Закон и правосудие

Я клянусь здесь, на частных страницах своего дневника, что я никогда больше не буду желать наступления смертельно опасных ситуаций, особенно тех, когда непосредственному риску подвергается жизнь моего друга, Холмса, но все по порядку. Прошел почти месяц после нашей с Холмсом познавательной беседы, когда серия шокирующих убийств привлекла внимание моего гениального друга. В то время в течение семи дней на той или ной проселочной дороге были найдены трупы мужчин с ножевыми ранами. Я не знал, откуда Холмс получил эту информацию, так как в газетах не печатали никаких деталей о жертвах, так же как я не читал ничего о связи между ними. В коротких статьях лишь указывали, что был найден мертвым мужчина и что причины его смерти не были естественными. Как правило, журналисты проводили собственные расследования, и я полагал, что, если бы в преступлениях был виновен серийный убийца, о нем бы сообщили. Чего не произошло, ровно как ни Лестрейд, ни кто-либо еще из Ярда не звонили в нашу дверь в поисках помощи моего друга. Тем не менее, я не сомневался в Холмсе ни секунды, когда он огорошил меня тем фактом, что за все убийства ответственен один человек. Он способен разглядеть закономерность там, где остальные видят лишь хаос, и я был готов помочь ему в его расследовании, если он будет во мне нуждаться. Но случай не представился так быстро, как мне бы того хотелось. Холмс вернулся к своей давней привычке появляться и исчезать в одном из его образов, так что я не имел возможности часто с ним видеться. Я даже не мог предположить, куда он ходил, так что я занял себя чтением и наслаждался первыми теплыми весенними днями, когда осмеливался выйти на улицу, но все это время я надеялся, что мой друг еще раз позовет меня с собой на приключение. Мои молитвы были услышаны на седьмой день после того, как Холмс начал свое расследование. — У вас есть планы на вечер, Ватсон? Я улыбнулся моему другу. Он знал, что я проводил вечера в его компании в эти дни и я бы сказал ему, если бы планировал пойти в клуб со своими приятелями. Поэтому я посчитал вопрос риторическим и обратил все внимание на Холмса. — Куда мы пойдем? Хищная улыбка изогнула губы Холмса, когда он сел в кресло, скрестив ноги. — Я собираюсь посетить паб под названием «Семь Сирен» и остаться там на пару часов, прежде чем уйти. А вы, мой дорогой Ватсон, должны будете ждать снаружи, оставаясь незамеченным, а потом последовать за мной, как только я выйду. Я уверен, что к тому времени наш убийца будет следовать за мной по пятам. За прошедшую неделю я сделал все, чтобы он меня заметил и почувствовал нужду стереть меня с лица Земли. Я откинулся на спинку кресла и достал сигарету, хотя мое тело требовало чего-то более крепкого. Обычно я не позволял себе выпивку в столь ранний час, но сейчас я почувствовал внезапную потребность успокоить нервы с помощью коньяка. Для меня не стало новостью то, что Холмс делал из себя приманку для преступника — он уже проделывал это не раз — я не ставил под сомнение данный метод до сих пор, но на этот раз на карту было поставлено больше, чем обычно. Мой друг приглашал убийц, воров и шантажистов в нашу квартиру, но каждый раз ловушка была очень тщательно спланирована. Во-первых, всегда была вовлечена полиция, а преступник действовал на условиях Холмса. В тех случаях риск провала был минимален, но на этот раз… — Не похоже, что вы одобряете мой план, Ватсон. Если вы волнуетесь за мою безопасность, то примите во внимание то, что я пригласил с собой одного из лучших стрелков Англии, — я слабо улыбнулся на тонкий комплимент, но слов Холмса было недостаточно, чтобы успокоить меня. — «Семь Сирен»… — О, — Холмс хлопнул в ладони и кивнул мне. — Прекрасно, вы уже в курсе, что это за паб. Вас предупреждали в армии, что быть замеченным там — не самая лучшая идея и что вам следует держаться от него подальше? Это не было вопросом на самом деле, но я все равно кивнул. В Лондоне было много пабов, предназначенных для особого рода мужчин, и, хотя их названия и месторасположение могли меняться, каждый, кто уделил этому хоть немного внимания, мог понять, где их найти. Я был немного изумлен тем, что «Семь Сирен» все еще существует, хотя