Ваше Величество...

      Брат Дженитиви ещё продолжал свои восторженные разглагольствования, о том, как нам всем повезло обнаружить такие невероятные реликвии, а я просто стоял, выпучив глаза и силясь понять, не сошёл ли с ума. Я жмурился, пробовал надавить на глаза, но нет — с магической картины мне по-прежнему улыбалась чуть повзрослевшая Элисса Кусланд.              Как такое было вообще возможно? Галлюцинация, путешествие в прошлое, или… Поражённый внезапной догадкой, я замер, пытаясь вспомнить всё, что мне было известно о родителях Элиссы. Отец — Брайс Кусланд, тейрн в каком-то там поколении, чей род восходит к древним временам. И Хайевер по одной из легенд первый Кусланд прибрал к рукам после того, как небезызвестная Флемет отправила на тот свет предыдущего владельца. Нет, не то. Род безусловно древний, но с матерью Элиссы, пожалуй, ситуация поинтереснее. Элеанора Кусланд, в девичестве Мак-Энриг, любимая дочь «Штормового великана» Ферхара Мак-Энрига, лишь по недоразумению кем-то прозванного банном. На деле пират обыкновенный, но во время восстания против Орлея, занявший нужную сторону. Дочурка пошла в отца, и её собственного корабля, полного безбашенных головорезов, орлесианцы боялись ничуть не меньше, чем «Великана». Кем была уже её мать — бабка Элиссы, я так и не вспомнил. Зато вспомнилось другое — девушка как-то обмолвилась, что и она, и её мать, и бабушка, по рассказам тех, кто их знал, были очень похожи внешне — почти на одно лицо. И вот это уже казалось интересным. Если предположить, только предположить, что у Андрасте были дети, то многое встаёт на свои места. Хотя, конечно, вопрос о разительной схожести женщин в роду Элиссы навевает неприятные думы. Вплоть до одной из баек о всё той же Флемет, которая, якобы, всякий раз перерождается в своих дочерях. И если на эту не то ведьму, не то эльфийскую богиню мне, в общем-то, до поры до времени плевать, то с Элиссой ситуация другая. Она рядом, она знает правду обо мне и ей предстоит остановить Мор. Может наша встреча в лесу под Остагаром быть неслучайной? Более чем уверен, что да. Меня что-то или кто-то перенёс в этот мир, а затем заставил сутки напролёт бежать в определённую сторону, да так, чтобы я вышел аккурат на Стражей. Другое дело — замешана ли в этом сама Элисса? Хочется верить — нет. Уж слишком она не похожа на умудрённую тысячелетним опытом женщину, сменившую не один десяток тел. Смешно, конечно, так рассуждать — будто я много таких «монстров» повидал. Но, по крайней мере, выглядит и ведёт она себя, как обыкновенная молодая девчонка. С поправкой на местные реалии, конечно. Мы знакомы уже несколько месяцев, и будь в её поведении что-то совсем уж выбивающееся из ряда вон, думаю я бы заметил.              — Ваше величество, с вами всё в порядке? — вырывает меня из дум обеспокоенный голос брата Дженитиви. А чёрт, со всеми этими околошоковыми размышлениями совсем забыл про него. Плохая привычка уходить в себя. Но вместе с тем, с церковным учёным нужно было что-то делать. Он не дурак, и если ещё не заметил, на кого так похожа древняя пророчица, то очень скоро поймёт.              — Да, в порядке, просто задумался.              — Понимаю, — мягко улыбнулся мужчина, — в один день прикоснуться к Праху Андрасте и увидеть её лик — это просто за пределами возможного.              — Брат Дженитиви, — на всякий случай, положив руку на кинжал, я отодвинулся от мужчины на шаг. А то мало ли… — Вам это изображение никого не напоминает? Скажем, одну нашу общую знакомую, например?              Фердинанд, нахмурившись, перевёл непонимающий взгляд с меня на магический слепок, ещё больше нахмурился, и… Лицо его вытянулось, а рот сам собой раскрылся от изумления.              — Тейрнесса Кусланд? — с неверием, хрипло, будто воздух вокруг разом сгустился, едва слышно выдавил он.              — Она самая.              — Но как… Как такое возможно? Не понимаю. Пророчица погибла сотни лет назад…              — Зато у неё могли остаться дети. Вам, в конце концов, лучше знать легенды и древние сказания.              — Эбрис и Вивиал, — с благоговением прошептал Дженитиви, — две дочери Андрасте от Маферата.              — Рискну предположить, что и у них были дети.              — Да, да, вы правы, — поднял на меня буквально горящие от азарта глаза учёный, — Вивиал и Регулан, да! Согласно некоторым преданиям, младшая дочь Пророчицы влюбилась в тевинтерского мага — Регулана. У них родилось несколько дочерей, но все они были вынуждены скрываться всю оставшуюся жизнь. Сначала от взора магистров Тевинтера, а после и от первых ярых фанатиков-андрастианцев. Их дальнейшая судьба нам неизвестна…              — Была. До сего дня. Кажется, мы нашли очень далёкого потомка Андрасте.              — В это до сих пор с трудом верится, Ваше величество, но сходство просто поразительное! Видимо, такова воля Андрасте, и её потомкам наконец надлежит выйти к Миру!              — Ну да, ну да, — мысленно сморщился я от буквально хлещущего из Дженитиви первозданного восторга, — а мир-то того только и ждёт…              — Невероятно, — казалось, совсем не слушая меня, продолжал учёный, — мы ведь даже не знаем, сколько детей было у…              — Три, — раздавшийся за нашей спиной низкий, спокойный голос, едва не заставил меня подпрыгнуть на месте, — три дочери было у Вивиал и Регулана: Ривьенна, Мариа и Агнесс.              Позади возвышалась фигура Стража Праха. Спокойное умиротворённое лицо и потусторонний взгляд странных нечеловеческих глаз — Хавард Аегис совсем не выглядел недовольным или разозлённым нашим маленьким открытием.              — Вивиал и Регулан долго странствовали по всему Тедасу, не желая вмешиваться в разгорающееся, словно лесной пожар, восстание. Ни на одной из сторон. Тевинтерский маг — сын магистра и ведьма дикарей аламарри — дочь вождей восстания. Они любили друг друга и словно олицетворяли древнюю истину. Любовь не имеет границ…              Страж устремил взор куда-то вдаль, будто не замечая нас, но вглядываясь в события далёкого прошлого, призраки иных времён, отголоски громких битв и великих свершений. Удивительно, но на краткий миг и я словно оказался увлечён потоком этих безмолвных, невидимых, однако же так явственно ощутимых воспоминаний. Но лишь на мгновение. Это была не моя история, и я не был её частью, чтобы поддаться ей, заглянуть внутрь.              — И что было дальше, уважаемый Хавард?              — Дальше... — Страж, грустно улыбаясь, отвёл взгляд от изображения Андрасте, — скрываясь от преследования, однажды Вивиал и Регулан оказались в Минтраутосе. И в тот же час, едва они ступили на белые, утопающие в зелени улицы древней столицы, пришла весть о том, что легендарную и непобедимую владычицу аламарри пленили. В день казни, они, как и многие другие, пришли под стены Великого города. Да-а-а, — глубоко вздохнув, Хавард закрыл глаза, откидывая голову назад, — как сейчас помню этот день — стояла нестерпимая жара, на небе не было ни облака, и, казалось, само солнце вознамерилось иссушить и сжечь всё вокруг. Вивиал не плакала, нет. А вот их старшенькую — Ривьенну, мне пришлось взять на руки. Она рыдала всю ночь, хоть и не знала своей бабушки. Ветер был сух и колюч, мы стояли далеко, но слышали всё, что говорил архонт Гессарион. Отец Регулана не показался мне довольным. О нет, похоже, он и сам не был рад своей победе. Но иные магистры Тевинтера требовали крови великой смутьянки, и ни за что не приняли бы ничего кроме жестокой казни. Несколько раз я порывался броситься вперёд в безнадёжной попытке освободить Андрасте, но всякий раз Регулан удерживал меня. Мы уже ничем не могли помочь ей. Я был один — без своих верных людей, ранен, а Регулан с Вивиал не могли бросить своих дочерей на верную смерть. Да… Мы своими глазами видели конец земного пути Андрасте… И её вознесение.              — Это... Несколько отличается от известного мне, — поражённо проговорил церковный учёный, — Создатель милосердный, ну почему я оставил свой дневник… Ох, да любой листик бы сгодился!              — Не печалься, брат Церкви, — с непоколебимой уверенностью успокоил распереживавшегося Фердинанда Страж, — день сегодняшний ты помнить будешь до последнего своего вздоха так, будто не минуло и мгновения.              — И что было дальше? Это ведь ты перенёс сюда Прах? — опередил я готового рассыпаться в благодарностях брата Дженитиви.              — Я — верно. Но был я не один. Когда всё кончилось, а толпа разошлась, мы приблизились к ещё дымящимся углям. Я в отчаянии прикоснулся к серому пеплу, и каково же было моё удивление, когда я не почувствовал жара! Вокруг лежали малиновые угли, мелькало пламя, но жара не было! А затем мы услышали песнь. Её песнь. Так пела одна лишь Андрасте. Она спустилась к нам с небес, окутанная тёплым солнечным светом. «Покуда помню вас — не забудет и Создатель», — вот что сказала нам она. И я понял, что исцелён. Все мои раны и шрамы, даже старые, давно зажившие — исчезли. Я был полностью здоров. Но не мне одному даровала свою благодать Андрасте — и Вивиал, и Регулан, и их дочери получили свои дары. Не смогли мы тогда бросить останки Андрасте на поругание ветрам да дождям, собрали мы пепел и отправились на нашу Родину, в земли аламарри. Наш путь был долог и труден, не раз подвергались мы смертельным опасностям, но мир не без добрых людей. Нам помогали — и мы лишь волей Андрасте избегали бед. К нам примыкали другие люди, очень многим пришлось не по душе воцарение Маферата и его предательство, весть о котором распространялась быстрее ветра. И когда мы достигли Морозных гор — нас было уже шесть сотен.              — Но почему именно здесь? Почему Морозные горы? Нет, я не хочу сказать, что не рад, в конце концов знание, что последнее пристанище Пророчицы в Ферелдене уже повод для гордости, — зачастил учёный, словно боясь, что его в любой момент осудят за крамольные слова, — но всё же — ведь Ферелден на другом конце мира. Почему?              — Нас вела Андрасте, — ничуть не осуждая, улыбнулся в бороду Страж, — она являлась к нам, направляла нас, и именно она указала нам эту долину. Здесь, даже в самые лютые зимы не бывает холодно и снежно, лето даёт обильные урожаи, а скалы укрывают это место от злых глаз. Придя сюда, мы поняли, что наконец-то нашли тот тихий приют, где можно жить так, как завещала Андрасте, не боясь гонений.              Небольшой зал с белыми мраморными стенами и десятками картин-слепков погрузился в тишину. Мы осмысливали слова хранителя этого места, а сам Страж, казалось, и не замечал ничего вокруг, вновь рассматривая лик своей Пророчицы.              — Андрасте очень похожа на тейрнессу Кусланд… Элиссу, — рискнул нарушить благостную тишину я, указывая на будто светящийся портрет, — она её предок?              — Воистину так. И я искренне рад, что она наконец пришла сюда.              — То есть вы ждали Элиссу?              — Нет... Но я знал, что однажды придёт потомок Андрасте. Она являлась к нам не один раз. И однажды открыла, что на исходе времён явится ко мне дитя её, что вспыхнет пламенем ярче солнечного, и лишь от него будет зависеть, продолжит ли время свой бег.              Мы с церковным учёным непонимающе переглянулись. Фердинанд выглядел недоумённым не меньше моего. Видимо, про такие легенды в церковных кругах истории не ходили.              — И что это значит?              — Кто бы знал, — совершенно по-человечески вздохнул Страж, — лишь одной Андрасте ведомо то. Но, раз здесь появилось её дитя, стало быть, и конец времён уже близок.              — Мор? — задумчиво протянул Дженитиви.              — Сомневаюсь. Моры случались и раньше. И до Андрасте и после. Страшные бедствия, безусловно, но под конец времён явно не подходят, — я покачал головой, внутренне пребывая в раздумьях. Не говорить же про свои игровые знания, верно? Да и так далеко они просто не распространяются. Я уверен, что Мор — это явно не конец времён, как и всё то, что будет твориться в течение ближайших десяти лет. Но вот что произойдёт после… Кто знает? Лишь догадки да предположения.              — Мне неведомо, что предначертано потомку Андрасте, — с какой-то толикой печали посмотрел мне прямо в глаза Страж, — но одно знаю наверняка — судьба её будет нелегка и полна испытаний. Будь рядом с ней. Поддержи её и не дай оступиться. Помни — несмотря ни на что, она такой же человек, как и все.              Мне оставалось лишь молча кивнуть. А что ещё сказать — Страж даже не подозревал, насколько его слова окажутся пророческими. А может и наоборот, как раз подозревал.              — Фердинанд, вы же понимаете, что о происхождении тейрнессы Кусланд нужно молчать? — я повернулся ко всё еще пребывающему в размышлениях учёному. Не иначе пытался выудить из своей памяти хоть что-либо новое о потомках Пророчицы.              — Но как же! Это ведь величайшее…              — Молодой человек говорит верно. Мы продолжим разговор этот. В иной раз. А пока — вас ищут, — кивнув на прощание, Страж столь же внезапно исчез, как и появился.              — Кай! Брат Дженитиви, вы там? — из оставленного нами далеко позади сырого полутёмного зала донёсся слегка взволнованный голосок Элиссы.              — Ждите здесь, — бросив через плечо, я со всех ног метнулся обратно. Не хватало ещё, чтобы в этот филиал Третьяковки завалились все разом.              — А вот и вы! — вылетев из-за угла, я чуть не сбил с ног настороженно вошедшую в тайный проход светловолосую девушку… Хотя девушку ли? Аватар, реинкарнация, копия — называйте как хотите, древней женщины. Впрочем, если верить словам Стража — она обычный человек. Не верить ему, я пока поводов не находил.              — Кай, вы нашли тайный ход?              — Да, и…              — С братом Дженитиви всё в порядке? — не дав мне и слова вставить, продолжила наседать хмурая беловласка.              — Да…              — Это безответственно! — грозно уперев руки в бока, ещё пуще прежнего нахмурилась Элисса. — Как так можно — соваться в незнакомый ход! А если там ловушки? А если… Нет, я даже представлять не хочу, что могло случиться! Это безрассудно и глупо!              — Кхм, мне как бы не десять лет, — не подумав, буркнул я. Зря, лучше бы помалкивал.              — Вам… — замолкнув на полуслове, словно от удара под дых, девушка широко распахнула глаза. В них мелькнула… Обида? Но уже в следующее мгновение, она прищурилась. Нехорошо так, угрожающе. Я внутренне поёжился, кляня себя за излишне несдержанный язык, — да, конечно, вы вольны поступать так, как вам заблагорассудится, Ваше Величество. И ваша непредвиденная смерть конечно же ни на что не повлияет. Подумаешь, Ферелден раздирает на куски война, подумаешь, Мор с каждым днём всё ближе и ближе — какая ерунда.              — Я…              — Узурпатор Логейн греет зад на троне Тейринов, Хайевер захвачен ублюдком Хоу, а от всей армии остались лишь жалкие банды бродяг и мародёров, — чётко и зло, выговаривала каждое слово Элисса, не сводя с меня пристального взгляда, — исчезнет король, и ведь ничего не изменится, так ты думаешь? И всем будет плевать?              Я мог бы ей ответить многое — и про то что я совсем не король, о чём она и сама прекрасно знала, и что и без моего появления в этом мире, всё бы скорее всего закончилось хорошо. Мог бы, но не стал. И дело было даже не в окружавших нас непосвящённых. Просто готовые сорваться слова застряли у меня в горле. За жёсткими, злыми, холодными словами таилось нечто другое. И я понял это. Элисса волновалась за меня, испугалась. Не как за посредственного воина и не как за подсадного королька, при наличии которого, многие вопросы решаются куда быстрее. Нет, она испугалась именно за меня, как за близкого человека, небезразличного человека. Дорогого.              — Девочка, не стоит. Молодым людям свойственно быть… Хм, себе на уме, — негромко проговорила Винн, аккуратно кладя руку на плечо обозлённой девушке.              Элисса прикрыла глаза и сквозь зубы тяжело выдохнула.              — Прости Кай, кажется это было лишнее, — старательно не глядя на меня, словно испугавшись своего внезапного порыва, выдавила она, — это был тяжёлый день и… Не важно, мы нашли выход.              — Да, экх, ты тоже прости, не следовало мне этого говорить, — на мгновение замялся я, так и ощущая повисшую в воздухе неловкость, — но так или иначе, мы тоже кое-что нашли. И тебе, Элис, стоит на это взглянуть.              — Ох, когда же ты наконец прекратишь искажать моё имя, — деланно закатила она глаза к потолку, тем не менее, зайдя в проход вслед за мной. Кажется, она уже не злилась, — ну что вы там нашли такого? Брат Дженитиви же там?              — Да, там, — криво, стараясь унять нервозность, улыбнулся я. Получилось не очень. Девушка явно что-то заподозрила, так как тут же вздёрнула бровку. Но промолчала — и на том спасибо, — побудьте пока здесь, — это уже остальным Стражам и не только, — мы скоро вернёмся. Нам предстоит… Личный разговор.              Уже входя внутрь вслед за беловлаской, я поймал на себе долгий внимательный взгляд Лелианы.              — Личный разговор, да? — ехидно усмехнулась Элисса.              — Ты даже не представляешь насколько.              — Неужели ты реш… Ого, что это? — не удержалась от удивлённого возгласа она. Мы как раз вошли в зал, увешанный магическими фотографиями.              — Магические слепки, — подхватив замедлившуюся девушку под локоток, я поволок её дальше, туда, где нас уже в нетерпении поджидал брат Дженитиви, — картины такие, потом рассмотришь, идём.              — Им же сотни лет!              — Да, да, знаю. Они хорошо сохранились и это легко объяснить. А вот объяснить это — немножко сложнее. Брат Дженитиви, не могли бы вы отойти? Спасибо.              Девушка замерла. Секунды тянулись одна за одной, но Элисса не проронила ни слова. На её лице застыла маска полнейшего ошеломления. Медленно, словно боясь, что наваждение спадёт и перед ней окажется простое зеркало, она дотронулась тонкими пальчиками до зачарованного стекла… И ничего. Мир не рассыпался на части, и даже Андрасте продолжала улыбаться нам с магического слепка, запечатлённая в древние времена неизвестным магом.              — Это же… — тихо, враз пересохшими губами прошептала девушка.              — Андрасте, тейрнесса. Да, вы не ошиблись, — с некоторым трепетом рассматривая Элиссу, ответил церковный учёный.              — Но она… Она как я. Это… Это какая-то шутка? — обречённо, и сама, не веря ни в какой розыгрыш, промолвила девушка.              — Эх, если бы, — больше по привычке чешу отросшую щетину, — мы с Фердинандом считаем, и Страж Праха это подтвердил, что ты её потомок. Много раз правнучка, так сказать.       — Нет, нет, это решительно невозможно! Этого не может…              — Думаю, всё же может. Вспомни, как ты мне рассказывала про свою семью. Про мать, бабку — они были удивительно похожи друг на друга, не правда ли? Как и ты на них. Так что, боюсь, одним дальним родством тут дело не ограничивается.              — Не ограничивается? — Элисса оборачивается на умолкшего меня. Её губы дрожат, а глаза подозрительно блестят.              — Его Величество хочет сказать, что ваше сходство, леди Кусланд, как и ваших предков по материнской линии, — пришёл на выручку Дженитиви, — не объяснить простым родством. За этим наверняка стоит нечто большее, но, увы, наших знаний недостаточно, чтобы с уверенностью сказать, в чём же здесь дело, — учёный на мгновение замолчал, после чего нерешительно произнёс, — возможно, вы живое воплощение Андрасте в нашем мире.              