Наследие Немезиды

Серью никогда не думала, что обстоятельства сложатся подобным образом. В последнее время события вообще понеслись вскачь: встреча с Тацуми, которого она в процессе полюбила; принятие в Егери под командованием её идола; шанс отомстить убийцам её семьи и близких людей. Всё это произошло меньше, чем за год и это для привыкшей к рутине Юбикитас было слишком быстрым развитием. В итоге, не имея понятия, как действовать и реагировать, она просто плыла по течению жизни, полагаясь на случай. И вот к чему это привело. Человек, которого она полюбила, оказался одним из преступников, связанных со смертью её семьи, Егери фактически развалились, к слову, после ухода Тацуми. А свой шанс отомстить она упустила, причём несколько раз. Она просто не нашла в себе смелости убить любимого человека, из-за чего её состояние стало ещё хуже, чем было до этого. И только она более-менее оправилась от этой депрессии, как ей на голову упало новое испытание. Генерал Эсдес, человек, которым она восхищалась и всегда равнялась, собралась предать Империю. Более того, она спрашивала, присоединится ли она к ней. Когда Юбикитас спросила, ради чего она предаёт свой дом, то получила, наверно, самый ожидаемый ответ. Ради любви, Эсдес готова была отбросить свои принципы и прошлое ради любимого человека. То, чего не сумела сделать она, что в очередной раз доказывало силу генерала. Она почувствовала небольшое головокружение. Сейчас та, кем она восхищалась, ставила в пример и стремилась когда-нибудь достичь, тяжело дышала, ежесекундно содрогаясь всем телом от каждого вдоха, свернувшись в позу эмбриона на единственной койке маленькой камеры. Юбикитас не могла представить, что чувствовала генерал, но по судорожному тяжёлому дыханию последней было ясно, что ей плохо и больно. Что же мог сделать Онест, чтобы довести сильнейшую в Империи до такого состояния? Чувствовала ли она какие-то отрицательные эмоции от столь неприглядного вида своего почти идола? Наверное нет, чем да. Не познакомься она с Тацуми, то наверняка так и было бы. Но он открыл ей глаза на многие вещи. Наверное из-за этого Серью стала довольно мягкой и не спешит сразу казнить всех нарушителей закона и порядка. В ином случае, та Серью сразу бы напала на Эсдес, как только узнала о планах предательства Империи. И, если так судить, благодаря Тацуми она и осталась живой, ведь шансов против Ледяной Королевы у Серью не было никаких. — Небось считаешь нас предателями? Нет, она так не считала. После всего, что Эсдес и Болс сделали для Империи, они, наверное, заслужили спокойную и счастливую жизнь. — Я просто хотел, чтобы моя семья была в безопасности, подальше от войны. Это Серью тоже отлично знала. Несмотря на внешность, Болс является примерным семьянином и искренне любил своих очаровательных жену и дочь. Юбикитас несколько раз с ними общалась и смело может сказать, что они заслуживают счастливую жизнь. Пусть Болс и не считает того же про себя. По его мнению, огнемётчик Империи совершил в этой жизни слишком много грехов, за что ему нет прощения. Он даже каждый день молится за души всех умерших от его тейгу. Поистине святой человек. — А Эсдес? Вот уж кто точно не заслужил такого конца, — Серью медленно повернула голову в сторону снявшего свою маску Болса, без всякого интереса рассматривая его лицо. Широкий подбородок, тёмно-карие глаза, лысая голова. И пересекающий всё лицо диагональный шрам, явно от лезвия меча. Его сочувствующий взгляд бродил по спине так и не пришедшей в себя Эсдес. Вообще-то, это впервые, когда она увидела его без своей маски огнемётчика. И даже этот с виду ужасный шрам не делал из него урода, даже наоборот, придавал брутальности. Так что непонятно, почему он смущался его. — Ты думаешь, что это конец? — тихо спросила она, по привычке поглаживая тихого, как мышка, Коро. Для неё это являлось естественным способом успокоится, прийти в себя, собраться с мыслями и ещё десяток вещей, которыми может заниматься сержант с Гекатонхейером на коленях. — А что, разве нет? В случае победы Империи, нас казнят, как изменщиков страны. В противном же, убьют, как врагов Революции. Мы приговорены к печальному концу с того момента, когда Эсдес