Точка невозврата

Назад в общежитие они возвращались несколько дольше, чем шли вперед. Одной из причин было то, что Бальтор, который единственный по сути знал дорогу, сейчас был без сознания. Поэтому им двоим приходилось идти по памяти, ориентируясь по огням фонарей где-то между листьев деревьев. Во время этого похода Наполеону приходилось еще стараться не задеть какими-либо частями тела Баля дерева или куста, но с каждым пройденным оврагом тощий маг казался все тяжелее, так что доставить его тело в общежитие в сохранности становилось сложнее. Благо на пропускном пункте у них не возникло проблем с тем, чтобы протащить бесчувственное тело Оноре. Оказалось, что Драй был неплохо знаком с охранниками и просто рассказал им о том, что его сосед умудрился потерять сознание из-за низкого давления. Вот и несут они его в комнату, чтобы привести больного в чувства. А скорую им не надо вызывать, с другом их такое уже не первый раз, они уже и сами знают, что делать, а врачей больной не любит. Так без особых происшествий они донесли тело Баля до его комнаты, где Наполеон осторожно уложил бесчувственного мага на кровать. Сам метаморф сел прямо на пол - у Оноре в комнате лежала тонкая полоска ковра, как раз чтобы можно было устроиться на полу возле дивана. Бонапарт вообще заметил, что у Бальтора была очень странная привычка сидеть на всем, что для сидения не предназначено, будь то пол, стол, подоконник и что-то в этом роде. Даже, если маг и усаживался на диван, то делал это на узкий подлокотник, на котором никто, кроме него, никогда и не смог бы удобно уместиться. - Знаешь, - Драйзер замер в дверях, разглядывая мирную картину перед собой. – Я, пожалуй, схожу и разузнаю кое-что об этом амулете. Если Баль был прав, и этот неизвестный маг слабее его, тогда вещь такой силы ему оставалось только купить. Есть у нас один прохвост, который занимается подобным. Я схожу узнаю все у него, а ты последи за Балем – он будет плохо ориентироваться в пространстве, когда очнется. - Хорошо, - Наполеону оставалось только кивнуть. Надо было и правда последить за магом, а дел у метаморфа на завтра все равно никаких не было. Вскоре хлопнула дверь блока – Драй ушел разбираться с амулетом, и Наполеон остался наедине со спящим Балем. Дыхание того уже было ощутимее, а кожа перестала быть белым полотном – появился слабый румянец, но большего у мага никогда и не наблюдалось. Наблюдая за всеми этими изменениями, Наполеон громко зевнул и уперся подбородком в матрас дивана. Все-таки ночная пробежка по лесу, плюс достаточно долгий перенос тяжести в лице Оноре истощили Бонапарта. Ему тоже надо было отдохнуть, так он сам и не заметил, как уснул, так и сидя на полу. Утро для Оноре началось с головной боли. Именно она первая ворвалась в его мир, заставляя тихо застонать. Бальтор ненавидел это состояние – вчера он только и успел осознать, что перед ними на поляне потусторонняя сущность, прежде чем его оглушило волной чужого непонимания и скорби, а после он только и ощущал, как из его тела вытекают все силы. И вот теперь он столкнулся с утренней слабостью – силы возвращались потихоньку, на полное восстановление ему точно понадобится целая неделя, а сейчас маг был на том же уровне беспомощности, что и всякое новорожденное существо этого мира. С трудом Балю удалось разлепить пересохшие губы, шевелиться он пока остерегался – ему словно кто-то повязку на глаза одел. А вот ощущение чужой руки, приподнимающей его затылок, и холодного стекла стакана были реальны. Оноре с жадностью стал пить предложенную ему животворящую жидкость, пока кто-то говорил ему что-то успокаивающее сверху. Ни слов, ни голоса он пока разобрать не мог. Только спокойные интонации, с оттенком волнения. Значит, это не Драйзер – тот бы говорил с усталостью и неодобрением, ведь Баль заранее не подумал о своей безопасности в такой ситуации, а, значит, полностью в ней виноват. - Можешь не пытаться со мной говорить, я все равно тебя еще не слышу, - с трудом прохрипел Оноре и протянул руку, пытаясь определить месторасположение метаморфа. Его пальцы поймала чужая теплая ладонь и несильно сжала. Видимо, так Наполеон хотел показать, что все равно будет пока рядом, но Баль на это только тихо хмыкнул. Он уже давно не верит таким обещаниям. В этом главное проклятие магов – они в конце концов всегда остаются одни. Наполеону же наблюдать такую беспомощность было непривычно, но заботиться об Оноре было приятно. Тот почти не говорил, смотрел в потолок