Зал мы покидали в смешанных чувствах. Я радовался, что всё обошлось и Элисса всё же оказалась именно Элиссой, а не скрывающейся под её маской древней непонятной сущностью. Ну, по крайней мере иных способов проверить эту мысль у меня не было, так что оставались лишь слова Стража да искренняя реакция самой девушки, узревшей свою героическую, кхм, много раз прабабку. Брат Дженитиви буквально пыхтел от едва сдерживаемого восторга. Он смог прикоснуться к Великому знанию, именно так, с большой буквы. Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что его едва ли не распирало от желания бросить всё и немедленно усесться прямо тут на холодном пыльном полу с чернильницей, пером да листами пергамента, дабы как можно скорее записать эту невероятную историю. Удерживали его, пожалуй, лишь две вещи: отсутствие писчих принадлежностей, равно как и пергамента, и печальное осознание того, что это знание доверять бумаге нельзя в принципе. Никогда. И ни за что. Правда, не возьмусь судить, какая из этих причин была для него весомей.              А вот Элисса выглядела подавленной, да. Ей, наверное, пришлось тяжелее всего. Она, как и я не особо верила во всю эту церковную шелуху, Песнь Света и прочие бредни, пусть и прожила в этом обществе все свои семнадцать лет. Нет, она прекрасно знала, что Андрасте существовала, но за тьмой веков это наверняка казалось ей чем-то далёким и малозначимым. И тут такой настойчивый привет из прошлого, да не где-нибудь, а прямо перед глазами. Теперь она будет видеть его всякий раз, вглядываясь в своё отражение. Вглядываться и осознавать, что возможно, Андрасте вовсе не обычная женщина, вставшая на путь войны и освобождения. И всё это подводило нас, да, именно нас — и Элиссу, и меня, к одному очень каверзному вопросу. Существует ли бог?              

***

             Наше триумфальное возращение с Испытаний было встречено небывалым восторгом. Едва мы вышли из неприметной, теряющейся в тенях дверцы в парадный зал Храма, как наполнявшие его разговоры скучающих воинов мигом стихли, а на нас устремили свой взор десятки пар глаз. А уж когда мы (главным образом Лелиана, предусмотрительно выпихнутая вперёд Элиссой) рассказали, что с честью выдержали все испытания и смогли прикоснуться к праху Андрасте — что тут началось! Меня с беловлаской качать как-то не решились, но зато всем остальным досталось сполна — наземь их опустили только минут через десять. После чего Лелиане пришлось ещё раз в подробностях повторять историю всех наших злоключений.              В драконьи пещеры мы вернулись аккурат к позднему ужину. К вящей радости, оставленные здесь воины не теряли времени даром. Ещё на подходе, миновав грамотно выставленный караул, я почуял поистине божественные ароматы. Особенно после приевшегося запаха сероводорода. В самом крупном зале — где раньше держали дракончиков, уже высились ровные ряды шатров и палаток, освещаемые ярким, пляшущим в жаровнях огнём. Да, шатры и палатки всё же решили поставить — пусть в пещерах проснуться ночью от дождя нам не грозило, но не стоит забывать про сквозняки. Да и просто внутри теплее.              И лишь скинув броню, наскоро обтёршись влажной тканью да примостившись у огня на неизвестно откуда вытащенную массивную скамью, я понял насколько же вымотался за этот безумный день. Штурм деревни, штурм пещер, штурм, эээ… То есть визит в храм Праха, культисты, драконы, снова культисты, Страж Праха, испытания, ещё одни испытания… И как венец — совершенно безумный финал в виде «картинной галереи» в скрытых от глаз подземельях храма. И Элисса — воплощение давно умершей пророчицы. Радовало лишь то, что для девушки это оказалось сюрпризом ничуть не меньшим, чем для меня…              Кем-то заботливо всунутая в руки миска, до краёв полная непонятной бурой бурдой, да здоровенный ломоть хлеба пришлись как нельзя кстати, напрочь выметя из головы будоражащие мысли. Бурда оказалась вполне сносным густым рагу с мясом, чем-то похожим на курятину. Подождите-ка, курятину? Откуда…              — Хей, Богольт ты где мясо достал, проныра ты эдакая? — видать мысль об отсутствии у нас как класса свежего мяса пришла в голову не мне одному. И оруженосец сэра Перта не стал сдерживаться.              — На курицу похоже, — не прекращая орудовать ложкой, вторил ему уже оруженосец сэра Доналла.              — Так курица и есть, господин, — усмехаясь в седые усы отвечал худой как жердь воин со здоровенным черпаком на раздаче, — большая такая, здоровая… Еле чешую, значица, срезали.              Все, кто был у костра, разом, не сговариваясь, молча уставились в миски. Один Стэн продолжал наворачивать, как ни в чём ни бывало.              — Это же не то, о чём я думаю? — сглотнув неприятный комок, без особой надежды спросил я.              — Свежайшее мясо молодого дракончика, Ваше Величество — улыбаясь щербатой жёлтой улыбкой, похерил мои надежды «повар», — мы, значицы, покуда вас не было, тела то все энтих, прости Создатель, безбожников собрали да в деревню снесли. А чего с тварями делать — и не знали. А потом, значица, припомнил кто-то, что из их кожи дюже хорошая обувка получается, да и куртку можно отличную справить, али плащ. Ну, мы с парнями их обдирать начали, всё как полагается, а потом призадумались — столько мяса! Жалко выбрасывать. И вот — драконье рагу!              После сытной трапезы, когда воины в очередной раз с восхищением слушали уже неплохо отрепетированный и, даже обросший новыми подробностями, рассказ о нашем паломничестве малость охрипшей Лелианы, я, не привлекая лишнего внимания, тихо удалился. Элисса так и не вышла к ужину. Впервые за всё время.              — Не помешаю? — отодвинув отсыревшую материю, осторожно заглядываю в «женский» шатёр. Элисса делила его с Лелианой, Морриган и Нерией. Но сейчас девушка, замершая за маленьким раскладным столиком в дальнем углу, была одна.              — Нет, входи, — как-то совершенно безжизненно отозвалась она, продолжая невидящим взглядом гипнотизировать полную драконьего рагу миску.              — Тебе стоило бы поесть, — толком не зная, как начать, проговорил я. Нет, для меня не было тайной, с чем связано состояние Элиссы, но вот что у неё на уме… Я опасался сделать своими неосторожными словами только хуже.              Девушка дёрнула плечиком, плотнее кутаясь в шерстяное одеяло. Попыталась натянуть его на голову, не преуспела, тихо выругалась под нос и рухнула на локти, зарывшись пальчиками в распущенные волосы.              — Я не голодна.              — Послушай, я понимаю…              — Понимаешь? — с горечью, совсем невесело усмехнулась она. — Правда понимаешь? А я вот уже ни демона не понимаю. Может ты объяснишь — как мне быть? Что делать дальше?              — Как быть, как быть, — я устало потёр слипающиеся глаза, но остался стоять на ногах. Чувствую, если присяду — тут же усну, — да никак не быть. Жить, как раньше. Делать своё дело. Остановить Мор, в конце концов. А то, что твоей древней роднёй была сама Андрасте — наплюй. Пока можешь — наплюй.              — Пока могу?              — Об этом знаю лишь я да брат Дженитиви. Я никому не раскрою твоей тайны, Фердинанд, думается мне, тоже.              — Я верю и не сомневаюсь в вашем молчании, — тяжко вздохнула беловласка, — но… Наплевать? Ты не понимаешь, такой предок, как Андрасте просто обязывает…              — Элисса, — подхожу ближе, заглядывая в голубые глаза девушки, — ты не Андрасте. Между вами столетия — ты просто не можешь быть ей обязана.              — Не ей, моему роду! — упрямо вздёрнула подбородок она, — я должна быть лучше, чище, смелее — быть, как она! Иначе это бросит тень на мой род — я опозорю его!              — Никто же не знает…              — Я знаю, — гневно сверкнула глазами девушка — на миг в них промелькнуло голубое свечение, — я знаю, и мне этого достаточно.              — Ох уж эти ваши средневековые заморочки. Как же с вами сложно, — мне оставалось лишь обречённо вздохнуть. Мало нам проблем, так она ещё решила вывернуть себе мозги наизнанку из-за такой ерунды.              — «Наши». Теперь ты часть этого мира, так что — наши.              Я почувствовал зарождающееся где-то глубоко внутри раздражение. День выдался тяжёлый и играться в словесную полемику желания не было.              — Ты занимаешься не тем, чем нужно, — подавив очередной вздох, я всё же постарался найти необходимые слова, не сорвавшись на грубость, — самокопания, самобичевания — без разницы. Ты не найдёшь в этом никакой истины. Даже руководства к действию не отыщешь. Так что послушай моего совета — оставь.              — Я не могу просто так…              — Да ну? Неужто ты решила возомнить себя мессией? Быть может новой Андрасте?              — Да как… Как ты вообще додумался говорить такое! Я не… Я не собираюсь быть никакой мессией! — почти прокричала возмущённая девушка.              — Так и не будь! — я тоже невольно повысил голос. — Будь собой и перестань терзаться глупостями понапрасну.              Элисса молчала. Долго. Я уже собирался уходить, решив, что мои слова пропали всуе, когда она заговорила. Тихо. Без упрёка в голосе.              — Она похожа на меня… Да что там — она и я — одно лицо. Я боюсь, Кай. Просто боюсь однажды проснуться и понять, что я это вовсе не я. Или того хуже — что во мне сидит кто-то другой и я ничего не могу с этим поделать.              — Ты боишься перестать быть собой. Это нормально. Многие люди и без таких…              — «Многие люди» — не маги, — категорично отрезала девушка, — им сложнее потерять власть над собой, чем тем, кто связан с Тенью.              — Ты о демонах?              — Не только. Магия сама по себе искушение. Она дарит иллюзию всемогущества — власти над природой, вседозволенности. Перестанешь контролировать себя, ослабишь бдительность, поддашься соблазну — и станешь монстром. Не снаружи — внутри. Ты слышал про Флаксиния Марриса из Герцинии? Хотя откуда…              — Какой-то знаменитый маг?              — О да, знаменитый, — девушка с неприязнью поморщилась, — после храмовники объявили его одержимым, но это было не так. Он жил в Герцинии в Вольной Марке лет сто назад. В тамошнем круге магов. Благообразный старичок — и мухи не обидел. А потом вскрылись его опыты над живыми людьми. Говорят, храмовники, первыми нашедшие его тайную лабораторию поседели от увиденного.              — Полагаю, на этом история не заканчивается?              — Нет, это лишь начало. Флаксиний сумел скрыться и долгих десять лет о нём не было вестей. Кто-то решил, что он погиб, храмовники так и вовсе объявили его павшим от рук собственноручно призванного демона. Но нет, через десять лет он объявился в землях Ансбурга. Он объявил себя сверхчеловеком, «новым этапом развития», — буквально выплёвывала слова Элисса, — он уничтожил больше двух десятков деревень, когда храмовники соизволили выслать за ним первый отряд. Без результатов. Храмовников просто снесли созданные им твари. Флаксиний называл их «сверхлюдьми». Как после выяснили — это оказались те, кого маг захватил в деревнях и на дорогах. Он применил к ним неизвестную ужасающую магию, их тела изменились до неузнаваемости, сквозь плоть проросла какая-то светящаяся пакость, а разум исказился.              — Но всё же их уничтожили? — что-то во всей этой истории показалось мне знакомым, но я покуда не стал заострять внимание, — и вообще, откуда ты всё это знаешь?              — Рассказывали учителя, — поёжившись, пожала плечами девушка, — да, уничтожили. Когда Флаксиний со своими тварями разорил все юго-западные земли Ансбурга и во главе трёхтысячной орды двинулся на сам город.              — Безумие какое-то.              — Безумие, — согласно кивнула она, — хотя Флаксиний не был в прямом смысле слова безумен, как не был и одержим. По рассказам немногих «невознесённых» слуг-рабов, он сохранял трезвость рассудка до самого своего конца.              Устало закрыв глаза, девушка, запрокинув голову, откинулась назад. В шатре повисла тишина. Элисса молчала, глубоко дыша, я же просто не знал, что ответить на её рассказ. Я был далёк от магии, она была чужда мне, как что-то мистическое и непонятное, что в принципе, по своей природе не должно работать, однако же работает. Рассуждать можно было долго, да толку? На чём строить свои суждения, если не знаком с предметом от слова «совсем». И я сделал то немногое, на что был способен — просто положил ей ладони на плечи. Девушка вздрогнула, но тут же расслабилась, когда я стал аккуратно поглаживать её обманчиво хрупкие руки.              — Ты веришь в богов, Кай? — внезапно спросила она.              — Не знаю… Не знаю, что понимать под «богами».              Элисса лишь молча вздёрнула бровь, что с так и не раскрытыми глазами выглядело умилительно. Подавив не вовремя нахлынувшее желание подхватить её да покрепче сжать в объятиях, я, собрав мысли в кучку, продолжил уже более уверенно:              — Есть древние эльфийские боги. Фен-Харелл, Митал... Они безусловно существовали, я тебе уже рассказывал. И тот который Ужасный Волк — вот-вот пробудится. Но можно ли назвать их богами? Вряд ли. Они были магами — просто до неприличия сильными и древними, но магами. Вышедшими из обычных эльфов. Не богами. Да, они могли творить великие вещи, в своём тщеславии требовали, чтобы их называли именно богами, но сделало ли их это именно богами? Что вообще есть «бог»? Тоже самое и с драконами-богами древних тевинтерцев. Но там ещё запутанней. Я даже не знаю, были ли они в полной мере разумными, и вообще можно ли их называть драконами. Вполне может статься, что у них с современными нам драконами, вроде той, чьими детками мы сегодня поужинали, столько же общего, как и у человека с какой-нибудь макакой.              — А Создатель?              — Создатель… С этим вашим Создателем сложнее. Существование что эльфийских «богов», что тевинтерских хотя бы не поддаётся сомнению — они реальны. Некоторые так даже слишком. Это я сейчас об Уртэмиэле — драконе красоты, возглавившем Пятый Мор. Но Создатель… Нет никаких свидетельств его реальности. Ну, кроме слов андрастианского культа, конечно же.              Девушка одобрительно хмыкнула.              — А в твоём мире были боги?              — О, сколько их там только не было!              — Правда? — удивлённо распахнув голубые глазищи, Элисса даже обернулась.              — Правда-правда, — я важно закачал головой, ухмылясь, — сотни, тысячи богов всех видов и размеров. У каждого народа — свои.              — Не может быть…              — Ну почему же не может? Люди горазды на выдумки. А невежественным людям, не понимающим законов природы, свойственно наделять непонятные явления и вещи сверхъестественными свойствами. Объяснять вмешательством чего-то могущественного, потустороннего… Так что богов было много, да. Одна беда — не видел их никто и никогда.              — Ааа… — её личико удивлённо вытянулось, но через миг пришло понимание и бровки негодующе нахмурились, — ты шутишь!              — Шучу конечно, — я примиряюще поднял руки, — многие в моём мире до сих пор поклоняются разным богам. Жрецы до сих пор требуют платы и даров за поклонение — чем больше даров, тем, конечно же лучше. В некоторых странах доходит до фанатизма, когда за «неверность» их богу могут и убить. Однако, реально хоть сколько-нибудь внятного доказательства существования бога или божеств никто так и не обнаружил. Всё ранее «божественное» с течением времени находило своё рациональное, научное объяснение.              — Очень похоже на андрастианство и Создателя.              — Ты даже не представляешь насколько. Но хватит мне тут зубы заговаривать, — преувеличенно строго продолжил я, — тебе следует поесть. Хорошее питание — залог…              — Лелиана уже пыталась читать мне нотации, — тряхнув головой, девушка раздражённо вскочила с места, — хоть ты — избавь меня от них.              — Она что тоже узнала о…              — Нет. Думаю, нет, — поджав губки, она недовольно сложила руки на груди, — просто ей тоже дико нравится меня воспитывать.              — Кхм, — я с трудом пытался сдержать рвущийся наружу смех, — кха, нет прости не могу больше…              И я захохотал. Просто не смог сдержаться, настолько эталонно уморительно она сейчас выглядела. Разве что ножкой ещё не топнула. Секунда, две — и вот меня уже вовсю молотят кулачками в грудь, высказывая всё, что она думает про нагговых юмористов. Всё, нет больше моих сил! Обнимаю девушку, не сдержавшую удивлённого возгласа, и прижимаю к себе.              Я ждал всякого, но… Элисса лишь доверчиво прижалась ко мне, положив голову на грудь. А я, уткнувшись в её белобрысую макушку вдыхал запах пропахших потом и костром волос и был… Счастлив? Да, пожалуй. Как мало нам, оказывается, надо для счастья. Лишь дорогой человек рядом — и все невзгоды и печали мира отступают куда-то вдаль. Один человек, немного тепла и этот осточертевший мирок начинает казаться мне вовсе не таким уж и плохим.              Это было так странно — ощущать нечто подобное. Просто желание быть рядом. Никакой грубой пошлости — ничего подобного. Будто во мне поселилось нечто чистое, светлое, вовсе не связанное с низменными инстинктами. Что-то удивительное в своей сути, неподвластное никаким мирским законам… И тем необычнее для меня оказалось это новое чувство. У меня было достаточно девушек, там на Земле, с одной мы даже как-то собирались расписаться, но вот такого со мной не бывало никогда прежде.              — Кай… — девушка подняла на меня взгляд ясных небесно-голубых глаз. Я был готов потонуть в этом взгляде, остаться, раствориться, лишь бы это мгновение никогда не прекращалось. Или… Совершить кое-что малость безумное? То, что проделывал уже множество раз, но никогда прежде это не было так…              — Кай, Элисса! Это срочно… — разрывая мучительно короткий волшебный миг, в шатёр вломился запыхавшийся Алистер, замер в проходе, словно пыльным мешком стукнутый, и не нашёл ничего лучше, чем, выпучив глаза, спросить, — Ох, а что это вы тут делаете?              — Ничего, — залившаяся краской девушка мигом отскочила в сторону, разрывая объятия да глядя куда угодно, только не на меня. Мне мигом захотелось подвесить этому гаду дополнительное освещение, после чего вытолкать взашей из шатра, но я сдержался. С трудом. Просто так бы он вламываться точно не стал.              — Что случилось? — мой голос прозвучал почти ровно, и даже на удивление вежливо.              — Брат Дженитиви, он пропал! — выдохнул взъерошенный парень.              Наружу я выбегал, проклиная весь этот грёбаный мир, архидемона, архимага, Создателя и одного уродского церковного учёного, в частности. По пещере сновали люди, осматривая каждый угол и заглядывая под каждый камень. Учёного искали, опасаясь, что его могла слопать какая-нибудь случайно пропущенная и чудом уцелевшая тварь. Но только я понимал всю величину бедствия. Если Фердинанд сбежал — у нас могли возникнуть серьёзные проблемы с Церковью. Впрочем, как оказалось, волновался на сей счёт я зря.              Но всё же… Чёртова вселенская несправедливость!              Закончились поиски совершенно внезапно и, я бы даже сказал, издевательски. Издевательски надо мной. Воины ещё долго оглядывались мне вослед, с интересом прислушиваясь к моим изощрённым конструкциям Великого и Могучего. Учёного-то мы нашли. Живого и невредимого. Мне очень сильно хотелось исправить этот недостаток, но я сдержался, отправившись спать. Почему? Брат Дженитиви обнаружился в соседнем зале со столами. Приткнувшись в самом тёмном уголке у совсем недавно погасшей лампы, он, весь измазанный чернилами, мирно посапывал на паре исписанных убористым почерком листков.