Знаки Зодиака

      Калифорнию любят за солнечную погоду, прекрасные пляжи, возможность встречи со звездами шоу-бизнеса и за прочие достопримечательности.       Крис Калифорнию ненавидел именно за то, что все вышеперечисленное увидеть не удастся, поскольку он находился не в безоблачном Лос-Анджелесе, а в туманном Сан-Франциско. Хотя погода сегодня не подкачала – из окна хорошо смотрится пронзительно голубое небо и лучи солнца, практически обесцветившие падавшим светом пальмы. Увы, лишь из окна. Ибо лекция, на которую сослали сержанта Оримфаера, как русского в Сибирь, заканчивалась в сумерках, и полюбоваться нечастым для западной части города ярким солнышком не представлялось возможности.       Прогулять лекцию, посвященную госбезопасности, было нельзя: каждый слушатель в начале и конце дня строго отмечался в ведомости. К тому же авторитет лектора внушал уважение. Сегодня материал читал ветеран вьетнамской войны, заслуженный разведчик США и обладающий еще десятком регалий мистер Гилберт Каннинг – седовласый, сгорбленный от болезни, но стойко бывший на ногах всю лекцию, а именно – шесть часов с перерывом на часовой обед.       В аудитории находился разнокалиберный народ, разумеется, полицейского статуса: из разных штатов и разного возраста. Но заслуга у них была одинаковая: отличное служение стране.       При всем почтении к мистеру Каннингу Крис с радостью бы выменял свои наградные листы на уход с лекции хотя бы на час пораньше. Долгие разговоры и нудная писанина угнетали Оримфаера, отчего нестерпимо хотелось зевать широко, как бегемот. Сержант пытался найти в лекции плюсы, которые обнаружились быстро: перед глазами живая легенда, ветеран рассказывает интересно, дает дельные советы, отвечает на вопросы. Тем не менее все это слишком длительно. «А до обеда еще целый час», – сержант в сотый раз взглянул на часы, еле переводившие стрелки. Желанный перерыв манил не едой, а свободой на шестьдесят минут. «И это только первый день из четырех, фак…», – не сдержавшись, Крис все-таки зевнул и тут же осекся. Некрасиво вести себя подобным образом на столь важном мероприятии.       К счастью, мистер Каннинг не обратил внимания (или сделал вид, что не обратил) на отчаянно скучавшего блондина, сидевшего за последним столом, и продолжал лекцию.       Решив разнообразить унылое времяпровождение, Оримфаер принялся украдкой изучать коллег. В первых рядах, конечно же, умники и начальственные подлизы с подобострастными рожами; далее мужчины с кислыми физиономиями, которые не успели занять последние у стены столы. И потом не удастся, ибо за каждым теперь закреплено личное место. Через проход от Криса симпатичная рыженькая девушка, старательно фиксирующая лекцию по старинке в тетради (большинство тыкало в планшеты). Наискось, у самого окна сидит парень чуть старше двадцати – наверно, выпускник, а то и курсант полицейской академии, поощренный (или, наоборот, наказанный) посещением лекций. Парень тоже посмотрел на Оримфаера и расплылся в счастливой улыбке. Чудом сдержавшись, сержант чуть не показал подозрительно радостному типу средний палец. Не дай бог, какой-нибудь извращенец, передернуло Криса.       – А сейчас перерыв на обед, – объявила куратор лекционного курса – женщина лет сорока, бодрая и приветливая. Ее назначили контролировать слушателей и присматривать за мистером Каннингом, если тому сделается плохо.       Кто практически бегом, кто, наоборот, неохотно, полицейские покинули аудиторию и направились в столовую. Вообще-то есть было необязательно – можно потратить час на прогулку и дрему на диване в холле (для самых нахальных). Но тогда удастся поесть только после семи вечера в отеле или уличной кафешке.       