Осень в Кирате

Секунда за секундой, мучительно долго шло время в погребе, где вряд ли можно было спрятаться от врага. Но Аджай хотя бы попытался. Над головой постукивали тяжёлые ботинки. Это напрягало и Решми и Аджая. Гейл сжал зубы до боли — казалось, что они сейчас начнут крошиться. Решми зажмурилась, ожидая самого худшего. Впрочем, ждать долго не пришлось. Неспешные, отчего-то гулкие даже в шуме огня шаги приближались. Крики служителей также близились к доживающему последние минуты дому Гейлов. — Глупые, глупые кролики, — нескончаемое бормотание Козла теперь стало совсем близким и отчётливым. — Горный козёл загнал вас на обрыв. Вырвите свои корни из порочной земли. Сразу же после грохота упавшей балки маньяк мерзко загоготал. — Неверные сидят подо мной и думают, что скрылись от всевидящего Ялунга, — почти пропел блеющий голос. — Неверные подо мной! — закричал Козёл во всю глотку. — Достаньте их оттуда. — Внезапно в доме оказался ещё один человек, за ним зашли ещё несколько. Не дожидаясь момента, когда дом начнёт сыпаться углём и разваливаться, место укрывания «неверных» сразу же открыли. Взору Гейла с Решми предстали разрисованные красно-белые лица и дула автоматов, направленные на обоих мятежников. — Брось оружие, — приказал главарь (это он отдал приказ открыть подпол) хриплым голосом. Гейл, к которому были обращены эти слова, выпустил из рук автомат, решив не испытывать терпение ненормальных фанатиков. Аджая и девушку рывком вытащили сразу несколько людей, этим вызвав сильное негодование Решми. Его она высказала в весьма грубой форме, оскалившись и злобно глянув на предводителя отряда фанатиков. — Ведите к машинам, — сухо бросил тот и, повернувшись к маньяку в алой маске, достал пистолет и выстрелил в него. Тело глухо ударилось о ветхий пол. — Он из страны Киры. Во что бы он ни верил, он должен был умереть. Такова воля Ялунга, — пояснил главарь недоумевавшим подчинённым. Связанных по рукам пленников увели подальше от рушащегося, как карточный домик, здания. И вовремя: несущие стены начали крошиться с ещё большей силой под гнётом пожара, в любой момент вся конструкция могла обрушиться. Относительно свежий, не до конца пропахший гарью воздух слегка оживил Гейла, чуть не задохнувшегося в погребе. Когда парень попробовал развернуться в сторону тлеющего дома, то словил удар в спину. Решми вели рядом — Аджай видел её боковым зрением. Чувство вины перед девушкой только разрасталось. Дом Гейлов разрушился в один миг, сломленный огнём. Пламя в последние минуты горения было таким сильным, что чёрный дым заволакивал, казалось, полнеба. И вот наконец завершающий оглушительный звук падения оставшихся балок и части крыши раздался за спиной. От некогда горделиво возвышавшейся небольшой постройки осталась только кучка щепок. Под ней и был похоронен человек, по вине которого Аджай с Решми оказались в руках врага. Аджая и Решми подвели к машинам. Здесь небольшой отряд остановился, и Гейл был рад тому, что может немного отдышаться и оправиться после произошедшего, но стоило ему чуть помешкать, как он тут же получил ещё один удар между лопаток. — Все по местам. И этих тоже — на места, —прокуренный голос главаря с нотками насмешки зазвучал со стороны. Парень уже испытывал колющую неприязнь к этому голосу — слишком самоуверенному, слишком спокойному для сумасшедшего дикаря. Словно мешок с мусором, Гейл был брошен в не слишком подходящий для поездок в нём багажник. Решми долго сопротивлялась, прежде чем с ней удалось проделать то же самое. Свежий воздух вновь сменился духотой, — на этот раз, правда, без гари. Когда под крики разъярённой девушки захлопнулся багажник второй машины, Аджаем завладело чувство опустошённости. Взревели моторы старых внедорожников, и парень чувствовал, как отдаляются от него уцелевшие обломки родительского дома. В которых не было ни тханка, ни чего-нибудь, что могло бы рассказать о том, куда она пропала. А значит, святыни тоже не было даже близко. Всё было бесполезно. Лучше