***
«Абонент временно не доступен.» — Эх, снова… — Вздохнула каштановолосая девушка, грустно скользнув взглядом на пустующее рядом место, где когда-то сидела Маринетт; хихикала, улыбалась, была на позитиве… А теперь… После того случая она больше не появлялась на глаза одноклассникам. Нино поднял голову и повернулся к Алье, грустно сузив глаза. Он и без слов понимал, что без Маринетт она стала другой. — Я волнуюсь. — Прошептала девушка, рефлекторно сжав телефон в руках. Ещё вчера утром она брала трубку и разговаривала со мной, а сегодня уже недоступна. — Алья… — А если что-то случилось? — Встрепенулась она. — Почему она не хочет поговорить? Маринетт не подпускала к себе никого уже очень долго. Порой слово «друзья» для неё перестало иметь какое-то особое значение в жизни. Также, как и всё остальное. Её больше волновало то, какую музыку она сегодня послушает или как много осталось кофе на последующие такие дни. Адриан понурил голову после того, как заметил накатывающиеся на уголки глаз одноклассницы слезы. Когда-то Маринетт была его подругой и они даже в прошлом полугодии делали совместный проект. Она должна была учиться, но не могла… И с этим надо что-то делать. — Я могу попробовать сходить к ней после занятий. — Решительно сжав кулак, произнес Адриан. — Я попробую поговорить с ней, привести в чувство. Нино посмотрел на друга, медленно покачивая головой. Да, он сомневался, что у того что-нибудь получится, потому что за всё то время, когда он и Алья пытались хотя бы увидеть Дюпен-Чен, выудить из дома — у них ничего не вышло. Но Агрест всё-таки решился. На большой перемене он собрал все распечатки по всем предметам, по всем тем темам, которые Маринетт пропустила и после уроков направился к ней.***
Много кто жалел её, стоя рядом на похоронах. От похлопываний по плечу, соболезнованиям и слезливых лиц друзей родителей ей не становилось лучше. Ей было противно от осознания того, что люди считают её жалкой. Она хочет быть слабой только в одиночестве. Там, где никто не увидит её слез, уже дважды выбитых о стенку рук и неумолимую тряску, которую она не сдерживает в этих четырех стенах. Она справится. Она сможет. Нужно лишь время. Учителя и сам директор коллежа отнеслись к данной проблематике с пониманием. Девочка лишилась родителей, осталась одна, потеряла все краски жизни… Почему бы не поставить её на свободное посещение? Вполне. Новый день был так же сер, как и предыдущие. С наступлением утра, она также приняла душ, заварила новую кружку кофе и села на кровать, прожигая взглядом потолок. Тихо напевая себе свою любимую грустную песенку, она не сразу поняла, что в её двери долбятся. В прямом смысле слова. Медленно подавшись вперед, она поставила кружку на компьютерный стол и спустилась на первый этаж, где уже помимо громких стуков в дверь, она слышала ещё и своё имя. — Маринетт! Пускай она долго не видела его, но голос отчетливо промелькнул в её сознании и напомнил о том, что сейчас за этими дверьми стоит её бывший друг и одноклассник — Адриан Агрест. Она прислонилась к двери. — Адриан. Он, услышав её голос, облегченно вздохнул. Она жива. Но в порядке ли? — Маринетт, открой мне. Я просто хочу поговорить. — Уходи. — Чуть тише сказала девушка, прикрыв глаза. Губы скривились в грустной улыбке. Она не хотела видеть кого-либо из них. И нет, дело было сейчас не в том как потрепанно она выглядела, а в том, что она побоялась вновь увидеть жалость в глазах давнего друга. Ей не хотелось всего этого. — Я принёс тебе распечатки. — Решил не сдаваться он. Хоть кто-то, да должен достучаться до неё. Нельзя всю жизнь так прожить. Человека лечит человек. Неужели ей не хочется хотя бы капли поддержки? — Я не вернусь на занятия. — Ответила брюнетка и отстранилась от двери, отступая назад. — Извини. — Если ты меня не впустишь, я буду торчать под твоими дверьми всю ночь, Маринетт. — Поставил ультиматум Агрест. — Ты же не хочешь, чтобы я заболел? Парень услышал дверной щелчок, оповещающий о том, что дверь вот-вот откроется. И она открылась. Когда Адриан прошел внутрь и, когда Маринетт вышла из-за двери, он вздрогнул, напуганным взглядом осматривая её с ног до головы. Спутавшиеся влажные волосы, красные немного опухшие глаза, бледная кожа, исхудалое тело… — Проходи. — Выдавила усмешку она, приложив руку к лицу, и тогда Адриан вздрогнул. На руках были глубокие стертые раны. В некоторых местах кровь засохла, а в некоторых до сих пор поблескивает. Он слабо кивнул и прошел в гостиную, присев на пыльный диван. Невольно он прошелся взглядом по всему первому этажу. Здесь как будто ураган прошелся… Некоторые вещи валялись на полу, несколько стульев были перевернуты на кухне. Один из них был даже сломан. Повсюду пыль. Занавески на всех