PowFrank
«Раз, два, три, соберись!» — Мааааам…— с некой надеждой в голосе сказал я. — Нет! — Ну маааама! — Ну что ты не понял в моих словах, мать твою?! Я сказала тебе идти в свою сраную школу! Ты должен делать то, что я сказала, я твоя мать! «Человек. Ничего. Никому. Не должен», — проносится в моей голове, — «Но как? Как я могу сказать такое человеку, который приходится мне матерью », — лишь сильнее сжимаю губы. Обычное утро. Меня вновь посылают в этот «храм науки», от которого уже тошнит. Нет, я люблю учиться, ведь больше ничего делать-то и не остаётся, но то, что они, блять, напридумывали… Кто-нибудь может объяснить, нахуя в начале каждого урока нам зачитывают какую-то поебень, которая также фоновым шумом звучит во время перемен и транслируется по радио в перерывах между новостями? Всё говорят про постоянный контроль, очередную победу в очередной войне с какой-то непонятной страной и о новых курортах. Ну нет, сегодня, блять, суббота, я планировал хотя бы отдохнуть (а лучше сдохнуть). — Но сегодня же выходной! — Это тебя не оправдывает, молодой человек! Я уверена, даже в вашей дурацкой школе есть дополнительные занятия для таких дебилов как ты! А если нет, так пойди уж, пошляйся где-нибудь, а то в конец достал меня, и вообще, у меня дела, так что проваливай! — не принимая возражений, она грубо выталкивает меня за дверь, громко захлопывая её за мной. — Ага, как же, дела у неё, небось снова очередного своего мужика приведёшь, будете там «исследованиями» заниматься, — недовольно бурчу я. Ну почему вот так всегда? Почему мы не можем быть нормальной семьёй? Ходить по вечерам в парк, вместе готовить ужины по воскресеньям… а потому что никогда ничего не может быть так, как мы хотим, даже если хотим мы совсем немного. Именно поэтому папе приспичило уйти из семьи к молодой любовнице, когда я ещё под стол пешком ходил, поэтому мама начала «связываться» со всеми подряд, лишь бы не чувствовать той боли… Но неужели она не понимает, что от этого ей будет только паршивей. Плюс, не доверяю я этим любовникам, ой, не доверяю, ну правда, один хуже другого. Зачем вообще все эти люди занимаются отборной хуйнёй и ставят себе преграды на пути к целям, неужели такими со временем становятся абсолютно все? Дерьмо. Решив не стоять посреди дороги, иду в парк, который находится недалеко от дома; я частенько там зависаю, когда оказываюсь выгнанным из дома. Ещё только восходящее солнце освещает невзрачные улицы города, увешанные этими ёбаными агитационными плакатами с непонятным слоганом. «Деньги и подчинение, все равны, никто не ты». Что. За. Хуйня? Деньги противоречат подчинению, это раз. А про вторую часть я и думать боюсь, что же такое принял недоносок, написавший это? Похуй. Это дерьмо стало появляться несколько лет назад, и если бы мне не было так чертовски плевать на всё, думаю, я бы даже… боялся? От недоразмышлений меня отвлекло чуть не состоявшееся падение. Блять, я наступил в нечто странное. Весна только заявила о себе, и снег уже растаял, обнажая всю грязь и мерзость «следов» человека. Ну неужели нельзя быть более аккуратными по отношению своей же природе? Вот стану экологом, штрафов понавыписываю… но, ко всеобщему счастью, я им не стану, ведь эта женщина-я-всё-знаю-лучше-всех уже давно разрешила мою дальнейшую судьбу. Вот кто хочет быть менеджером по продажам? Кому это вообще нужно? Ответ прост: моей матери. Вообще, если быть честным, ей плевать на моё будущее, но она упорно готовит меня к становлению этим злоебучим менеджером… Вон, даже на курсы заставила записаться, в понедельник идти придётся. Доковыляв до парка, решаю сесть, выкурить пару сигарет, ибо заняться ну в край нечем. Не город, а дыра, не страна, а кусок дерьма. Нет, на самом деле, политикой я не интересуюсь, но та херня, которую они проводят, пытаясь сделать всех идеальными и одинаковомыслящими ни к чему путному не приведёт. Почему я так много рассуждаю и злюсь? Этакий семнадцатилетний умник, идущий против системы, но полностью живущий в ней. Да и система-то эта его недолюбливает. До сих пор целоваться не умею, девушки меня сторонятся. А с класса с третьего понял, что или быть целым и невредимым, или не таким как они. Но выбирать мне не пришлось, всё сделали обстоятельства, а татуировки, пирсинг — это уже как-то потом добавилось. Но, если честно, обожаю реакцию учителей на мой внешний вид и поведение, ох, этот злобный огонь в глазах, гримаса ярости на