Второй Шанс

      В блаженном расслаблении пролетело три дня, что позволило нам слегка прийти в норму: меня уже не качало при каждом подъёме с кресла или дивана, а бледность Аянами постепенно сходила на нет, сменяясь едва заметным румянцем. Эти несколько дней были лучшими в моей жизни: мы гуляли по городу, ели в кафешках и целовались до головокружения и звёздочек перед глазами. Приходя вечерами домой, мы становились одним, теряясь в объятьях друг друга, поглощённые страстью и безумием. Такая близость принесла и положительный результат: Рей постепенно оттаивала, становясь всё более любопытной и не отходя от меня ни на шаг. Мои способности потихоньку восстанавливались, что не могло не радовать. Видимо поняв, что нам нужно побыть вместе, нас все дружно оставили в покое: единственный звонок был вчера от Акаги. Узнав, как у меня самочувствие и сказав, что Мисато поживёт у неё, пока не придут бумаги из германского отделения, и капитанша не станет на довольствие в Японии, девушка замялась и бросила трубку, так и не сказав больше ничего. А потом мы с Аянами оделись и рванули в парк, где гуляли, валялись на траве, слушали цикад и болтали ни о чем: а точнее я рассказывал истории из своего прошлого, а Рей внимательно слушала, лишь изредка задавая странные вопросы. В конце концов мы ввалились вечером домой, уставшие и грязные, залезли в душ, а потом перебрались на кровать…       Сегодняшнее утро началось омерзительно: будильник прозвенел всего через три часа после того, как мы заснули. Зная, что время отдыха столь коротко, мы старались урвать каждую секунду, чтобы насладиться друг другом, в результате я нифига не выспался. Аянами проснулась легко, будто и не спала, а я едва продрал глаза и пополз в ванную обливаться контрастным душем: кофеин меня только усыпляет. Наскоро позавтракав и одевшись мы загрузились в автомобиль охраны и отправились в Геофронт: сегодня реактивация Евы-00. Неужели Фуюцуки таки озаботился, и у нас появилась нормальная охрана? Нас встретило четверо подвижных как ртуть мужчин в непримечательной и очень удобной даже на вид черной одежде, вооруженные HK MP7. Они разительно отличались от кретинов в пиджаках, чем внушали надежду на лучшее. Пока мы ехали, Аянами слегка нервничала, но стоило мне её обнять, как весь страх куда-то улетучился, а девушка прижавшись ко мне, даже задремала. Несмотря на неудачи, реактивация была весьма будничной: порог контакта девушка прошла без всяких проблем, тесты нейросоединения показали уровень синхронизации в сорок один с половиной процента, а мне оставалось только отмокать в LCL, слушая то, как на мостике загружают в МАГИ сценарий стандартного синхротеста. Восстановленная на должности начальника оперативного отдела Мисато радостно гоняла техников в хвост и в гриву, если реальные параметры мышечного отклика и стабильность соединения были ниже ожидаемых, вызывая периодические фейспалмы у Акаги: бурная, но рутинная деятельность персонала Геофронта текла своим чередом. Бесполезное отмокание в капсуле вгоняло меня в уныние: зачем тратить два с половиной часа своей жизни для того, чтобы дать ученым замерить цифры, которые не имеют никакого смысла? Автоматически проходя программу синхротеста, я старался понять, к чему же привели мои действия.       Картина получалась очень хреновая: от того, что я устранил Гендо, ничего в длительной перспективе не поменялось. Старики всё ещё управляют миром и Фуюцуки на руководящей должности для них как кость в горле: об их планах осведомлён, умён, известен в Японии и имеет огромный авторитет у подчиненных, основанный не на страхе, а на уважении. Перевербовать такого — непосильная задача: он достаточно стар, чтобы не опасаться за свою жизнь, имеет стойкие убеждения и чёткую жизненную позицию. Следовательно, напрашивается логичный вариант, что его через некоторое время уберут, списав смерть или на старость, или на экстремистские группировки, вылезшие после Удара, как грибы после дождя. Подходящего лидера ему на замену из персонала NERV-Япония я просто не