***
Только когда они направляются к городской черте, Реджина спрашивает Эмму: — Куда ты меня ведешь? Эмма слегка улыбается, когда говорит: — На полуимпровизированное свидание, — она бросает взгляд на Реджину, чтобы проверить ее реакцию, и обнаруживает слишком много разных вещей, чтобы успеть что-либо понять, прежде чем Реджина ответит. — За пределами Сторибрука? — спрашивает Реджина, и замешательство побеждает, когда она это спрашивает. — Да, — просто отвечает блондинка, не отрывая глаз от дороги перед собой, ее руки удобно лежат на руле. — И ты не подумала, что было бы неплохо спросить меня об этом, прежде чем вывезти за городскую черту? Эмма снова бросает взгляд на Реджину. — Я так и сделала. Я просто не уточнила, куда мы отправимся. Это испортило бы сюрприз, — Реджина фыркает, и Эмма слегка хмурится. — Ладно. Давай притворимся, что мы еще не добрались до городской черты и все еще находимся дома, хорошо? Реджина, как насчет того, чтобы поехать куда–нибудь, где никто не знает, кто мы такие, и мы могли бы просто хорошо провести время, где-нибудь за пределами Сторибрука? Реджина закатывает глаза и качает головой, поднося пальцы к переносице. — Куда мы едем, мисс Свон? — Эй, — Эмма слегка надувает губы. — Не миссСвонкай мне, когда все, что я пыталась сделать — это пригласить тебя повеселиться. — Куда, Эмма? Эмма покашливает, когда отвечает: — В Бостон. — В Бостон?! — повторяет Реджина, ее голос звучит громко для такого компактного автомобиля. Эмма вздыхает и съезжает на обочину. Они достигли границы города, и Эмма сомневается в себе и не уверена, что Реджина все еще готова к поездке теперь, когда она знает, куда они едут. Вероятно, ей следовало обдумать это еще больше. — Ладно, может быть, я все сделала неправильно, но я не хотела раздувать из этого проблему. Прошлая ночь была действительно потрясающей, и мне было очень хорошо на нашем свидании, — Эмма нагибается и кладет свою руку поверх руки Реджины, слегка улыбаясь ей. — Но, Боже, я почему-то безумно нервничала перед свиданием прошлой ночью. Я так беспокоилась о том, чтобы все было идеально. И сейчас я хотела, чтобы это было просто весело, без стресса, чтобы мы вдвоем наслаждались обществом друг друга, не думая о мелочах. Реджина вздыхает и поворачивается. — Ты могла бы просто сказать мне это, когда спросила, не хочу ли я прокатиться. Ты также могла бы сказать, что придется ехать два часа. Было бы неплохо. — Да, я могла бы. Но с каких это пор я делаю что-то так, как ты считаешь лучше? Реджина издает негромкий горловой звук и смотрит в окно. — Почему Бостон? — Просто ближайшее место, которое мы найдем, что-то вроде ресторана, в который я хочу тебя сводить, — объясняет она, в ее голосе звучит немного надежды, потому что она может сказать, что Реджина не совсем против этой идеи, как она думала. — Так… что? Реджина переводит взгляд на Эмму, и задерживает его на долгое мгновение, прежде чем дважды кивнуть головой. — Хотя я не оделась и не подготовилась к свиданию, хорошо, давай сделаем это. Я уверена, что на этом твоем импровизированном свидании мало что может пойти не так. Эмма закатывает глаза и хихикает. — Твоя вера в меня поразительна, Реджина. Я не всегда все порчу, понимаешь? Реджина слегка улыбается, подносит руку к волосам Эммы и заправляет их за ухо, прежде чем наклониться и быстро чмокнуть ее в губы. — Я уверена, что этот вечер будет прекрасным. Сердце Эммы трепещет при звуке мягкого голоса Реджины, шепчущей слова у ее губ, и она улыбается в знак согласия. — Он уже начинается на хорошей ноте, — соглашается она, обхватывая ладонью лицо Реджины и вновь притягивая, когда та начинает выпрямляться, чтобы поцеловать еще раз.***
