Лютики и бархатцы

— Двое?! — на лице Келебриан были написаны испуг и изумление. — Ты уверен? — Нет, — честно ответил Полуэльф. И добавил: — Может, и трое. Мне показалось, я слышал, что два сердца бьются в одном ритме. Келебриан шумно выдохнула и мысленно поблагодарила мужа, что он сначала уговорил её выпить ромашкового чая. Разум кипел от одной мысли о том, что она носит в себе более одной жизни, но тело оставалось достаточно спокойным, чтобы волнение не навредило. — Ты расскажешь Глорфинделу? — вдруг спросила Келебриан. — Если захочешь, — Элронд пожал плечами. — Думаешь обрадовать его новостью, что и ему на воспитание достанется полуэльф? — Владыка усмехнулся. — А вдруг ему и правда Эарендила не хватило? — тоже усмехнулась Келеборниэн. — А если честно… — Задорная усмешка превратилась нежную улыбку: — Мне просто хочется поделиться радостью. Элронд, напряжённо стоявший всё это время, наконец расслабился. Ему страшно было от мысли, что Келебриан может испугаться носить тройню, подумает, что у неё не хватит сил, и сдастся — ослабнет, заболеет, не сможет родить… Да и ко всему, дети, зачатые не по любви, могли появиться на свет, навредив себе или матери. Но Келебриан, похоже, не испугалась. Когда-то в детстве её приучили не бояться трудностей. У Полуэльфа словно гора с плеч свалилась, когда жена улыбнулась. Но сперва они всё-таки рассказали Галадриэль и Келеборну. Дочь, не говорившая с родителями о сложной ситуации в отношениях с мужем, надеялась, что если в мудром сердце Галадриэль зародились сомнения — весть о будущем рождении детей их развеет. *** Келебриан смотрела на огонь в камине. Красно-оранжевое пламя извивалось в плену очага, дрова приятно трещали. Леди лежала головой на коленях матери, и Галадриэль машинально перебирала волосы дочери. За окном уже опустился вечер. Элронд по-прежнему зарывался в делах, и Келеборн по приезде вызвался помочь зятю. — Я так рада, что у вас наконец будут дети, — почти промурлыкала вдруг Галадриэль, погладив дочь по волосам. На самом деле, леди Алатариэль была рада не меньше одному тому, что Келебриан, испытывавшая раньше стеснение рядом с мужем, наконец его переборола. Арафинвиэн видела перед свадьбой, что дочь не испытывала горячей любви к Элронду, но смела надеяться, что брак по согласию перерастёт в брак по любви. Келебриан вздрогнула, вспомнив, какую цену собирался заплатить муж за этих детей. Впрочем, нет, скорее дети были выражением благодарности за то решение, которое принял Элронд. И тут Келебриан осознала, чего просила у Владыки. — Мама! — вхлипнула она. И Галадриэль бросилась обнимать дочь. — Мама, что я наделала! Уткнувшись лицом в колени матери, Келеборниэн разрыдалась. — Милая, что случилось? — вопрошала Галадриэль, гладя дочь по волосам, надеясь добиться объяснений. Но добилась лишь того, что Келебриан расплакалась ещё горше. — Я убила его, мама, — заговорила, преодолевая истеричные всхлипы, леди, — почти убила! — Келебриан, ты в порядке? — испуганно спросила мать, поворачивая дочь на бок и трогая её лоб. Келебриан повернулась на спину и заглянула матери в глаза. А потом закрыла лицо руками, снова разрыдавшись. — Не в порядке! Какой же я монстр! — Келебриан, Келебриан, всё хорошо, не надо, — успокаивала Галадриэль, но тщетно. — Нужно было, — всхлипы перерывали речь Келеборниэн, — нужно было вас спросить… Ей казалось, она не может прекратить плакать целую вечность. Время будто застыло — и она не различала больше слов матери, не чувствовала её прикосновений. Но вдруг родные крепкие руки отца вырвали Келебриан из обволакивающего её кокона отчаяния. — Ну, почему мы плачем? — спросил Келеборн прижимая к себе дочь, которая, мысленно