Под прицелом сердца

Пока я, обежав весь первый и второй этаж его огромного дома раза по два, пыталась найти свои постиранные вещи, Вильям спокойненько потягивал из бокала красноватую субстанцию и увлеченно смотрел в телефон. Не, ну вот не наглость, а? Нет бы помочь несчастной мне, носящейся туда-сюда в его длинной серой рубахе по дому, найти вещи и поскорее отправиться на "погибель свою", а то вот, сидит и, с бесящим меня спокойствием, поглощает вино, а ведь он сруль! Точнее, водитель он, вот. — Тебе еще долго? — Поинтересовался он, не отрывая взгляда от дисплея телефона И я влетела в кухню: растрепанная, как черт из табакерки, с бешеным взглядом и визгом "А не хочешь ли ты мне показать, куда сныкал вещи?". Вильям аж подавился и плеснул своей "прелестью" на белую рубашку. Справедливость восторжествовала. О, знаете это чувство удовлетворения, когда тебе даже не пришлось использовать грубую силу, чтоб сотворить пакость? Это самое прекрасное чувство, когда сам Господь Бог соблаговолил помочь тебе в отпущении его грехов, омыв его красным вином. — Черт! — Он тут же вскочил и положил свой, кстати, не с заблокированным дисплеем, телефончик, и побежал в ванную. Когда же он вышел по пояс обнаженный, я сидела на соседнем стульчике и, держа его телефон в руке, с деловым видом полистывала его ленту в инстаграмме. — Так, на голых баб втихушку посматриваем? — Произнесла я, не оборачиваясь к нему. — Знаешь, а ведь ты откровенно палишься перед всем миром. — Выдала я и только через минуту сообразила, что это было лишним. — Знаешь, а ведь ты упускаешь уникальную возможность воочию лицезреть обнаженное мужское тело, но упускаешь только потому, что лазаешь на левой страничке злого, любящего наказывать, меня. Вильям навис надо мной настолько низко, что мне даже не пришлось поднимать голову, чтобы увидеть его "хищнецкий аскал". И черт дернул меня подскочить и со всей дури шандарахнуться об его челюсть. Подвывая, оба расползлись по разным частям комнаты к зеркалам: я к шкафам, он в ванну. — Я вот понять не могу — кто кого наказал, — бубнила я, потирая ушибленное место на голове, — шишка ж будет ого-го. — Шишка, говоришь? — Хозяин дома показался из ванной. — Вот, что я без зубов скоро останусь — вот это... — Он вдруг подавился словом, — плохо, короче. — А это карма, пусть не мгновенная, но карма. Повернувшись к дивану, я увидела свои вещи. Аккуратно. Сложенные. На. Спинке. Дивана. Все-таки, действительно карма. Спустя, примерно, минут двадцать, ну, может, немного больше, мы наконец-то сидели в машине и снова слушали новости, но только уже по радио. Можете ли себе представить мое выражение лица? Нет? Так вот попытайтесь. Это, когда тебе предлагают съесть личинку какого-то жука, а еще чувство безысходности, ведь никуда не деться и придется сидеть, и внемлить диктору. Сам ж сруль (отныне еще одно его прозвище) ловко крутил баранку, изредка посматривая искоса на меня. Подумаешь, синячище у него на подбородке. Ну и что, что чуть зубы все не повышибала, зато, может быть, у него желание бы пропало в интернете лазить (в одну харю, кстати, а мог бы и дать посмотреть мультик какой), да на накаченных силиконом женщин смотреть. Я, вот, за натуральную красоту, и пофиг, что шишка на лбу, да и вообще — это моя медаль за боевые заслуги. — В магазине от меня ни на шаг, понятно? — Вдруг прервал он тишину. Я посмотрела на него исподлобья; ага, сейчас, может, он меня еще за ручку водить везде будет? — Иначе будешь ходить по всем бутикам со мной за ручку, — усмехнулся Вильям. Видать представил как это выглядит. — Во-первых... — Начала было я, но сруль перебил. — Во-первых, я тебя пленяю, так сказать, следовательно, если ты не будешь выполнять мои требования, то я избавлюсь от тебя. — Говорил он все это с каменным выражением лица. В смысле он избавиться от меня? Это насколько мне нужно его довести до белого каления, чтобы он отвез меня обратно, плюс ко всему, я могу его довести и так, что он отвезет