Они где-то в Нью-Гэмпшире, едут по длинному шоссе, где проехало всего пять или шесть других машин. Солнце светит сквозь стекло, теплое и яркое, и бьет Реджине в лицо. Эмме приходится заставлять себя не поворачиваться и не смотреть на нее слишком часто. Это захватывает дух наблюдать, как солнце танцует на ее лице, делая красновато-коричневые глаза похожими на дорогие драгоценные камни, которые сверкают и выглядят слишком экстравагантны, чтобы Эмма могла даже смотреть на них. Когда она мельком видит их, то не знает, как отвести взгляд, поэтому ей приходится очень сильно сосредоточиться на дороге, чтобы не поддаться искушению. — Это ведь не спонтанная поездка в Бостон, не так ли? На это свидание ушло больше мыслей, чем ты признаешь, — говорит Реджина, меняя песню за песней в плейлисте, который они слушают. По словам Реджины, у Эммы ужасный музыкальный вкус. Реджина ожидала какие-то изменения после их последней поездки, но Эмма, по-видимому, разочаровала ее. — Я думала об этом пару раз, — делится она. — Но сделать это сегодня? Да, в основном это было потому, что у меня просто появилась идея и я ее реализовала. Я планировала это немного по-другому в своей голове, когда впервые подумала о поездке в Бостон. Реджина перестает менять песни и позволяет заиграть песне Джоан Джетт, когда она спрашивает: — Не скажешь теперь куда мы направляемся, когда мы уже проехали половину пути? Эмма бросает на Реджину взгляд краем глаза, намереваясь сказать ей, что не стоит заставлять ее выдавать больше деталей. Однако Эмма отвлекается на то, как ветер дует в открытые окна и играет в волосах Реджины. Солнечный свет подчеркивает более светлые оттенки в темных волосах, и это почти достаточно, чтобы она забыла, как отказывать Реджине в чем-либо. Она говорила это раньше, и она скажет это снова много раз в своей жизни: Реджина несправедливо привлекательна, как и всегда, но особенно в те моменты, когда она даже не пытается быть привлекательной. — Смотри на дорогу, — Реджина тихо смеется и поворачивает голову Эммы так, чтобы она смотрела вперед. Брюнетка позволяет своей руке задержаться, ее локоть покоится на спинке сиденья Эммы, а пальцы начинают рассеянно перебирать светлые волосы. Эмма глупо ухмыляется, она знает это, чувствует, как горят щеки от того, как напряжены ее мышцы. Но, черт возьми, если когда-либо и была веская причина ходить с такой глупой ухмылкой на лице, то эта причина находится прямо рядом с ней. Эмма убирает руку с рычага переключения передач, кладет ее на бедро Реджины и сжимает его. — Никаких спойлеров о том, куда мы направляемся, но я уверена, что ты хорошо проведешь время. Я обещаю это. — Я запомню твои слова, — пальцы в светлых волосах начинают медленно описывать круги по коже головы, а Реджина удовлетворенно вздыхает.***
Они прибывают в Бостон чуть позже трех часов, поэтому немного поездили по городу, так как для ужина еще слишком рано. Эмма рассказывает Реджине истории из ее жизни, когда она работала в агентстве по залогам, указывая на места из своего прошлого, погрузившись в воспоминания. Атмосфера в машине на удивление комфортная, хотя Реджине все еще интересно, куда они поедут на ужин. Они выезжают из города. Шум вокруг них постепенно затихает, чем дальше они едут, и к тому времени, когда они добираются до места назначения, за пределами машины становится хорошо и тихо, если не считать шума других автомобилей, проносящихся мимо. Реджина выгибает бровь, оглядываясь вокруг, но Эмма только усмехается и выключает машину. Когда она выходит, то бросается на другую сторону, чтобы открыть дверь Реджины, прежде чем та сделает это сама. Реджина закатывает глаза, когда она демонстративно открывает дверь и протягивает брюнетке руку, чтобы та взяла ее. — И прежде чем ты спросишь, — говорит Эмма, как только Реджина выходит из машины и оглядывается на высокие деревья и грязные дорожки, — нет, это не то место, куда я приведу тебя на ужин. — Это очевидно, — говорит Реджина, все