была побеждена. А сейчас, — его грустный взгляд прошёлся по непрекращающей дрожать Эсдес, — мне остаётся надеятся только на то, что мою семью пощадят. Впрочем, этого, наверняка не случится. — Не думаю, что Империя будет трогать обычных гражданских. Тем более за ваши прошлые заслуги. Может премьер-министр Онест не самый хороший человек, но он точно знает, что такое честь и уважение. — Хех, — он грустно, даже с ноткой отчаяния, улыбнулся, из-за чего головная боль Серью лишь усилилась, — ты, малышка, ещё не знаешь, какой Онест человек. Чтобы запугать своих врагов, наш уважаемый премьер-министр способен и не на подобные поступки. Для достижения своих целей он с удовольствием отдаст родного сына и мать, вместе со всей своей роднёй вплоть до первого поколения — и всё ради собственного благополучия. И не надо его защищать, Серью, — чуть более строго добавил Болс, когда она хотела возразить. — Я проработал под его началом не один год. Именно его приказы я исполнял, когда жёг города и деревни, женщин, детей и стариков, неважно, имели ли они оружие или нет, нападали или убегали. И это было самое милосердное, что происходило на войне. На какой-то момент в камере наступила тишина, разбавляемая лишь тихими равными хрипами бессознательной Эсдес. Возможно Болс погрузился в свои мысли, а может и просто решил перевести дыхание и помолчать — Серью точно не могла сказать. Но эта тишина ей точно не нравилась. Густая, гнетущая тишина, которая наступает после разговоров с негативными оттенками. Юбикитас уже собралась возобновить диалог, но огнемётчик её опередил. — Знаешь, почему я решил предать Империю? — она отрицательно замотала головой. — Империя не выиграет эту битву, за Столицу. У нас вообще никаких шансов. А знаешь, что случается на поле битвы? Трупы, реки крови, насилие, особенно актуально последнее. Стоит Революционерам захватить Столицу, как она утонет во всём этом. Солдатам надо будет как-то сбросить стресс, а лучший способ для этого — секс. И их не будут останавливать какие-либо моральные рамки. Поверь уж бывалому солдату, — он снова печально улыбнулся. — Не такой судьбы я хочу для своей семьи. Поэтому я и согласился на предложение Эсдес. Она сделала это, зная, что для меня жена и дочь — самое главное в моей жизни. И этим она, можно сказать, приговорила себя. Майя и Фиора — моё сильнейшее сокровище и самая большая слабость, чем и воспользовался этот ублюдок. Когда Шура только заподозрил меня в предательстве, мы были обречены. И я мог сделать хоть что-то, чтобы не подставить ещё и её. Но, — он ударил кулаком по стене, оставив едва заметную трещину, — мне не хватило мужества для этого! Как итог, мы оба заперты в этой блядской камере, с обессиленной и наверняка пострадавшей Эсдес! Из-за меня погибнут теперь минимум три человека, понимаешь, Серью?! Она понимала. В конце-концов, на кону стояли жизни его жены и дочки. Если бы Серью могла, она бы с удовольствием рискнула всем, чтобы спасти родителей или капитана Огра. — А ведь лучше командира, чем Эсдес вряд-ли сейчас можно найти, — продолжал Болс открывать свою душу и мысли единственному слушателю. — В отличии от всех остальных командиров, её волнует благополучность собственных подчинённых. Чёрт возьми, именно из-за своей опеки, она и попала в эту ситуацию! Не предложи она избежать схватки за Столицу, то её план бы удался. Но она решила помочь и нам выжить. И вот итог. Серью могла бы сказать, что это ещё не конец или что они всяко придумают выход из этой ситуации. Но слова так и не вышли из горла. — Ты хорошая девушка, Серью, — внезапно сказал Болс, усталым взглядом посмотрев ей в глаза. — Ты молодая, красивая. У тебя вся жизнь ещё впереди, так что сделай мне одолжение. Не делай глупостей. Не пытайся нам помочь. Не влезай во всё это. А лучше просто беги. Хорошо? — Лейтенант Юбикитас! — ответить ей не позволил подошедшей стражник, сглотнувший от её взгляда. — Я-я пришёл вас сменить. Премьер-министр приказал собрать всех пользователей тейгу во дворе перед Императорским Дворцом! — Я тебя поняла, — сухо ответила она, всё ещё размышляя над последними словами Болса. Здраво рассудив, что Онест не будет делать поблажек, она поднялась со своего