лице в моменты моего триумфа! Ну не всех же им удастся «стандартизировать»! Уверен, что все те, кто в жизни хоть чего-то добился, в школе явно не выражали прилежность и послушание. Сижу в парке, рассматривая проходящих мамочек с колясками, влюблённых с весенним обострением и остальных прохожих, вид которых даже у меня вызывает сожаление. Все грустные, страдальцы, недовольны жизнью, но ведь, если подумать, у большинства людей есть всё, включая такие вещи, о которых некоторые не могут и мечтать. К примеру, глухой никогда не услышит музыки, родного, любящего голоса; шума ветра, щебетанья птиц, а нам кажется это настолько обыденным, что мы принимаем это как должное. Ну да, да, конечно, диеты-диеты, это так важно, вы же все должны быть худые… Утверждают, что жизнь любого человека одинаково ценна, однако я не разделяю это мнение. Ведь большинство, они не живут, лишь существуют, люди, которые не видят дальше своего эго и кошелька, как же много их стало, да почти все такими становятся, когда «взрослеют» (как они сами это называют). Почти, да не все, что прелестно. Например, мой учитель истории, культуры и религии, образованный Человек, с максимально большой буквы, вовсе не гонится за всем этим, за что его и уважаю. Да, он — единственный, кому я могу раскрыться, кто на самом деле готов выслушать и, по возможности, дать дельный совет…***
Просиживая свою задницу на скамейке, рассуждая и выкуривая ментоловые сигареты одну за другой, я вовсе и не замечаю, как солнце давно пересекло своё верхушечное положение и стало неумолимо клониться к закату, тогда решаю я изменить место локации, зная, какие резкие колебания температур между днём и ночью, а домой я в ближайшее время идти не планирую. Резко встав, пошатнувшись, начинаю было идти по узкой мощёной дорожке, как вдруг слышу противный голос прямо за спиной: «Эй, ты, сигаретки не найдётся?» Громко вздохнув, поворачиваюсь навстречу источнику звука, приготовившись к пустому монологу и последующему избиению, и, уже прокрутив в голове пару возможных сценариев, решаю оставить в покое свой мозг и отпустить хотя бы эту ситуацию на самотёк; уж больно много я заморачиваюсь, даже когда от меня ничего не зависит. А тем временем, тот отброс общества уже стоит ко мне вплотную, замахнувшись для смачного удара кулаком в лицо. Я прикрываю глаза, готовясь отдаться «приятным ощущения», но этого так и не происходит. Всё обламывает проносящийся прямо передо мной чёрный орущий вихрь, изо рта которого так и сыпятся изощрённые ругательства. Он сбивает с ног того парня, что хотел въехать мне по челюсти, и исчезает так же быстро, как появился. Ну, а я, решая не терять времени и не вдуплять в странную суть ситуации, со всех ног мчусь в сторону моего любимого местечка, кафе на окраине города.***
Далеко, однако, от дома это кафе, я уже почти на месте, тени становятся длиннее, температура опускается, я натягиваю капюшон, поглубже прячу руки в карманы, пытаясь скрыться от пронизывающего холодного ветра, и, наконец, вхожу. Внутренняя атмосфера сразу заставляет расслабиться, перестаю дрожать, осматриваюсь, прохожу к дальнему столику у стены, чтобы оградиться от остальных посетителей, сажусь на диванчик, обитый искусственной кожей, посильней вжимаюсь, оглядываюсь по сторонам, надеясь не встретить кого-то из знакомых, потому что нахуй они мне сдались. Миловидная официантка снуёт между столиков, обслуживая посетителей, которые, видно, её порядком подзадолбали, вскоре она подходит и ко мне. — Привет, что будешь заказывать? — Она всеми силами пытается сделать доброжелательное лицо, видимо, рассчитывая на чаевые. — Один кофе, — тихо отвечаю я, попутно заглядывая в карман и пересчитывая жалкие центы. — Будет сделано. — С такой же натянутой улыбкой уходит. Через несколько минут она приносит мне кофе, аромат которого распространяется на несколько метров, образуя своеобразную вкуснопахнущую ауру, и, подмигнув, вприпрыжку убегает в середину зала.***
Должен сказать, что провёл я там всю ночь, слушая тупые разговоры окружающих.Моих денег хватило на ещё две кружки довольно хорошего кофе, а под утро, думаю, было, судя по количеству людей на улицах и положению солнца, около шести часов, я поплёлся домой на негнущихся ногах, низко понурив голову. Уже зайдя в дом и не застав там мать, прошёл в свою комнату, и стоило только моей голове соприкоснуться с подушкой, как я погрузился в такой долгожданный, но беспокойный сон.