Ихти

Стас. Странное чувство. Как когда-то давно в детстве… Когда я засыпал в объятьях мамы… Тепло. Чьи-то руки нежно обхватывают меня. Что? Я открыл глаза. И чуть не задохнулся от удивления, забыв как дышать. Ведь я лежал на груди у Ромы, и тот обнимал меня… Что происходит? Я попытался сосредоточиться на событиях вчерашнего дня, которые никак не хотели собраться в ряд, но мои мысли все время возвращались к парню, который так бережно прижимал меня к себе, словно я драгоценная жемчужина, а он моя раковина, защищающая от всех невзгод… Мой взгляд скользил по его лицу: по сомкнутым векам, чуть сморщенному носу и по тонким губам. Даже во сне он улыбался, будто ему грезилось что-то очень хорошее. И знаете, мне вдруг захотелось его поцеловать. Желание было таким безумным, а он лежал рядом такой нежный, родной, что я уже потянулся к нему… Но вдруг смутившись от понимания, что я только что чуть не сделал, отстранился. Осторожно, стараясь не разбудить Рому, выбрался из его объятий и встал с постели. Голова кружилась, меня слегка качало, но самое плохое, что вновь стало тяжело дышать. Жабры пересохли… На скоро одевшись, я тихо спустился и вышел из дома. Жабры ныли, и хотелось прыгнуть со скалы, врезаться в пенные океанские волны, но… Я не хотел уходить надолго, не хотел оставлять Рому одного. Поэтому я подошел к бассейну, и стоя на самом краю, подался вперед… Я падал какой-то миг, а затем вода, раскрошившись на мелкие брызги, приняла моё измученное тело под свой покров. Я медленно погружался. Огонь в груди гас, заливаемый прохладной океанской водой. Коснувшись дна бассейна, я перевернулся и лег на спину. В голове мелькали непонятные картинки: взрыв, я лежу на песке, кто-то бережно несет меня вверх по каменой лестнице. Ромка? Неужели он был здесь все это время? Я закрыл глаза, стараясь вспомнить побольше, но вдруг с поверхности раздался сдавленный крик, а потом гладь воды прорезал темный силуэт. Рома. Проснулся я от неприятного чувства утраты чего-то важного, безумно важного для моего сердца. Несколько секунд я лежал, не открывая глаз, затем осознание пролилось ливнем на мой жаждущий ответа разум. — Стас! – вскрикнул я, подскакивая с постели. Юноши в комнате не было. « Где он? Что случилось? Почему он ушел, не разбудив меня?» — эти и многие другие вопросы носились в моей голове роем встревоженных пчел. И не на один из них я не знал ответа. Хотя нет, один вариант у меня был. Он проснулся, с омерзением понял, что провел ночь в одной постели с парнем, и выскочил из комнаты, не желая больше видеть меня. Я с трудом выдохнул, прогоняя страшное видение. Нет, не хочу думать, что это было именно так. Стас не такой. Он все поймет правильно. Хотя как он поймет, если я сам ничего не понимаю? Но все же сначала нужно найти его. Я встал с постели, с удивлением отметив, что уснул одетым, и направился из комнаты. Ни в гостиной, ни на кухне я не обнаружил юношу. Заходить в комнаты его отца я не рискнул и поэтому вышел на улицу. Задумавшись на минуточку, я решительно направился к бассейну. Я-то знаю, что Стас, как морской тритон любит воду. Я подошел к бортику, и вдруг мой взгляд приковала темная фигура на дне бассейна. Тело онемело, не желая слушаться хозяина, и лишь сквозь сжатые губы раздался вымученный свист, который сложился в короткое слово. — Стас. « Люди умирают от того, что любят» — разнеслась острыми осколками, когда-то прочитанная и давно забытая, фраза. — НЕТ!!! – мой яростный вопль выбил весь воздух из легких, но дышать я уже не