Яблочный кролик

Наверное, это было одно из самых приятных пробуждений. Нанаши приоткрыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. Было очень светло. Омега улыбнулся и по-детски зарылся в одеяло, а после сладко потянулся. Неужели выспался? Он ещё долго бы нежился в постели, но внезапно понял, что он проснулся не у себя дома. Парень резко распахнул глаза и рывком сел на кровати. Да, ему не показалось. Он лежал на двуспальной кровати в большой комнате дома у Джеймса. Голову посетила ещё одна мысль: они что, с Джеймсом этой ночью… а-а-а-а?! Омега прилёг заново и втянул в себя запахи постельного белья. Стиральный порошок, чистота, легкий запах вина и его искусственно созданный запах беты. Запаха альфы не чувствуется. Омега, который был уже готов умереть прямо тут от разрыва сердца, успокоился. Они не спали. Хотя, если бы такое случилось, он бы точно не забыл. Он только и помнил, что вчера он пришёл лечить Алекса, а после они с Джеймсом потягивали вино на кухне и болтали допоздна. Омега даже двух бокалов толком не выпил, однако от усталости и отхлынувшего напряжения разомлел и, положив голову на руки, слушал Джеймса, постепенно засыпая. Видимо, заснул, а Джеймс его перенёс. Нанаши быстро восстановил для себя картину произошедшего и решил ещё немного полежать тут. Да уж, это не его комната с матрасом на полу. Он вытянул руки, водя ладонями по мягкому постельному белью. А ведь будь он у себя, нащупал бы узкие стены своей конуры. А тут так хорошо, светло, просторно. Омега аж замурчал от удовольствия. «Оставьте меня тут. Пожа-а-алуйста», — счастливо и лениво пронеслось в голове, хотя такие мысли Нанаши обычно мгновенно отвергал, чтобы не напридумывать себе заблуждений. Как-никак, а он тут лишь гость. Вчерашний вечер помог ему ближе узнать альфу, в которого он влюбился, так что он с глупой улыбкой на лице тешил себя воспоминаниями вчерашнего дня. Он закрыл глаза и представил, что лежит вместе с Джеймсом, хотя пару минут назад молился богу, чтобы этого не было! Он обхватил себя руками и стал водить пальцами по телу, представляя, что это делает Джеймс. А ведь если бы они взаправду переспали, то их доверительным отношениям наверняка пришёл бы конец. «Ты друг семьи, Нанаши», «Ты очень дорог нам. И я могу тебе довериться. Раньше были предрассудки насчёт бет, но ты другой.» А вот эти слова возвращали почти счастливого Нанаши на землю. Да, он ДРУГ. Он БЕТА. У них тут дружба, а не полигон любви. Вроде бы, это лучше, чем ничего. Но омега, скрывавшийся под маской беты, совсем не этого хотел! Он просто хотел быть счастлив со своим альфой. «Сам виноват,» — беспощадно и язвительно звучал голос его совести. Омега с детства приобрел привычку во всём винить себя. Он непроизвольно сжигал себя на костре собственных предрассудков и ханжества, а самооценка после этого была ниже плинтуса. Виной такому психологическому барьеру был отец, который часто грубо обругивал Нанаши и его братьев-омег, мол, пусть знают место, привыкают. Но дети ведь не могут ненавидеть своего отца. Хотя любые их попытки примириться он воспринимал как «лживое омежье вранье», уверяя их, что они лишь для своего эгоизма это делают и живут за его счет. Хоть он и сам захотел сделать их семью чисто патриархальной, но каждым куском попрекал нещадно. Из этого — комплекс неполноценности и чувство, что ты без конца всем должен. Так что, порой голос совести тесно переплетался с идеями отца, которые тот прочно вбил ему в голову. «Ты эту кашу заварил. Вот и ешь её сам. Друг ты ему, а уже напредставлял, что у вас может что-то быть. Лживый ты, жертвой притворяешься, а сам лицемер. Он же сам тебе про Дженко рассказал. Ты уверяешь себя, что Джеймс твой истинный, но его-то истинным был Дженко, так что угадай, кто лишний угол в этом треугольнике? Просто ты от одиночества загнулся, вот и кинулся на первого встречного красавца. Эй! А может тебе его деньги нужны? А может ты с голодухи на квартиру повелся? А Алекс тебе нравится, потому что просто до истерики по братьям скучаешь? Да уж, ты ничем не лучше предыдущих секретарей, которые с ним отношений искали. Жаль, Джеймс тебя, такого лицемера, сейчас не видит. Да тебе только палец дай — ты всю руку откусить захочешь. А может, раз ты такой двуличный, то правда к нему в койку залезешь? Сексом ДРУЖБУ не испортишь, а?» «Неправда. Я не такой!» — обиженно подумал Нанаши. Хотя за свою слабость он сейчас себя ненавидел. О, боги, как бы он хотел стать бетой, который не колеблется в своих