Оримфаер выбрал свободный столик и из меню ограничился гамбургером и минералкой (зеленого чая здесь не подавали, что печалило). За такой «подростковый» перекус Рокси бы его отругала. После незабвенного побега из Бостона и голливудского финала истории в Далласе они жили в квартире Рокси. И секретарша всеми методами переманивала Криса на домашнюю кормежку. Это все, конечно, хорошо, но таскать в участок контейнеры Оримфаер считал предрассудком. Он не мальчик, носивший завтраки в школу, и не старик с больным желудком, которому показаны супы и каши. С присущей ей упертостью Рокси подкладывала коробки с едой в машину, а Крис, будучи упрямцем восьмидесятого уровня, не трогал их и привозил домой не открытыми.       – Извините, можно?       Поверх стакана сержант узрел того улыбастого парня. Сейчас он тоже улыбался, но смущенно и нерешительно.       – Что тебе? – сухо спросил Оримфаер.       Ничего примечательного парень из себя не представлял: невысокий, худой, немного сутулый, будто боялся расправить плечи, черные короткие волосы, зеленые, по-рыбьи прозрачные глаза.       – Извините, если я вам помешал… – пролепетал парень, струхнувший от суровости сержанта.       – Все нормально, – смягчился Крис. – Садись.       – Спасибо! – просиял парень и уселся напротив, пожирая Оримфаера взглядом. – Я очень рад лично познакомиться с известным бостонским полицейским!       – С кем?! – офигел от титула упомянутый.       – Да-да! Я знаю все ваши заслуги, мистер Оримфаер! Как вы поймали Палача-Головореза, обнаружили банду очистителей… – залпом перечислял парень, заставляя Криса краснеть. – Я ваш верный поклонник, – подвел итог фанат и протянул измусоленный в руках блокнот. – Можно ваш автограф?       Прочие копы уже озирались и перешептывались, отчего Оримфаеру, пусть и прошедшему курс психотерапии, направленной на лечение нервозности, захотелось рявкнуть на народ.       – Прекрати. Какой я тебе известный?       – Так и есть, – настаивал парень. – Ой, простите, я забыл представиться: Брайан Доннелли. В этом году закончил академию и стажируюсь здесь, в Сан-Франциско. Вы распишетесь?       В преданном собачьем взгляде Брайана было столько надежды, что отказать ему сержант не посмел. Он и сам в детстве обожал супергероев, а стажер, похоже, застрял в ребячьем возрасте, выбрав в кумиры реального человека.       Принимая блокнот из рук Доннелли, Оримфаер увидел на его правом запястье шрамы – две тонких кривых полосы, побледневшие от времени.       – Попытка суицида? – напрямик спросил Крис.       Брайан торопливо отдернул руку и потянул манжету рубашки, чтобы скрыть шрамы.       – Нет…       – А что? Резал хлеб и промахнулся?       – Это… Это… – промямлил стажер, кусая тонкие губы. – Это не слишком приятная история…       В принципе Оримфаеру было плевать на парня и его проблемы сведения счетов с жизнью, но интерес докопаться до сути превалировал над пофигизмом.       – В следующий раз режь вдоль, а не поперек.       – Да это не суицид, – горячо зашептал Доннелли. – Я, что же, дурак, вскрывать себе вены? Это сделали мальчишки…       – Какие?       – В школе я был отличником. У меня все списывали, но дружить не хотели. Однажды я вышел из дома, чтобы пообщаться с ребятами. Они прогуливали уроки, кое-кто курил и хвалился тем, что спал с женщинами. Врали, конечно. А меня отчего-то потянуло к ним, хулиганам и лгунам. Моя дружба оказалась им не нужна, – Брайан горько усмехнулся над собственной наивностью.       – И они тебя наказали за смелость к ним подойти? – догадался Крис.       – Угу. Спасибо прохожему, который услышал мои крики из гаража. Мальчишки разбежались, а тот добрый человек отвязал меня от стула, перетянул руку, чтобы остановить кровь…       – Твои родители заявили на них в полицию?       – Нет. Мать сказала, что я сам виноват, а отец… Ему было все равно. Простите, если огорчил вас этим рассказом, мистер Оримфаер!       – Всё в порядке. Мне тебя очень жаль, – искренне произнес Крис. – Держи.       Стажер бережно взял блокнот с автографом и прижал к груди, снова засияв, как калифорнийское солнце.       – Спасибо…       «Как же ему мало надо для счастья», – подумал сержант.