мог, ведь в тот самый миг, перепрыгнув невысокий бортик, нырнул в бассейн. Я подхватил юношу на руки, и с силой оттолкнувшись ногами от дна, вылетел на поверхность. Жадно глотая воздух, я посмотрел на Стаса, и встретил взгляд таких любимых и таких удивленных глаз. — Рома, что случилось? – спросил паренёк тихим голосом, доверчиво прижимаясь ко мне, — В чем… — Ты в порядке? – не выдержав, перебил его я. Стас посмотрел на меня с нескрываемым изумлением, вроде бы не понимая, что случилось, наверное, не отошел еще от аварии, а затем он кивнул головой. — Слава Богу! – выдохнул я, обнимая худенькое тело, — Я так испугался. О Боже, Стас не уходи никогда, не предупредив меня! — Хорошо, — почти шепотом произнес он. В этот миг, посреди глади бассейна мне так хотелось произнести три таких простых и таких сложных слова, но я не решился, прежние страхи вновь темной стеной сжали мое сердце. Мы выбрались из бассейна и направились к дому, уже в проходе юноша вдруг схватил меня за руку и развернул к себе. — Рома, послушай… — начал он, а у меня в голове пронеслось: « Нет, Стас не надо об этом», но юноша похоже твердо решил продолжить, — Ты… ты ведь был здесь со вчерашнего вечера? Я опустил глаза, боясь сказать правду и боясь солгать. Наконец я решился. — Да, был. Мой голос звучал резковато, ведь я был готов ко всему, вернее я так думал. — Спасибо, — тихо проговорил Стас, и вдруг я почувствовал, как он спрятал лицо, прижавшись ко мне. Вот к этому я и оказался не готов. Моих сил хватило лишь обхватить его руками. Мы так и стояли, две застывшие фигуры. Хотя нет, застыли не мы. Застыло время и весь мир вокруг нас. А я чувствовал, как бешено, бьется мое сердце, разнося пьянящую от горечи неразделенной любви кровь. Чувствовал тепло его тела и его руки, которые легко касались моей спины. Стас обнял меня в ответ. В первый раз за время нашего общения. Стас. Почему так бьётся сердце, когда он рядом? Почему я не могу смотреть на него, не покраснев? Почему, когда я не вижу его даже несколько минут, мир теряет свои краски? — Стас… — его теплая рука мягко опустилась на мое плечо. – Ты меня не слушаешь. — Да? Прости, – произношу я, а сам не отрываю взгляда от досточек паркета, смущенный и… счастливый от того, что он стоит так близко от меня. Что со мной происходит? Отец, о каких человеческих чувствах ты мне не рассказал? — Ну, Стас… — раздается вновь его голос, наполненный обидой, как океанская вода солью. – Опять задумался. В третий раз повторяю, может погуляем? — Конечно. – улыбаюсь я, глядя в его карие глаза пронзенные капельками света. «Для тебя, Рома я готов на все!». Мы шли по краю обрыва, все дальше и дальше от моего дома. Шли молча, погруженные каждый в свои мысли, и лишь сцепленные вместе руки дарили нам возможность чувствовать другую близкую душу в этом огромном ожесточенном мире. А внизу с утробным ревом бились о гладкие скалы океанские воины – волны. Но до нас не долетали даже капли. Все же от воды нас разделяли метров десять – пятнадцать. — Смотри, — внезапно произнес Рома, указывая на горизонт. – Солнце садится. Красиво. Я посмотрел на воду, залитую багряной кровью светила, которое проигрывало битву ночи и умирая гордо уходило в ласковые воды океана но лишь для того, что бы выиграть схватку утром. Вечная война света и тьмы. Настолько старая, что каждое утро и вечер они не кидаются яростно на противника, а лишь вежливо приветствуют друг друга, готовясь поменяться ролями. Мой взгляд скользнул вниз туда, где волны бешено атаковали камень. Взимаясь