чувствах! Всё-таки, его роль беты теперь отравляла ему жизнь, потому что работа сейчас была не единственной его проблемой. Он бесконечно долго врал Джеймсу, вынуждая последнего искренне открыться «другу», которого он нашел в бете. То есть, Нанаши, сам того не зная, надругался над его чувствами? Нанаши встал с кровати, почувствовав странную болезненную тягу внизу живота, но внимания на это не обратил. Ради собственного душевного счастья он лгал тому, кого больше жизни полюбил. И это не ложь во спасение, это ложь из эгоизма. Да, он не скрывал, что поднятие зарплаты за готовку Алексу его интересует, потому что он тогда только и думал как погасить долг. Но он действительно привязался к Алексу, как к родному. Хотя, что он теперь имеет? Получите, распишитесь: сам себе сейчас противен. Альфа не его истинный, он видит в нём лишь друга и не более, всё тщетно. Уж лучше прекратить сейчас! Уж это он как-нибудь переживёт, а Джеймс найдёт себе кого-нибудь получше, без долгов и прочего. Омега схватил какой-то листок и что-то настрочил на нём для Джеймса, как бы официально подтверждая то, что со всем этим он рвёт связь! «Сбегаешь, омега?» — пронеслось в голове. Да. Сбегает. И не стыдно! Наконец-то, он поступит по совести! Хотя бы врать себе перестал! Потому что, это ПРАВИЛЬНО. Надо прекратить это всё. Он в себе запутался, отклонился от цели. Ему надо работать на семью, а не страдать по безответной любви. Омега вытер слезы и оделся. В доме никого не было. Видимо, Джеймс всё-таки уговорил Алекса съездить в больницу. Слава богу, что он сейчас один. А то будь тут ещё кто-то, он бы точно разревелся. Чего это он так расчувствовался? «На жалость бы давить стал», — хмыкнуло чувство ненависти к себе, и омега ушел, не став дожидаться хозяев квартиры. Господи, за что ему это!

***

По возвращении в конуру легче ничуть не стало. Наоборот, теперь было не только на сердце паршиво, но и голова разболелась. Омега в автобусе жутко проклинал толстого бету, который развалился на два сидения и даже не подумал встать, хотя иногда Нанаши казалось, что он вот-вот грохнется в обморок прямо там. Достав из почтового ящика газету, омега открыл дверь комнаты, закрылся изнутри и рухнул на матрас. Живот болел, как будто от несварения. Может, от голода у него в конце концов появилась язва? Омега только сейчас понял, что сегодня суббота, и никуда ему не надо. Хотя, вечером же подработка. Точно. Ну ничего, ещё неделька, и за свои труды он получит зарплату и отошлет деньги семье. Стараясь отвлечься, парень открыл газету, а оттуда вывалился конверт. Судя по адресу, как раз с подработки прислали. Интересно, зачем? Могли бы и позвонить. Еле-еле вскрыв конверт, едва не порвав содержимое, омега достал листок, на котором значилось: «Уважаемый Нанаши Калленс, В связи с банкротством фирмы ***, все офисы закрыты и ВЕСЬ штат уволен. Вы, работавший на неполный рабочий день и незарегистрированный официально, не сможете получить заработную плату или компенсацию из-за потери места. Все деньги уйдут на погашение долга фирмы ***. Просим вас не сообщать в суд, потому что из-за отсутствия трудового договора вас в наших базах официально не существует. Приносим извинения за сложившиеся обстоятельства. Администрация фирмы ***» » Омега пялился на листок минут десять, пытаясь отойти от шока. Может, он разучился читать? Это шутка? Уволен?! Омега перечитал все строки раз пять, пока не понял, что все его мучения, особенно последние два месяца, прошли даром. Как же он не заметил, что в январе только-только отдали зарплату за ноябрь, и то по частям. Он знал, что у фирмы трудности, но никак не полагал, что это очевидное банкротство. А теперь они закрыты. Ни одного офиса, все уволены, по бумагам Нанаши Калленса не существует, а это просто неформальное письмо бывшей администрации. И концов не найти. Он работал всё это время просто так. Он зашивался по вечерам ради ничего. Из альтруизма, что ли?! Парень от нарастающей истерики начал неровно дышать. ЗА. ЕГО. ЕЖЕДНЕВНУЮ. РАБОТУ. ЗА. ЧЕРТОВЫХ. ДВА. МЕСЯЦА. ЕМУ. НИКТО. НИ. КОПЕЙКИ. НЕ. ЗАПЛАТИТ. Что делать? Что сказать папе? У него ведь не осталось заначки. Зарплата на основной работе (откуда он теперь собрался валить как можно скорее) придёт не скоро, так как получил он её неделю назад и всё разослал на долги и семье. Он теперь сам банкрот. Что делать?! Омега рвано дышал, чувствуя, как к горлу подходят рыдания. Тихо. Дышать, дышать! «Надо подумать. Просто подумать. Вот черт… а что думать-то? ЧТО