стула и направилась к выходу из темницы. — Не беспокойтесь, лейтенант! Эти предатели не сбегут! Серью замерла на месте, услышав последнюю фразу неизвестного стражника, только недавно вступившего на службу. — Я… рада этому. *** Она в корне подавила едва вспыхнувшее желание издать тяжелый вздох. Повсюду кровь, крики, падающие камнем тела и предсмертные хрипы. Ей более привычны не столь открытые битвы, где участвуют десятки тысяч разумных с каждой стороны, а быстрое устранение одиночных целей. И все об этом знают, но почему-то поддержали инициативу начальства. И в итоге на неё выложили довольно тяжёлую задачу для человека, да даже для кого-то, вроде неё. Привлекать внимание вражеских солдат, быстро прорываясь через их ряды и сделать так, чтобы другое существо сумело добраться до второго вражеского генерала и одолеть его. Вроде и не непосильная задача, но изрядно хлопотная. — Это Демонический Клинок Акамэ! Убейте её! Быть в центре внимания крайне надоедает. Очередной неопытный сержант, принявший командование после смерти главного в отряде, отдал очередной приказ о её убийстве. Для этого было достаточно нескольких порезов у неудачливых бойцов Империи, которые просто первые попались на пути её тейгу. Акамэ даже не испытывала каких-либо угрызений совести, впрочем, как и всегда. С момента ухода Тацуми и единственных её друзей, она полностью закрыла собственные эмоции от окружающих, лишь изредка показывая их Надженде. В остальное же время она находится в своём боевом трансе, обычно используемым в момент задания. Теперь же он стал для неё столь же привычным, как и дыхание. Или же как убийство. Поднырнуть под широким взмахом меча и сделать лёгкий надрез, тут же двинувшись вперёд. Мурасамэ убивает с одного пореза, так что за судьбу этого стражника можно уже не беспокоиться. Меньше десятка секунд адской боли и припадочных конвульсий и уже бездушное, в самом прямом смысле этого слова, тело падает на землю, покрытую грязью, копотью, пеплом, порохом, потом, кровью и горькими слезами людей. Тратить лишнюю секунду сейчас — непозволительная роскошь. Она и так уже достаточно измотана несколькими часами непрекращающегося боя, в котором ей пришлось принимать непосредственное участие. Сначала это должен был быть Сусаноо, но Надженда настояла на том, что она должна быть полностью готовой к битве с Буддоу, как с самым главным препятствием на пути к победе. А чем больше Сусаноо участвует в бою, тем сильнее истощаются силы его хозяина. Акамэ, естественно, предложила выпустить её против второго по силе человека в Империи, как самый смертоносный юнит, что может предоставить Революционная Армия, однако это предложение мягко, но настойчиво отклонили, аргументировав это отличным и прочным снаряжением противника, через которое просто так не пробиться даже её клинку, и его навыкам ближнего боя. Поэтому было решено не полагаться на удачу, а позволить созданному для этой цели биологическому тейгу ликвидировать противника. Тем более, как выяснилось, Сусаноо абсолютно инертнен к воздействиям электричества. Всё благодаря не природному строению тела, благодаря которому он может напрямую его контролировать, за секунду скидывая с себя последствия столкновения с электричеством, такие как временный паралич или же развитие фибрилляции сердца (последнего, к слову, он вообще не имеет, как такового). А физические повреждения ему вообще не страшны, как таковые. Только если всё его тело будет уничтожено за долю секунды, вместе с ядром, которое имеет огромное сопротивление к любому урону, что уже маловероятно. Всё упирается в выносливость Надженды, но к ней, по-крайней мере у Акамэ, вопросов не возникает. Пусть она не имеет огромной выносливости, как у Брэда или Тацуми, но она точно просто так не сдастся. Чувство опасности в очередной раз забило тревогу и ей пришлось резко нырнуть в ближайший переулок, избежав выстрела какого-то особо убойного оружия. Однако ей тут же пришлось тормозить, пятками проехавшись ещё несколько метров, прежде чем выполнить задуманное. Впереди, в двадцати метрах от неё, стоял вооружённый отряд стрелков с непонятным мужчиной в маске впереди. Представляла она из себя что-то отдалённо похожее на