окнах были задернуты. — Я принес тебе распечатки за целый месяц, что ты пропустила. — Произнес блондин, копошась с рюкзаком и, как только найдя нужные бумаги, он протянул их ей. — Спасибо. — Поблагодарила она, не скрывая во взгляде некую отстраненность. — Это всё, что ты хотел? — Присядь. — Попросил он. Девушка послушно села и пригвоздила взгляд к полу. Опять же… Опять! Она боится увидеть жалость в его глазах, боится внезапной поддержки, боится каждого движения, словно была до смерти забитой и замкнутой. Боится так, словно людей никогда прежде не видела. — Маринетт, — он пододвинулся ближе. Брюнетка вздрогнула. — нужно выходить из этого состояния. Давай… — Адриан немного замялся. — ты завтра придешь в коллеж и мы все вместе… — Нет. — Отрезала Дюпен-Чен, яро взглянув в глаза бывшего одноклассника. — Даже не пытайся. Я не вернусь. Шли уговоры, безуспешные попытки заставить её «жить» закончились ничем. Никаким результатом. Никаким прогрессом. И даже когда она пошла провожать его, он с надеждой во взгляде взглянул на неё, но Маринетт, словно резко похолодев, закрыла дверь. Эти разговоры напомнили ей её когда-то существовавший героизм. Божья Коровка в красном обтягивающем костюме когда-то защищала Париж от зла вместе с Котом Нуаром. Было много приключений, много смеха, много экшена. И вот теперь, спустя столько времени, она до сих пор даже не посмела заглянуть в черную шкатулочку с серьгами, которые она забросила невесть куда сразу после похорон. ЛедиБаг больше нет… ЛедиБаг больше не существует. Признанной героини отныне не будет. Она не вернется. Никогда.***
Внезапное отчаяние, нахлынувшая тоска, безысходность… Он много раз перечислял всё это, ещё раз напомнив себе, что Маринетт не поддаваемая. Ни под каким уклоном не хочет выходить из этого состояния. Не хочет выйти в свет, не хочет выйти в люди. — Я не знаю как помочь ей. — Вздохнул парень, дописывая последнюю задачу по физике на завтра. Плагг приспокойненько сидел на мониторе компьютера и пожевывал камамбер, боковым зрением наблюдая за хозяином. — Она, должно быть, до сих пор не отошла от произошедшего. — Произнес квами. — И отойдет ещё не скоро. — Адриан вздернул голову, смотря на Плагга. — Возможно вообще никогда не придет в себя. Он откинулся на спинку стула и приложил руки к голове, слегка взлохмачивая светлые локоны. — Я не могу думать, Плагг. — Признался он. — Видел бы ты то, как она выглядела. Она такая слабая, потерянная. — Адриан стиснул зубы. — Чуть ли не без признаков жизни. — Хватит думать. — Хмыкнул черный котенок, закидывая последний кусочек сыра себе в рот. — Просто иди к ней и узнай всё ли хорошо.***
Яркая одежда сменилась на мрачную. Черные зауженные джинсы, черная толстовка с большим капюшоном, скрывающая пол-лица смотрелись на ней так, словно висели на дряхлой, слабой, чуть ли не ломающейся вешалке. Маринетт вышла на улицу под покровом ночи. Нашла немного денег и пошла к ближайшему ларьку. Мысли вновь заполнили её голову воспоминаниями. Сколько тепла было в улыбках родителей, сколько подаренной нежности и внимания было… Всё только для неё, ведь других детей в их семье не было. Звонкий смех по вечерам за ужином, постоянно разные истории из юности родителей, совместные просмотры фильмов… Ей хотелось застрелиться. Хотелось однажды проснуться без мыслей. Ни о чем не думать, просто существовать. Она вышла из ларька, направляясь в кондитерскую. На улице была хорошая погода, поэтому уже через десять минут девушка стояла на балконе и смотрела на медленно мерцающие звезды. Слезы вновь застилали глаза. Последнее воспоминание прощания с родителями перед их отъездом окончательно её добило. Маринетт достала недавно купленную ею пачку сигарет и решила попробовать. Может… Полегчает? Не постоянно же руки в кровь разбивать? Может это действительно будет заменять ей все страдания? Закурила одну — и хорошо. Живи себе дальше. Зажгла окончание первой и вдохнула теплый дым. Но из-за неопытности, она поперхнулась горьким дымом и стала откашливаться. Вторая попытка, менее глубокая. Второй раз тоже самое. Третий раз, четвертый… Нормально затянуться получилось только с пятого раза. Такая гадость… Она высунула сигарету изо рта и посмотрела как маленькая струйка дыма расплывается в холодном воздухе. — Не помогает… — Прошептала она. — А вот это точно поможет. — Чьи-то руки появились словно из неоткуда, отбирая одновременно и пачку с сигаретами и саму сигарету, которую она не успела докурить. Маринетт резко обернулась в тот момент, когда эти вредные штуки уже полетели вниз с её балкона. Перед ней стоял Кот Нуар, чьи зеленые глаза сверкнули в темноте и тогда она смогла заметить в них злость в перемешку с грустью. Его грудь часто вздымалась. Он бежал? — Кот Нуар…