вижу, ведь глава столь масштабной организации просто обязан знать ВСЮ правду, а целенаправленно уничтожать человечество может либо конченный мизантроп, либо отмороженный фанатик. И эта, уже незаурядная личность, должна обладать весьма развитым интеллектом, иметь лидерские качества и уметь управлять людьми, что превращает подбор кандидата на эту вакансию в крайне нетривиальную задачу, в сжатые сроки невыполнимую вовсе. Скорее всего, одному из Тринадцати придётся лично садиться в кресло командующего, ставя весь институт под плотный контроль SEELE. После этого осознание Комитетом того, что их марионетка не хочет им подчиняться, будет лишь вопросом времени, длительность существования института NERV после такого откровения будет исчисляться часами, а за наши жизни не дадут и ломаной копейки. И самое ужасное, что я и Аянами для SEELE — враги номер один. Само по себе существование Рей является прямой угрозой плану Тринадцати: Лилит, получившая свободу воли, для них как ночной кошмар. Она в конечном итоге выберет не тот сценарий, который нужен им, а какой она сама посчитает нужным, возвысив того, кого захочет.       Когда всё это произойдет? Через две недели из германского порта отходит АУГ, конвоирующая транспортник с Евой-02, тогда и ждать ревизора. Что можно успеть за это время? Да ничего! Даже бюрократическая война бесполезна: в уставе NERV прописано, что новый Командующий должен заверить своей подписью все приказы предыдущего: не заверенный новым руководителем приказ автоматически теряет силу. Фуюцуки может пытаться прогнуться под Тринадцать, продолжая путь Гендо, но из того, что я знаю, если не уничтожить зародыш Адама и не убить Табриса до пришествия Зеруила, то Комплементация произойдёт в любом случае: каждый убитый ангел сливается со своим предком, Адамом, усиливая его и ускоряя развитие. И даже если уничтожить зародыш, то это конца не остановит: можно будет лишь выбирать между тем, чтобы возглавить Ритуал, и тем, чтобы стать топливом для него, ведь другого не дано. Осознание задницы, в которую я сам себя загнал, свалилось как снежный ком на голову: Гендо хоть и был мудилой, но прикрывал нас от истинных сумасшедших, стучащих кувалдой по взрывателю ядерной бомбы. Кадзи, я надеюсь, таки украл зародыш Адама, и выбора у него нет: возвращать украденную собственность назад смысла нет, своими силами прятать столь лакомую для ангелов цель он не сможет, поэтому остаётся только везти её в NERV, в надежде на то, что там его усилия оценят по достоинству. И что мне делать в этой ситуации я просто не понимаю… Ведь бороться можно только с врагом, которого ты видишь и знаешь: битва с неизвестным противником обречена на поражение. Придётся действовать постфактум, а это проигрышная стратегия. От невесёлых мыслей меня отвлек рёв сирены: спутник раннего обнаружения засек движущуюся аномалию АТ поля над Японским морем. Вот только Рамиила мне для пущего счастья и не хватало…       Естественно, что меня из капсулы Евы не выпустили, оставив мариноваться в LCL до окончательного выяснения того, что это за тварь и какими возможностями она обладает. Акаги, наверное, решила проигнорировать ту информацию, которой я поделился с ней, признав её ненаучной: это её право, но такой скептицизм в конечном итоге выйдет нам боком. Я не знаю, сколько ещё нужно доказательств, чтобы это упёртое существо поверило, что в этом мире происходит столько разной дряни которую невозможно объяснить вообще никаким образом? Сидеть в капсуле не имея возможности даже нормально пошевелиться было крайне скучно, а поговорить было не с кем. Связаться с Рей я не мог: она не будет участвовать в операции и её отправили в комнату отдыха. Мисато демонстративно меня игнорировала во всём, что не касалось исполнения её прямых обязанностей, а Акаги была занята анализом параметров аномалии, пытаясь по ним определить возможности врага, так что мне приходилось сидеть и страдать от скуки.       