бы Аджай не выносил проклятое яблоко из долины фанатиков, лучше бы дальше шла война между Сабалом и Амитой — всяко лучше, чем борьба с йети и обезумевшими последователями Ялунга. Хотя наилучшим вариантом развития событий было бы оставить поиски безделушки самому Сабалу, а самому уехать куда подальше из этого оплота безумия, где все рвали и метали за то, чтобы обладать якобы волшебной вещицей. Может, даже Решми взять с собой в США… Теперь о спасении можно было только мечтать. Любой бы человек уже сдался, но Аджай слишком много раз попадал в кажущиеся безвыходными ситуации. Поэтому сдаваться было не в правилах Гейла. Он до последнего пытался развязать узлы на запястьях, пинал крышку багажника с жестокостью и отчаянием. Но всё было тщетно, поэтому путём хладнокровных рассуждений парень понял, что лучше дождаться более подходящего момента: ведь в конце-то концов, Аджаю ещё и Решми спасать надо. А она в соседней машине. Надо было экономить воздух… Мутный серый свет ударил в закрытые глаза, которые сразу же сами распахнулись. Недоумевающий Гейл внезапно понял, что уснул. Все конечности затекли, да ещё и неприятный комок застрял в горле после поездки по не слишком ровным дорогам Кирата. Не самое удачное место, не самое удачное время, чтобы спать. Да и вообще чтобы находиться здесь. Гейла взяли за шкирку как беззащитного котёнка и вышвырнули из багажника. Парень даже не успел самостоятельно встать, как его сразу взяли несколько рук и потащили туда, где была приятная холодная тень. Вставать на ноги пришлось уже в движении. «Пещера?» — встрепенулся Аджай и всмотрелся во тьму, но глаза ещё плохо видели. По холодящему лицо воздуху было понятно, что их с Решми действительно ведут в пещеру. Только вот в какую?.. — Отпустите меня! — никак не могла успокоиться Реш, вырывающаяся и не оставляющая попыток укусить тех, кто шёл рядом. Но её слишком крепко держали. — Уроды вонючие, — прорычала девушка напоследок и затихла, опустив голову вниз. Оставшееся время она шла нахмурившись, мрачная и злобная. Аджай с упоением вдыхал холодный воздух пещеры, пока в нём не появился оттенок какого-то вязкого, разъедающего лёгкие запаха. Он словно разрывал изнутри, заполнял внутренности приторно-сладким огнём. И от этого жуткого аромата кружилась голова, мысли сбивались с верного направления, беспорядочно метались в голове. Это вызывало тошноту. Это напоминало о годах, проведённых в теле йети. Когда оранжевым дымом и россыпями диковинных грибов была усеяна похожая на эту пещера, ставшая домом для Гейла на долгое время. Разве что на этой пещере, в которой он находился сейчас, не было многолетнего слоя льда и мумий повсюду, но отсутствие этого не особо скрашивало гнетущую обстановку. Когда глаза привыкли к полумраку холодных сводов, слегка подсвечиваемых лишь прилипшими к камням гроздями свечей, Аджай смог наблюдать за вьющимся по пещере танцем оранжевого дыма. Этот дым навеивал не самые приятные воспоминания. ...Рыжий туман стелился по полу, угнетал сознание Аджая, уязвлял жуткими воспоминаниями, спутывал ноги. Гейлу казалось, что он не идёт, а плывёт сквозь него. Странно, что остальные не чувствовали гнёта отвратительных испарений. Пленников провели через несколько отдельных комнат, соединённых узкими проходами, прежде чем стало светлее. Аджаю за это время начало казаться, что он снова переживает заточение в Дургеше: все эти однообразные, тусклые, заполненные испарениями безумия пещеры были похожи одна на другую. Кроме звуков капающей повсюду воды и шагов дюжины людей не было слышно абсолютно ничего. Дрёма, которая ещё не совсем оставила парня, снова завладела его сознанием. Однообразные звуки, мерцание тысяч (или миллионов?) мутно-жёлтых огоньков только способствовали погружению в царство Морфея. Наконец отряд фанатиков остановился посреди довольно просторного, с высоким потолком зала. Аджай усилием воли открыл глаза и поднял голову. Боковым зрением он сразу увидел тускло подсвеченное оранжевым и от этого