наш офицер предупреждал нас именно о нем, когда годы назад я только начинал свою военную карьеру. Рано или поздно полиция закрывала большинство из этих пабов, позорящих Лондон. Я подозревал, что защищены от этого были только исключительные заведения. Заведения, куда более низкие классы приглашены не были. — Надеюсь, вы не слишком шокированы тем, где я провел последнюю неделю, старина. Я нахмурился, заметив жесткую позу Холмса. До сих пор я не думал о том, что должен был сделать мой друг, чтобы его приняли за постоянного посетителя. Я не считал, что он последовал с кем-то из этих мужчин домой, но он должен был сделать хоть что-то. Я заскрежетал зубами, стоило только представить его в баре обменивающимся многозначительными двусмысленными фразами с незнакомцами или еще хуже — позволяющим им… касаться себя в темном переулке за пабом. Ярость от этой мысли должно быть отразилась на моем лице, так как Холмс отвел взгляд. — Ясно. Я моргнул, уловив обреченность в его тоне, Холмс пристально смотрел на пламя в камине. Возможно ли, что Холмс впервые с нашего знакомства ошибочно истолковал мое выражение? Эта мысль была почти кощунственной, но я не мог придумать иного объяснения внезапной смене его настроения. — Если вам неприятно, то я не буду просить вас сопровождать меня, Ватсон. Я практически подпрыгнул на своем кресле, когда Холмс поднялся и поспешил уйти в свою комнату. Прежде чем я успел подумать, моя рука обхватила его запястье, чтобы удержать. Острый взгляд голубых глаз устремился ко мне, и потребовалась вся моя смелость, чтобы его встретить. Меня всегда немного раздражало смотреть в его глаза, которые, казалось, могли выведать все тайны. — Я не позволю вам идти одному, Холмс, и мне не неприятно место. Мой друг рассматривал меня нечитаемым взглядом. — Однако вы разозлились, подумав о том, что я должен был делать на прошлой неделе. Я кивнул, в конце концов, это была правда. — Да, но моя злость была направлена не на вас, а в вашу пользу. Я знаю, что вы не любите находиться в обществе незнакомцев, Холмс, и я разозлился, потому что вы были вынуждены участвовать в этом. Если бы полиция выполняла свою работу… — Полиция не будет выполнять свою работу или будет делать это хуже обычного, потому что они не заинтересованы в аресте убийцы, и именно поэтому я должен был прибегнуть к этому плану. Даже собери я для них все возможные улики, они бы тянули с этим дело дольше необходимого, и наш преступник успел бы сбежать прежде, чем они даже подумали арестовать его. Я принял то, что Холмс не упоминал о прошлой неделе, и затолкал в глубину сознания бурлящий гнев из-за того, что он, вероятно, пережил. Холмс не заставил бы себя пройти через что-то, с чем не смог бы справиться, но я все еще думал, что было бы лучше, посвяти он меня в свой план раньше. Мы могли бы разыграть незнакомцев, и Холмсу не пришлось бы взаимодействовать с другими мужчинами, чтобы его наклонности выглядели достоверно. Я вздрогнул, подумав об этом. Эта мысль была вызвана не более чем желанием защитить друга, но представить, какого было бы играть любовников… Я позволил ей пройти мимо сознания, чтобы я мог сосредоточиться на более важных вещах. Позже у меня будет достаточно времени, чтобы разобраться в этом. — Я полагаю, нам стоит пообедать сегодня пораньше, прежде чем мы уйдем. — Да, я уже сказал миссис Хадсон, что трапезничать мы будем в час. Это послужило бы нашей цели хорошо подготовиться к предстоящей прогулке, Ватсон. — Я кивнул Холмсу, который этого не заметил, снова занимая свое кресло и забивая трубку. — Не забудьте свой пистолет. Я почти рассмеялся его напоминанию, поскольку не стал бы преследовать убийцу без него, и Холмс прекрасно об этом знал. Тем не менее, я не счел нужным отвечать и вместо этого направился в свою спальню. Голос Холмса заставил меня задержаться. — Если это для вас важно, мой дорогой друг, последние семь вечеров вовсе не доставили мне удовольствия. В тот раз я не признался в этом ни Холмсу, ни себе, но, когда я поспешил в свою спальню, чтобы одеться для нашего приключения, я чувствовал облегчение от его признания. ООО Ночи все еще были холодными. Я плотнее закутался в пальто, когда закуривал очередную сигарету. Я всегда