Вредные привычки есть у многих. В особенности у тех, кто не знает как заполнить пустоту внутри, или у тех, кто просто захотел попробовать что-то новое для себя. И Маринетт стала одним из типов таких людей… Вернее, пыталась стать.
— Ну и зачем? — Опустив глаза, спросила она. Безразличие исказилось на лице так же быстро, как и летели сигареты с балкона. Кот Нуар первые несколько секунд выглядел злым, а увидев её подавленность вновь, смягчился. Скорее всего это было из-за того, что бывшая напарница начала курить. И ему это не понравилось. Она и так сгубила половину здоровья своими голодовками и недосыпами, так зачем же убивать в себе и остальные пятьдесят процентов жизни?
— Потому что я так хочу. — Твердо ответил он, чувствуя, как внутри его трясет от осознания того, что если он не вмешается в её жизнь вовремя, то потом будет поздно. Девушка и так не видела смысл в жизни, так теперь и вовсе загубить себя решила.
— Ты не понимаешь. — Отрезала она, развернувшись к перилам. Он медленно покачал головой, опять-таки смотря на то, какое хрупкое тело стояло перед ним. Казалось, что если бы подул ветер, то её бы просто снесло с места, — думал он.
— Может мне и незнакомы твои чувства, то мне точно знакомо, что курить в данном случае — не выход. Ты только себе хуже делаешь. — Рука рефлекторно сжалась в кулак, когда в ответ на его слова Маринетт лишь выдавила из себя смешок.
— Я попробовала. — Чуть тише ответила она. — А ты выкинул мои последние деньги на ветер, идиот.
Он вздрогнул. Она сказала «последние»? Может тогда она голодает не из-за того, что не хочет, а из-за того, что не хватает финансов?
— Тогда почему на них ты не купила себе хотя бы еду быстрого приготовления, нежели пачку бесполезного табака?
— Я не голодна.
Кот нахмурился и шагнул ближе, аккуратно укладывая руки на хрупкие плечи девушки, стараясь не напирать на неё, и развернул к себе, заставляя смотреть прямо ему в глаза.
— Я помогу. — Ответил он. — Только не губи себя.
В порыве пылающих в нём эмоций, он слегка потряс её, но её лицо… Столько пустоты в глазах он никогда прежде ни у кого не видел. Если же днем она ещё хоть как-то улыбалась его второму «я», то сейчас перед альтер-эго она и вовсе перестала натягивать улыбку.
Он видел в ней сейчас пустой сосуд. Сосуд, который не наполнен ничем: ни жизнью, ни эмоциями, ни желанием выкарабкаться из этого дерьма. С этого состояния. С этой депрессии. С этой пустоты…
— Я не хочу. — Ответила она, слабо упираясь в его грудь двумя руками. Она пыталась оттолкнуть его, но из-за слабости в теле она его даже сдвинуть на сантиметр не может. И когда это произошло... когда он почувствовал её руки на себе, то сразу же почувствовал и то, как они дрожат. И, скорее всего, не из-за уличного холода. — Оставь меня.
— Почему ты не хочешь начать всё с чистого листа? — Не сдавался он. — Потеря родных ещё не повод забивать на свою жизнь.
— Потому что я хочу, чтобы все оставили меня в покое. — Маринетт чувствовала эту слабость; эту неспособность оттолкнуть его от себя, эту дрожь уже в подкашивающихся ногах; — Всем должно быть плевать. — Из-за этих чувств, из-за того, что Нуар появился неизвестно откуда и пытается её вразумить заставляют желание плакать возрасти. Ей не хотелось давать слабину перед ним, но слезы уже сами застилали глаза, а руки медленно и много раз пытались оттолкнуть этого парня от себя хотя бы на полметра.
— Мне не всё равно. — Резко переменившись в лице, он перевел руки с плеч на её запястья. Она ослабила хватку и бросила попытки оттолкнуть его подальше, так как Кот перехватил её руки, что судорожно дергались в кольце его больших пальцев, в его большой ладони, желая выбраться. — Когда я увидел тебя такой, то почувствовал, что смогу помочь тебе.