меня обратно, да еще и денег даст, лишь бы меня забрали. Стараясь не выдавать некий страх во взгляде, я продолжила: — Во-вторых... — И снова меня перебили. — Во-вторых, вопросы только по делу и не тогда, когда я за рулем. — Вас понял, шеф. Остальное время мы ехали молча, и такое молчание несколько угнетало. Пока мы молчали, я уловила себя на мыслях, что за эти месяцы, что я провела с ним, мысли об избавлении от него, куда-то исчезли, попросту растаяли, словно их и не было. И домой как-то хотелось все меньше и меньше. Это было похоже на сказку "Красавица и чудовище", когда Бель влюбилась в своего пленителя и помогла ему открыть свою светлую сторону. Кажется, это называется стокгольмским синдромом. Только здесь, я никак не влияла на Вильяма, ведь в нем есть эта доброта, человечность, да, можно сказать, нежность, которую он проявляет ко мне, как к младшей сестре. Он не был из тех ужасных преступников, что брали заложников и истязали их, к тому же, он как-то говорил, что обязательно вернет все на круги своя. И да, я ему поверила. Как только мы остановились у высоченного торгового центра, Вильям грубо схватил меня за руку и заглянул в глаза твердым взглядом. — Ты же помнишь о нашем договоре? Не делаешь глупостей — возвращаешься домой. Он вышел первым, а я же, наконец, со свистом выдохнув всю речь, приготовленную ему, отстегнула чертов ремень и вышла следом. Кажется, он притащил меня в центр города. Неужели не боится, что я стану звать на помощь, и его быстренько скрутят? А стану ли я звать на помощь? Раз привез малолетку в торговый центр, то сам виноват. Мы вошли через главные двери. Ну как вошли: широким шагом Вильям вальяжно прошел сквозь автоматические двери, в то время как я плелась позади, опасливо озираясь по сторонам, и врезалась носом в стекло неавтоматической двери. Было очень больно, да так, что я хотела разбить нафиг это стекло, только руку занесла, но меня схватили за шиворот и поволокли в бутик с одеждой. — Веди себя прилично, мы же все-таки на людях. — Шикнул на меня сруль и, скинув меня на пуфик, окрикнул молодую девушку-консультантку. — Да, чем я могу Вам помочь? — Подошла она к нам и тут же перекинула волосы на плечо, кокетливо улыбнувшись срулю. — Девушка, не могли бы Вы подобрать для нее что-нибудь для школы в черно-белых тонах? — Вильям, видимо, не оценил ее старания и натянуто улыбнулся ей в ответ. — Конечно, — она, несколько грубо, схватила меня за локоть и потянула за собой куда-то в глубь вешалок. Стоп! Погодите-ка! Он, что, так и отдаст ей меня на растерзание? То есть, ему вообще меня не жалко? Я-то, по доброте душевной, позаботилась о нем, больном идиоте, а он... Он... Точно избавиться от меня поскорее хочет. Сначала она одела и сдернула с меня порядка десяти рубашек, потом в ход пошли пиджаки и жакеты, а потом она принесла мне комплект школьного костюма для пятиклассницы. В этот момент мой левый глаз задергался так, словно меня током стукнуло. Вот интересно, это он хочет отомстить мне, или все-таки консультантша завидует и пытается унизить меня? — Я это даже мерить не стану. — Заявила я, скрещивая руки на груди. Девушка сжала губы так, что они стали похожи на одну единую линию. Когда она вышла, я выглянула из-за шторки в примерочной и стала взглядом искать сруля. Вильям сидел на одном из пуфиков около прилавка кассы и залипал в экран телефона. Собрав всю свою волю в кулак, я решительно направилась прямо на него. Но подойти я не успела: меня перехватил "тряпичный демон" и потащил обратно в кабинку. — О, благородный рыцарь, да соизволь ты поднять свою задницу и освободить меня от кровожадного дракона! — завопила я на весь бутик. Девушка остановилась и вытаращила на меня свои густо накрашенные глаза. Ну а что? Вильям наконец поднял голову. — Да выбери уже что-нибудь сама, и пошли дальше, у меня не так много времени. — Вот, слышали, что сказал мой спутник , — сказала я и тут же скривилась от последнего слова, — я — сама! Кое-как