ненавидел ждать, даже когда был в Афганистане, самым худшим для меня было ожидание. Наполовину скрытый в окопе с заряженным оружием наготове и окруженный верными людьми, я всегда надеялся, что атакующие прибудут раньше, чем позже. Когда битва начиналась, я знал, что должен делать, как целиться и стрелять, знал, что должен приложить все силы, чтобы мои товарищи и я остались в живых. Зачастую было необходимо позаботиться о раненых солдатах и павших друзьях, но я мог справиться с этим. То, с чем я не мог справиться, было… ожидание. Вздох сорвался с моих губ, когда я посмотрел на часы проверить время. Холмс зашел в "Семь Сирен" почти два часа назад, и, если верить ему, он скоро должен был выйти, преследуемый по пятам убийцей. Моей задачей было ждать в незаметном переулке, откуда открывался хороший обзор на вход в паб, и последовать за моим другом и преступником. Я коснулся револьвера, спрятанного в камзоле, чтобы немного успокоиться, когда часы пробили десять. Холмс и я оставались в живых и после более опасных переделок, или я пытался в этом себя убедить, когда вдоль позвоночника пронеслась волна дрожи от дурного предчувствия. Мой друг поведал мне, что все жертвы были регулярными посетителями этого паба и полицейские не чувствовали нужды тщательнее вести расследование, потому что придерживались мнения, что содомиты не заслуживали менее страшного конца. Я сделал вывод, что убийца считал так же, что, впрочем, не делало план Холмса более оправданным. Часы пробили снова, и, когда последние отголоски звуков затихли, дверь паба наконец открылась, выпуская моего друга. Я откровенно признавал, что не узнал бы его, если бы не видел в маскировке ранее. Его волосы казались темно-красными в свете, просачивающемся из приоткрытой двери и, хотя я не мог видеть его лица в тот момент, я знал, что вся нижняя часть была покрыта огромной бородой и усами. Его одежда не была столь высокого качества, которое он обычно предпочитал, но его простые поношенные штаны и светлое пальто должны были создать впечатление, что у него нет возможности приобрести более новую одежду и что он, должно быть, представитель рабочего класса. Все это, по крайней мере, означало, что мой друг останется неузнанным в этом месте, так как я не хотел, чтобы по Лондону начали ходить слухи. Репутация Холмса могла от этого пострадать, и я знал, как сильно он ненавидит быть предметом досужих размышлений всех и каждого. И неважно сделал ли он хоть что-то, что могло бы подтвердить их слова — в этом пабе или в прошлом — это было его личное дело и не касалось никого больше… разве что меня, но и только. Погруженный в мысли, я почти пропустил момент, когда мужчина вышел из паба. Я видел, как Холмс кинул на него взгляд и подмигнул, прежде чем пойти вниз по улице, мужчина — подозреваемый — следовал за ним в паре шагов позади. Должно быть, они договорились о встрече, как обычно и происходило в подобных заведениях. Я досчитал до десяти, прежде чем последовать за ними. Был довольно ранний вечер, и на улице было достаточно прохожих, чтобы я не бросался в глаза. Только когда Холмс свернул в глухие переулки позади зданий, стало сложнее преследовать их, оставаясь незамеченным подозреваемым. Хотя преследование ощущалось намного лучше ожидания. Мое тело трепетало от энергии и предвкушения, я чувствовал себя охотником, преследующим жертву. Скоро, очень скоро мы поймаем жестокого убийцу, и все мои прежние опасения исчезли, когда эта мысль стала единственной целью. Они вернулись ко мне во всей красе, стоило мне повернуть за угол и увидеть перед собой пустую дорогу. Паника поднялась во мне, когда я заметил перекресток в конце небольшой улицы. Я потерял из виду Холмса и, что еще хуже, человека, который был предполагаемым убийцей. Я знал, что мой друг мог себя защитить, он доказывал это множество раз, но я также был осведомлен, что Холмс рассчитывал на меня. Он бы не сказал взять с собой револьвер просто так, и я должен был… Спокойно! Я заставил себя глубоко вдохнуть и двигаться вперед. Паника не могла помочь ни Холмсу, ни мне. Если я хотел быть полезным, я должен был очистить свою голову ото всех лишних эмоций и использовать умения, которым я научился у Холмса в течение