еще оглядываясь вокруг. — Если только ты не занялась охотой, и я сомневаюсь, что на этой территории есть какие-либо места для ужина. Эмма улыбается, закрывая дверь. — Боюсь, что нет. Но есть одно место, куда я хочу тебя отвести, если ты хочешь немного прогуляться. Но сначала… — Эмма открывает багажник и достает маленькую спортивную сумку. — …тебе может понадобиться это. Реджина оборачивается, чтобы посмотреть на нее, а затем на сумку. — Ты собрала сумку? Эмма пожимает плечами и ждет, пока Реджина возьмет сумку, прежде чем прислониться боком на своего желтого «жука», засунув руки в карманы куртки. — Это было проще, чем объяснять, почему тебе нужно было переобуться перед нашим отъездом, — объясняет она, наблюдая, как Реджина вытаскивает ботинки на толстых, но коротких каблуках. Реджина ухмыляется и открывает свою дверь, чтобы она могла сесть. — Ты все продумала, не так ли? — Ты выглядешь удивленной. Она качает головой, снимая один из своих каблуков. — Вовсе нет. Хотя ты можешь постоянно преуменьшать то, что делаешь, я полностью осознаю, сколько мыслей и усилий ты вкладываешь в это дело. Это не остаётся незамеченным или недооцененным. Щеки Эммы пылают, когда она наклоняет голову и смотрит вниз на свои ноги, носок одного из ее ботинок зарывается в гравий и грязь. — Ну, да… Реджина быстро переобувается и с любопытством обыскивает оставшуюся часть сумки. Эмма просто молча ждет, наблюдая за ней, обводя контуры и изгибы лица Реджины, когда яркие солнечные лучи касаются его. В сумке лежат дополнительные свитера и шарф на случай, если кто-то из них позже замерзнет, немного воды и плед, на которое Реджина долго смотрит, прежде чем на ее губах появляется слабая улыбка, и она засовывает этот плед обратно в сумку. — Все хорошо? — спрашивает блондинка, как только Реджина застегивает сумку. — Да, — говорит Реджина, а затем закрывает дверцу машины и вешает сумку на плечо. — Я могу взять это, — предлагает Эмма. — Не нужно. Ты можешь рассказать мне историю этого места, — говорит она, еще раз обводя взглядом лесистую местность. Эмма кивает ей и подает знак Реджине следовать за ней. — Ты знаешь этот маленький шрам у меня на бедре, похожий на птичек, которых рисуют дети… Знаешь, странный такой, похожий на букву «М»? — Я знаю, — медленно говорит Реджина, переступая через ограждение, как только что сделала Эмма. — Что с ним? Эмма вдыхает запах деревьев, грязи и земли, а затем тянется к руке Реджины и берет ее в свою. Пальцы Реджины мгновенно обвиваются вокруг ее пальцев и заставляют Эмму слегка улыбнуться, когда она смотрит вниз на их руки, а затем начинает вести их по тропинке. — Я получила этот шрам здесь: по какой-то глупой причине подумала, что было бы неплохо отправиться в поход в темноте на поиски тайных сокровищ — я, вероятно, была немного пьяна. — Что? — спрашивает Реджина, в ее голосе звучат смущение и удивление, и, возможно, она не верит ни единому слову, только что слетевших с губ Эммы. Эмма смеется и качает головой. — Это долгая… и глупая история. — О, я не сомневаюсь. К счастью для тебя, я свободна до завтрашнего полудня. Эмма прочищает горло. — Ладно. Итак, все началось с рюмки текилы…***
— Не может быть, — смеется Реджина, останавливаясь у дерева, чтобы схватиться за живот. Эмма не думает, что она когда-либо видела, чтобы Реджина смеялась так много, так свободно. — Пожалуйста, скажи мне, что ты искренне не поверила в его историю. — Я была пьяной! Как никогда в своей жизни. Он мог бы сказать мне, что луна сделана из сыра, и я бы попросила его отвести меня к ней, чтобы я смогла откусить кусочек. Реджина продолжает смеяться, но в ее глазах мелькает что-то еще помимо веселья. Даже когда она смотрит на Эмму, смеясь над сумасшедшими ситуациями, в которые блондинка попадала в прошлом, она смотрит на нее с такой любовью, что искрится. Сердце