из океана, они обрушивали свою ярость на скалу и исчезали. И каждая волна – особенная, но с одинаковой судьбой. Когда-нибудь все же их жертва будет оплачена, и рухнет скала, подточенная водой. Вздохнув, я указал Роме на пенящуюся воду внизу и тихо произнес. — Волны похожи на людей… Юноша посмотрел на меня удивленно, затем опустил взор к океану, и грустная улыбка озарила его лицо, когда он ответил. — Ты прав. Они, как и мы рождаются, живут, стремясь к своей мечте, и умирают, оставляя о себе недолговечную память – белоснежную пену. — Тогда, зачем жить? – выкрикнул я, чувствуя, как выступили непрошенные слезы. Рома. — Тогда, зачем жить? – спросил он, а в его голосе скользило столько боли, столько неразделенного одиночества. — Зачем жить? – медленно повторил я, — Именно ради того, чтобы жить, чтобы чувствовать себя на гребне той волны, которую люди назвали — жизнь. — А если человек устал? Ослаб? Если он уже не может… — спросил Стас, подняв на меня глаза наполненные слезами. — То он умирает, становясь лишь морской пеной в воспоминаниях других. Его глаза широко распахнулись. Он был шокирован моим ответом. Собравшись с духом, юноша хотел что-то сказать, но я перебил его. — Но бывает и по-другому. Смотри Стас! – и прижав его спиной к своей груди, я указал ему направление и зашептал на ушко.— Видишь маленькую волну? Кажется, вот-вот она исчезнет на океанской глади. А позади неё ещё одна большая, сильная с белым гребешком. Смотри, большая настигла маленькую и поглотила её. — Она её убила! – воскликнул мой мальчик. — Нет, не убила, — нежно развернув его к себе лицом, произнес я. — они стали одним целым. Они разделят одну судьбу на двоих. Они, вдвоём достигнут вершин и вдвоём погибнут. Юноша отвел взор, наблюдая за океаном. — Стас, пожалуйста, посмотри на меня, — тихо позвал я, юноша поднял глаза, в которых, казалось, навсегда отпечатались океанские волны. – Ты спросил для чего жить? Стас, люди живут, чтобы найти свою вторую половинку, чтобы вдвоём с кем-то безумно дорогим и родным прожить каждое мгновение, каждый поворот судьбы. И знаешь я очень хотел… хочу тебе сказать… Закончить фразу я не смог. Судорожно вдыхая соленый воздух, я чувствовал себя дрессировщиком, который собирается войти в клетку к дикому зверю. Ведь сейчас я спорю с капризной красавицей Судьбой: я могу потерять даже призрачную надежду просто быть с ним как друг, но в тоже время могу получить большее… — Рома? – окликает меня юноша. Он смотрит так просительно, что я не могу сдержать рвущиеся с губ слова. — Я люблю тебя! Молчание. Секунды, словно брызги волн, оседают на моей необдуманно сказанной фразе. Я вижу удивление, неприятие и что-то еще непонятное в его бездонных глазах, цвета дождя над океаном. Медленно убираю руки, которыми все еще обнимал тебя. — Я все понимаю Стас. Это ведь странно, когда парень… и парень… Я пожимаю плечами, не зная, что еще сказать, как вычеркнуть из бытия те слова. Юноша не сводит с меня влажных глаз, кажется, хочет что-то сказать, но все же молчит. «Что мне делать? – скользит в пылающем сознании заледеневшая мысль, — Смотрю на тебя: на худенькую фигурку, бледное лицо и на огромные темные, как глубины океана, глаза. Я должен бороться за свою любовь. Должен! Но…» — Черт. Стас, забудь. – шепчу я. Я сдался. Прости гордость. Я не могу потерять его… пусть просто его дружбу. Молчим. Внизу яростно бьются волны. Молчим. — Прости. Я уйду. – выдыхаю я, не в силах сдвинуться с места, чувствуя, как горечь отказа острой катаной рассекает мое