Лютики и бархатцы

Элронд теперь жил в Домах Исцеления. Отнюдь не как больной, однако как главный целитель, назначенный королём Гондора. Элронд, в общем-то, не так часто занимался лечением — жизнь в Домах Исцеления он ценил прежде всего за спокойствие и тишину, которые позволяли ему много работать и очень редко проделанную работу переделывать. Однако сегодня не был обычный день, полный забот и хлопот. Арвен без стука ворвалась в комнату к отцу. Её муж бесшумной тенью следовал за ней. — Папа! — вскрикнула Ундомиэль, бросаясь к постели Элронда. — Так ты и правда болен! Что случилось? Как ты себя чувствуешь? Чем мы можем помочь? — Королева не хотела уняться с расспросами даже когда Элронд несколько раз объяснил, что с ним всё в порядке. — Арвен, Арвен, успокойся. А то у меня и правда голова разболится от твоих вопросов, — наконец нашёл аргумент Полуэльф, закашлявшись. Королева замолчала, поджав губы и прижимая к груди руки отца. Элронд, сидевший на постели, укрытый одеялом, только вздохнул, притягивая дочь к себе в объятия. — Милая, неужто ты испугалась, что мне и вправду плохо, раз я в постели? — Эльфинит улыбнулся. — Уж поверь, лёг я не по собственному желанию. Да что там… Меня буквально не выпустили из комнаты и силой уложили, даже при том знании, что идти мне не на другой конец Средиземья, а всего лишь к вам во дворец! — воскликнул Элронд. — Так что мне оставалось только ждать здесь, томясь в заточении, — он немного неловко пожал плечами, улыбнулся и погладил волосы Арвен, закашлявшись. — На уход хоть жалоб не будет? — усмехнулся Арагорн, прислоняясь к дверному косяку. — На чрезмерный, — пробурчал Элронд. — Кто вообще позволяет себе такое игнорирование статусов? — обратился он к потолку и вновь перевёл внимание на дочь, желая узнать, откуда такая бурная реакция. — Арвен, ну что с тобой только?.. — Я испугалась, — она вытерла выступающие на глазах слёзы, — что ты можешь быть болен до того, что… Что…- её величеству так и не удалось докончить фразу. Но Элронд и не требовал — он прекрасно понимал, чего можно так бояться. Он прижал к себе дочь, усмехаясь успокаивающе: — Милая, ну неужели ты думаешь, что я бы решил уйти, не дождавшись внуков? — А мы вот как раз об этом и приглашали поговорить, — снова подал голос Элессар. — Гондор в ожидании наследника? — улыбка с лица Полуэльфа не сходила, однако стала нежнее и будто взволнованной. Долгие ожидания Элронда, кажется, должны были наконец оправдаться. — Пообещай, что пока он не сможет поднять и носить кольчугу стража города, ты не уйдёшь, — проговорила Арвен, прижимаясь к отцу. — Ты так уверена, что будет мальчик? — Элронд усмехнулся, надеясь отвлечь дочь. Но она только вскинула голову, схватив лорда за руки: — Пообещай! — Пусть, — Эльфинит обнял Арвен, погладив по волосам. — Пусть будет сын, и кольчуга, и я дождусь, пока она станет ему впору. Эарендилион перевёл взгляд на зятя. Арагорн на увиденные в глазах Элронда упования и просьбу только кивнул, то ли показывая, что понял, чего от него хотят, то ли обещая быть рядом до последней черты и любить и в посмертии звезду, что свалилась к нему в руки со звёздного свода. Рано или поздно каждому из них предстояло угаснуть и уйти за Грань. Наследнику Исильдура — к праотцам. Арвен Ундомиэль — за мужем. Элронду — к брату… *** В Тирионе отбивали первый час после восхода солнца. Звон с Туны разносился далеко вокруг, но много где слышались уже лишь отголоски чистого низкого пения колоколов. Аман, залитый солнцем, на привычный к менее ярким пейзажам Средиземья глаз производил впечатление скорее сказочной картинки, чем реальности: яркая зелень высоких трав, золотой песок, чистое небо, звучащие в унисон шелест деревьев и шум моря, птичье пение, звонко раздававшееся где-то, где плыли редкие облака. Шум жизни — и вместе с тем тишина безлюдности царили здесь. Из-под ног с характерным шуршанием уходил песок крутой тропинки. Глорфиндел едва успел поймать снова споткнувшуюся жену. — Ты сегодня рассеянная, — проговорил он, беря Келебриан под руку. — Это из-за сыновей или их отца? — Всех сразу, — вздохнула леди, устремляя взгляд на блестевшее под солнцем впереди, на востоке, море. Комочек золотого света с визгом и смехом взбежал по тропинке, сделал несколько кругов вокруг супругов, и, всё так же повизгивая от радости, сбежал вниз. — Алкентариэль! — выкрикнул Глорфиндел вдогонку дочери. — Смотри, не теряйся из виду! Они с Келебриан неспешно спустились с холма и побрели вслед за Алкентариэль, наматывавшей круги по местности, лишь бы не убегать далеко от родителей. Семейство вскоре достигло берега моря, и теперь они втроём шли по побережью, вглядываясь в даль. А берег пологий становился всё круче и круче — и в Гавани