Эммы немного болит, когда она смотрит на нее слишком долго, болит, потому что она слишком живая и яркая. — Так ты что-нибудь нашла? — спрашивает она, медленно подавляя смех и облизывая губы. — Во время твоей, гм, охоты за сокровищами, ты смогла найти драгоценности, которые спрятал твой друг-пират? Эмма качает головой, надувая губы, хотя все это смешно. — Нет, если только ты не считаешь пустые пивные банки и пару разбитых стаканов сокровищами. Это был полный провал. — Я надеюсь, ты усвоила свой урок той ночью, — говорит Реджина, поправляя сумку на плече и продолжая идти по грязной тропинке, ее ноги тихо ступают по земле. — Какой урок? Никогда не доверять пирату? Потому что не мне тебе говорить, что я этого не делала. Улыбка Реджины исчезает с ее лица, но она ничего не говорит. На самом деле, они больше не разговаривают до конца прогулки.***
Это место такое же красивое, каким она его помнит. Вода в скрытом озере прозрачна и окружена деревьями и камнями разных размеров, глубоко в лесу, где тихо, и ее мыслям не нужно бороться с городским шумом. Вокруг очень мало людей, что делает это место даже лучше, чем она могла представить. Эмма поднимает голову к небу и позволяет солнечному свету, пробивающемуся сквозь верхушки деревьев, омывать ее кожу золотистым светом. — Это было то место, куда я обычно ходила, как только мне нужно было сбежать и спрятаться от всех, когда я жила недалко от сюда. Я приходила сюда, когда мне хотелось побыть одной, — делится Эмма, мягко вдыхая и выдыхая, впитывая момент. — Я никогда раньше никого сюда не приводила, но долгое время это было мое любимое место. — А теперь ты привела сюда меня. Эмма мимолетно смотрит на Реджину и улыбается ей. — Ну, я не могу показать тебе мое нынешнее любимое место, куда я могу пойти, когда чувствую, что мне нужно сбежать, потому что теперь я иду к тебе, когда мне это нужно. Так что ты можешь увидеть хотя бы это место. Я знаю, что это место далеко не такое красивое, но с тобой трудно в этом соревноваться, — говорит она, подмигивая. Голова Реджины качается из стороны в сторону, но слабый румянец, окрасивший ее щеки, выдает истинные чувства Реджины.***
Эмма лежит на спине, глядя на чистое небо и верхушки зеленых деревьев, полных листьев. Ее ноги согнуты, когда Реджина сидит рядом, слегка касаясь ее. — Генри бы понравилось здесь, когда он был младше, — мягко говорит Реджина. Эмма слегка приподнимает голову, чтобы посмотреть на Реджину, но глаза брюнетки закрыты, а ее голова наклонена в сторону так, что упирается в колени Эммы. — Да? — спрашивает она так же тихо, снова опуская голову и закрывая глаза. — Мы можем вернуться и привести его в следующий раз, если ты захочешь. Я уверена, что он был бы рад увидеть Бостон. Также было бы неплохо для всех нас съездить куда-нибудь летом. Или даже просто остановиться здесь и поехать куда-нибудь еще. Я готова отправиться в путешествие с тобой и Генри в любое время, только скажи слово. Реджина отвечает не сразу. Но Эмма не открывает глаза и не повторяется. Она просто остается неподвижной и ждет, пока ветер, пахнущий озером и деревьями, проносится мимо них. Момент мирный и не требующий разговора, и блондинка дает время Реджине. Несколько минут спустя, несколько долгих, тихих минут спустя, Реджина спрашивает: — Какое слово? Эмма пожимает плечами как может, лёжа на спине, и отвечает: — Забери меня отсюда. — Это три слова. Эмма посмеивается: — Не будь такой придирчивой. Реджина убирает руку Эммы со своего живота и поднимает ее вверх, их пальцы соприкасаются только кончиками. — Куда ты хочешь поехать? Ответ Эммы приходит немедленно, и она даже не задумывается о том, как банально и просто это может звучать. Она говорит это, потому что это правда и именно то, что она чувствует. — Куда вы с Генри захотите. Где бы ты ни была, я хочу быть именно там.***
