Теряя нить давно знакомой роли...

      Щелкнул привычно выключатель.       Темнота разлилась.       Привычно, спокойно, мягко.       Вдох — теплом. Привычным, мягким. Крепким чаем с молоком.       Вдох.       Пальцы от макушки к затылку. Мягко, тепло. Лавандой.       Вдох.       Пальцы натыкаются на холодное, железное. Находят наугад.       Щелк.       Мягко, тепло — густой волной по плечам. Лавандой.       — Даррен!       Смех в темноте мягко, тепло.       Привычно.       — Что? Я вообще не пойму, зачем тебе эти заколки.       Вдох.       Пальцы скользят по пуговицам. От шеи до пуза. Звякают ремнем.       Темнота обступает плотнее, ближе. Укутывает, как одеялом. Уютно, привычно. Спокойно.       Вдох.       Клетчатые складки под пальцами сливаются в пятно. Шуршат, стекают вниз, к ногам.       Вдох.       На плечах ладони. Маленькие, теплые.       Потянул ближе — скрипнуло привычно.       Чертовы пружины!       Никак не соберусь поменять матрас…       Вдох.       Локти ушли в мягкое.       Под пальцами — густой волной, запахом лаванды.       — Знаешь, все-таки длинные волосы тебе больше идут.       — Даррен!..       — М?       Вдох.       Скрипнуло, колено кольнуло острым.       Чертовы пружины!       Чертовы…       Вдох.       Тепло, мягко — маленькие ладони на плечах.       Лавандой.       Крепким чаем с молоком.       И немного…       Вдох.       Маленькие ладони на плечах.       Тепло.       И улыбка в темноте — тепло.       Мягко.       Привычно.       И глаза можно не открывать.       Скрипнуло — откинулся на спину.       Ноги вытянул — затекли.       В колено еще как будто давит.       Чертовы пружины.       Из темноты прошлепали босые шаги.       Стукнула дверца шкафа, зашелестело мягко.       Встать бы тоже, пижаму надеть.       Темнота — как одеялом.       Или…       Плотная ткань накрыла — до подбородка почти.       Тепло, уютно.       И глаза можно не открывать. * * *       — Не открывай глаза для жизни, Геро! Ге-ро! Ге…       Ну, так и есть!       Вся рожа кривая.       Как будто и без того…       — Ге-ро! Геро. Геро, Геро, Геро.       Черт.       Пальцы пощупали рыжую щетину, нехотя потянулись к бритве.       Как же хорошо с бородой было.       Да Мик пристал как банный лист: сбрей, сбрей! Кавершем бороду носить не мог, во времена Уайльда…       Тоже мне, знаток!       Лучше б костюмы нормальные сшили.       Хотя в последний раз вроде не так взмок. Спасибо Мэ… То есть Молли.       Лезвие хрустнуло по щеке.       Обожгло.       Расплылось в отражении красным.       Черт!       Этого не хватало.       Хорошо хоть спектакля нет сегодня.       Пальцы нашарили ящик, скрипнули, потянули вату.       Флакон угадали безошибочно — у Пат всегда все на месте.       Щеку обожгло.       Черт.       Надо же было так.       А все сраный Кавершем!       И это еще…       — Геро. Геро. Геро.       Подбородок аж тройным делается.       Вот с бородой не видно бы было!       И без того…       Лезвие доскребло вторую щеку, плеснула вода.       Что уж тут, годы никого не красят.       Вон и пузень отъел.       Когда успел только!       Чай, не один год по Ирландии колесили. И в Англии, и еще кое-где в Европе. Рассиживаться некогда было. А поди ж ты!       Впрочем, папаша, тот вообще пахал как вол. А тоже к пятидесяти годам пузо через ремень повисло. Наследственность, мать ее.       — Не открывай глаза для жизни, Геро…       Полотенце сверкнуло красными пятнами, хлопнуло и полетело в корзину.       Уж извини, Пат.       — Не открывай…       А с бородой все-таки лучше было.       — Геро. Геро.       И волосы бы опять отрастить.       Плешину, конечно, уже не закроешь. Но как-то привычней оно, что ли. А то обкорнали в последний раз слишком. Уши торчат — глупо. Не мальчик!       — Ге-ро.       Что ж за имя-то такое, Господи!       — Не открывай глаза для жизни, Геро!       Полы халата сошлись на пузе.       Кажется, уже с трудом.       Дверь скрипнула — горячий пар хлынул в комнату.       — Не открывай глаза…       Снизу потянуло густым запахом кофе и жареного бекона.       Господи, вот как будто и не ужинал вчера!       А потом удивляюсь…       Ступеньки запели под ногами — запах гуще, ближе.       — Даррен… Ох, что это?       — М?       Звякнула чашка, карие глаза впились.       — А… Ерунда. Лезвие новое.       — Давай прижгу…       — Не надо, я сам уже.       — Мик звонил.       — М.       — Сказал, не может дозвониться тебе на мобильный.       А что мне, в душ, что ли, с ним ходить?       Засранец.       — М.       — Просил тебе передать, чтобы ты был в театре к одиннадцати тридцати.       — Зачем? Репетиция в двенадцать.       — Хочет о чем-то поговорить.       Засранец.