маскарадную маску, с длинным вороньим клювом и продололговатыми кверху отверстиями для глаз. Одет же он был в лёгкий кожаный доспех с чёрным плащом, чей капюшон сейчас скрывал голову. На левой руке красовалась большая чёрная перчатка до локтя, с тремя острыми лезвиями на предплечьи. Акамэ быстро оценила окружение, признав, что угодила в ловушку. Сзади догоняют преследователи, жаждущие её крови, а спереди порядка двадцати людей, блокирующих маршрут. И возможности обойти их у неё нет. Значит, остаётся только бой. Еле слышно выдохнув, Акамэ приняла атакующую стойку, перехватив Мурасамэ двумя руками и наставила кончик катаны в сторону противников. Короткий вдох и она срывается с места. В неё тут же открыли огонь не меньше десяти скорострельных винтовок противника, закрыв почти весь обзор перед ней. Она прищурилась, зигзагами избегая попаданий, а те от которых она не смогла увернуться, блокировала своим тейгу, вполне удачно. Её скорость немного уступала таковой у пуль, хотя если она войдёт в режим демона, то будет как раз наоборот, но, во-первых, это убивает всю её выносливость, а во-вторых, Акамэ решила использовать его только в крайних случаях, ведь с каждым новым разом, когда татуировки наливаются кровавым цветом, она чувствует, что меняется, а семена тьмы, поселившиеся в ней с получением тейгу, всё сильнее разрастаются, поглощая разум и душу, делая её ещё на один шаг ближе к становлению чудовищем. Впрочем, даже так, её скорости и уровня мастерства вполне хватало, чтобы расправиться с отрядом из двух десятков людей. Пригнувшись под просвистевшей пулей, она замахнулась Мурасамэ, намереваясь сразу покончить с, судя по всему, командиром отряда. Однако тот удивил её, успев не только среагировать на удар, но и заблокировать его лезвиями на перчатке. — Глупая девчонка. В ту же секунду пальцами второй руке он что-то клацнул на незаметной выемке перчатки и в её лицо брызнул какой-то газ. Акамэ тут же задержала дыхание и разорвала дистанцию. Чтобы тут же пригнуться от просвистевшей над головой пулей, что прилетела сзади. Цокнув, она снова сорвалась в атаку, на этот раз наплевав на попытки запутать противника. Она неслась на него, подобно цунами на мирный город, не обращая внимания на летящие мимо пули. Новое столкновение стали, за время которого Акамэ почувствовала, как медленно слабеет её тело, а мышцы постепенно теряют былую мощь. Противник был на удивление неплох в ближнем бою, отбивая или уворачиваясь от наиболее опасных ударов, но даже это его не спасло от небольшой царапины. Она и стала его концом. Испустив последний вздох, её безымянный противник скончался в конвульсиях от яда Мурасамэ, а сама Акамэ почувствовала, как у неё начинает кружиться голова. Этот газ действует даже на меня, хотя я получила практически полный иммунитет из-за проклятия, — пронеслись мысли в её голове, пока она методично ликвидировала оставшихся людей в отряде. В ближнем бою стрелки не могли предоставить хоть какую-либо опасность, поэтому Акамэ быстро с ними покончила. Плечо тут же обожгло болью и она тихо зашипела, бросив взгляд себе за спину. С её скоростью, закрывший ей путь назад отряд только приготовился к новому залпу. До выхода из этой подворотни было не меньше полусотни метров, которые ей предстояло преодолеть раньше, чем вражеские пули наделают в ней не предусмотренных природой дыр. Короткий вздох, мысленная команда, лёгкий порез на ладони, и татуировки по всему телу налились алым светом, принося пульсирующую боль в глазах. На мгновенье, шёпот в её голове потребовал, чтобы она развернулась и вдоволь позволила катане насладиться вкусом вражеской крови, но она силой воли задавила эту мысль, сорвавшись с места и преодолела эти полсотни метров в несколько секунд. Злополучный переулок остался позади, как и выкрикивающие в её сторону проклятия враги. Сделав несколько петель, чтобы запутать след, она позволила себе спокойно выдохнуть, уняв демоническую силу. — Ой… Её повело вправо, что привело к столкновению плеча и полуразрушенной стены, чья поверхность была покрыта острыми гранями из-за обвала. Именно в них и врезалось плечо Акамэ, распоров кожу и оставив не самую серьёзную, но неприятную рану. — Да