будет ни святынь, ни войн из-за них... Между смертью от лап йети и Америкой — один развязанный узел, всего один развязанный узел.
— Я не убью тебя только из-за того, что Ялунг желает не этого. — Вопль девушки, смешанный с рыданиями, прошёлся эхом по каменным тоннелям. — Ялунг живёт в тебе, и ему нужна свобода. Подумай: ты тоже будешь свободна от нашего бога, которого так и не смогла возлюбить. Подумай: святыня приведёт нашего бога в мир, стоит тебе сказать, где она. Ты ведь знаешь, где она! — Голос Гириша сорвался и сгустился в красках сумасшествия.
Аджай нашёл, за что можно зацепиться: пальцы Киры, широко растопыренные в жесте благословения, выступали из стены спасительными крючками. Уронив несколько плоских камней и затушив добрую половину свечей в попытке встать, Гейл наконец обрёл равновесие на ватных ногах.
— Я хочу говорить с Ялунгом. Давай, покажи мне Ялунга! Освободи... — Всё громче становились безумные речи в перерывах между криками Решми. Эта полифония боли подгоняла связанного, который проводил суетливые манипуляции в сырой полутьме; из-за спешки терялась сосредоточенность, которая так много раз спасала жизнь бойцу. Аджаем владел страх.
Решми шипела и тоже брыкалась, но за это палач бил и резал сильнее, и кровь только веселила мучителя. Абстрагироваться от её страданий не получалось, но с горем пополам парень освободил руки, оставив Киру без трёх пальцев. "Хоть где-то могут пригодиться боги", — язвительно заметил Аджай про себя. Но тут же вспомнил, что из-за этих же богов они с Решми здесь и оказались.
— В соседней комнате, дорогая, — твой дружочек. — Аджай напряг уши, замерев на несколько секунд в поисках какого-нибудь увесистого предмета. — Специально тебя перевели сюда, чтобы он послушал твои оры. — Снова драматичная пауза, после которой Гириш зазвучал ещё яростнее: — Хочешь, чтобы его йети сожрали? А? Тогда говори, где она! Говори, где святыня, или я скормлю сосунка Пробуждённым!
— Не-е-ет! — протяжно завыла Решми, вмиг забывшая о своей гордости.
— Говори, где она!
— Я не зна-аю, — просипела девушка и болезненно закашлялась.
Челюсти сжались от напряжения. Кровь, приливавшая к рукам, заламывала фаланги и нещадно обжигала ладони.
Сделав шаг в коридор, Аджай мягкой кошачьей поступью направился к комнате. Жажда мести распылялась и росла, и парень готов был убить каждого фанатика в этих пещерах голыми руками.
С потолка скатилась струйка рассыпчатых камней, и, как и ожидал Аджай, фанатик замолчал и развернулся, настороженный. Глаза Гириша и Гейла встретились, мелькнув ореолами догорающих свечей. Боковым зрением парень заметил ржавые плоскогубцы в руке служителя и лицо Решми — в капельках тёмной крови.
Улыбка расползлась на уродливом морщинистом лице палача, и, перехватив инструмент в удобное для боя положение, Гириш готовился к броску. В отсвете оранжевых испарений и мутных огоньков он казался дьяволом. Слаженные движения цепких жилистых рук были направлены на то, чтобы убить мальчишку одним ударом. И Аджай знал: этот дьявол убьёт. Раньше, чем мальчишка успеет крикнуть.
— Гириш, — прохрипела девушка, наклонившись на деревянном стуле так, чтобы быть ближе к фанатику. Гортанное дребезжание голоса не было человеческим.
— Спаситель. — Тонкие синие губы чуть ли не распороли лицо палача, который спустя миг был уже на коленях, лицом к девушке. Глаза недавней жертвы блестели зелёной жестокостью хищника.
— Отдай его Пробуждённым, — холодно приказал голос, идущий изнутри. На лице Аджая проступил холодный пот: происходящее всё больше походило на мерзкий затянувшийся кошмар.
— Как пожелаешь, — проблеял безумец. Решми глядела сквозь него, прямо в глаза Гейла — плотоядно. По-звериному. Так не умел смотреть даже Гириш.