вернувшись в детство, когда только папины объятия могли успокоить, немного стихла, почувствовав уверенное тепло, исходившее от синды. Отец погладил Келебриан по волосам, целуя её голову, немного покачал дочь в объятиях, пока она наконец не перестала всхлипывать, лишь судорожно дыша теперь. — Это… Из-за… Элронда, — проговорила леди, всё пытаясь перевести дыхание. — И… и… Леди вдруг резко вдохнула, сгибаясь и испуганно кладя руку на живот. Её лицо исказила гримаса боли. — Келебриан?! — отец в панике нагнулся, чтобы заглянуть в лицо дочери, кладя свою руку поверх её, лежащей на животе. — Болит?.. Келебриан сильнее прижалась к Келеборну, приобнимая его и длинно выдохнула. Галадриэль вскочила с места, переглянувшись с мужем, и вышла. — Не смей лишать меня внуков, — пригрозил Келеборн с улыбкой, за которой скрыл свой испуг. Он осторожно уложил дочь, одновременно красную от слез и побледневшую скорее от страха, чем от боли. Келебриан тяжело дышала, подтянув к себе ноги и обхватив живот руками. Келеборн гладил её по волосам, вдоль виска, успокаивал словами. В комнату спешно вошёл Элронд и, увидев положение жены, в одно мгновение оказался рядом с ней, ставя рядом на пол небольшую бутыль, что принёс с собой. — Прости меня, — она проговорила одними губами. Но Полуэльф оставил без внимания эти слова, будто и не услышал. Коснулся щеки любимой, погладил, а леди наконец улыбнулась, перебарывая боль, написанную на лице. — Испугалась? — тихо спросил он. Жена кивнула. Элронд усмехнулся и положил ей руку на плечо: — Расслабься. Всё будет хорошо. — Он погладил нежно и низ живота Келебриан, успокаивая: — Они просто тоже испугались. Келеборну и Галадриэль стало понятно, что дар утешать одной улыбкой и прикосновением любого пациента безотказно сработал и здесь. Элронд налил Келебриан какого-то снадобья, укутал её в плед и только после того, как уверился, что как целителю ему остаётся только следить за леди, устремил свой взгляд на её родителей. — Ты ничего не хочешь нам рассказать? — вдруг спросила Галадриэль — муж дочери был более чем тесно связан с её слезами. — Может быть, не сейчас? — неуверенно ответил Полуэльф, чуть кивая на жену. — Брось, Элронд, — подала голос Келебриан из кокона-пледа. — Я вполне перенесу этот разговор. — Я за это не ручаюсь, — проговорил Эльфинит, переводя взгляд на возлюбленную. — Объясните уже, что происходит! — вспылил Келеборн. Однако вспышка его злости была подобна молнии — и тут же угасла. Элронд тяжело вздохнул, слабо представляя, какой будет после его слов реакция родителей жены. — Я приму удел Смертных по окончании эпохи. — И оставишь Келебриан?! — судя по выражению лица Алатариэль, ещё немного — и она была бы готова убить. — Мама, я не люблю его, — едва не простонала Келеборниэн. Галадриэль замерла, словно громом поражённая, устремив изумлённый взгляд на дочь. Владычица Имладриса пояснила тихо: — Не как мужа… Алатариэль закрыла лицо рукой и тяжело опустилась рядом с Келебриан. — Но… почему? — Келебриан будет счастливей с другим, — Элронд едва сдержал раздосадованный вздох. — С другим? — на лице Галадриэль отобразилось теперь удивление, смешанное с любопытством. — А как же дети? — выразил недоумение Келеборн. — Детям не грозит вырасти среди вражды и разлада, а это главное, — уверила леди и улыбнулась. — Да и вы ведь хотели внуков в этой эпохе, а не в неизвестно когда придущей следующей. — Нет-нет, погоди. Я решительно ничего не понимаю, — остановила дочь Галадриэль. — Элронд, сядь, — обратилась она к зятю. — И ты, Келеборн. — Она оглядела семейство, рассевшееся вокруг очага и кивнула. — А теперь рассказывайте всё по порядку… *** — Выйдите кто-нибудь! Собралась