чтоб тебя! — она была уверена, что рядом никого нет, поэтому и позволила себе шипеть, сколько вздумается. Татуировки запульсировали с ещё большей интенсивностью, чем прежде и спустя полминуты рана на плече закрылась, а Акамэ, тяжело дыша, сползла по стене. Её затуманенный взгляд медленно прояснился, одновременно с исчезновением всего излишне алого на теле. Это было очень изматывающе. Сколько она ещё сможет продержаться? При удаче, несколько часов, за которые, она надеется, Революционеры смогут проломить сопротивление Империи и проникнуть во внешнюю границу дворца. Всё же, сообщения по её рации, что ей выдали, твердят об огромном скоплении пользователей тейгу именно там, а значит пробиться туда будет достаточно тяжело. И это не считая Императорскую Гвардию, что обучалась у генерала Буддоу. Хорошо, что хотя-бы его самого там не будет. Он в данный момент охраняет вход во внутренний дворец и вряд-ли покинет пост, оставив малолетнего Императора практически без защиты, не считать же ею отряд обязательной стражи? Даже для обычных воинов Революции это не будет сложным заданием, что уж говорить об элите, коей достаточно много. Сознание медленно затухало, вызванное небольшим истощением, как физическим, от использования демонических сил и экстренного излечения за счёт резервов организма, так и ментальных, из-за постоянного подавления основных желаний демонический сущности внутри — жажды битвы, крови, злости и ненависти на саму жизнь, что постепенно подтачивали её разум, медленно склонняя к становлению чудовищем. Тем, кем она не хотела становиться. Мурасамэ не хотел причинять вред своему хозяину, но, как и любой демон, он делает носителя максимально удобным для себя, извращая нормы морали, поведение и устои. При пассивном использовании, на это могут уйти десятилетия, но чем чаще она использует эту силу, тем сильнее сокращается этот срок. Это ей тоже сказал Мурасамэ. Он не может лгать хозяину. Невыносимо хотелось закурить, но последнюю пачку сигарет у неё забрала Надженда, выдав целую отповедь про вред курения для неё и как это может сказаться на дальнейшей жизни. Возможно это и подействовало бы, не говори она с сигаретой во рту в это время. Но даже так, сама Акамэ вынуждена была согласиться. Курить во время столь важного задания — себе хуже делать, поэтому она не взяла ничего лишнего, что может сгубить лёгкие. Хотя это уже вряд-ли. Демон внутри взял на себя обязанности улучшать её регенерацию и доводить здоровье хозяйки в идеальное состояние, так что рака лёгких она точно не получит. А будущее… она не уверена, что будет иметь его. После победы Революционной Армии неизвестно что произойдёт, но, вероятнее всего, ей придётся пропасть на каком-то из заданий. Навсегда. Она может стать угрозой людям, особенно если однажды таки проиграет эту битву со своим тейгу. И в это время лучше находится далеко от людей. Такие мысли нагрузили и без того уставший мозг, что стало последней каплей. Её наклонило вбок, но хоть как-то противостоять наступившей слабости было выше её сил. Щекой она почувствовала холод камня и грязи, но никак не среагировала. Тьма медленно засосала её в свои объятья. *** Сырость подземной лаборатории, шум взрывов сверху, крики и приказы стражи по всей территории дворца — всё это не особо волновало направляющегося в лабораторию к своей подопечной Онеста. Конечно, радость от столь знаменательного события портил шагающий рядом Шура, но это была сущая мелочь. После того, как он показал себя, раскрыв предателя в лице генерала Империи, подобную вольность он мог простить. Хотя его поведение и настораживает, но Онест решил отложить этот вопрос на чуть более поздний момент. Сейчас у него нет времени, чтобы беспокоиться за моральное состояние своего сына. Он всегда был дураком и, наверное, сейчас в его голове только мысли о том, какую награду он получит от своего поступка. Онест даже задумался на тем, чтобы действительно наградить его чем-то стоящим. Ну, например, дать ему командование над элитным отрядом после войны. Или дать полномочия капитана стражи. Или что-то ещё, что, вроде как даёт какую-то власть. Или её подобие. Ему повезло, что Шура падок на подобное. В ином случае, пришлось