Непонятно откуда сзади взялись двое. Оцепенение, разлившееся по телу, готово было отдать своего хозяина на смерть, так что парень не сопротивлялся. Пока Аджай смотрел на Ялунга, он был покорен. Решми не было, не было и выхода из лабиринта тёмных ходов — так зачем бороться?..
— Вовремя. — Гириш сделал явное усилие, чтобы успокоить себя. — На арену его.
"Арена?" Гейл вспомнил Шанат. На Шанат была надежда, было оружие. Но что будет здесь? Толпа голодных йети и не менее голодных до крови служителей? Не радужная перспектива.
Парня взяли под руки, которые только что были свободны. Судьба смеялась над ложной свободой, и над Америкой, и над Решми тоже смеялась...
Снова его тащили, как безвольную куклу, проходя коридор за коридором. Аджай удивлялся, как быстро служители успели освоить эти пещеры. Видимо, захваченный ими Кират ждала такая же судьба.
Сзади шла Решми — точнее, то существо, которое говорило через неё. Теперь ей поклонялись, и охранники, патрулировавшие пещеру, останавливались, чтобы с безграничным уважением заглянуть ей в глаза. Аджай знал, что они там видят. Он сам видел в лаймовой зелени знакомых глаз силуэт Ялунга.
Аджая остановили, грубо сжав предплечья. Он поднял взгляд от своих ботинок, чтобы наконец осмотреть место, где оказался.
Под высоким потолком с наросшими на нём сталактитами зияла яма — метра три глубиной. И в ней, обгладывая неестественно выгнутое человеческое тело, согнулся йети. Его чавканье над красной лужей заставило Аджая скривить лицо в отвращении. Но больше никаких признаков протеста он не подал.
Пробуждённый поднял голову, измазанную густой жидкостью, и Аджай, вглядевшись в полумрак, увидел рваные дыры на месте глаз чудовища. Это не облегчило задачу бойцам: зверь ориентировался в основном на слух, и Аджай, пробывший вечность в теле йети, знал об этом. А слепота только обостряла чувства, делала злее.
На арене не было достаточно пространства, чтобы бегать от неизбежного: от края до края йети достаточно было сделать несколько размашистых прыжков.
Аджаю не дали оценить обстановку в полной мере, толкнув между лопаток. Успев развернуться так, чтобы не поломать конечности, Аджай приземлился на воняющий падалью пол. Йети уже был наготове, чувствуя близость добычи, и медленно, наслаждаясь растерянностью Аджая, переставлял задние лапы.
Сзади послышался смех Решми, от которого волосы вставали дыбом. Порывисто выдохнув, Аджай сконцентрировался на противнике.
Первая атака неуклюжего создания позволила Гейлу без труда уклониться и зайти за спину чудовища. Но напасть в ответ парень не успел — разозлённый хищник тут же собрался и широко развёл лапы для следующего удара. Аджай отскакивал от каждого, удаляясь к другому концу арены.
Из ритма парня выбила скользкая жижа, оставшаяся от последней трапезы йети. Впрочем, к падению Аджай был готов — нельзя же вечно скакать перед мохнатой громадиной. Перекатившись через спину, парень отползал от хищника, на миг потерявшего жертву.
— Что там, мать вашу? — заорал внезапно Гириш так, что даже йети вздрогнул и повернул голову. Аджай воспользовался замешательством и поднялся, перейдя на более безопасную дистанцию. И зря: йети тут же услышал движения.
— Выстрелы! Скотина! — Предводитель фанатиков грязно выругался, и двое охранников подняли автоматы.
— Идите, козлы, что встали? — выплюнул мужчина. Оставив упоительное зрелище, фанатики побежали к источнику выстрелов.
— Уходим. — Гириш обратился к девушке и пробормотал: — Коридор справа разветвляется на два, крайний ведёт к другому выходу. Нельзя рисковать. Пойдём.
Аджай, тихо пятясь вдоль стен, имел неосторожность бросить взгляд в сторону фигуры Решми: девушка оскалбилась и кивнула.
— Дай мне нож, я прикончу его, — настойчиво попросила она.
— Пробуждённый и так достанет... — Гириша прервал раздражённый рёв:
— Дай мне нож!