толща воды скрывала уже глубину, подходящую и для большого корабля. На пристани уже стояла в ожидании Галадриэль. Алкентариэль с радостным вскриком бросилась к бабушке, отвлекая её от взглядов в море. Крохотный парус показался на горизонте спустя час, а может, и два — но как они прошли, Келебриан не заметила. Слишком была увлечена разговором с матерью, которую не видела довольно давно, и развлечением дочери. Однако чем ближе был корабль — тем медленнее, казалось, тянулось время, и тяжкое ожидание превратило часы едва ли не в дни. О чём только Келебриан не успела подумать, в чём укорить себя, но на одно ей не хватило этого бесконечно долгого срока: придумать хоть слово приветствия сыновьям после такой разлуки. Первое, что отвлекло и даже немного выбило из колеи Элладана и Элрохира, стоило им ступить с трапа на землю, был звонкоголосый золотой шарик света, бросившийся к Келеборну, а затем, задержав ненадолго взгляд своих голубых глаз на близнецах, подбежавшего к ним и принявшегося носиться вокруг братьев, будто ища, с какой стороны их лучше всего обнять. — Бра-ати-ики-и-и! — запищала дочь Глорфиндела, обхватывая ноги близнецов. Элладан, наконец вышедший из какого-то оцепенения, подхватил девочку на руки, внимательнее разглядывая её. — Я Алкентариэль, — представилась малышка. — А кто из вас Элрохир? А Элладан? — Близнецы спешно указали друг на друга. Девочка продолжала тараторить: — Знаете, а я не верила папе, когда он говорил, что вас почти нельзя различить. А вас папа никогда не путал?.. — девочка осеклась, прикрыв рот ладошкой, очевидно, вспомнив, что её просили не задевать подобной темы. — Ой, ужас какая я глупая! — воскликнула она, обнимая Элладана за шею. — Прости-прости-прости-прости-прости! — снова затараторила Алкентариэль, так что Элрохир принялся её успокаивать, гладя по волосам. Элладан стал качать девочку на руках, но она всё-таки расхныкалась и заплакала. Глорфиндел, стоявший чуть в стороне, мгновенно оказался рядом, забрал дочку и сам принялся успокаивать её. Келебриан наконец стояла перед сыновьями одна. Ей хватило доли секунды, чтобы понять, что если они почувствуют, что любовь матери осталась прежней, то сегодня ночью наконец дадут себе волю… Кого из детей обнять первым, Келебриан так и не выбрала, и притянула к себе обоих одновременно. «Мальчики мои», — ласково проговорила леди, нежно поглаживая сыновей по волосам. — Вы заглянете к нам домой или останетесь пока у Арафинвэ? — спросила Келеборниэн, выпуская сыновей из объятий. Элладан и Элрохир переглянулись. Но вообще что-то обсудить помешала Алкентартэль, громко заявившая: — Мама, я хочу, чтобы братики жили с нами! — Милая, — Келебриан с сожалением, немного сконфузившись даже, улыбнулась дочери, — это ведь не я решаю. — Элладан, Элрохир, ну вы ведь поедете к нам в гости? — с мольбой в голосе и взгляде вопросила Алкентариэль. Элрондионы сдались меньше чем через минуту просящего взгляда сестры. Трудно было представить вообще, что она им родня: внешне она не напоминала ни саму Келебриан, ни уж тем более Арвен. Но общего с сестрой, которую Глорфинделиэн никогда не знала, она имела много, равно как и поведение её показалось близнецам привычным. До вечера они сидели втроём в саду. Алкентариэль нарвала в тени яблонь лютиков и собрала их в маленький букетик, перевязанный травинкой. Цветы тут же оказались в причёске одно из близнецов. Второму достались бархатцы. Вернее, один недавно распустившийся в полную силу бутон. Так Алкентариэль теперь и отличала братьев. Но несмотря на внешнюю живость и радость возни с ребёнком, Элрондионы имели довольно измученный вид. Даже мрачность порой проскальзывала в их голосах и взглядах. Келебриан смотрела из окна на сыновей и не могла налюбоваться, не могла даже просто насмотреться. А вместе с тем было стыдно. Хотелось отвести взгляд, убедить себя, что не имеешь права смотреть на них с такой надеждой на любовь в ответ. Она и не догадывалась, что это не осуждение её выбора — лишь скорбь из-за смерти отца и сестры, до сих пор не прошедшая. Тихо подошёл Глорфиндел сзади и обнял за плечи. Ему никогда не было нужды спрашивать, что могло тревожить жену. Она всегда рассказывала сама, если считала нужным. — Я так боялась их несчастья. А теперь вижу, что они долго ещё не обретут покоя, — вздохнула леди. — Их отца я погубила, и их самих, кажется… — Ты так говоришь, будто они страдают от того, что не исцелит время, — тихо ответил Лаурэфиндэле, зарываясь носом в волосы возлюбленной. — Тот выбор, который ты сделала, никому из нас не дал лёгкого счастья. — Одно слово! Всего лишь одно слово, неверно выбранное из двух! — воскликнула Келебриан, оборачиваясь и прижимаясь к мужу. — Одна надежда — на Исцеление Арды.