— Иди сюда, — шепчет Реджина, когда они позже возвращаются в машину, ее рука скользит по волосам Эммы. Эмма наклоняется над консолью между их сиденьями и вздыхает, когда ее встречают нежные губы, которые целуют ее так, словно она хрупкая и может сломаться. Откуда-то из глубины души вырывается вздох, и она тает. — Для чего это было? — спрашивает она, глядя в глаза Реджине, как только поцелуй заканчивается. — За то, что позволила мне увидеть тебя, настоящую тебя. Спасибо, — брови Эммы немного сходятся вместе, но Реджина использует большой палец, чтобы расслабить мышцы ее лица. — Я думала о… — Реджина пренебрежительно качает головой и вместо этого улыбается. — Ты позволила мне увидеть тебя, всю тебя, хорошую и плохую — те части, которые ты скрывала от всех всю свою жизнь — и… Слова Реджины, кажется, подводят ее, и поэтому Эмма обнаруживает, что ее тянут обратно для еще одного поцелуя. Сердце Эммы не успевает за моментом, оно быстро колотится в ее груди. Реджина изливает все эмоции своего тела в Эмму, целует ее самыми нежными прикосновениями, ласкает ее щеки нежными пальцами. Эмме кажется, что она может утонуть во всем этом — здесь так много, так много любви, так много эмоций, так много чувств, что Эмма понятия не имеет, как Реджина может даже дышать, когда все, что Эмма чувствует в эти несколько мгновений — это то, что Реджина чувствует постоянно. И это почти слишком для нее. Эмма отстраняется, хватая ртом воздух, задыхается, и именно тогда Реджина шепчет, ее губы скользят по подбородку Эммы к ее уху: — Я никогда не встречала души прекраснее, чем твоя, Эмма. И все тело Эммы дрожит, и кажется, что оно светится изнутри.***
Прошел уже целый день. Это был тот день, который Эмма никогда не забудет. Когда день начинается с того, что женщина, которой было отдано твое сердце, говорит тебе, что она любит тебя, то нет никакого способа сделать этот день еще лучше. Но все, о чем Эмма может думать, глядя через деревянный стол на Реджину, наблюдая за Реджиной, которая смотрела выступление живой группы на сцене — это то, что с течением времени день становился только лучше. — Могу ли я предложить вам, леди, что-нибудь еще? — спрашивает официантка, ее голос с акцентом заставляет Эмму слегка подпрыгнуть, когда она отрывается от своих мыслей. Эмма улыбается дружелюбной официантке, которая останавливается у их столика почти каждый раз, когда проходит мимо. — Реджина? — спрашивает Эмма, бросая взгляд на паэлью с морепродуктами, которую они почти доели. Реджина слегка выпрямляет спину и вежливо улыбается. — Ты хотела заказать десерт? — спрашивает она Эмму. Эмма съела тарелку «платанос мадурос» и, по крайней мере, половину того, что было съедено из их общего блюда. Ее желудок уже приятно полон, поэтому она отрицательно качает головой. — Я думаю, мне придется отказаться от десерта. Реджина поднимает глаза, на ее лице написано удивление. — Серьезно? Ты, Эмма Свон, отказываешься от десерта? Эмма закатывает глаза, и официантка, которая терпеливо ждет, улыбается им. — Она клянется, что я только и делаю, что ем и сплю, — шепчет Эмма девушке, прикрыв рот рукой, а затем показывает Реджине язык, когда та ухмыляется. Реджина качает головой, глядя на Эмму, а затем решает: — Принесите чек, пожалуйста. Молодая женщина кивает головой и говорит с дружелюбной улыбкой: — Я сейчас вернусь. — Спасибо, — говорят вместе Эмма и Реджина. Как только они остаются одни, Реджина берет свою красную сангрию и допивает напиток одним глотком. Реджина проводит языком по губам, а затем улыбается Эмме, ее кожа слегка краснеет. Эмма отламывает кусочек хлеба и откусывает часть, не сводя глаз с Реджины. Реджина приподнимает бровь, а Эмма улыбается ей и качает головой. — Ты хочешь потанцевать? — Ни в коем случае, — со смехом говорит Реджина, оглядываясь на группу. Эмма