бы расщедриться на стоящий подарок. А так, Онест ничего не теряет, что уже устраивает всех заинтересованных лиц. Вернее лицо. — Сынок, побудь здесь, — он в корне пресёк попытку пройти в лабораторию Доротеи своему сыну, уже приготовившись давить авторитетом взбрыкнувшего сына, но тот вновь его удивил. — Как скажешь, отец, — Шура сложил руки на груди и упёрся спиной о стену, скучающим взглядом исследуя проход, откуда они вышли. Хмыкнув, Онест вошёл внутрь через массивную металлическую дверь, закрыв её за собой, и щёлкнул специальным хитро сделанным замков, который нельзя вскрыть обычными способами. Никогда не плохо быть параноиком, особенно в столь неспокойное время. — Может его всё же стоило отправить в бой? — тихо размышлял Онест, ступая по холодной каменной кладке. — Как-то слишком неожиданно изменилось его поведение. Не верю, что он мог стать таким послушным за такой короткий промежуток времени. Здесь явно что-то не то. Но, как уже было сказано ранее, разбираться с изменениями в сыне у Онеста не было времени. В то, что он остепенился, премьер-министр ни капли не верил. Скорее огонь станет холодным, нежели Шура изменится. Ну, точно не в лучшую сторону. — Премьер-министр? — тишину разрезал усталый детский голос, чья обладательница устала привалилась к большому деревянному столу, маленькими глотками опустошая чашку кофе. — Приветствую, Доротея. Ты уже закончила? — сразу перешёл к главной теме Онест, проигнорировав засыпающую на месте девчонку. Подобные мелочи его сейчас мало волновали. В свете ближайших минут, его даже эта война перестала волновать. — Буквально пять минут назад, — ответила она с явной жалостью отложив наполовину полный стакан. — Но проверочных тестов ещё не сделала, так что я бы рекомендовала вам дождаться их результатов. — Боюсь, нет у нас времени на это. Случилась одна неприятность и мы потеряли очень много времени из-за этого. На проверку у нас его просто не осталось, — он предпочёл не замечать полный сомнения взгляд глаз цвета индиго. Ненужные сомнения были ни к чему. — Делай настройку под мою сигнатуру, а я пошлю Шуру за Императором. — Как прикажете, босс, — Доротея тут же развернулась к огромному прибору, с двумя капсулами для людей, производя непонятные Онесту операции с техникой. Сам же мужчина быстрым шагом вышел из лаборатории, наткнувшись на играющего со своим тейгу Шурой. — Что-то случилось, отец? — завидев его, спросил парень, вернув Шамбалу в карман штанов. — Приведи сюда нашего уважаемого Императора. Пора ему показать, что такое достойный правитель и защитить его подданных. — Как скажешь, — коротко кивнул он, направившись к винтовой лестнице, что вела к хитросплетениям коридоров Дворца. Онест вновь решил проигнорировать покладистость сына, допустив серьёзную ошибку, ведь безумная улыбка на лице Шуры не предвещала ничего хорошего. … — Т-так, что от меня требуется? — неуверенно спросил его Величество Император Макото, переминаясь с ноги на ногу и смущённым взглядом осматривая стоящих перед ним взрослых. — Ничего сложного, Ваше Величество. Залезайте внутрь этой капсулы и расслабьтесь. — А это не о-опасно? — с дрожью в голосе спросил мальчик, с опаской наблюдая за монструозной капсулой, где спокойно можно было увидеть несколько креплений для головы и конечностей. Его страх выдавали и трясущиеся руки, и слегка расширенные зрачки. И Онест вполне мог понять. Проживший всю жизнь в комфорте мальчик, которому предлагают залезть в неизвестную капсулу, где много иголок. Ситуация вызывает здравые опасения у любого сколь-либо разумного человека и ребёнка. — Нисколько, — взяла слово Доротея, с благодарностью приняв стакан кофе от чем-то довольного Шуры. — Этот процесс уже несколько раз отработан. Ни один испытуемый не сказал ничего про… какие-либо плохие ощущения. Эту недомолвку легко можно было бы заметить подкованному в словесных играх человеку, хотя Онест оценил попытку её скрыть за глотком кофе. Но Император таким не был, поэтому опасность, что он взбрыкнёт, осталась позади. А касательно слов Доротеи… ну она не сказала ни капли лжи. Испытуемые действительно не выразили негативных мыслей касательно болезненных ощущений от работы машины. Они умерли