Мощь Евангелиона успокаивала, подавляя противные спазмы страха, поселившиеся в животе, хотя победить в этом бою в одиночку возможности у меня нет, да и выжить будет весьма проблематично. Надеюсь, что сейчас у меня будет свобода передвижения, и мне не придется изображать из себя гигантскую курицу-гриль в ИК духовке. Так что моя задача сводится к тому, чтобы просто убежать к лифтам вне досягаемости ангела. Вроде он не должен гнаться за мной, а что с ним делать потом — не моя головная боль. Акаги окончательно погрузилась в экран терминала, игнорируя всё, происходящее вокруг, Кацураги легкомысленно крутилась в кресле, скрестив руки под внушительным бюстом, а остальной персонал мостика увяз в потоке данных, лишь перекидывая друг другу флешки с отчётами. Вдруг Рицуко отлипла от монитора и сказала:       — Параметры аномалии зафиксированы: предлагаю уничтожение издалека с помощью энергетического оружия. Результаты предварительного анализа вы можете увидеть на экране. — Мисато оживилась и мгновенно превратилась из взбалмошной девочки в боевого командира. Подкатившись на кресле к терминалу и набрав пару команд, Кацураги несколько минут изучала полученные данные после чего приказала готовиться к запуску:       — Предположения это хорошо, но их необходимо проверить. Сомневаюсь, что этот Ангел будет сильнее предыдущих, с которыми пилот Икари расправился играючи. Я хочу проверить, годен ли он хоть на что-то, кроме применения насилия против девушек!       Ничего отвечать на это я даже не стал. Разведку боем я считал действительно необходимой: эта реальность кардинально отличалась от аниме, и Ангелы могли принять совершенно иные формы и обладать непредсказуемыми возможностями. Предбоевой инструктаж как всегда был краток и до боли бесполезен: мы ничего не знаем о том, что тебя ждет, ангел, предположительно, обладает лучевым оружием и АТ-полем, которое способно обеспечить ему неуязвимость от всех существующих и большинства перспективных средств поражения. Постарайся спровоцировать его на применение оружия и прощупать его защиту. При угрозе жизни отступать к эвакуационному лифту под номером 17. После столь краткого напутствия Мисато прокричала: «Запуск!»       Перегрузка вжала меня в ложемент, мир выцвел до чёрно-белого кино и адреналин хлестнул по нервам: мне просто нужно выжить. Коридоры шахты запуска закончились, выбрасывая многотонную махину под пасмурное осеннее небо. Я едва успел сформировать защиту, как всё вокруг залил слепящий свет, расплавленным металлом отдаваясь по коже через связь с Евангелионом. Попытавшись дернуться в сторону, понимаю, что всё ещё зафиксирован на стартовом столе, а связи с мостиком нет из-за помех от собственного щита. Безумно яркий свет проникал через закрытые веки, обжигая сетчатку красным огнём. Наверное, так себя чувствуют те, кто попал под ядерный взрыв, но имел несчастье не умереть сразу. Насколько бы ни был силен Евангелион, он не был рожден для того, чтобы служить живым щитом: я чувствовал, как он устаёт, как его нервы не выдерживают такой нагрузки, начиная потихоньку сдавать под напором беснующейся энергии. Надеюсь, что броня выдержит, а я не отключусь от болевого шока, ведь это реально единственный шанс спастись: за спиной формируются несколько лезвий, высвобождающих меня из плена захватов. Щит падает, лишённый на краткий миг подпитки, и меня бьёт раскаленным добела тараном. Оглушённый, обожжённый и потерявший ориентацию, я барахтаюсь в раскалённом сияющем аду, пытаясь найти выход. Пролетев в Еве километра полтора, и упав на землю, на одних рефлексах снова поднимаю защиту, но луч угасает: видимо у него тоже не бесконечные батарейки. Вокруг летающей призмы медленно начинает собираться светящийся ореол, постепенно ускоряющий своё вращение. Наверное, так он заряжается для следующего выстрела, который я точно не переживу: кабель расплавлен, батарей осталось на три минуты и я впервые почувствовал, что Евангелион подошёл к своему пределу: ещё немного, и он бы умер, сгорев изнутри. Город превратился в фантасмагорический пейзаж из раскалённого добела бетона и луж расплавленного металла. Всё, что могло гореть — горело, что не могло — расплавленными лужами растекалось по запёкшейся в стекло земле. Развернувшись, я рванул изо всех сил прочь из развалин, периодически оглядываясь. До площадки эвакуации, прикрытой базальтовым массивом, оставались считанные шаги, когда Ангел выстрелил повторно. Меня швырнуло на скалы, а в спину будто упёрли огромный раскалённый утюг и прижали что есть мочи. Пальцы Евы входили в раскалённый камень, как в масло, пока я полз, как придавленный жук, стараясь спрятаться в спасительную тень скалы. Не знаю, сколько продолжался этот ад, но мне удалось заползти за угол, где я и вырубился.       Пришёл в себя я уже в больнице, лежа в какой-то капсуле, заполненной LCL. Противно пискнув, она откачала жидкость и после нескольких мучительных рвотных спазмов я смог наконец-то вдохнуть прохладный воздух, показавшийся мне спасением. Зашипела дверь, и в палату зашла Рей. Она встала на колени возле конструкции, в которой я лежал, положив голову мне на грудь. Немного помолчав, она спросила:       — Син­дзи, те­бе боль­но?       — Нормально, ничего страшного: голова болит и пара ожогов на теле. Не нужно так волноваться за меня, я не хрустальный.       — Меня не пустили на мостик, когда ты был там, наверху. Капитан Кацураги запретила мне присутствовать в Командном Центре во время операции. Она злится из-за того, что ты защищал меня?       — Нет, она злится, потому что я не действую так, как она хочет. Это только мои предположения, но скорее всего так и есть.       — Почему люди так стремятся отобрать право выбора у других? Мне это не приносит удовольствия, потому что я — не человек?       — Нет, Рей. Чем больше один конкретный человек несчастен, тем больше он стремится реализовать себя. Но развиваться очень сложно, а потому людям гораздо проще унижать других, чем становиться лучше самим.       — Это и есть причина всех войн? — ну и что ей сказать?       — Это очень сложный вопрос, я не знаю на него ответ.       — Я постараюсь понять. Сегодня в 18:30 начинается операция Ясима: в 19:00 мы должны быть готовы к синхронизации с Евангелионами, в 19:00 своим ходом выдвигаемся на огневую позицию, после чего ожидаем дальнейших указаний. Сейчас я принесу тебе поесть. — девушка встала, поправила юбку и вышла.       Давненько у меня не было столь безумного разговора, хотя, наверное за это я и люблю с ней говорить: ведь если смотреть со стороны, люди и правда смотрятся глупо, пытаясь доказать другому свою важность. В Японии же право на своё мнение получают только начальники перед подчинёнными, и потому мне, закоренелому индивидуалисту, не сойти с ума в этом мире рабов и господ весьма сложно. Рицуко, к моему счастью, таким не болела: учёный без собственного мнения бесполезен, а вот Кацураги, прошедшую суровую армейскую школу, явно бесило то, что я считаю себя личностью, а не частью толпы. И этот конфликт, боюсь, мне уже не погасить: я не изменюсь, да и она слишком закоренела в своей «правильности». Ладно, пока есть время, нужно отдохнуть перед боем, а грустные мысли можно и после думать, если это «после» вообще будет: Ангел оказался гораздо сильнее и опаснее, чем я его представлял. Скоро придёт Аянами, и я хочу просто побыть с ней, ведь есть шанс, что это для меня последний совместный вечер…       Я сидел на металлической платформе, приобняв Рей и смотрел в ночное небо, любуясь звездами через клочья чёрного дыма. В воздухе отчётливо пахло гарью, а хлопья пепла причудливыми бабочками кружились в воздухе, оседая на пепельные от неверного света луны волосы моей любимой. Город горел, освещая отсветами пожаров фиолетовое тело ангела, кажущееся чёрным в дрожащем свете пламени: после моего появления он не успокоился, пока не разнес всё, что хоть немного напоминало силуэтом Еву. Раскалённые добела куски зданий светились сквозь дым, превращая и без того впечатляющую картину в творение безумного сюрреалиста. Огромные озера расплавленного стекла стекались в воронку в центре, куда упирался сияющий луч, выходящий из нижней вершины октаэдра. Ревущий в пожарище ветер лишь раздувал огонь, в котором горела даже сталь: проще будет Токио-4 построить.       