да изредка просил еще воды. Бонапарт сначала просто сидел на краю дивана, наблюдая за магом, который, видимо, решил изображать из себя ростовую куклу, но вскоре рыжему политику просто стало скучно. С самого утра он сидит в комнате Оноре, никуда не вылезая, поскольку просто не мог оставить мага одного в таком состоянии. Но и сидеть в тишине тоже не вариант. Поэтому, сначала, Наполеон просто включил музыку на телефоне, из-за чего Баль едва заметно вздрогнул и повернул голову, но промолчал, не возражая против такого наполнения убаюкивающей его темноты. Еще через некоторое время Наполеон уже был готов на стены лезть от скуки. Ему было бы легче, если бы сейчас приходилось постоянно бегать на кухню или по комнате, выполняя капризы больного Бальтора, но тот почти не шевелился на своем диване. Даже моргал редко. А с просьбами к метаморфу обращался еще реже. Вестей же от Драя тоже еще не было, так что и с этой стороны приходилось просто ждать. А это было самым сложным. Бонапарту просто физически было сложно замереть на одном месте, пропуская сквозь себя течение времени. Ему надо было действовать, почувствовать каждое мгновение кожей, выполненным действием. Взгляд Наполеона остановился на неподвижно лежащем Бале. За прошедшее время метаморф уже узнал, что тот его не видит, а слышит с большим трудом. И тогда Бонапарту стало интересно, что же еще сейчас не может почувствовать маг. Политик просто разглядывал полное умиротворение бледное лицо с острым подбородком и курносым острым носом, который неожиданно портил весь тот зловещий образ, что так старательно создавал вокруг себя Оноре. Приглядевшись, Наполеону даже удалось разглядеть едва заметные веснушки на тонкой переносице. Протянув руку, он начал осторожно перебирать пряди длинных русых волос, с удивлением отмечая несколько серых прядей. Захотелось узнать, чего же такого увидел маг, что даже его проняло до седины. На такое вмешательство в личное пространство Бальтор никак не отреагировал, что придало Наполеону уверенности в собственных действиях. Он смелее коснулся чужой шеи, ощущая спокойный пульс под тонкой кожей. На секунду показалось, что дыхание Оноре сбилось. Но он только непонимающе приподнял брови. - Что ты делаешь? – просипел маг, совершенно не понимая, с чего же Наполеон решил вторгнуться в его личное пространство. Тот, конечно, и до этого позволял себе какие-то лишние действия, которые только нервировали Баля, но никогда магу не хотелось такого, чтобы эти прикосновения продолжались. Ответа Оноре, конечно, просто не мог услышать. Только ощутил спокойную уверенность, что исходила от Наполеона. Его теплые руки переместились с шеи на грудную клетку мага, а там и на живот, задирая ткань футболки. Когда ладонь Бонапарта оказалась на животе Оноре, тот вздрогнул и дернулся, пытаясь прекратить все это. Ему не нравилась непривычная реакция собственного тела на чужие касания. Хотелось прекратить все это, и, желательно, еще и прогнать наглого рыжего метаморфа из своей жизни, чтобы тот больше не заставлял Баля теряться в новых для него ощущениях. Наполеон же был просто зачарован открывшейся ему картиной. Оказалось, что все тело Оноре покрыто тонким рисунком татуировок, которые подчеркивали болезненную худобу мага, но при этом совершенно точно не отталкивали, как обычно случалось у Бонапарта, когда он замечал у кого-то рисунок на теле. Нет, в этом случае узор скорее завораживал. Он проследил пальцами спираль на ребрах Оноре, которая плавно уходила куда-то на спину. Наполеону просто стало интересно, какие же еще секреты скрывает тело мага. Склонившись над впалым животом, метаморф стал с интересом вглядываться в рисунок. Если напрячь зрение, то можно было узнать в толстых линиях слова, которые причудливо переплетались между собой, сливались. Он настолько увлекся, что не сразу почувствовал слабый толчок в плечо. Бонапарт поднял голову, Оноре пытался его оттолкнуть, хоть силенок у него на это явно не хватало – это напоминало скорее попытки маленького животного привлечь к себе внимание, чем нормальную борьбу. - Не трогай меня, - голос мага звучал уже увереннее. – Мне неприятно. Наполеон только тихо хмыкнул на это, все равно Бальтор не услышал бы его ответ. Особенно метаморфу показались забавными красные пятна, которые появились на шее мага в тех местах, где его касались, а уж участившееся дыхание явно говорило о том, насколько Оноре неприятно. - Тебе следует научиться врать, - Наполеон все-таки отдернул