Fanboy.

      Юри мечтает, чтобы путь от его месторасположения и до двери был абсолютно пустым: ни людей, ни животных, ни всяких развращающих его Викторов Никифоровых. Последнему, конечно, не суждено сбыться, потому что Виктор стоит рядом с дверью, что-то недовольно бормоча и пытаясь завязать оби поверх кимоно — традиционный узел-бант не выходит из-за его длины и ширины, и мужчина недовольно поджимает губы, дергая за концы и туже стягивая талию.       Юри смотрит на это в абсолютной растерянности, не зная, как себя вести: просто пройти мимо со словами о том, что это месть? Помочь и как-то прокомментировать ситуацию? Помочь и позорно сбежать в ванную комнату в своем номере?       Последний вариант звучит не так уж и плохо, да.       Юри молча подходит и выхватывает оби из рук; Виктор удивленно распахивает глаза, не ожидавший такого, и молча следит, как Юри заходит ему за спину, протягивает руки вперед, аккуратно помещая пояс на талию и разглаживая его, и принимается завязывать бант.       — Любишь быть сзади? — ухмыляется Виктор.       Юри замирает с оби в руках, пытаясь понять смысл фразы, и разве что не сгорает от стыда, когда наконец осознает его.       — Я не-       — Не беспокойся, в этом нет ничего постыдного. У каждого есть свои предпочитаемые позиции, — дружелюбно улыбается он и оглядывается на мужчину через плечо. — У меня, например, это-       Юри быстро крутит головой из стороны в сторону, зажмуриваясь и стараясь не думать, что же Виктор так любит, чтобы не ухудшать свое и без того не самое лучшее положение. Вот зачем он вообще приехал, из-за этого Юри теперь — сплошной клубок смущения и возбуждения!       — Мне нравятся твои пальцы, — продолжает озвучивать свои мысли Виктор, когда Юри проникает ими под оби, расправляя складки. — Знаешь, ими еще можн-       — Прекратите! — неожиданно для самого себя выкрикивает Юри и замирает на месте, сжимая руки в кулаки. — Это вовсе не смешно!       — А с чего ты взял, что я смеюсь? — серьезно спрашивает Виктор, поворачиваясь, и Юри внезапно становится стыдно за свои слова, когда он замечает обиженное выражение лица.       — Я… закончил. — Он опускает голову вниз. — Думаю, дальше вы справитесь сами. До свидания и приятного продолжения отдыха.       Юри выбегает из онсена с чувством, будто его сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки — и вовсе не от счастья. Раньше он был уверен, что если однажды встретит Виктора и сумеет справиться со своими фанатскими порывами, то им непременно удастся найти общий язык: Виктор ведь веселый, общительный и смешной, с ним не может быть сложно! Но все эти двусмысленные фразы, звучащие скорее как шутка, чем как что-то серьезное, заставляют его сильно усомниться в своей правоте.       Думая лишь о том, насколько сильно он задел Виктора своими словами, Юри находит Мари. Та сочувственно на него глядит, интересуется состоянием: «Ты неважно выглядишь, Юри. Все в порядке?», и он просто кивает, не желая что-то объяснять. Не маленький, в конце концов.       В их отеле всего три этажа, но каждый из них занимает большую площадь, обеспечивая этим пускай и не самую огромную вместительность, но точно поболее, чем у некоторых придорожных мотелей. На втором и третьем этажах располагаются номера, на первом — прачечная, кафетерий, онсен и различные помещения для персонала. Бара в отеле нет, но до него легко добраться за несколько минут вниз по улице. Минако, управляющая и друг семьи Кацуки, закрывает его только под утро, так что свое желание выпить постояльцы исполняют довольно легко, если только находят в себе силы выйти.       В то время как большинство современных отелей уже перешли на вход в номер по пластиковым карточкам, их, хоть и выполнен в европейской стиле, придерживается старых традиций, и поэтому когда Мари открывает перед ним дверь, на ладонь Юри приземляется связка из одного ключа и прикрепленного к нему плюшевого оленя.       — Специально для тебя, чтобы не потерял, — улыбается Мари. — Располагайся пока. Одежду ты с собой не брал, так что я могу выделить ее тебе, а завтра съездишь за своей.       — Нет, спасибо, — покачивает головой Юри и неуверенно мнет в руках оленя. — Нужно будет закрыть онсен. Там никого не осталось, а ключи от него ты мне не выдала.       Мари кивает и уходит, и Юри проходит внутрь, закрывая дверь. Грудную клетку будто сдавливает тисками, и он выходит на балкон, посильнее кутаясь в собственную одежду и делая несколько глубоких вздохов. Сезон тайфунов сейчас должен быть в самом разгаре, но пока все идет гораздо лучше, чем могло бы быть: поезда останавливали только один раз, и то — это было в то время, что Юри провел, запершись у себя в квартире. Все остальное время либо светит солнце, либо беспощадно льет дождь, но город все равно держится.       Юри удивленно поднимает голову, когда чувствует, что на него что-то упало — и получает дождевой каплей в глаз, ругаясь и стирая ее. Ну вот, стоило только подумать — и тут же начинается. Он уходит с балкона, лишь оставляя приоткрытым окно, и только сейчас замечает стоящий на столе компьютер. Когда он был в Ю-топии в последний раз, его родители только подумывали о том, чтобы ввести их в каждый номер — все же, постояльцы часто оказывались важными людьми, которым нужно все время быть на связи и которые не всегда брали с собой свою технику. Видимо, за несколько лет много изменилось.       Юри открывает браузер и первым делом набирает адрес АО3. Открывает вкладку со своими фанфиками, хрустит пальцами — и приступает к работе над продолжением. Викторы Викторами, а продолжение задерживать нельзя. Тем более, со всей полученной новой информацией, которая огромной грозовой тучей заседает в голове, не позволяя забыть о себе.       Он несколько раз сбегает на небольшую кухню, заваривая себе обычный рассыпной кофе, а затем возвращается, продолжая генерировать идеи и выплескивать их черными буквами на белый фон. Несмотря на это, через несколько часов пальцы начинают болеть, текст перед глазами — плыть, а сам Юри — зевать.       Засыпает он там же — за компьютером, подложив под голову руки и так и не нажав на кнопку с выкладкой новой главы.

