Одержима

      Солнце плавно спускалось в свою гавань, все меньше освещая дремучие кустарники, поросшие вдоль ухабистой дороги. После довольно бурного дождя грязь противно чавкала под копытами белогривой лошади. Шатенка попала под этот дождь шестью часами ранее, преследуя его еще пару часов.       Ее путь лежал в небольшую деревеньку Гвинею, что располагалась на севере Аштралы. Циклон держался того же курса.       Белогривка, как ласково дважды назвала её девушка, отвратительно пахла мокрой зверюгой и лошадиным потом. В принципе, от Лексы пахло так же. Двадцать третьи сутки в дороге давали о себе знать: опустевший мешочек с припасами, отсутствие воды благо спас дождь, и усталая кобыла, которая скорее всего окочурится через пару дней от усталости.       Лекса морщится, когда лошадь спотыкается о свои собственные ноги. Шатенка берет поводья в руки крепче и направляет скакуна в сторону леса. Там обитают оборотни, перевертыши, вервольфы или ликантропы, как их только не зовут в народе… Сами же себя они величают первородными людьми. Лошадь боязливо сопротивляется такому направлению, но от усталости делает это пассивно. Лекса спрыгивает с седла около кромки леса, держа поводья в руке. — Эй! — кричит она в наступающем темноту деревьев. — Можно освежиться в поселении?       Из темноты сначала не доносилось никаких звуков, а затем где-то вдалеке послышалось завывание. Оборотни — телепаты. Но их способности в волчьем обличии были территориально ограничены, а в человеческом и вовсе отсутствовали.       Девушка не любила захаживать к ним, но иногда не было иного выхода. Лошадь такими темпами протянет не больше двух дней, а до Гвинеи, если девушка не ошибалась, еще около недели.       Переступив границу леса, справа Лекса услышала негромкий рык, оповещающий, что за ней следуют и если она собьется с пути, ее направят в нужном направлении. Лошадь часто вставала на дыбы, когда чувствовала совсем близко волка, норовя ударить копытами девушку.       Поселение было большим, поэтому при приближении шатенка уже слышала людские голоса. Поблагодарив своего скрытого сопровождающего, она двинулась в сторону звуков. Ни забор ни что-либо подобное не обрамляло селение, лишь только такие же кустарники, как и вдоль дороги, ведущей к северу. Кругом бегали полуголые двухлетние дети, громко визжа и играя с волчатами. Превращение оборотней практически не контролируется. Всё зависит от эмоций, иногда они могут оставаться в том или ином обличии месяцами.       Навстречу Лексе шла невысокая брюнетка, по пути поправляя мешковатое платье и шерстяную накидку. — Пройдем со мной, — мило улыбаясь гостье, проговорила она, останавливаясь в пяти шагах от Лексы. — Лом, забери и накорми лошадь, — уже в сторону десятилетнего мальца, что крутился рядом, скомандовала она.       Шатенка со вздохом передает поводья. Мальчик криво улыбается, уводя кобылу за угол улицы. — Надолго к нам? — ведя девушку в сторону домиков, спросила жительница селения. — Сугубо освежить лошадь и передохнуть, хозяйка. — Что ж, тогда ты не будешь против, если я проведу тебя прямиком в таверну?       Лекса лишь кивает. С оборотнями говорить неприятно, хоть и ничего плохого они не делают. Лишь тихий озноб бьет по коже, предупреждая. Совсем по иному организм чувствует вампиров.       Таверна представляет собой небольшое крытое здание. Сквозняк пропитывал его со всех сторон, смешивая запахи. Здесь пахло мокрой псиной, аппетитным супом, сладкими духами барышень и застоявшимся алкоголем.       Лекса оглядывает собравшихся, что практически замолкают, как только она переступает порог. В основном ужинают бородатые неотесанные мужики, два подростка тихо сидят в углу, уплетая что-то мясное. Три дамы сидят почти в середине, громко говорят, обращают внимание только на обслуживающего молодого парня. Глаза блестят, они уже навеселе. — Сюда, — зовет брюнетка, обращаясь к Лексе. — Обслужи девушку, — останавливает она парня, что носился среди столиков. — Да, Хэлен, сейчас.       Брюнетка отводит гостью за свободный столик, подальше от основного скопления народа. — Так вы Хэлен. Могу я к вам так обращаться? — присаживаясь, говорит шатенка. — Да, можешь… — Хэлен многозначительно замолкает, не зная, как обратиться к собеседница. — Хеда, — бросает Лекса свою кличку, прижившуюся еще со времен первых попыток ее охоты.       На стол приносят жиденький бульон, тарелку копченого мяса, рядом помещается шинкованная капуста и пару стаканов с напитками.       Девушка сразу же принимается за пищу, пытаясь не обращать внимания на бросаемые взгляды брюнетки напротив. — Куда держишь путь, Хеда? — прерывает Хэлен шатенку, когда та уже почти заканчивает мясо. — К северу от сюда, в Гвинею. — Далёк путь твой… — вздыхает оборотень, что практически не покидала свои земли. — Охота? — догадалась она.       Лекса с хорошо скрытой озадаченность смотрит на собеседницу. — Ты не первая… — поясняет она. — Месяца четыре назад захаживал к нам такой же охотник, так и не вернулся… Буйные там эти бледнолицые… — Вам покуда знать, хозяйка, какие они там? — запихивая в рот последний кусок мяса, с прищуром спросила охотница. — Молва доходит и до наших краев. — Вот как. Не подскажите сколько я не доехала? — Три недели лошадью будет… Может, чуть меньше.       Лекса не думала, что так ошиблась в расчетах, прикидывая в голове, что она сможет приобрести здесь. Три недели лошадь точно не выдержит, да и погода мерзкая, в голове сразу проскользнула мысль, что, возможно, она могла бы задержаться. — Хэлен, могу ли я скоротать в поселении ночь?