толпа! — возмутилась Галадриэль, оглядывая своё семейство и Глорфиндела, собравшихся вокруг Келебриан, не особо обращавшей внимание на происходящее вокруг из-за всё учащающихся схваток. Элронду вдруг подумалось, что Келебриан хватит поддержки матери и Глорфиндела, и Полуэльф начал потихоньку отходить к дверям. — Нет, ты остаёшься, — схватила зятя за руку Алатариэль. Владыка с сожалением и даже несколько виноватым видом посмотрел на военачальника, но тот лишь понимающе кивнул без тени осуждения в глазах. Глорфиндел положил руку на плечо Келеборну и негромко сказал: — Пойдём. Дальнейшее зрелище не из приятных. Синда вздохнул, нерешительно потоптался на месте, коротко поцеловал дочь в лоб, сжав её ладонь, и они с гондолинцем вышли. Как ни досадно им было не присутствовать при рождении новой жизни, на обоих довольно ярко проявлялась и боль от одного вида на мучавшуюся Келебриан. Отец и возлюбленный одновременно и слабо представляли, что происходит с ней, и вместе с тем из-за прочной душевной связи делили её чувства. Глорфиндел налил Келеборну бокал едва не до краёв. — Тяжёлый будет день, — проговорил он, наливая и себе. Но они почти не выпили за всё время ожидания. Сидели и по большей части молчали. Изредка кто-нибудь из них пытался заговорить, но выходило плохо — отвлекались на эмоции, бушевавшие внутри. Келеборн сперва чертил что-то пальцами на столе, потом встал и взял с полки первую попавшуюся книгу. День постепенно клонился к вечеру. Беспокойство то стихало, то нарастало, когда долго никто из слуг не докладывал о делах Владычицы Имладриса. С первой загоревшейся звездой из соседней комнаты раздался плач младенца. А потом на несколько минут повисло — не тишина, нет, но вскрики Келебриан за несколько часов стали настолько привычными, что шли фоном, — некое подобие тишины, полное ожидания и внутреннего напряжения. Глорфиндел вдруг резко встал, снова услышав детские крики, и принялся мерить шагами комнату, казалось бы, достаточно большую, чтобы от постоянных поворотов не кружилась голова, но почему-то реальность всё равно плыла перед глазами. — Не мельтеши, — буркнул Келеборн, которому в конце-концов надоело смотреть, на снующую туда-сюда бело-золотую фигуру. Лаурэфиндэ замер. Из соседней комнаты в третий раз донёсся плач. Военачальник молнией метнулся к дверям, так что Келеборн и сказать ничего не успел. Синда тоже поспешно встал и направился к дочери. Келебриан утомлённо обнимала детей — двоих, лежавших у неё на животе, и ещё одного, устроенного под боком матери. Элронд взял руку жены, крепко сжал в своих ладонях и припал губами к белой коже. Галадриэль устало опустилась на край кровати, улыбнувшись. Когда в комнату влетел Глорфиндел, Келеборниэн открыла глаза, внимательно посмотрев на военачальника. Вошёл Келеборн. Лаурэфиндэ замер посреди комнаты, не зная, имеет ли право подойти ближе, но улыбнулся, разглядывая троих младенцев, лежавших рядом с его возлюбленной. Ему даже казалось, что любовь к этим детям в нём пробуждается не меньшая, чем могла бы быть к его собственным. Он всё-таки робко подошёл, вопрощающе взглянув на Элронда. Лорд отпустил руку жены и на шаг отступил от кровати, кивнув. Лаурэфиндэ трепетно взял на руки одного из младенцев и чуть не задохнулся от новых чувств. Так что Эльфинит даже испугался, не нужно ли будет ловить военачальника. Элронд и сам едва держался на ногах. От усталости ли, счастья ли — сам не понимал. Келеборн, присевший на кровать рядом с Галадриэль, взял дочь за руку. Келебриан перевела взгляд на отца и улыбнулась. — Как назвали? — Келеборн поднял взгляд на зятя. — На руках у Глорфиндела — Элладан. Под боком у Келебриан — Элрохир. А на груди — Арвен, — ответил Полуэльф. Келебриан и слова не позволяли сказать, и она так и уснула. А вот дети теперь кочевали по рукам её родных. Галадриэль и Келеборн не могли натешиться внуками, Глорфиндела распирало от счастья видеть ожившее, обрётшее плоть счастье Келебриан, и только Элронд опустился на пол рядом с постелью жены, прикрыв глаза. Он скорее мучился совестью оттого, что заставил Келебриан страдать ради него — он постоянно забывал, что делает она это не в последнюю очередь для своего счастья. Элронд все эти часы был на ногах и делил со своей леди её боль, а сейчас чувствовал себя выжатым, опустошённым, обессилевшим. — Пойдёшь к папе? — Глорфиндел присел рядом, обращаясь к свёртку на руках, демонстрируя чудеса контроля равновесия. Элронд улыбнулся, прогоняя слабость и потянулся к младенцу, запелёнанному в цветастую ткань. — Милая Арвен, — прошептал он, целуя дочь в лоб и прижимая её к себе. *** Разлепить веки заставил детский плач и усталый стон Келебриан. — Э-элронд, — протянула она. — Твоя очередь, — и, взяв на руки перекатившегося к ней поближе заплакавшего сына, переложила его к мужу под бок. Эльфинит вздохнул почти обречённо и заставил себя подняться. Взял на руки Элладана — Элрохир имел привилегию всегда питаться материнском молоком, — и стал шарить в темноте по прикроватной тумбе, пока не нашёл того, что искал. Элладан наконец замолчал, успокоенно чмокая. Элронд устало вздохнул. Дети лишили его и Келебриан хоть сколько-нибудь эльфийского вида — разве что глаза иногда всё ещё светились не человеческой радостью: человек в их ситуации сдался бы усталой угрюмости намного раньше. Утомлённых, растрёпанных владык слуги даже просто боялись потревожить. Почти все дела Долины стал вести Келеборн, благо, опыта в подобных делах у него было более чем достаточно. Полуэльфу вовсе было не до того, он, в отличие от жены, плохо владел способностью спать с открытыми глазами, но, кажется, скоро стал бы в совершенстве владеть и этим навыком. Келебриан никогда не жаловалась на усталось, но даже на ней — дочери прекраснейшей из нолдиэр — сказывались бессонные ночи. Днём, конечно, супруги могли позволить себе ненадолго оставить детей на Галадриэль или на Глорфиндела, однако неизменно передышка казалась родителям слишком короткой. Как оказалось, время, которое нужно было детям, чтобы определиться со своим режимом дня, и которое нужно было родителям, чтобы его понять и приспособиться к нему, прошло почти незаметно. И жизнь хозяев Имладриса обрела новое русло — неизведанное, но достаточно предсказуемое, что, впрочем, не лишало сюрпризов. Неприятных тоже. — Элрохир, ну что с тобой?.. — Келебриан качала сына на руках, но он не прекращал плакать, выказывая нежелание ложиться спать. Для самого послушного из всей троицы это было совсем нехарактрено. Его брат и сестра тоже забеспокоились, но Келебриан взглядом просила их не устраивать паники. — Пойдём к папе, — проговорила Келеборниэн — укладывала всех сегодня она одна, потому что Элронд совершенно закопался в делах. Элладан вдруг не выдержал и тоже расплакался. Арвен бросилась обнимать брата и заревела с ним на пару. Келебриан устало переспросила: — Пойдём? Рыдающее «да» было матери ответом, и она, перехватив сына поудобнее, направилась к мужу. Так и шли по парам: Келебриан и Элрохир и Арвен и Элладан. Мать всё никак не могла понять, что происходит с сыном. Утром не хотел просыпаться, а сейчас отказывался ложиться. Владычица так со всем замоталась, что не додумалась до того, что первым же сделал муж. — Заболел он, — констатировал Элронд, убирая ладонь со лба сына. И взял его на руки, хотя Келебриан отдала неохотно. — Скажи-ка, у тебя что-нибудь