сердце. Я закрыл глаза, стараясь справиться с нахлынувшим цунами тоски и одиночества. Но лишь прикосновение теплой ладошки к моей щеке остановило неудержимую стихию боли. — Не уходи! – слышу его тихий шепот. Стас нежно сжал мою руку, и я наконец открыл глаза. Открыл и сдавленно охнул. Юноша стоял в ореоле багряных лучей, заходящего солнца, прекрасный, словно юный бог, сын великого Посейдона. Легкий ветерок развевал платиновые кури. И он… улыбался мне, не отпуская мою руку. — Позволь мне быть рядом с тобой, Стас, — слышу и не узнаю я свой хриплый голос. – Позволь мне любить тебя! Он вновь улыбнулся. И кивнул. — Я люблю тебя! – счастливо шепчу тебе на ушко, нежно обнимая. Затем чуть отстранившись, спрашиваю. – Можно мне тебя поцеловать? Стас смущен. Обычно бледные щечки заливает румянец, или это блики прощальных лучей? Наконец юноша закрывает глаза и медленно кивает. — Посмотри на меня. – прошу я, — Если ты не хочешь, я не прикоснусь к тебе. Вновь вижу бурю в его глазах, он, кажется, рассержен и смущен. — Я хочу. – произносит паренек, стараясь не смотреть мне в глаза. – Но я никогда раньше не целовался. Я улыбнулся, и нежно притянув юношу к себе, выдохнул почти в его губы. — Я это исправлю. Стас. Нежные руки Ромы заключили меня в оковы. Жар его тела обжигал даже сквозь одежду. «Зачем я кивнул?» , мелькнула паническая мысль, и догоняя её гулко забилось сердце. Рома покрывает мое лицо легкими поцелуями, но там где коснулись его губы, разгорается маленькое пламя, и вскоре, кажется, что я весь в огне. Лишь губы мертвенно-холодны. Страшно. Непонятно. Хочется оттолкнуть его, но нет сил. Как маленькая лодочка сдаюсь я на волю разбушевавшейся чувственной стихии. Рома скользит губами по щеке, скуле и опускается к шее, лаская ее жаркими прикосновениями. О боги, хочется провалиться под землю, оказаться в самой глубокой впадине океана, или нет, лучше раствориться в НЕМ. Рома чуть сдвинул шарф, закрывающий жабры, и меня как будто обдало кипятком, я непроизвольно сжался, втягивая голову в тело, не разрешая ему прикасаться ко мне. — Все хорошо! Я не обижу тебя, Стас. Никогда! – слышу его шепот, чувствую, как он гладит мою спину, и вновь расслабляюсь. Он чуть неуверенно, но бесконечно нежно прижимается к моим губам. Тело пробивает дрожь, силы покидают меня, а сознание отхлынуло, словно воды сквозь прорвавшуюся плотину. Остался лишь он. И его губы, чуть шершавые, обветренные и обжигающе горячие. Мне казалось, что я окаменел, исчез, умер. И лишь Рома удерживал меня в этом мире. Я закрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями его губ, и вздрогнул, когда что-то горячее и влажное про скользило по моим сомкнутым устам. Тогда я впервые понял, как это, когда тебя умоляют о чем-то большем. Невольно поддаваясь желанию Ромы, я разомкнул губы. И… небо и земля поменялись местами, слились в страстном танце и разошлись в брызгах белоснежной пены. Я чувствовал, как что-то горячее и чужое проникло в мой рот. Оно нежно как будто боясь напугать или причинить боль исследовало новые владения. Заставляя меня еще сильнее дрожать. Я ощущал, как огонь губ Ромы проникает в меня, и зажигает пламя неведомых раннее чувств. Горячие волны медленно расходятся по всему телу, зажигая в каждой клеточке факел. Рома прижимается ко мне все крепче, как будто я часть его, а он часть меня. И в тот миг я распахнул глаза и встретился со взглядом чуть замутненных но таких ласковых карих глаз. Тогда я осознал, что погребён заживо, погребён своими чувствами к нему.