Зубы стиснулись и теплые слезы градом полились из голубых глаз, мигом достигая подбородка, так же быстро падая на балконный пол. Чтобы Нуар не заметил этого, она слегка сгорбилась и расслабила руки в его хватке. Но он понял без слов. Не слепой же.
Он прекрасно видел, как дрожали её вздымающиеся плечи, как тряска в руках стала чуть сильнее, а голова опускается всё больше, словно та желала опуститься вниз. И она опустилась. Из-за дрожи, что достигла ног, она невольно коснулась холодного пола. Теплая рука обвивала её талию, позволяя мягко приземлиться. Он тоже присел к ней. И определенно не собирался уходить, ведь если бы он бросил её сейчас, то не смог бы ночью сомкнуть глаз. Совесть бы просто грызла изнутри, как кислота рассекающая тело.
— Мари…
С губ невольно сорвался жалостливый всхлип. Какие-то невнятные слова с просьбой уйти, оставить её одну вырывались уже тихим шепотом, который он внятно слышал, но всё равно не воспринимал как должное.
— Ну хватит. — Попросил Кот, проведя рукой по её голове, стараясь успокоить. Она вызывала у него жалость, вызывала целый набор отрицательных эмоций. Заставила ком встать в его горле, заставила почувствовать его ничтожеством, которое ничем не может ей помочь.
Он попытался её обнять, но она испуганно озарилась на него и, скользя по полу, отскочила назад, упираясь спиной в перила. Она выглядела так, словно боялась людей, боялась общества, боялась всего живого.
Адриан с болью в глазах взглянул на неё. Да, девочке определенно нужна была чья-то помощь. И, как ему показалось, здесь бы не справилась даже Алья. О Нино даже и говорить не стоит. Но… Что же ему делать? Как можно помочь человеку, который эту же самую помощь и отвергает?
— Маринетт. — Он был удивлен, что она так шарахается от него, словно от огня; который может ранить, который может её обжечь…
Он уйдет, но завтра определенно вернется, потому что после увиденного Адриан не собирался бросать друга в беде. Он уже мысленно дал себе слово, что вытащит её из всего этого. Заставит жить.
***
— Ну как? — Следующим днем на большой перемене Алья и Нино подошли к Адриану, что казался им всю половину дня каким-то рассеянным, недоумевающим, напрягающимся. — Она открыла?
— Открыла. — Чуть тише сказал и развернулся на сто восемьдесят градусов, уже прекрасно зная, что сейчас его будут допрашивать. Ему не хотелось этого. Во-первых, рассказывать о состоянии Маринетт, чтобы те ещё больше волновались, а во-вторых, с новостью о том, что он ничего не смог предпринять на её счет.
Алья и Нино решительно шагнули вперед, хватая его за плечи и разворачивая к себе. Парень вновь напрягся, взглянув на взволнованные и в то же время любопытные лица друзей.
— Как она? — Подала голос девушка. — Она в порядке? Она хорошо питается?
Агрест хотел исчезнуть в этот момент. Ему бы не хотелось, чтобы Алья волновалась ещё больше, прекрасно зная, что даже так — Маринетт ей не откроет. А после встречи с Котом она и подавно закроет все двери не только в кондитерской, но и в своей душе. Ей никто не нужен. И она считает, что никому не нужна. Как же она ошибается…
— Да, хорошо. — Почесав затылок, ответил он. — Но видеть никого не хочет…
Сезер закусила губу, чувствуя вновь подступающие к глазам слезы. Ей так не хватает её; её лучшей подруги, её смеха, её компании и, как прежде, безграничного оптимизма. Без неё она потеряла не только лучшую подругу, она вместе с тем потеряла часть себя...
Если бы Адриан кивком головы не показал на Алью, то в этот момент встрепенувшийся Нино вряд ли бы додумался обнять её и вовремя успокоить.
Он не стал мешать им, поэтому отошел и присел за парту, вновь возвращаясь мыслями к страдающей однокласснице. Вновь вспомнил трясущиеся руки, испуг в заплаканных глазах, судорожные движения, пустоту в голубых глазах и ему хотелось кричать от безысходности, сломать что-либо, разнести всё к чертям. И плевать даже если бы другие увидели его в ином свете. Он просто ненавидел себя. Ненавидел за то, что не может помочь. Какой же он друг после этого?
