***
Следующую неделю я, в основном, спала. Нет, не просто из-за истощения, как физического, так психологического, а из-за того, что моя личность подстраивалась под восприятие, а так же тело ребёнка, в которого я попала. Это было больно. Голова болела почти постоянно, при чём очень сильно. Было такое ощущение, что меня рвёт на части, а потом снова собирает, снова рвёт… жуть, короче. В это время со мной был Мадара. К концу недели, когда меня прекратило швырять из крайности в крайность, я осознала, что воспринимаю его именно как нии-сана, при чём очень даже любимого. Да и в общем… я ощущала себя странно. То есть, с одной стороны, я — это я. Всё та же невезучая студентка, анимешница в прошлом и почти-программист в несостоявшемся будущем. Впрочем, ладно, программист из меня всегда был поганый, до сих пор не понимаю почему пошла учиться именно на него. Впрочем, нет, понимаю. Престижная работа, ага. В любом случае, уже не важно. C другой же стороны… я была Учиха Изуна, весьма непоседливый ребёнок, любимица всех братьев, очень гордящаяся тем, что я — Учиха. От такого раздрая в мыслях и чувствах, мне было не по себе. Слишком странно это было для обеих моих личностей, слишком невероятно. Но привыкать пришлось. Потому что жить, пусть и так — хотелось.***
Окончательно прижилась я через месяц, когда неведомая болезнь прошла, а моё сознание стало полноценным гибридом двух бывших душ. Звучит-то как, а! Я любила есть сладости, много спать, играть с игрушками и обожала Мадару-ни. Мы с ним были буквально неразлучны — догонялки, прятки, учёба письму и основам чакры, мы всё время проводили вместе, за вычетом тренировок брата с отцом. Он лично натаскивал Мадару, видя в нём потенциал, а я просто молча восхищалась в сторонке, наблюдая за этим. У меня были совсем другие уроки. Спустя полгода погибли двое моих братьев во время стычки с Сенджу. Изенеджи и Мезехиро не стало. Я, конечно, плакала, но всё же не так чтобы сильно. Я не была особо сильно близка с ними. А ещё немного радовалась, что на их месте не нии-сан, который на войну ещё не ходит. Правда, от мысли, что ещё год — и брат вполне может вот так вот умереть, пугала. Ведь я ничем не смогу ему тогда помочь. Впрочем, вскоре эта проблема решилась — то-сама решил, что раз детей у него осталось только трое, то на всякий случай, шиноби он вырастит и из меня. Хорошие воины клану нужны больше, чем химе, а сила во мне была. Именно тогда, по желанию родителя и собственному, я отреклась от женского начала и судьбы, став младшим сыном главы клана, будущим талантливым шиноби и опорой для братьев. Тогда же мой отец забыл обо всякой жалости, начав тренировать меня на равных с Мадарой, стараясь вывести нас на один уровень, не помня о пощаде и о том, что я младше. Отговорок для меня больше не существовало, как для младшего наследника Учиха. Ещё через пару лет, когда мне только-только должно было исполниться шесть и я должна была отправиться на первую свою битву, а нии-сану было уже восемь, погиб Кеиджи в возрасте двенадцати лет. Я… любила его, наверное. Мы проводили не так уж мало времени вместе, он тренировал меня, заботился тогда, когда Мадары не было рядом, поэтому его смерть всё-таки стала ударом для меня, несмотря на то, что где-то на периферии сознания я помнила, что наследников останется только двое — я и Мадара. И это событие стало последним «толчком» в моей мирной жизни. Я побывала на войне, испачкала свои руки в крови и стала настоящим шиноби. Просто потому, что выбора, как такового, у меня не было. Я должна была, хотела, жить. Ради себя, ради брата, ради клана. Гонимая этим желанием, продолжала сражаться, совершенствоваться, несмотря ни на что. От лишних чувств можно отгородиться. На кровь можно закрыть глаза. От слабости можно избавиться. А дорогое — можно, нужно, защитить. Вот только эта мантра работала только на поле боя, но никак не дома, в стенах клана. Моя, некогда мирная личность из другого мира, разрывалась на части от всего этого. Иногда, когда уже не хватало сил душить в себе эту слабость, приходилось запираться в комнате, вцепляться зубами в подушку, изо всех сил давя в себе вой. Мне было тяжело. Тяжело убивать детей — своих ли ровесников, или детей помладше. Тяжело хладнокровно вытирать с катаны кровь. Тяжело видеть ту же боль у своего нии-сана. Поэтому я возненавидела эти бесконечные войны до глубины души. И пообещала себе, что когда придёт время, поддержу Мадару в любом его стремлении по созданию мира. Пусть и с Сенджу. Лишь бы он был жив, а череда этих бесполезных и бессмысленных смертей прекратилась. Я — Учиха Изуна, и я буду сражаться, за право на жизнь и счастье для себя, для брата. Любой ценой.