футболку Баля, но теперь сконцентрировал свое внимание на его лице. Вроде бы привычная уже маска безразличия, но было в исказившихся чертах что-то такое, что выдавало полную растерянность мага. Это проглядывалось в слишком напряженных тонких губах и морщинке, появившейся между бровей. Наверное, Наполеон мог зайти и дальше, но тут дверь в блок хлопнула, и в дверях появился Драй, чем-то жутко недовольный. - Он очнулся? – спросил инквизитор, складывая руки на груди. Еще один хлопок двери, и за его спиной замаячила слишком знакомая Наполеону брюнетистая макушка, на которой был вечный творческий беспорядок, как называл этот вид прически его знакомый. - Очнулся, но ничего не слышит, не видит и почти не говорит. Короче, типичный Баль за работой, - Наполеон резко поднялся с края дивана и подошел к Драйзеру, чтобы удостовериться в своей догадке на счет нового лица в этом блоке. - О, привет, Нап, а ты то что в компании этих гиков забыл? – обладатель лохматой макушки задрал голову, чтобы насладиться непониманием на лице у метаморфа. Необычные желтые глаза пришельца хитро прищурились. - Так вы знакомы, Джек? – Драйзер нахмурился и посмотрел на прибывшего таким взглядом, что Наполеону показалось, что плакат за спиной Лондона начал дымиться. А тому хоть бы хны. Стоит и изображает из себя самого невинного человека во вселенной. Только вот опыт подсказывал, что этот парень с эконома далеко не так невинен, как хочет показать. - Ну, знакомы, - Джек стал перекатываться с пятки на носок. – В одной компании часто тусили. - И ты ни разу не сказал, что здесь живет метаморф, который не подозревает о своих силах, поэтому может быть опасен, - Драй уже практически нависал над Лондоном, а тот только амплитуду своих движений увеличил. - Да кому он мог быть опасен? Разве что женской невинности, - развел руками Джек. – Метаморфы же вообще ребята безвредные. - Угу, ты и про себя так говоришь. Но пока от тебя одни неприятности, - Драй поднял глаза к потолку, словно спрашивал у неба, за что же ему досталось такое знакомство. - Хэй, может вы мне объясните уже что-нибудь, раз Баль не может, - напомнил о своем существовании Наполеон, помахав рукой между этими двумя. - Джек – тот самый поставщик амулетов, которого я упоминал, - холодно бросил Драй, отходя от брюнета и снова облокачиваясь спиной на стену. - И не только амулетов, прошу заметить. Я могу достать все, что угодно. За соответствующую плату, разумеется, - Лондон демонстративно раскланялся, и на секунду Наполеону почудилось, что за его спиной мелькнул пушистый темный хвост с белым кончиком. - Заканчивай этот цирк. Лучше давай о деле, - голос инквизитора так и намекал, что, если фарс продолжится, всем тут придется очень туго. - Я уже сказал тебе, что не помню, кому продал подобную вещь. Сам понимаешь, они пользуются популярностью у тех, кто отчаялся после смерти родных. Вот если я увижу покупателя в лицо, то смогу его опознать. А так – нет, - Джек закурил, даже не пытаясь пробраться к окну, как это обычно делал Баль. Неодобрение Драйзера его явно никак не трогало. – Придется ждать, когда наш проклятый придет в себя и сможет снять отпечаток того, кто активировал амулет. Ай! Драй, зачем на ноги наступать, инквизитор хренов. Я тебе не нечисть, а честный торговец. После того, как Драйзер отдавил ногу Джеку, тот сел прямо на пол, недовольно щуря желтые глаза. Теперь уже Наполеон явно видел и огромный пушистый хвост экономиста, и два примечательных ушка с кисточками, которые очень хорошо терялись среди творческого беспорядка на голове Лондона. Это зрелище полностью завладело вниманием Бонапарта. - Знакомься, Нап, Джек у нас относится к Лисам. Под этими ребятами весь магический рынок, - Драй довольно хмыкнул. – Только вот иллюзии они держать умеют плохо. Любая потеря контроля – и вся конспирация лисе под хвост. - Я тебе это потом припомню, - Джек оскалился, и Нап заметил, что зубы из совершенно обычных – человеческих, стали слишком острыми, словно каждый день Лис занимался тем, что подпиливал их до формы ровных иголочек. - Все чудесатее и чудесатее, - поделился своим впечатлением Наполеон, присаживаясь на ковер у дивана. Баль тихо хмыкнул и уткнулся лицом в спинку. Его совершенно не интересовало, что там происходит в блоке. Было достаточно, что про него все забыли, и больше никто не пытается вызвать у него непривычные ощущения. С этим надо было что-то делать. И, благо, у мага сейчас было полно времени, чтобы обдумать все произошедшее.