Поколебавшись, Гириш достал мачете из-за пояса и отдал их в окровавленные руки Реш. Та сомкнула пальцы на рукояти и, окинув почти счастливым взглядом отца, вонзила нож ему под левое ребро. После нескольких секунд хрипа Гириш замолчал и застыл неподвижно.
Йети учуял Аджая и издал протяжный рык, поэтому парню снова пришлось перенести внимание на угрожающую ему опасность.
— Руку, Адж! — Решми легла так, чтобы свеситься над ямой.
Аджай бросился с одного конца в другой, подгоняемый монстром сзади. Но когда рука Гейла коснулась кончиков пальцев Решми, его тут же подняли наверх аккуратным рывком. Оставалось только догадываться, откуда в девушке такая сила, способная поднять взрослого человека.
Выстрелы становились отчётливее; бой шёл ожесточённый — такой, куда лучше не впутываться. Поэтому оба пленника сразу сообразили, какой из коридоров приведёт к спасению.
— Объяснишь, что за херня с тобой творится? — выдохнул парень, как только они остановились на разветвлении двух тоннелей.
— Если сама пойму — объясню, — с лёгкой досадой промямлила Решми и жестом показала Гейлу следовать направо.
Когда воздух стал свежее, а оранжевый дымок под ногами рассеялся, уже можно было сбавить шаг. Но от выхода беглецов разделяла одна комната.
— Охренеть, — прошептала Решми, когда они зашли в неё. Длинный зал с наклонённым полом был уставлен клетками. В каждой сидел йети.
Чудовища были спокойны и только порыкивали, вращая узкими зрачками. Но заметив появление людей, повскакивали, бешено извиваясь и вопя.
Смятение охватило не только йети, но и самих нарушителей спокойствия. Аджай, помешкав, уже направился дальше.
— Стой. — В голову девушке пришла опасная затея, и Гейл сразу понял, что она собирается сделать.
— Нет! Зачем?.. — Подняв с одной из коробок в углу напильник, Решми начала тереть металлические прутья в клетке самого спокойного йети, который с интересом наблюдал за её действиями.
Поняв, наконец, что делает девушка, зверь поднялся, готовый выйти на свободу. В этот момент прутья уже поддались разрезам, и согнуть их не составило бы труда. Поэтому, довольная сделанным, Решми рванула к выходу. Аджай, явно ошарашенный, побежал вслед.
Лучи вечернего солнца пронзили глаза своей яркостью, и двое, прижимая ко лбам руки и жмурясь, вышли на свободу. Сзади бесновался йети, которого уже нашли солдаты. Но Решми и Аджай были далеко на тот момент, когда должна была решиться судьба Пробуждённого.
Пожухлая трава приятно шелестела под ногами. Горная тропа вела куда-то вверх, извиваясь между молодыми низкорослыми деревцами.
Но беглецы не интересовались, куда она вела. Они были свободны — это главное.
***
Пэйган открыл глаза. В тело постепенно возвращалась боль — вместе с воспоминаниями о том, как он здесь оказался.
Бугристый серый потолок камеры сочился вонючей водой. Некоторые капли попадали по лицу, на ещё недавно уложенную причёску, туманили глаза. Но пошевелиться мужчина не мог. Даже ради того, чтобы осмотреть местонахождение, Мин заставил себя повернуться на бок. Но сломанные рёбра напомнили о себе, от затеи пришлось отказаться — зато теперь Пэйган знал, что он действительно в камере. Около решётки Мин успел разглядеть стройную фигуру в небесно-голубой одежде.
Облизнув высохшие губы с прилипшей к ним пылью, бывший король удержал себя от просьбы принести хотя бы воду из лужи. Даже если бы он настолько унизился, ему бы ничего не дали, кроме насмешек и лишних побоев.
Животные Сабала. Религиозные фанатики — хуже маньяков. Не будь их, Пэйган бы давно уже построил на этом месте империю без устаревших традиций и предрассудков. Не будь их, Ишвари была бы рядом. И Аджай, и Лакшмана, и Юма... Если бы только сестричке не промыли мозги этой Шангри-Ла... Сейчас бы никто не знал о святыне, кроме нескольких больных старикашек в долине и парочки безмозглых йети у пещеры.