ещё до этого момента. И, опять же, Доротея красиво уклонилась от прямого вопроса Императора, касающегося безопасности подобных операций. Вероятнее всего, это будет последние часы жизни мальчика, но ими он принесёт огромную пользу. В основном Онесту. — А что вообще случится? — Мы соединим ваше сознание с телом Шикоутейзером, и вы выйдете на свет во всём своём великолепии. Армия врага ничего не сможет противопоставить этому тейгу и вы одолеете противников Империи и защитите своих подданных! — пафосно произнёс Онест, с удовольствием отметив, как загорелись глаза Императора. Он смог внушить ему уверенность в своей затее и сразу отвести внимание от страха перед неизведанным. Не будь у Онеста абсолютного авторитета перед Императором, то того не смогли бы убедить такие слова. Но Онест годами воспитывал из него послушную марионетку, и это уже дало свои плоды. Жаль конечно терять такую пешку, но это будет самым оптимальным решением. Стать ферзём она уже не успеет, поэтому эта жертва необходима, чтобы усилить короля. Тем более раствориться сознанием и душой в абсолютном оружии будет не больно. Это единственное, чем Онест мог отблагодарить Императора за несколько лет сладкой жизни. С нынешней силой души и разума, его хватит на десяток минут активного использования главного тейгу, что значительно уступает нескольким десяткам часов, которые позволяла это делать душа Первого Императора. Регресс Императорской крови в самом прямом смысле этого слова. От гения своего времени, до бесхарактерной марионетки. Естественно, столь слабую кровь Шикоутейзер быстро поглотит, вместе с разумом и душой, после чего войдёт в состояние безумия, убивая всех без разбору в течении минуты. — Тогда чего мы ждём?! — воскликнул Макото, отложив посох и сняв свою императорскую мантию. Онест одобрительно улыбнулся и помог последнему отпрыску голубых кровей лечь в собственный гроб. Макото даже не усомнился в святости личности премьер-министра, как и в правдивости его слов. Зашумели механизмы движения, фиксирующие голову и конечности Императора, а затем с едва слышимый шелестом из специальных пазов вылезли тонкие иглы, секунды спустя вонзившиеся в кожу ребенка. Его вскрик прервал специальный газ, прыснувший прямо в лицо и спустя пару секунд, потраченных на попытки откашляться, Макото потерял сознание. -Э-эм, премьер-министр? — спустя минуту в динамике раздался его же голос, что означало успешность операции. — А где все? Я вижу только темноту. — Ваше сознание внутри Шикоутейзера, Император, — взяла слово Доротея, победно сверкнув глазами в сторону второй капсулы, стоящей рядом с уже мёртвым телом десятилетнего ребенка. — Попробуйте сосредоточиться и активировать освещение. — Х-хорошо! — ещё минута ожидания, за которую в капсуле, под телом Макото открылся в люк, в который и упал Император. — Получилось! — радостно воскликнул он. Правда его энтузиазм поубавился на следующих словах. — А что я должен делать теперь? — Сосредоточьтесь на своих ощущениях, Ваше Величество. Представьте, что это ваше тело, просто… что вы его отлежали! — нашлась Доротея, чьи руки порхали над клавиатурой, вписывая десятки символов кода в секунду. От усердия она даже высунула кончик языка, чем могла бы умилить незнающего её личность человека. — И сейчас пытаетесь восстановить чувствительность всего тела. Начните с глаз. Подумайте о том, что хотите видеть мир перед собой, и Шикоутейзер послушается вашего желания. Ещё одна минута тишины, после которой Император снова радостно воскликнул. — Есть! Я справился! — Вы молодец, Ваше Величество. А теперь по той же схеме медленно поднимите руку. — Хорошо! Дождавшись приглашающего кивка от Доротеи, Онест пошёл в сторону второй капсулы, Когда он уже пригнулся, чтобы залезть внутрь, Шура неожиданно хлопнул его по плечу, пожелав удачи. Решив не обращать на это внимания, Онест влез внутрь и приготовился к началу операции по поглощению и усваиванию души Первого Императора. Это, естественно, сопровождалось немаленькими рисками, но гений-алхимик сделала всё, чтобы максимально обезопасить процесс. Устроившись поудобнее и приготовившись к, возможно, самым болезненным ощущениям в своей жизни, Онест отдал приказ начинать