_________________________

      Утро, когда ты просыпаешься от громкого шума после проведенной перед ярким экраном ночи, хорошим и приятным быть не может. Юри с трудом разлепляет глаза, ощущая боль во всем теле от неудобной позы, и потягивается, не вставая со стула. Солнечный свет больно ослепляет, стоит только взглянуть в сторону окна, и Юри со стоном плетется к выходу из комнаты, за которым, по идее, должна быть ванная комната, где можно умыться и принять душ.       Но что-то идет не так, и первым делом он замечает не привычный коридор своей квартиры, а стоящего напротив двери Виктора черт-его-возьми Никифорова с белым махровым полотенцем на голове и серой футболкой, свернувшейся в области груди, которую тот пытается расправить, а, сделав это, поднимает на него взгляд.       Юри — человек взрослый, и в чудеса не верит: ровно как и в то, что в его квартире каким-то образом может оказаться кумир детства. Вывод напрашивается сам собой — ему стоит меньше читать и писать про него вместо сна и больше, собственно говоря, спать. Поэтому он просто закрывает дверь, щелкает по пути на так и не нажатую кнопку, отправляя главу на растерзание читателям, а сам залезает в кровать, натягивая одеяло до подбородка. Очки он оставляет на стоящей рядом тумбочке и закрывает глаза, готовясь провалиться в сон. Вот только, сон почему-то никак не идет, а ощущение, что что-то не так, нарастает с каждой секундой, проведенной в кровати. Юри подскакивает, не выдержав этого, надевает очки — и понимает, что это не его комната. Вообще не его квартира. Даже вид из окна абсолютно другой — это и близко не его район! Все события прошедшего дня резко ударяют в голову, и он выглядывает за дверь, чуть не врезаясь головой в живот одного из постояльцев, и точно убеждаясь — он в Ю-топии. И Виктор, стоящий напротив него, тоже был настоящим, а не причиной недосыпа. Это всё настоящее. Абсолютно всё: даже эти чудаковатые и непонятные заигрывания.       Виктор, сидя за столиком в кафетерии, поднимает голову, вслушиваясь в доносящийся сверху крик и удивляясь, что же могло заставить человека кричать настолько громко. Когда крик прекращается, он недовольно покачивает головой и возвращается к чтению — его любимый автор, спустя несколько недель затишья и пережитый от внимания кумира стресс, наконец выложил продолжение к своей лучшей работе, и Виктор просто обязан оценить его. И на этот раз — без случайно неанонимных комментариев.