Череда нескончаемых "если бы" ещё глубже вдавливала в голову скорбь о потерянных временах. Сабал и его пешки выросли в глазах Пэйгана как отъявленные кровные враги, хотя раньше, глядя с золотого трона на копошащихся в грязи повстанцев, король лишь посмеивался.
Если бы не один глупый мальчишка с талантом профессионального убийцы, настоящий король этой страны разгромил бы повстанческое движение одним (может, двумя) взмахами руки. Даже если для этого пришлось бы перебить всех жителей Кирата.
Но Пэйган не делал это. Он наслаждался агонией своего государства, которое захлёбывалось в крови и от этого желало перерезать горло своему мучителю — всё сильнее и сильнее. Но Пэйган сам шёл на поводу у своей ненависти. Ненавидел каждого, и каждого винил в смерти Ишвари.
Психическое состояние достигло уровня физического, остановившись на отметке "весьма плачевно". Пэйган размял сначала кончики пальцев, потом руки полностью. Но из плеч будто бы выросли два увесистых булыжника.
Силуэт охранника тоже задвигался, уличив Пэйгана в попытках сдвинуться с места.
— Раны откроются, — предостерегающе сообщил женский голос, больше похожий на голос пятнадцатилетнего подростка.
Пэйган посмотрел на своё тело, плотно перемотанное бинтами. Дорогой шёлковый пиджак угольного цвета превратился в лохмотья, но это не было основным поводом для беспокойства.
Заботливые "сабаловцы" перевязали многочисленные рваные раны, великодушно позволив мужчине не скончаться от кровотечения. Но, наверное, бывшему тирану была уготована более мучительная смерть, так что тот начал уже задумываться, не лучше ли был исход со смертью от лап йети.
Пэйган чувствовал: повреждён позвоночник. На левой ноге наверняка была раздроблена кость. Ткани перевязок были окрашены в алый, и от каждого движения пятна расширялись, простирая края дальше по площади бинтов.
Плохо, очень плохо. Пэйган ощетинился; его голова бессильно упала на пол, глухо ударившись о жёсткую поверхность. "Даже сраного матраса не положили", — прошептал он.
— Что, всё-таки открылись? — с ноткой сочувствия спросила охранница. Пэйган хотел было съязвить или хотя бы послать доброжелательницу в довольно грубой манере, но сил хватило на хриплое "Да". Унизительно.
Даже не сомневаясь в безопасности своих действий, девушка отперла дверь в камеру и, опустившись на колени, осмотрела рану мужчины. "Конечно, что я ей сделаю", — уязвлённо подумал Пэйган, и досада кольнула его: когда-то он убивал таких, как она, пачками. Собственноручно и косвенно. А теперь лежит во власти девчонки, мозги которой уже высохли, наверное, от благочестивой службы Кире.
Пока охранница перекладывала бинты и осматривала раны, Пэйган пытался рассмотреть её, до боли скосив глаза.
Короткие чёрные волосы, большие тёмные глаза, небольшой аккуратный нос и выразительные брови. Может, в ней и было что-то привлекательное, но сейчас Пэйган видел в ней жестокое, насмешливое существо, которое упивается слабостью пленника.
Тем не менее, даже в таком положении мужчина не мог не заметить сочувственный взгляд девушки. Она закончила и просипела себе под нос, что "всё в порядке", затем встала и отряхнула колени.
Несколько секунд она молчала, переминаясь с ноги на ногу, и изучала Пэйгана. Последнего это раздражало неимоверно. Несколько раз девушка открывала рот, но, смущаясь, не решалась нарушать тишину.
— Что? — Наконец очередная упавшая с потолка капля переполнила чашу терпения, поэтому Пэйган решил выместить накопившуюся злость на девушке. Осталось только выждать её реакции.
— ...Просто не знала, как сказать. — Девушка снова остановилась, но нашла в себе силы продолжить: — При Вас было гораздо лучше. То есть, я имею в виду... когда Вы только начали править...
— Когда я начал править, ты ещё под стол ходила, — фыркнул Пэйган, — если вообще успела родиться.
— У-успела, — произнесла девушка. — Мне нравилось моё детство. Если бы не гражданская война...
— Хочешь сказать, что сейчас хуже? — Пэйган насилу улыбнулся. — Вы под властью мудрого и умелого лидера, да ещё и Кира сверху...
