Карасуба Грейнджер

      Мост. Юмэ. Ты узнаешь силу любви, Карасуба... Ты узнаешь её... И удар. Вроде бы и не самый сильный, но такое ощущение, что тело разрывается на части. Странный удар. Где-то боковым зрением видится, как падает Мусуби, тело которой Юмэ покинула, как с матерщиной отступают побитые Хайханэ и Беницубаса... А тело не слушается. Совершенно. Любовь? В чём? Где? Хочется саркастично расхохотаться, но не получается. А потом сознание пьяно, как Кадзэхана в депрессии, машет рукой и улетает...

***

      ...- Гермиона? Гермиона, деточка, ты слышишь нас? Гермиона... Кто-то встревоженно зовёт какую-то Гер-ми-о-ну. Какое ужасное имя. Совсем не японское. Стоп! И говорят-то не по-японски. Но, тем не менее, всё понятно. От этой мысли, проплывавшей в просыпающемся мозгу, даже думаться стало быстрее. Откуда она, Карасуба, могла знать другие языки?! Учитывая, что и японский-то на базе учили, старательно вытравливая возможные знания о языке сэкирэй... Откуда?! И кто такая эта Гер-ми-о-на?!       Она медленно открыла глаза, ожидая, что будет в госпитале Эм Би Ай. Ну, куда ещё она могла попасть, в самом-то деле? Тут не надо быть и информационной сэкирэй, чтобы додуматься. И она, судя по всему, действительно была в какой-то больнице... Вот только у кровати не было капельницы, а только стояли какие-то жидкости в стеклянных колбах, а над ней склонилась пожилая женщина в белом не то чепце, не то какой-то накидке, вроде той, что закрывала голову Удзумэ. И вообще на ней было много белого. Ну, точно Удзумэ. Только старая. И грудь закрыта. И ЕВ-РО-ПЕЙ-КА!!!       Карасуба моргнула. Зажмурилась и моргнула ещё раз. Даже прикусила язык, чтобы проверить, будет ли чувствоваться боль. Боль чувствовалась. Значит, это не сон... Тогда что, Мия подери, происходит?! Надо подумать... Надо подумать... Н-да, легко... симатта*, подумать! Легко, когда это делать не привыкла - боги, пошлите сюда Мацу, честное-пречестное, никто её не сдаст Минаке... Снова зажмурилась. Открыла глаза - Мацу не было. Симатта!..       А старая европейская недоУдзумэ, склонившись над ней, недоумённо косилась и продолжала звать Гер-ми-о-ну. Так старательно, что даже самой захотелось помочь этой тётке и поискать. Но где эта Гер-ми-о-на могла прятаться, если сама Карасуба лежала на кровати, придвинутой к стене?       Наконец, недоУдзумэ махнула рукой и, пробормотав "У девочки шок, нужно сказать Северусу, пусть сварит ещё зелье", вышла... За ширму. Да, двери заметно не было. Убедившись, что тётка далеко, Карасуба решила и осмотреться. И катану найти. Она же не была сломана... Вот найдёт катану - и свалит отсюда! Вот точно свалит!       Катана не находилась. Мало того, было ещё какое-то странное ощущение... Словно движения были заторможены. Это из-за болезни? Странно, раньше такого никогда не было... И ещё... Что-то было с волосами. И с руками. Обуреваемая дикой догадкой, Карасуба бросила искать катану и занялась поисками зеркала. Нашлось оно за ширмой, на стене. Большое. Напряжённо в него уставившись, Карасуба увидела... девочку. Невысокую девочку лет 14-ти. Пышные каштановые волосы. Лицо маленькое и круглое. И глаза... глаза не японские... и не как у сэкирэй... Срочно захотелось упать в обморок. Потом передумала. Не доверяя зеркалу, выдрала сама у себя пару волос и поднесла к глазам. Да, они не были седыми. Они были каштановыми, как и показывало зеркало.       Хотелось УБИВАТЬ!!! Она, Чёрная Сэкирэй, одна из лучших воительниц, теперь... 14-летняя европейская девочка. И с маленькой грудью. Меньше, чем у Беницубасы. Вот бы та посмеялась... Хотя сейчас Карасуба была бы рада даже этому смеху. Он бы, по крайней мере, дал ей понять, что всё нормально. Что есть хоть кто-то... знакомый. Хоть кто-то.       