нашей десятилетней дружбы. Я как раз изучал землю на перекрестке, чтобы понять, в каком направлении двинулись мужчины, когда приглушенный крик справа достиг моих ушей. «Холмс» -, заключил мой разум, пока я бежал вниз по темной улице и одновременно доставал свой револьвер, чтобы он был готов. Это был мудрый шаг, осознал я, когда наткнулся на тупик. Его освещал только свет уличного фонаря с другой стороны стены, отделяющей одну улицу от другой. Но его было достаточно, чтобы разглядеть двух мужчин, которые сплелись в смертельной схватке. Моя подготовка в армии окупилась сполна, так как мне понадобился лишь момент, чтобы оценить ситуацию. Незнакомец — который был даже выше моего друга — одной рукой обхватил Холмса за талию, прижимая к своей груди, другая же была прижата к его шее. Свет, отраженный от того места, где его рука касалась уязвимой плоти моего друга, привел меня к ужасному выводу. Ублюдок прижимал нож к горлу Холмса. Я не мог постичь, как он умудрился поймать моего друга, и был переполнен страхом, что именно моя некомпетентность стала причиной того, что жизнь Холмса была под угрозой. Если бы я не потерял их след… Нет, сейчас не время для угрызений совести. И не время для действий. Я покинул свое прикрытие и шагнул на свет. Внимание обоих мужчин обратилось ко мне. — Бросьте свой нож и отпустите его! Мой голос был твердым и командным, как в то время, когда я отдавал приказы своим людям. Моя кровь гудела в венах от опасности, когда я сделал еще один шаг вперед к преступнику и моему другу. Я бы нажал на курок, если бы не боялся промахнуться и попасть в Холмса. Хотя я надеялся, что вид заряженного револьвера будет достаточно, чтобы привести убийцу в чувство. К сожалению, я ошибался. — И не подумаю, а вот вам, сэр, советую развернуться и забыть, что вы здесь видели. Я вас заверяю, что смерть этого человека не будет потерей для человечества. Он извращенец, и он привел меня сюда, чтобы удовлетворить свои нездоровые желания со мной. Полиция, скорее, арестует вас за выстрел в меня, чем меня — за убийство этого мужеложца. Злость вспыхнула во мне от его слов, и я вынужден был сдерживаться, чтобы не выстрелить, пока пытался вернуть спокойствие. Если подумать, это было смешно: в большинстве случаев я почти не реагировал на попытки оскорбить меня, но, когда кто-то при мне осмеливался обидеть Холмса, я с трудом сохранял самообладание. Мой друг был самым гениальным человеком, которого я знал, он был превосходен во всем, за что брался. Я часто думал, что люди, не осознающие его гения, были достойны жалости. Они так много упускали, и при этом… я был счастлив, что по большему счету только я был свидетелем работы его прекрасного разума. Этот ублюдок не смог бы забрать у меня друга. — Отпусти его, — прорычал я и сместил свой вес, чтобы лучше прицелиться ему в голову. Что-то изменилось в его лице, я не смел нажать на курок, так как света едва ли было достаточно, чтобы выбрать лучший угол для стрельбы, но его внимание переключилось с Холмса на меня. — Вы двое вместе. Я замер. Мог ли он разглядеть ловушку Холмса и понять, что с самого начала мы планировали арестовать или убить его? Я не знал, как мужчина вроде него отреагирует на подобные факты, но было не похоже, что он собирается сдаться без драки. — Это что, какая-то ваша извращенная игра? Ты заводишься, когда видишь его с кем-то другим или хочешь присоединиться и тоже пососать? Кровь вскипела в моих венах от его слов, но не из-за очевидных причин. Любой другой был бы обижен обвинением в мужеложстве, но не я. С моей точки зрения, это было, скорее, комплиментом, нежели оскорблением, если кто-то решал, что я был достоин Холмса в том или ином ключе. Я гордился тем, что я его друг, и мой гнев был направлен на предположение, что я мог бы захотеть увидеть, как к нему столь интимно прикасается незнакомец. — Я омою землю его грязной кровью, и полиция будет стоять около его мертвого тела и плеваться, пока его душа гниет в аду. Я заскрежетал зубами, борясь с желанием откинуть свой револьвер и вместо этого лично броситься на убийцу. Холмс не оценил бы подобный эмоциональный порыв, и это могло стоить его жизни, хотя я все еще не мог придумать, как спасти его с