Сидя на ребристом помосте, мы молчали: все слова уже сказаны, а потому оставалось только сидеть, обнимая такое маленькое тёплое тело и верить в то, что это не последние минуты вместе. Огромные силуэты двух Евангелионов возвышались по бокам платформы, как изваяния древних богов, внушающие уверенность и дающие надежду. Порывы ветра, дующего в сторону раскалённого ада, дарили облегчение телу, чувствующему жар от пожарища даже тут. Внизу, в сорока метрах под нами, суетились рабочие, протягивающие последние коммуникации и заливающие жидкий азот в контуры охлаждения сверхпроводников огромного ружья, бывшего в девичестве ускорителем антивещества в подшефной NERV лаборатории. Из этой штуки мне и предстоит стрелять. Несколько дальше лежал огромный чёрный щит в полный рост Евы — днище от недостроенного шаттла, покрытое абляционной термозащитой последнего поколения. Если защитить его АТ-полем, то хватит секунд на 20: даже это было огромным достижением под таким бешеным напором энергии. Это хорошо, что фонарик Ангела не светит в гамма-диапазоне: АТ-поле очень плохо держит проникающую радиацию. После щита пойдет плавиться броня Евы, которая долго не выдержит даже под такой защитой: слишком уж велика энергия в луче этого монстра. Надеюсь, что Аянами не будет мучиться слишком долго. Над площадкой взревела сирена, противным воем ввинтившись в мозг, Рей вздрогнула и тихим голосом сказала: «Синдзи, нам пора. Не волнуйся, я буду защищать тебя». Вместо ответа я прикоснулся губами к её волосам, сдувая дыханием чёрные хлопья пепла, и пошёл к капсуле. У меня было всего три попытки, причём первый выстрел наверняка будет провальным: никаких практических стрельб из такого оружия никогда не производилось, все поправки были рассчитаны МАГИ только на голой теории, и будут подвергаться корректировке после выстрела. Однако до второго залпа щит должен выдержать.       Привычный спазм, и омут синхронизации вымывает все мысли, кроме одной: «УБИВАТЬ!» Приходить в себя тяжело: очень сложно не раствориться в этой безграничной мощи, потеряв себя и слившись с идеалом. Но я нужен там, поэтому приходится открывать глаза, подавляя безумие пленённого божества. Огромное тело Евы-01 слегка побаливало от ожогов, а новые листы брони сидели слегка криво, как впервые одетые кожаные туфли, но горящее огнём море энергии в груди и ощущение безумной мощи этой машины для убийства затмевало все неудобства. Мешала лёгкая скованность в спине: питающий кабель очень усложняет движение. В углу зрения появились два проекционных экрана видеосвязи: бесстрастное лицо Рей, слегка искаженное LCL, и злое лицо Мисато из КШМки, отдающей последние приказы техникам. Аянами занимала позицию чуть ниже и правее по склону, готовая в любую секунду защитить меня от выстрела Ангела, я же устраивался, стараясь поудобнее перехватить наскоро прицепленные к ускорителю рукоятки управления. После нескольких попыток подключение к системам Евы всё-таки произошло: Ангел скачком приблизился, заслонив весь экран, а орудие через компьютерный интерфейс доложило о готовности к стрельбе, сформировав прицельную сетку, которую мне и следовало навести на Ангела. Снайперскую подготовку я никогда не проходил и стрелял из чего-то, кроме автоматов или пистолетов из рук вон плохо, а потому уж никак не подходил для этой роли. Аянами же вообще не имела никакой огневой подготовки, а её уровень синхронизации и координация движений в Еве были слишком малы чтобы навести винтовку в цель, а не просто в сторону врага.       