наблюдала, как Реджина наблюдает за барабанщиками и певцами на сцене. Всякий раз, когда она не разговаривала с Эммой, ее глаза были прикованы к выступающей группе. Реджина с жадностью поглощает то, что ей кажется интересным, и наблюдать за этим всегда так приятно. Ресторан полон культуры, от музыки до декора, все кажется таким живым, и Реджина восприняла это с тем же открытым выражением восхищения, которое Эмма помнит видела на лице Реджины, когда она смотрела, как Эмма работала с заклинаниями под ее руководством. — Точно? Потому что ты весь вечер танцевала на своем стуле, — указывает Эмма, все еще ухмыляясь Реджине, потому что ее лицо не знает другого способа вести себя в присутствии брюнетки. — Есть разница между тем, что просто покачиваться на стуле или встать и танцевать там, где тебя все видят. Только в одном из этих случаев я могу поставить себя в неловкое положение перед группой людей, которых я не знаю. — Я совершенно трезвая и прошу тебя потанцевать со мной. Это означает, что если кто-то из нас и поставит себя в неловкое положение, то это буду я. И кроме того, как ты сказала, ты не знаешь этих людей. Ты, вероятно, никогда их больше не увидишь. Реджина смотрит на Эмму, словно обдумывая это, но потом качает головой. — Я даже не знаю как танцевать под такую музыку. Эмма решает, что это не причина не танцевать, и после того, как их счет оплачен в добавок со щедрыми чаевыми, она берет их куртки и несет в машину, оставляя Реджину в ресторане. Возвращается Эмма уже только в белой майке, заправленной в узкие джинсы. Ее руки обнажены, рельефные мышцы выставлены напоказ. Реджина медленно оглядывает ее, когда она приближается, темные глаза обшаривают тело Эммы, как будто Реджина пытается прожечь каждый миллиметр Эммы, и Эмма не может сдержать дерзкой ухмылки, которую она ей дарит, когда Реджина облизывает губы и медленно выдыхает. — Готова? — спрашивает Эмма, наклоняясь, чтобы прошептать ей на ухо. — Нет, но я не думаю, что тебя это остановит. — Только если ты действительно хочешь уйти. Реджина отвечает тем, что начинает её вести. Там, где нет столиков, собралась группа людей. Реджина и Эмма присоединяются к ним, пробираясь сквозь небольшую толпу, чтобы добраться до середины импровизированного танцпола. Место казалось идеальным; таким образом, они не первые, кого можно увидеть, когда посетители смотрят в сторону танцоров. Находясь так близко к сцене, Эмма может чувствовать каждый громкий удар барабана в своей груди, может чувствовать его тяжелые вибрации. Она оглядывается вокруг и на мгновение изучает, как танцуют люди. Эмма всегда была хороша в том, чтобы наблюдать за поведением других людей и подражать им. Именно таким способом она попадает в ритм музыки и понимает, что делать со своими ногами. С другой стороны, Реджина закрывает глаза и делает все наоборот. Она не повторяет за танцующими вокруг нее. Реджина слушает музыку и, кажется, отгораживается от всего остального. Когда она танцует, это нечто большее, чем просто танец под музыку. Как будто она становится музыкой, как будто ритм барабана — часть ее самой, как будто каждое сотрясение барабана отдается в ее пальцах, когда они движутся по воздуху, словно она может ласкать музыку. Реджина двигает бедрами, плечами и ногами, а затем руками, и вскоре Эмма видит, что она полностью отдалась музыке, и все ее тело движется, раскачивается и раскачивается, словно музыка у нее в крови и существует только для того, чтобы вдохнуть в нее жизнь. Вот почему Эмма хотела вывезти Реджину подальше от Сторибрука. Реджина свободна и не думает о тех, кто ее окружает. Они все незнакомы, и никто из них не знает, кто она или кем была, а Реджина может просто быть Реджиной и танцевать с Эммой. Карие глаза медленно открываются и останавливаются на Эмме, и Эмма придвигается ближе к Реджине, привлеченная