помощью револьвера. Даже если бы я выстрелил прямо в голову мужчине, это все еще могло стоить жизни моему другу. Я видел, как люди нажимают на курок или разрезают глотки противнику даже после того, как их мозги уже разбрызганы по земле. И все еще было невозможно прицелиться в любую другую часть тела убийцы, не задев Холмса. Моей единственной надеждой было то, что я смогу отвлекать преступника достаточно долго, чтобы придумать, как благополучно вернуть нас обоих, Холмса и меня, обратно на Бейкер-Стрит. — Почему ты решил, что вправе убивать этих мужчин? — это не было оригинальным вопросом, но я довольно давно выяснил, что некоторые подозреваемые получают наслаждение, хвастаясь своими преступлениями, и я надеялся, что этот не был исключением. Краем глаза я заметил, что тело Холмса прогнулось сильнее к нападавшему. Теперь он больше прижимался к нему. Я только надеялся, что он не получил более серьезный ущерб до моего прихода. В таком свете было невозможно разглядеть кровь, и я не мог сказать, была ли на его голове рана, забирающая силы. Если возможно, это прибавило мне решимости спасти его. — Только извращенец вроде тебя не может понять, почему я делаю это. Мужчины, как ты, омерзительны, вам не следовало бы позволять ходить по земле Божьей и дышать одним воздухом с уважаемыми людьми. — Я не тратил времени на исправление его выводов насчет меня. Было неважно, что ублюдок думает про Холмса или меня. Он был не больше, чем цель, которая должна быть устранена. — Может, я позабочусь, чтобы тебя арестовали за убийство твоего друга, — последнее слово было выплюнуто, как что-то особенно отвратительное. — Я уверен, ты великолепно провел бы время в тюрьме, окруженный мужчинами, которые годами не видели женщин. Возможно, ты получил бы удовольствие, когда они перегнули бы тебе через стол и… Все случилось так быстро, что я бы не смог воспроизвести все в деталях. Сначала Холмс прижимался к нападавшему в полусознательном состоянии, а в следующий момент он двигался, как профессиональный боец. Я смог только мельком увидеть, как он обернулся, ударяя мужчину по почкам, одновременно разоружая его. Нож с грохотом упал на землю, когда нападавший согнулся пополам и опустился на колени. Мой блестящий друг шагнул за его спину, и я ожидал, что он наденет на него наручники, полученные от Лестрейда на подобный случай, но Холмс сделал еще шаг назад, прочь от убийцы. — Стреляйте! Я колебался всего секунду, прежде чем нажать на курок. Звук выстрела эхом отразился от стен вокруг нас, когда преступник лицом вниз упал на землю с зияющей раной на лбу. Краска крови окрасила дорогу у наших ног, но я не чувствовал никаких угрызений совести. Жалкий ублюдок угрожал жизни самого блестящего человека в этом деле — который оказался моим ближайшим другом — и смерть была очень мягким наказанием за это уголовно ненаказуемое преступление. — Скорее, Ватсон, мы должны уйти прежде, чем какой-нибудь обеспокоенный местный житель позовет караульного. Когда Холмс поднял с земли нож преступника, прежде чем пошел по запутанному лабиринту Лондонских переулков, я не стал задавать вопросов ровно как тогда, когда прозвучала команда стрелять. Мы завернули только за пару углов, когда услышали поспешные шаги к месту преступления. Полиция, должно быть, уже прибыла, и, если Лестрейд сочтет нужным обратиться за консультацией к моему другу, Холмс будет должен отказать, если он не хочет, чтобы меня арестовали, или притвориться, что не может раскрыть это дело. Я мог только гадать, какой из двух вариантов ему будет легче воплотить в жизнь. Для него будет сложно сделать вид, что он не может найти преступника, но уклониться от интересного дела… что может подумать Ярд?! Безумный смешок сорвался с моих губ при этой мысли — возможно, реакция на неутешительные события вечера — и я прекратил бежать, почувствовав, что взорвусь новым порывом смеха. — У нас нет сейчас времени на нервный срыв, мой дражайший друг. Вам придется подождать, пока мы не прибудем домой. Рука Холмса сомкнулась вокруг моего запястья, когда он поспешно потащил меня по Лондонским улицам обратно в нашу квартиру. Он не дал мне и шанса сорваться, пока дверь Бейкер-Стрит 221-Б не была плотно закрыта за нами.