После занятий он направился на фехтование, после чего чуть ли не сломя голову, понесся в магазин, попросив водителя, остановиться у обочины. Ему хотелось порадовать её хоть чем-нибудь, поэтому он решил купить ей кое-что.
Ему казалось, что время шло очень медленно, а стрелки на часах и не думают никуда спешить. А он ждал. Ждал пока отец уедет на деловую встречу, а Натали домой. Чтобы не волноваться о том, что его отсутствие заметят, он мог сбежать из дома к Маринетт и вновь попытать удачу в утешении убитой горем одноклассницы.
***
Держа большой пакет в руках, он приземлился на её балконе. В окнах был потушен свет, что явно напрягало парня. Но он успокаивал себя мыслью, что она, возможно, легла спать.
Он постучал в дверцу люка и, к его удивлению, он был открыт.
Нуар проскользнул в комнату и увидел Маринетт, сидящую на полу. Она сидела, облокотившись спиной об кровать и держала в руках телефон. Глаза были красными, немного опухшими, словно она не спала целую вечность. И услышав шорохи сверху, девушка даже не подняла и взгляда, как будто ей было все равно кто может ворваться ей в комнату. Будь то маньяк или… Кот?
— Привет, Маринетт. — Аккуратно перешагивая через разбросанные на полу вещи и разбитые предметы, произнес Нуар. Кошачье зрение тут пришлось как нельзя кстати. Девушка молчала. Она же просила его не приходить, просила не врываться в её личное пространство… так почему же он вновь здесь?
— Уходи, Кот. — Отрезала она, как и в прошлый раз. — Я хочу посидеть одна.
Только сейчас он увидел на полу кружку горячего кофе, которое она взяла в руки и отпила немного.
Кот Нуар присел рядом и выхватил кружку с её рук.
— Верни. — Встрепенулась она, светя на него телефоном в темноте, но его лицо лишь выражало каменный оскал. Он хотел отгородить её от всего, что вредит её здоровью. Частое употребление кофе в редких случаях может привести к смерти, так как сердце может и не выдержать такой нагрузки.
Парень сделал глоток и поперхнулся. Кофе был очень крепким и очень горьким даже на вкус. В этот момент ему ещё сильнее захотелось отыскать все её запасы с кофейным порошком и повысыпать всё к чертям собачьим. Как можно так мучить себя?!
Он поставил пакет на пол и перехватил её запястья своими руками, опять-таки смотря в эти полные болью глаза. Телефон выпал с рук. Она казалась ему такой слабенькой, такой отстраненной от всего мира…
— Пожалуйста, Маринетт! — Просил он. — Прекрати!
Её взгляд смягчился. Губы скривились в грустной улыбке.
«Нет, нет, нет. — Мысленно встрепенулся тот. — Только не плачь!»
— Не заставляй и меня страдать от этого. Я здесь ради тебя. И ради того, чтобы тебе стало лучше. Ты можешь высказаться мне, ты можешь мне доверять, глупая… — Он закусил губу. — Мы же были напарниками, мы всегда были рядом, стоило лишь вытянуть руку. — Её молчание заставляло его нервничать. — Или ты забыла, что мы — друзья?
— Мы не друзья. — Ответила брюнетка. — У меня почти два месяца нет друзей.
— Значит я снова стану твоим другом. И если ты не хочешь видеться с другими, то значит я буду твоим единственным другом, потому что я — не они; я могу придти в любое время.
Она стала медленно вырывать руки, наклоняя голову.
— Нет. Только не снова, Маринетт. Не плачь. — Кот наклонился и, подведя её руки к себе, приложил к своим щекам, чувствуя колющий холодок её пальцев. Он не знал, что делать. Он не знал, что сделать, чтобы ей стало лучше.
Единственное, что он мог бы сделать — так это побыть рядом с ней. Пускай в тишине, пускай без доверия по отношению к нему… Пускай… Зато он будет рядом хотя бы эту ночь и будет знать, что она жива… И с ней ничего плохого в одиночестве не случилось…