болит? — Ухо, — заныл со слезами на глазах Элрохир. Его брат и сестра тут же подхватили нытьё, вцепившись в юбку Келебриан. — Горемыка, — вздохнул Полуэльф. Упрекать сына в недальновидности не стал. Было бы ему лет семь — напомнил бы, что предупреждал. Но Элрохиру было три, и вряд ли бы он отреагировал иначе на такие слова, чем расплакался. Ещё вчера вечером Элронд спокойно реагировал на игру «догони сына и надень на него шапку» и не обращал особого внимания на то, что прежде чем ему всё-таки удавалось догнать и одеть шустрых детей, все они были изрядно изваляны в снегу, накричавшись на холодном воздухе и поморозив кончики ушей. Сегодня он видел в этом свою оплошность и боялся упрёка Келебриан — справедливого, но для его сердца слишком жестокого. Впервые, наверное, с рождения детей стоял вопрос о доверии жены, о том, оправдает ли Элронд его. Элрохир был уложен в застенок с софой, где Элронд осматривал больных. Маленький полуэльф немного успокоился или утомился плакать, и теперь лежал, судорожно вздыхая и глядя на мать, которая нежно гладила его лоб, грудь, живот, руки — всё, чтобы успокоить сына. Элладан и Арвен мельтешили возле и ныли, и если Келеборниэн удавалось не глядя отловить кого-то из них свободной рукой, она прижимала чадо к себе, желая успокоить. Элрохира вдруг вырвало, и он снова разревелся. Разумеется, брат и сестра, хоть и не сразу, подхватили его плач. Келебриан запаниковала, совершенно не зная, за что хвататься первым. Так и стояла, вскочив, посреди комнаты, с опущенными руками. Элронд вернулся вовремя. Выдал Арвен и Элладану по горсти каштанов в сахаре, снял испачканную наволочку с подушки, вытер зареванное лицо сына, и, прижав его к себе, успокоил. — Компот будешь? — спросил Эльфинит у сына, и тот закивал. Чуть всхлипывая, Элрохир отвлёкся на компот, а Элронд перевёл внимание на Келебриан, устало опустившуюся на софу. Эльфинит взял её ладони в свои, заглянул в глаза. — Не уследил… — тихо проговорил Элронд, опустив взгляд. Келебриан отвернула голову, посмотрела в пол. — Ничего… — Сам сплоховал — сам исправляет. Видит, что виноват. Это в муже Келебриан ценила. Она подняла на него взгляд. Может, и нет ничьей вины в этом вовсе? — Лекарство для Элрохира на тумбочке. Проследи, чтобы выпил? А я пойду уложу Элладана с Арвен. Хорошо? — он сжал её ладони в своих, добиваясь ответа. Келеборниэн кивнула. Элронд встал и, уговорив детей, что им нужно ложиться спать, подхватил их на руки, забирая с собой заодно и испачканную наволочку. Совсем скоро он вернулся, Келебриан и вовсе не заметила, когда успел. Она только-только, кажется, уговорила Элрохира выпить то, что приготовил Элронд, едва села, откинувшись на стену и прикрыла глаза, как муж коснулся её плеча. Келебриан вздрогнула и открыла глаза, однако Эльфинит погладил её руку, а потом коснулся щеки и пригладил волосы за ухом, так что леди невольно снова закрыла глаза. Она ещё запомнила, как одна его рука обняла её за плечи, а другой он подхватил её под коленями — а потом пришёл сон. Глубокий и долгий, редко бывающий у эльдар. Наутро она почти без удивления отреагировала на Элладана и Арвен, резвящихся по комнате, перебегая из детской в родительскую спальню. Комнаты были соединены, и дверь сейчас была распахнута настежь. Приподнявшись, Келебриан заглянула в детскую: Элрохир сопел, закутавшись в одеяло. Почти неслышно открылась дверь, и леди увидела, как Элронд подошёл к кровати сына. Полуэльф не стал его будить, только коснулся лба и погладил по голове, уверившись, что всё в порядке. Келебриан снова откинулась на подушки, вздыхая. Эльфинит тут же повернул голову и посмотрел на происходящее в их с женой