высвободившись из ее цепких лап, я быстренько пробежалась меж рядов и выбрала себе пару рубашек с кружевными рукавами, пару черных брюк. Эх, а еще бы не мешало купить бюстгальтер белый, хотя бы один. Я подошла к прилавку и скинула небольшую стопку вещей и только сейчас глянула на ценники на них. Одна рубаха стоила почти две тысячи рублей! Матерь божья, да у меня совести нет! Хм, хотя мне ли беспокоится о ее наличии. — Не желаете ли приобрести комплект нижнего белья? — нарочито громко поинтересовалась девушка, сначала посмотрев на меня, потом на Вильяма. — Не... — Желаем, дайте два. Как тяжело быть девушкой, боже мой! Мне хотелось провалится сквозь землю, стереть всем присутствующим вокруг себя память, и вообще покинуть страну. — Спасибо за покупку, приходите к нам еще. — Она протянула мне пакет с тряпками, ехидно улыбаясь. Я взяла пакет за ручки и, показав ей язык, дернула на себя. В конце нашего похода у меня был целый комплект для отправления в школу. Мы уже направлялись к выходу, когда я увидела это — кинотеатр 5D extrim. Я тут же вцепилась Вильяму в руку и изо всех сил начала тормозить его. Он тяжело вздохнул и обернулся. — Ну что? — Пошли, пожалуйста, пошли, пошли, один раз. — Я с надеждой заглянула в его глаза. Он закатил глаза и поддался, а я довольная потащила его к кассе. — Здравствуйте, можно нам каталог? — Здравствуйте, вот, пожалуйста. — Женщина, лет тридцати, протянула мне ламинированную книжечку размером а4. — И что тут? — Вильям навис надо мной, заглядывая в каталог. — Ты, что, ни разу не был тут? Он отрицательно качнул головой. — Хорошо, — вздохнула я, — раз это твой первый раз, то выбирай фильм ты. Вильям особо заморачиваться не стал: открыл страницу наугад и ткнул в первый попавшийся фильм. Когда я взглянула на то, что он показывает, мне захотелось пришибить его этим же каталогом. Он выбрал "Приют"! Никакого такта у человека! Совершенно! — С вас семьсот рублей. Сруль отдал ей деньги и, подхватив меня под руку, словно был истинным джентльменом, потащил в зал. Как только мы поднялись на платформу, он усадил меня рядом с собой и пристегнул ремень, как тогда. Я приготовилась к худшему. — Если захотите закончить, поднимите руку и я остановлю. Сруль кивнул. Как только я нацепила очки на нос, начался фильм, и платформа задергалась. Моя рука лежала на подлокотнике, чтоб я хотя бы в кресло могла вцепиться. И тут я ощутила тепло его руки, которая легла поверх моей. Я быстро взглянула на него, но его взгляд был устремлен в экран. На экране появился миловидный, достаточно большой дом, на крыльце которого войти приглашала старушка, божий одуванчик. На следующей картинке мы попадали внутрь, и облик "милого домика" приобрел вид пыточной камеры. Я вжалась в сидение и почувствовала, как пальцы Вильяма сжали мою руку. Ну, что могу сказать, получай фашист гранату. Потом на экране появился мальчик с растрепанными темными волосами и в грязном рваном тряпье. Он звал маму и просил его поскорее забрать отсюда. Увы, малыш, не все так просто, как хотелось бы. Картинки стали быстро меняться, но я не смотрела на экран. Я смотрела на Вильяма. Он заметно напрягался после каждой новой сцены фильма. А помнит ли он свою маму? Помнит, как попал в приют? Может, именно сейчас на него накатила волна мыслей о давно прошедших днях. Так, ну-ка прекрати его жалеть. Он сам выбрал, а страдаете оба. "— МАМОЧКА, ЗАБЕРИ МЕНЯ ДОМОЙ!" Голос ребенка врезался в уши, и в этот момент Вильям вскинул руку вверх, и все остановилось. На экране застыло заплаканное лицо мальчика с рваной плюшевой игрушкой. — Едем домой, у меня еще дел полно. — Произнес Вильям чуть заметно дрожащим голосом и поднялся с кресла, скинув очки. Всю дорогу домой мы ехали в молчании, даже музыка, что обычно играла у него из магнитолы, предательски молчала, и тишина нагоняла еще большую грусть. Я иногда поглядывала на Вильяма. Его лицо было твердым, непроницаемым, только в глазах чуть поблескивали сдерживаемые им слезы.