по-особому красивое лицо Решми. Её чистые, широко открытые глаза с дикой злобой глядели на кого-то впереди, а побелевшие от холода — а может и страха — губы что-то напряжённо шептали. Затем Гейл перевёл взгляд на объект, подвергшийся волне ненависти со стороны девушки. Это был мужчина невысокого роста, слишком тепло закутанный в серого цвета одежды, чтобы можно было судить о его телосложении. Его лицо было так же, как и остальные лица фанатиков, густо намазано краской, но зелёный огонь в глазах от этого казался только ярче. Капюшона на мужчине не было, поэтому слегка растрёпанные иссиня-чёрные пряди волос ниспадали на его худое лицо. Аджай сразу уловил сходство между этим человеком и Решми. Мужчина стоял, прислонившись к стене и засунув руки в карманы. На появление остальных фанатиков и их пленников он никак не отреагировал, разве что небрежно бросил: — Где святыня? — Они знают, где она, — ответил предводитель отряда. — Ты меня расстраиваешь, Камал, — певуче-грустным голосом вздохнул человек и отошёл от стены. Он шёл в сторону Решми, не отрывая от неё взгляда. — Хотя бы девчонка здесь, — хмыкнул человек, и Реш в ответ почти зарычала. — А его, — мужчина стрельнул глазами в сторону Аджая, — можете бросить пока что в… комнату ожидания. У Пробуждённых пока что достаточно еды. «Пробуждённые? Вот чёрт!» — Аджай почувствовал, как его глаза округлились. Это заметил и мужчина, наконец оторвавшийся от разглядывания Решми. — Тебе нечего бояться. Ты ведь сам был таким как они. Не волнуйся, примут тебя как родного, — криво усмехнулся мужчина и махнул рукой, приказывая увести Аджая. — Гириш? А ты уверен, что… — попробовал возразить мерзкий тип — Камал, по-видимому — с прокуренным голосом, стоявший почти вплотную к Аджаю. — Он никак нам не поможет. Ялунг приведёт нас к святыне, но не этот, — на лице Гириша промелькнуло глубокое отвращение, — мальчишка. Когда придёт его черёд — отдайте его на съедение Пробуждёнными. Я ясно выразился? — Ага, — смирившись, ответил Камал и первым вышел из каменного зала. Но Гейл по каким-то причинам не хотел мириться с перспективой быть съеденным чудовищами. Хотя в этот момент бороться тоже не хотелось. Разве что ради Решми — единственной, кто пока что не воспринимал Аджая как личного мальчика на побегушках или, что хуже, как корм для больших волосатых обезьян. Гейла снова заставили пройти множество однообразных зал. В это время он больше волновался за девушку, чем за себя: что Гириш сделает с ней после того, как она оставила веру в Ялунга и украла золотой шар, сбежала вместе с чужаком и встала на сторону врага? Аджай надеялся, что её участь будет лучше участи его самого. Парня остановили в небольшой комнатке, в которой было холоднее, чем в остальных. В ней был только один проход, а напротив него — стена с прислонёнными к ней плоскими, как блины, камешками, выстроенными в кривые башенки. На этих башенках громоздились почти догоревшие приземистые свечи, освещавшие выгравированную в стене фигурку Киры, разукрашенную алой краской, со сколами и трещинами на лице фигуры. Рядом с этой фигуркой была криво начиркана надпись на английском: «мерзкая сука»*. Правда, в этих двух словах Аджай успел насчитать парочку ошибок. Несколько секунд стоявший рядом Камал закончил жевать сухую травинку, выплюнул её и отвёл взгляд от искусно сделанной статуэтки куда-то на потолок. Потом он задумчиво вздохнул и с искоркой безумного веселья в глазах посмотрел на Аджая, лицо которого уже скривилось от непрекращающейся боли: сложно не чувствовать, как твои руки, туго связанные и затёкшие, ещё и выворачивают за спиной чёртовы фанатики, желающие, чтобы ты вёл себя смирно. — Я думаю, тебе приятно будет спать рядом с твоей паршивой богиней. — Камал провёл языком по зубам и с удовольствием отчеканил: сладких снов, гадёныш. Аджай едва успел почувствовать удар приклада автомата по затылку. Кажется, за долю секунды до падения на ледяной пол парень слышал далёкий крик Решми, полный боли и ярости.