спальне. Элладан, догонявший Арвен, почти настиг сестру, но она взвизгнула и, хохоча, забралась к матери на кровать. Брат, разумеется, последовал за ней, и теперь оба ворошили одеяло, будили маму, которая то отмахивалась, то ловила в объятия одного из детей. Они вырывались, а она, так же смеясь, пыталась ловить их снова — обоих сразу. Элронд зашёл в комнату и остановился у двери, спиной прислонившись к стене. Келебриан перевела на него взгляд и, как всегда, не смогла определиться с чувствами, взволновавшими сердце. Эльфинит улыбнулся с нежностью в глазах, глядя на детей, уже чуть не забиравшихся на потерявшую бдительность мать. Он подскочил вдруг к кровати, рассмеялся, схватил, обняв, первого из детей, кто попался — Арвен — покружил, подкинул на руках. Дочь тоже рассмеялась, обхватывая отца за шею. Келебриан села, обняв Элладана и посмотрела на Элронда, севшего рядом на кровать, намного теплее. Даже улыбнулась. Ему очень нужно такое одобрение своих действий, особенно, со стороны жены, которую он вдвойне боялся обидеть. *** Глорфиндел любил сидеть с детьми. К его сожалению, подобная честь доставалась военачальнику редко. Келеборн вообще не слишком одобрял его близость с четой Владык Имладриса, и лорд побаивался показываться рядом с Келебриан или её детьми на глаза мужу Галадриэль. И хотя близнецы постоянно стремились находиться в доме во всех местах одновременно и везде успеть сунуть свои любопытные носики, это не останавливало Глорфиндела, если ему удавалось выклянчить разрешения посидеть с ними. А как приятны были тишина и одиночество, приходившие, когда больше не нужно было няньчиться с маленьким ураганом!.. Его так и называла теперь Келебриан — укротитель ветра. Стоило Лаурэфиндэ показаться в поле зрения малышни, она тут же прекращала буянить и сбегалась к военачальнику. Все трое принимались дёргать его за полы одежд и рукава, настойчиво прося рассказать сказку. Глорфиндел поднимал кого-нибудь из них на руки, вздыхал, возрождая в памяти истории, за долгие годы ставшие легендами. Они вчетвером шли в детскую — и военачальник рассказывал, пел, даже разыгрывал целые спектакли, чтобы удовлетворить любопытство маленьких полуэльфов. Такое возбуждение, какое охватывало нолдо в моменты, когда перед глазами проплывали картины из собственного прошлого, приходило иной раз только во время советов. Тогда, когда Имладрису грозила опасность, и тогда, когда Глорфиндел видел, что что-то и правда зависит от него. Келебриан завораживала живость нолдо. Глорфиндел и Элронд словно были из разных миров. Военачальник был полной противоположностью своего лорда. Если в Эарендилионе что-то и горело внутри — то белое пламя, спокойное, словно свет Сильмариллей, и если уж вырывающееся наружу, то разрушительное и жестокое. Глорфиндел был подобен огню костра: проще, понятнее, теплее для тех, кто находился рядом. Настоящий огонь и тепло Элронда нужно было ещё найти где-то в глубине его души, которую он открывал не всякому. Глорфиндел светился и грел почти всегда вне зависимости от близости знакомства. Такова была его природа как перерождённого. Душа Элронда искала в любви покоя, утерянного за долгие эпохи войн. Сердце Глорфиндела металось в поисках сил для борьбы. Нолдо не решался теперь, с приездом родителей Келебриан, оставаться с ней в одиночестве и благодарил Валар за то, что им с дочерью Келеборна уж скорее хотелось молчать наедине, чем говорить… Такая тишина накрыла их свои плащом и теперь. Глорфиндел и близнецы вернулись с конной прогулки. Заведя лошадей в конюшни, учитель и ученики принялись приводить их в порядок. Лаурэфиндэ показывал, как чистить копыта коням, рассказывал, как важно любить своего скакуна, а