— Сомневаюсь, что Сабал ещё верит в Киру. Это же он решил убивать людей Амиты, когда гражданская война наконец улеглась... ну, мы думали, что она улеглась. — Девушка прислонилась спиной к стене и закусила губу, задумавшись. — А теперь поздно менять лидера: меня убьют либо за дезертирство, либо за подозрение в шпионаже, если я выберу сторону Амиты. Предателей нигде не любят.
Настойчивое желание оскорбить кого-то отпустило Пэйгана, он уже мог рассуждать более холодно. И уже нашёл болевую точку незнакомки.
— Как тебя зовут? — снова улыбнувшись — на этот раз максимально дружелюбно, — спросил Пэйган.
— Аша, — ответила девушка и добродушно хмыкнула.
— Так вот, Аша... — Пэйган собрался с мыслями, чтобы произнести убедительную речь: — Я ищу то же, что ищет Сабал. И...
— Да, святыню. Которая якобы решит все наши проблемы, — прервала Аша, зайдясь смехом. Затем девушка изменилась в лице и заговорщицки прошептала: — Сабал не должен получить святыню.
— С чего это? — Пэйган сделал попытку приподняться на локтях, но режущая боль вынудила остановиться.
— Тот, кто принесёт в Кират Шангри-Ла, станет королём.
— Значит, в этой святыне действительно сокрыта истинная Шангри-Ла...
— Точнее, ключ к ней, — кивнула Аша.
— И кто же должен стать королём? — поинтересовался Мин.
— Не знаю, — призналась девушка, — но точно не Сабал. Лучше уж Вы... чем он.
— Неужели, — без вопросительной интонации усмехнулся Пэйган, стирая со лба тухлую воду.
Аша не ответила. Она смотрела на противоположную стену, жуя нижнюю губу, вся сосредоточенная и даже немного мрачная. Пэйган втайне удивился такой перемене в настроении девушки, но лицо его по-прежнему выражало едва заметное презрение.
— Вы ведь знаете, где святыня, — произнесла девушка, сощурив глаза.
— Думаешь, скажу тебе? — мужчина зашёлся хриплым смехом, который тут же перешёл в приступ кровавого кашля.
— Нет. — Решми достала из кармана платок и, наклонившись, передала его Мину.
— Я вот что думаю.
Они в любом случае казнят Вас. У нас уже есть подозрения, что Вы знаете местонахождение святыни, и, видимо, с помощью пыток это попытаются уточнить. Так что есть шанс, что с Вашей помощью Сабал найдёт свою сказочную страну.
"Чёрта с два он её найдёт, чёрта с два я буду помогать ему", — подумал Пэйган.
— Поэтому лучше сейчас будет сделать то, что я изначально задумывала. А потом уже решать Вашу судьбу. В любом случае, это будет делать не Сабал — и уже хорошо. Как он будет зол... — Аша расплылась в счастливом выражении лица, и Пэйган фыркнул:
— В этой стране всегда будут ненавидеть правителей?
— Видимо, да, — печально согласилась Аша, но тут же ушла от лирической темы: — Я осмотрела Ваши ранения и могу сказать, что они не так серьёзны, как кажется. По крайней мере... дойти до машины Вы сможете.
Аша подмигнула Пэйгану, и у того вырвался непроизвольный вздох.
***
— Мне кажется, я что-то слышу. — Путь, петлявший по холмам, становился всё круче.
Аджай, вняв словам Решми, посмотрел вниз, и вздрогнул.
— Что? — Реш тоже повернулась и ахнула, прикрыв рот рукой.
По следу беглецов карабкался истекающий кровью йети. Его жёлтые глаза блестели в сумерках, выискивая жертв. И наконец нашли.
— Зря ты его выпустила, — цокнул Аджай.
— Если бы я его не выпустила, за нами бы гнался отряд с ружьями, — возразила Решми, пригнувшись так, чтобы кусты её закрывали. Но для пряток было слишком поздно.
— Чем йети лучше людей? — вздохнул Гейл.
— Не бурчи. У меня есть напильник, — весело сообщила Реш, но Аджай её оптимизма не разделял.