соблазнительным взглядом темных глаз. Бедра Реджины двигаются восьмерками, а ее руки обвиваются вокруг шеи Эммы, их тела вместе находят ритм, пока барабан бьет, бьет и бьет. Эмма скользит руками вниз по спине Реджины, а затем вокруг ее тонкой талии, не торопясь, поглаживая ладонями изгибы бедер Реджины. Она сжимает их и позволяет коленям немного согнуться, позволяя Реджине вести, затем двигается вперед, когда Реджина двигает назад, и позволяет их телам столкнуться мгновением позже. Она гонится за жаром тела Реджины и двигается в быстром темпе музыки. Реджина двигает бедрами, а затем плечами, отходя от Эммы, а затем возвращаясь снова и снова, ее тело подобно волне, на которой Эмме хочет прокатиться, когда она смотрит и наблюдает за ней, наблюдает, как чертовски сексуально выглядит Реджина, вот так покачивая бедрами. Воздух горячий, музыка громкая, и Эмма так, так, так потерялась в теле Реджины. Реджина ухмыляется, как будто знает это, сводит их бедра вместе и прижимается к бедрам Эммы, откидываясь назад и крепко держась за шею блондинки. Она встряхивает волосами и снова делает медленную восьмерку, контроль, который она имеет над своими бедрами, почти заставляет Эмму задыхаться. Эмма издает низкий стон и скользит одной рукой по спине Реджины, пользуясь моментом, чтобы притянуть Реджину ближе к себе. Ее теплое дыхание дразнит губы Эммы, и Эмме хочется поцеловать ее. Она почти чувствует сладость коктейля на своих губах, почти чувствует невероятно мягкие губы Реджины на своих. Ей приходится прикусить нижнюю губу, чтобы остановить себя, глядя на Реджину, ее бедра двигаются вместе с бедрами Реджины, их тела соприкасаются, прижимаются друг к другу. Эмма клянется, что сможет выдержать с ней только несколько танцев. Она убеждает себя, что тело Реджины, возможно, заставило ее мозг забыть, как правильно функционировать, но она может справиться с этим. И Эмма действительно верит в себя. Она верит в это до тех пор, пока руки Реджины не оказываются в ее собственных, и брюнетка поворачивается лицом в противоположную сторону. Она верит в это до тех пор, пока задница Реджины не прижмется к ней, а руки Эммы не обхватят миниатюрное тело с греховными изгибами, которые, без сомнения, станут ее погибелью. Она верит в это, пока Реджина не прислоняет голову к Эмме и не смотрит ей в глаза, когда она начинает подпевать музыке, под которую они танцуют, ее голос хриплый и низкий, а испанский слетает с ее языка и не имеет абсолютно никакого смысла для Эммы, но в то же время сводит ее с ума. Это был тяжелый день для Эммы, но это будет адская ночь, если Реджина продолжит в том же духе.***
Звук барабанов остается с Эммой до конца ночи. Она слышит это, пока они танцуют, пока Реджина и Эмма являются не двумя отдельными танцующими телами, а одним движущимся существом. Она слышит это, когда они едут обратно в Мэн, ночной прохладный воздух дует через открытые окна и ударяет в лицо. Она слышит это, когда Реджина напевает что-то, готовясь ко сну, после того, как они приехали домой, позвонили Снежке и Дэвиду и поговорили с Генри. Ритм барабана остается с ней, пока она не засыпает, слушая другой ритм — биение сердца Реджины под ее головой, когда она кладет голову ей на грудь и крепко обнимает ее.***