операцию. Пальцы Доротеи снова забарабанили по клавиатуре, а Шура встал рядом, с интересом наблюдая за её манипуляциями. Вот тут в голове у премьер-министра и забился тревожный колокол, чьё позвякивание переросло в настоящий грохот, когда Шура поднял голову и хищно улыбнулся. В следующую секунду яркий свет затопил зрение капсулу, из-за чего Онесту пришлось закрыть глаза. Когда он их открыл, ни капсулы, ни лаборатории, ни Доротеи рядом не было. Только море вокруг, густой лес сзади и песок под ногами. Премьер-министр оказался перенесён на неизвестный остров, находящийся непонятно где! — Шура, мелкий выблядок! Даже не надейся быстро умереть, когда я до тебя доберусь! Его крик остался практически без ответа. Только что-то пошевелилось в кустах, тихо зарычав. Не в силах сдержать готовую вырваться наружу ярость, Онест лично пошёл на источник шума, чтобы спустить пар. Каково же было его удивление, когда он увидел десяток монстров, что не так давно терроризировали пригорные деревни и посёлки. — Вот же блядь! Его последнее слово потонуло в множественном утробным рыке десяток голодных глоток. Следующее, что разнеслось над островом, где проводились эксперименты на людях в попытке создать идеальное оружие — агонизирующие крики умирающего человека. … — Что ты наделал?! Идиот, придур-кх! Доротее пришлось срочно закрыть рот, боясь потерять те крохи воздуха, что у неё остались после крика. Потерять сознание от хватки стального протеза Шуры не входило в её планы. — Всё, что разделяет тебя от участи моего отца — мысленная команда, — сказал Шура. И хотя на его лице осталась весёлая, даже немного безумная улыбка, глаза его были холодными, как куски льда. — Я задаю вопрос, ты отвечаешь. Соврёшь — убью. Понятно? Она могла только кивнуть головой в ответ, так как изо рта вырывался только хрип, мало похожий на внятный ответ. По-крайней мере до тех пор, пока Шура не ослабил хватку, позволив вдохнуть кислорода. — Что хотел сделать отец? — Внедрить себе душу Первого Императора, что до этого была заперта в Шикоутейзере, заменив её душой нынешнего правителя. По полученным результатам, он смог бы получить силы, что имел при себе Первый Император. — Вот же больной старик! — восхищённо произнёс он. Доротея со страхом в душе увидела, как в глазницах её бывшего капитана разразилось ещё большее безумие. — Шура? — Я предложу тебе сделку, Доротея. Один раз. Следующего не будет. Ты исполняешь задуманное, но на мне, а я выполняю любое твоё желание после. Не знаю, что обещал мой отец, но он наверняка от тебя избавился бы — это вполне в его стиле. Я могу пообещать тебе неприкосновенность, неограниченные возможности и личное покровительство. — Я-я согласна, — прохрипела она, тут же выпав из хватки Шуры, ударившись боком об холодное покрытие лаборатории. — Я знал, что ты сделаешь правильный выбор, — удовлетворённо сказал он, повернувшись к капсуле. — Можем начинать. Коротко кивнув, Доротея вернулась к своему рабочему месту, проводя все калибровки по-новому и вводя обновлённые данные. Естественно она согласилась на это предложение — альтернативой была бы смерть, как и сказал Шура. А умирать Доротея не хотела. Вообще. Она и на сотрудничество с Онестом пошла только из-за его гарантий. Пока ты ему полезен — он будет держать тебя близко. А становится бесполезной Доротея не собиралась. По-крайней мере планировала. И теперь придётся срочно менять планы, а то и импровизировать, чего Доротея терпеть не могла. Вот только выбора-то не было. Эта сделка позволила ей хоть немного оттянуть время, чтобы придумать хоть какой-то план. — И, Доротея. Мне потребуется секунда, чтобы отправить тебя к отцу, где ты останешься навсегда. Не забывай. Если я почувствую неладное, то потяну тебя с собой на дно. Она судорожно кивнула, с куда большей частотой отбивая пальцы об клавиатуру. Шура же улёгся в капсулу, не сводя холодного взгляда с неё, чем и пугал. Одно неверное её решение, и она погибнет. Это давило на сознание, но Доротея не была бы лучшим алхимиком, если бы подобные вещи сбивали её концентрацию. Наконец, процесс начался и лабораторию разорвал крик боли Шуры. На его фоне почти плачущий голос Императора Макото не был даже слышен.