— Ладно, давай сюда. — Парень выхватил металлическую пластину из рук напарницы. Только на выходе из пещер он заметил, что Гириш вырвал Решми несколько ногтей. При этом девушка не жаловалась. И даже попыталась сопротивляться, когда у неё попытались отобрать напильник, но искалеченными руками вряд ли можно нанести точный удар.
— Сиди тут, — шикнул Аджай и спрыгнул с уступа, спускаясь навстречу рышущему громиле.
Йети давно заметил и Гейла, и его спутницу, поэтому был готов защищаться и нападать. Вся шерсть создания была испещрена пулями, не прошедшими дальше шкуры. Как минимум два патрона были выпущены в толстый череп, но даже они не смогли добить зверюгу.
Надеясь на истощённость врага, Аджай атаковал первым, намереваясь вонзить напильник в шейную артерию, где шерсть свисала грязными клоками.
Но йети на удивление быстро отреагировал, откинув нападавшего массивной лапой — так, что все внутренние органы Аджая отозвались болью. Если бы он не закрыл туловище руками, всё могло быть гораздо хуже.
Оправившись и быстро встав, Гейл приготовился к уклонению, но его реакции не хватило: йети сразу же после контратаки решился повторить удар лапами. Зверь почти навалился на Аджая, но тот успел откатиться от громадного тела.
Следующий удар Аджай бы не заблокировал — он ещё лежал на земле, когда йети, взревев, сделал рывок к жертве.
Тонкий свист разрезал воздух, и булыжник попал прямо в затылок монстру. Решми, сидя в кустах, явно времени не теряла и не собиралась ожидать сложа руки. Отвлекающий манёр прошёл на "ура": Аджай встал и, пока йети был наполовину оглушён камнем, прыгнул так, чтобы достать до головы противника: в долине Гейл именно так и убивал йети.
Зверь пытался сбросить Аджая, неистово рыча и извиваясь. И ему почти удалось избавиться от угрозы на спине, но ещё раньше в его глаз вонзился напильник — как раз идеальной длины для того, чтобы достать до мозга.
Ещё несколько секунд умирающее существо провело в агонии, пока наконец не испустило беспокойный дух. Чёрная слизь залила траву и кроссовки Аджая, когда он слезал с туши мёртвого животного.
"В первый раз убиваю кого-то напильником, — засмеялся Гейл, дрожа от нервного перенапряжения. — Видимо, я ещё не всё испытал в этой жизни"
— Аджай! — Парень поднял голову и увидел подругу, размахивающую руками. — Ещё немного — и мы выйдем на дорогу!
— Ура, — пробормотал Гейл, делая глубокий вдох.
***
За окном мелькали до рвотных позывов знакомые пейзажи, ничем не примечательные. Даже трупы на дорогах и дымящиеся машины в кюветах уже стали частью ландшафта. Солнце, не к месту яркое, склонялось всё ниже, скрываясь у западной части горизонта. Сумерки больше подходят этой стране, думал Мин. Такие же серые, скучные и полные ужасов, как бы банально это ни звучало...
— Кстати, ты хотела присоединиться к Амите, — вспомнил Пэйган, которому надоело молчать. В душном салоне только тарахтел мотор, пробивая барабанные перепонки, и бились об стёкла усталые мухи. Аша была сосредоточена и нахмурена.
— Да, — складки между её бровями на секунду разгладились, — а что?
— Ты ведь знаешь, что ни я, ни Амита... не терпим религии. Как же твоя Кира?
Аша сжала зубы и выдала:
— К чёрту Киру. Я уже ни во что не верю.
— Тогда зачем помогаешь мне в поисках святыни?
— Во-первых, не помогаю. Если окажется, что это яблоко в самом деле способно сделать кого-то королём, то вряд ли я позволю Вам взять его. Во-вторых... а вдруг?
— Но тем не менее, к чёрту Киру? — засмеялся Мин.
Аша засмеялась в ответ, и в эту секунду всё пережитое как-то выветрилось из головы. Мужчина почувствовал себя лучше, и даже гористый с зеленью пейзаж казался не таким отвратительным.
— Что за... — Девушка нажала на тормоз так резко, что машину тряхануло.
Пэйган посмотрел вперёд: вдоль дороги брели два человека, грязные и окровавленные, явно вымотанные. И сразу же узнал силуэт одного из идущих:
— Аджай Гейл.