ещё показывать своё уважение. Дети чистили спины и бока коней от пыли, гладили, расчесывали и заплетали гривы. Но близнецы справились с тем, что умели, быстро и утратили интерес к работе. Теперь они бегали по конюшне от стойла к стойлу, разговаривали с лошадьми, кормили их сладким, если у кого-то завалялось в карманах. Глорфиндел, вздохнул, оглядев детей, и остался стоять, поглаживая по морде своего меараса. Конь всхрапнул, повернув голову. Лаурэфиндэ обернулся вслед за ним и увидел вошедшую в конюшни Келебриан. Нолдо хотел было назвать её по имени, но ничего не сказал. Только улыбнулся. На мгновение время замерло. Нолдо смотрел на свою госпожу и не мог наглядеться, хотя ничего в ней не успело измениться — она по-прежнему светилась. Келебриан смотрела на Глорфиндела и думала о том, почему он занял её сердце, а не Элронд. Эльфинит не был хуже, но он был другим. Не тем, что искала Келеборниэн. Так и осталось в их памяти мгновение: тишина, свет и нежный взгляд, волновавший сильнее всяких слов. Дети бросились к матери, принявшись делиться впечатлениями от прогулки, она отвлеклась на них, слушая и лаская. Глорфиндел отвёл взгляд. Не чтобы не смущать. Чтобы не преодолевать искушения броситься к детям, обнять их и вместе с ними в порыве прижать к себе и Келебриан. Лаурэфиндэ и сам не верил, что способен так любить — и делить с кем-то Келеборниэн. Слишком уж сказочно выходило. Но своему сердцу трудно было не верить. *** — Звёздочка моя, что случилось? — отец присел на кровать рядом с уткнувшейся лицом в подушку рыдающей Арвен. Владыка положил руку на голову четырнадцатилетней дочери и хотел было заговорить, но вопроса повторять не стал, ожидая, пока юная леди хотя бы немного успокоится. Всхлипы немного утихли, пусть и прерывая по-прежнему дыхание Арвен. Она подняла голову и посмотрела на отца: — Папа, — она всхлипнула, — неужели мама тебя не любит? Разве так может быть? И она снова расплакалась. Впрочем, было видно, что юная леди несколько выдохлась уже и рыдать с прежним надрывом не могла. Элронд обнял её, уткнувшись носом в тонкую шею дочери. — Может, к сожалению, — проговорил он со вздохом, и у Арвен по спине побежали мурашки от контраста тёплого отцовского дыхания и прохладного воздуха в комнате. Она даже плакать перестала. Вывернулась в объятиях, посмотрела на Элронда красными заплаканными глазами. — Что ты видела? — спросил Полуэльф, поправляя растрёпанные волосы дочери. — Они с Глорфинделом… — голос Элрондиэн задрожал, но Элронд понимающе кивнул, позволяя дочери не продолжать. — Тебе рассказать, почему так случилось? — участливо спросил он. Элрондиэн вытерла слёзы и кивнула, шмыгнув носом и усевшись наконец. И Элронд рассказал. Всё как было. И то, почему её мать вышла за него замуж, и почему она не успела раньше, чем могла бы, увидеть свою любовь к Глорфинделу, и то, почему Арвен и её братья, несмотря ни на что всё-таки появились на свет, и что однажды он и Келебриан смогут расторгнуть свой союз. Элронд умолчал только о своём решении, не желая ранить сердце дочери. — Я хочу попросить тебя о двух вещах сейчас, — по окончании рассказа проговорил Эльфинит. Арвен посмотрела проницательными детскими глазами на отца и кивнула, показывая готовность слушать дальше. — Пообещай мне, что выйдешь замуж только с любовью в сердце к будущему мужу, — отец взял ладони дочери в свои. — Обещаю, — проговорила Арвен, прижимаясь к отцу. — А возможно ли иначе? — Как видишь. Но так будешь мучиться не одна ты, — уверил Полуэльф. — И ещё. Не рассказывай братьям о том, что видела. — Не буду. А почему? — Я никогда не хотел торопиться с тем, чтобы вы знали, — объяснил Элронд, снова крепко обнимая дочь.