Эмма ворочается в постели, слепо ища тепла, протягивая руку и скользя по прохладным простыням. Она стонет и прячет голову под подушки, пахнущие кокосом, обхватывает одну из них рукой и пытается прижать и обнять. Но она слишком маленькая, слишком мягкая, не так, как Реджина. Эмма грубо оттягивает подушку от лица и поднимает голову, ее светлые волосы в беспорядке, когда она убирает их с лица и смотрит на будильник. На часах едва за полночь, безусловно, не время, чтобы просыпаться. Ее голова тяжело опускается на подушку, и она пытается закрыть глаза и заснуть. Она крепко сжимает их и пытается думать о успокаивающих вещах, таких как пляжные волны, дождь — все то, что никогда не помогало ей. Это не работает. Ей холодно, это такой холод, который нельзя ни игнорировать, ни согреть простынями и одеялами. Она жаждет тепла тела Реджины рядом с ней, и по опыту знает, что не сможет заснуть, пока не получит его. Эмма приподнимается на локтях и оглядывает спальню. Реджины там нет, и свет в ванной не горит. Она проводит руками по лицу и сдвигает ноги на край кровати. Она вытягивает руки над головой, а затем встает, выходит из спальни и спускается по лестнице на темный первый этаж. Она заглядывает в гостиную, но находит ее пустой и переходит на кухню. Иногда Реджина просыпается посреди ночи и заваривает себе чай, чтобы лучше уснуть. Эмма не находит ее там тоже. Дверь кабинета скрипит, когда она толкает ее, открывая, но это не беспокоит Реджину. Она стоит перед камином, держа книгу в руке, и даже не оборачивается, когда Эмма входит в комнату. Эмма мнет свои холодные руки, когда подходит к тому месту, где стоит Реджина, держа закрытую книгу. — Эй, — говорит Эмма, прежде чем полностью приблизиться, ожидая, как Реджина подпрыгнет при звуке ее голоса. Реджина оглядывается через плечо и пытается улыбнуться Эмме. — Почему ты не спишь? — спрашивает она, ее голос едва слышен. Эмма пожимает плечами и подходит ближе, сокращая расстояние между ними, обнимая Реджину за талию. — Тебя не хватает, и я замерзла, — бормочет она, утыкаясь лицом в изгиб шеи Реджины. Здесь тепло и пахнет сном и домом. Реджина прислоняется к Эмме и делает долгий усталый вздох. — Тебе всегда холодно. Эмма угукает и целует Реджину в шею. — И ты всегда рядом, чтобы согреть меня. Реджина слегка наклоняет голову набок, и Эмма улыбается, касаясь ее кожи, проводя губами вверх по манящему изгибу шеи Реджины. Женщина, заключенная в ее объятия, вздыхает и откидывает голову на плечо Эммы. Эмма смотрит и видит, как трепещут ресницы, когда глаза Реджины закрываются. Эмма поворачивает голову и целует Реджину в плечо, проводит губами по линии ее косточки. — Пойдем наверх со мной, — бормочет Эмма между медленными, безудержными поцелуями. Ее губы задерживаются после каждого поцелуя, достаточно долго, чтобы она могла вдохнуть аромат кожи Реджины. Она выдыхает, придвигаясь ближе к шее Реджины, претендуя на новое место нежным прикосновением губ. — Пойдем спать. Реджина похлопывает Эмму по руке, обхватившей ее, а затем скользит вверх до самого сгиба ее локтя. Брюнетка кладет книгу на каминную полку, обхватывает Эмму руками и прижимает их к себе. — Я пыталась спать. Но кто-то пинался во сне. Эмма прячет голову в теплом пространстве между плечом и шеей Реджины. — Прости, — бормочет она. Реджина хмыкает и сжимает пальцы вокруг бицепсов Эммы. — На самом деле я не могла заснуть еще до этого. Было слишком много всего на уме. — Хочешь поговорить об этом? — спрашивает Эмма, оставляя еще один поцелуй на плече Реджины. Она хочет зевнуть, но поджимает губы, пытаясь сдержаться. — Желательно в кровати. Реджина одаривает ее легким смешком. — Иди в кровать, соня. Эмма протестующе стонет, обнимая Реджину: — Не без тебя. Мне холодно. — В нашей спальне есть теплые одеяла, которые могли бы решить эту проблему. Эмма качает головой и трется носом о шею Реджины. — Я хочу тебя. — Не всегда, — легкомысленно говорит Реджина, не осуждая, а утверждая то, что совершенно верно. — Я становлюсь плаксивой, и мне это не нравится. Пожалуйста, пойдем со мной в кровать. Реджина прижимается лицом к лицу Эммы и вздыхает: — Поводишь мне пальцами по волосам? Эмма усмехается. — Договорились. И ты можешь рассказать мне о том, что не дает тебе спать, если хочешь. Реджина улыбается, поворачивается и нежно целует Эмму в губы. — В этом не было ничего важного. Поверь мне. И она верит. Всегда.