Получив от Кацураги разрешение на открытие огня, я постарался успокоиться. Мир привычно выцвел, хаотичный танец отблесков на гранях врага превратился в неспешный плавный хоровод, а центральный маркер прицела лёг на середину силуэта врага: именно там, по данным телеметрии искажений АТ-поля и находилось ядро Ангела. Сетка немного сместилась влево и вниз, подстраиваясь под дистанцию до цели, я аккуратно довёл прицел обратно и немного подождал, успокаивая мандраж. Евангелиону почти не нужен воздух: при достаточном количестве энергии задержать дыхание на пару десятков минут для него не проблема, но моему телу воздух нужен гораздо чаще. Медленный выдох, перекрестие плавает в пределах ядра, и я аккуратно нажимаю на спуск: перед глазами расцветает маленькое солнце, и когда сияние стихает, я вижу что нижняя часть ангела вместе с буром просто испарилась, уничтоженная попаданием. Ева-00 перекрывает мне обзор, заслоняя от огня противника и секундой позже на гору приходится ответный удар, заливающий все вокруг ярким светом. Связь с Евой-00 почти пропадает, а искажённое от напряжения лицо Рей почти скрывает рябь помех, размывая его до неузнаваемости. Я перезаряжаю оружие, вкладывая новую порцию антивещества, подвешенного в магнитном поле внутри специальной капсулы, и ожидаю, пока сверхпроводники охладятся до нужной температуры.       В голову врывается голос Акаги: «МАГИ уточнили исходные данные для вычисления траектории пучка заряженных частиц, корректировки я сейчас тебе вышлю, главное, чтобы искажения из-за помех не повредили данные!» Через несколько секунд прицел скакнул резко вниз, показывая, что я попал только чудом. Связь с Аянами пропала совсем: экран связи рябил помехами, но Ева-00 всё ещё держала щит, который вполне достойно справлялся с поставленной задачей. Луч ангела резко повело влево и выше по склону, после чего поток энергии несколько раз мигнул и прекратился. Связь восстановилась, показывая искажённое болью лицо Рей. Её Евангелион отступил в сторону, давая мне возможность прицелиться во врага. Порядком искалеченный противник кособоко висел над городом, накапливая энергию для следующего удара. Прицелившись повторно, я аккуратно нажал на спуск, и в этот раз заряд сделал своё дело: ослепительно-яркая вспышка залила небо, и искорёженные останки рухнули в расплавленное озеро стекла. Даже если там что-то и пережило этот удар, то температура в полторы тысячи градусов его точно добьет. Мисато радостно орала поздравления по связи и уже начала организовывать вечеринку, беззастенчиво пользуясь своим служебным положением, и приказывая всем на неё явится. Ева-00 отбросила оплавленный щит и опустилась на колени, раскрыв бронеплиты, прикрывающие контактную капсулу. Я отдал приказ системе на извлечение капсулы и разорвал синхронизацию.       Ужасные секунды удушья и спазмов, выворачивающих тебя наизнанку, сменились воздухом, полным гари и копоти. Броня моего Евангелиона обжигала ступни, склон холма, кроме маленького клочка зеленой травы за щитом, превратился в оплавленное стекло, сияющее оранжевым светом. Спрыгнув с огромной руки Евы-01, я бегом рванул к верёвочной лесенке, по которой неуверенно спускалась вниз маленькая белая фигурка. Споткнувшись о камень, я чуть не полетел лицом в землю, стараясь успеть к Аянами до того, как она спустится вниз. Я успел вовремя и смог поймать Рей, спрыгнувшую с лестницы, не достававшей до земли метра два. Повалившись на траву, я крепко обнял самое дорогое для меня существо на свете. Возможно, что я умру или перестану быть ей интересен, может произойти ещё множество разных вещей, но пока мы вместе, и у нас есть шанс на то, что всё будет в порядке. Подпрыгивая на кочках, к нам мчалась армейская скорая, перевалившая через вершину холма, монструозное оружие лежало на боку, окутанное туманом испаряющегося газа, трещал, остывая, раскалённый докрасна щит, а с неба по прежнему падал пепел, прилипая к нашим телам, мокрым от LCL, но бой уже закончен: мы опять победили…       Скорая лихо развернулась, и из кузова выпрыгнула разлохмаченная Акаги, на ходу роняя из кармана на землю пачку сигарет. Кошмар закончился, и пришло время немного отдохнуть. Аянами прижалась покрепче ко мне и спросила: «Я всё хорошо сделала?». Она ещё не успела закончить фразу, как мои губы заставили её замолчать, а ехидную реплику подбежавшей к нам Рицуко я просто проигнорировал: для разговоров ещё будет время, а сейчас я хочу насладиться нашей победой.