Гер-ми-о-на. Выходит, та тётка к ней обращалась?! Кусо*. Мало того, что сделали европейкой, так ещё и имя поменяли. А кто сделал-то, кстати? Это новый эксперимент Минаки? Новая игра? Хотелось бы надеяться... Потому что в таком случае точно было известно, что когда-то будет конец, а потом то ли смерть, то ли снова всё будет нормально... Но почему ей, Карасубе, ничего не сообщили об этой игре?! Она же член Дисциплинарного отряда, не просто глупая трясогузка, ищущая своего ашикаби... Да и те хоть что-нибудь да знали. А тут вообще ничего. Ни-че-го.       Или эта недоУдзумэ - её инструктор? И она должна была просветить, что делать дальше? Вот сейчас она что-то скажет какой-то Северусу - и придёт. Слава небесам, хоть одно имя, похожее на японское. Правда, непонятно, что оно означает... Ну, ладно. Наверное, просто таким слогам не научили в своё время.       Карасуба решила вернуться на кровать и дождаться инструктора там. Теперь она будет отзываться на Гер-ми-о-ну - и инструктор ей всё объяснит. И оружие даст. Эта девчонка какая-то хилая, конечно, но ничего - навыки-то кое-какие остались. А тренировки дадут возможность и теперь силу нарастить.       Внезапно что-то зашуршало, затопало - и у кровати как Кадзэханиным ветром появился черноволосый европейский мальчишка в очках и... платье, что ли? Наряд у него был очень странный. Как у Хомуры, только не облегающий и не показывающий грудь. И маски не было. - Как ты, Гермиона? Мы с Роном так за тебя переживали... Он не пришёл, Помфри отвлекает, но он тоже очень хочет тебя увидеть. Гермиона?       Так-с... И кто этот мальчишка в новой игре? Переживал... Кто за неё может переживать? Её новый ашикаби, что ли? Странный он какой-то... Мямлит, как Минато. Н-да, и с этим не повезло... Но с ашикаби надо быть повежливее. Она, конечно, независимая Сэкирэй, но палку перегибать тоже нельзя... И кто такой этот Ро-ном? И Пом-фри? И если у неё уже есть ашикаби, то что тогда с настройщиком? Кусо.       Тем не менее, она ответила, одновременно удивляясь, что говорит НЕ на японском: - Всё хорошо!.. Только... У меня что-то... Говорить, что ничего не понимает, не хотелось. Мало ли, сочтут ненужной и глупой сэкирэй и прибьют. А она же без катаны. И мелкая. Даже защититься никак не сможет.       Однако мальчишка, видимо, что-то для себя всё-таки понял. - Голова кружится? Мадам Помфри говорила о таком... Чудо, что ты выжила... Выжила? Где? Было сражение? И это не новая игра Минаки, а какое-то сражение? Тогда она почему она не помнит его? И почему она стала после него 14-летней европейской девочкой? И почему вокруг тоже европейцы? Голова от такого действительно закружилась. Вообще поплохело основательно.       Мальчишка ещё что-то болтал, но она уже его не слушала. Из-за новых непоняток терялась и определённость по поводу его статуса, а, значит, и не факт, что это был её ашикаби. Вообще неизвестно, кто это мог быть.       Мальчишка ушёл, а через некоторое время снова пришла недоУдзумэ. Она протянула какой-то флакон с чем-то зеленовато-красным внутри. - Выпей, деточка... Выпей, милая... Северус сказал, что это должно помочь. Ты извини, что я задержалась... Понимаю, как тебе плохо. Выпей, милая. Северус сказал, что от этого ты придёшь в себя.       Покосившись на флакон, она пожала плечами и всё-таки взяла его. Неуверенно открыв его, она залпом глотнула жидкость... И понимание таки пришло. Начали появляться какие-то образы, странные, словно чужие воспоминания... Она теперь не сэкирэй!..