ДУМАТЬ?! Что мне теперь делать?!» Господи. Да он же сейчас просто задохнётся. Надо хотя бы чем-то горло промочить, чтобы отвлечься. На трясущихся ногах, под аккомпанемент пульсирующей боли в животе, омега поднялся и вышел в коридор, направляясь к консьержу. Пожилой бета всегда к нему хорошо относился и секрет его знал, сочувствуя ему. Это ведь он разрешил ему жить в этой мелкой комнате, которая даже за жилое помещение не значилась. Это он дал ему электрическую плитку, а также позволял пользоваться своим чайником. — Мистер Бенс, вы тут? — постучал Нанаши, опираясь на косяк. Как же тяжело стоять с такими спазмами. Послышалось кряхтение, и старик открыл ему дверь. Он с ног до головы осмотрел парня и зацокал: — Что же ты с собой делаешь? — покачал он головой. — Совсем загнался. В зеркале-то себя видел? Куда ночью-то рванул? — Да так, — отмахнулся омега, выдавливая улыбку. — По делам. Работа, вызвали… — Похоронит тебя твоя работа, — ответил бета. — Что-то хотел? — Да, чайник. — Бери, он пока теплый. Чай-то хоть есть? Давно ел? — Да, — ответил омега, пытаясь вспомнить, когда именно он в последний раз нормально поел. — То есть, недавно, — опомнился он, поймав укоризненный взгляд. — Я сам возьму, — омега прополз в служебное помещение, беря чайник и направляясь обратно. На глаза в подъезде ему попалось объявление для жильцов, и он остановился, толком не вчитавшись. — Дедуль, а что за объявление? — спросил он, кивая на лист на стене. Бета проследил его взгляд и медленно протянул: — Расселяют жильцов. Помнишь, тут проверка ходила, я просил тебя в комнате закрыться и тихо сидеть? — омега кивнул. — Признали здание старым и без условий. Под снос в конце месяца. Верхние этажи уже расселились. Совсем сказать тебе забыл, ты же так поздно приходишь и рано уходишь, что никак не мог тебя поймать. Так что, и тебе придётся подыскать новое жилье. Этот месяц можешь не проплачивать, здание уже списали. Если и были слова, которыми можно было добить этот день, то это были они. Финиш. То есть, он теперь ещё и бездомный. Подыскать жильё? На какие деньги? Он же уволен… Почему всё именно сейчас?! — Ой, что-то мне поплохело, — выдавил Нанаши, отдавая чайник бете. Теперь тяжесть в животе была просто невыносимой, а по вискам стучало набатом. Всё навалилось разом. Впервые захотелось просто водки. — Ко мне не заходите, я, кажется, сегодня накидаюсь. О-ой. — Может, скорую? — спросил бета, обеспокоенно заметавшись вокруг парня. «Скорую? А что? Неплохая идея. Хоть где-то смогу переночевать. Может, хоть в больнице отдохну спокойно», — подумал омега, чувствуя, что уже на пределе от сюрпризов за сегодняшний день. — Нет, — сказал он, идя до своей комнаты. Лечь, ему безумно хотелось лечь. — Не могу я в больницу. Моя страховка не покроет, у меня каждая копейка на счету, — ха! Какая копейка? Где? Теперь разве что в перспективе. Омега закрылся в комнате и лег на пол, согнувшись пополам. Он забыл, что сегодня «чудесный день.» Он уже год как подавлялся, так что совсем забыл о том, насколько ужасна боль во время течки. Препараты ужасно действовали на здоровье и цикл, так что теперь, когда он забыл принять таблетки, его организм беспощадно начал ему мстить. Боль пульсировала. Говорят, что боли во время течки очень похожи на роды — именно такие ощущения сначала испытываешь. Парень пополз к аптечке и отчаянно начал там рыться. Там был беспорядок, ведь он вчера всё поразбрасывал, ища лекарства Алексу. Так что, препараты он сейчас точно не найдет, а может, их и вовсе не осталось. А на улицу он уже не выползет, его просто не хватит на такое. — Господи. За что мне? Что я сделал?! — пропыхтел омега, корчась на полу, надавливая на живот, стараясь заглушить боль. Хм, если не дышать, то почти не чувствуется. Между ягодиц почувствовался зуд, стало жарко. Это просто ужасно. Видимо, течка начинается не сразу, так что минимум сутки он промучается, пока не начнётся самая основная пытка. Это будет неделя его личного ада. В этой комнате, где он даже не прописан. Без денег и работы, с которой уволен. Без любимого альфы, с которым он решил порвать все связи. Он один, совсем один. Он тут, в этой душной коробке, в темноте, наедине со своей болью. По щекам потекли слезы, парень свернулся, поджав ноги, и тихо зарыдал. Всё. Сломался. Настолько несчастным он ещё себя никогда не чувствовал. Он больше не сильная работящая бета, он скулящая течная омега. Он хочет домой. Он устал. Он… Он хочет к папе! — Папочка, пожалуйста, забери меня отсюда!