Мальчик-у-которого-анорексия

Как только Северус Снейп зашел в Большой Зал, где уже расселись почти все ученики, его внутреннее шпионское "я" почувствовало неладное. Пренебрегать своим чутьем было не в порядках Северуса, поэтому он тут же пробежался взглядом по всему помещению. Никакой надвигающейся угрозы обнаружено не было, но нечто било молоточком в сознании, заставляло думать: "Что-то случилось!". Это находилось за гранью понимания, едва уловимое, но Снейп не был бы Снейпом, если бы не ухватился за это ощущение и не начал внимательно сканировать всех взглядом. Что-что, а изучать окружающих у Северуса выходило отменно, а главное - незаметно! Вот сидит профессор зельеварения, неспешно ест, иногда кидая вялые или недовольные взгляды на столы факультетов. По нему и не скажешь, что в его голове идет напряженная работа. Нет, со стороны в зале все выглядело как обычно, шумные гриффиндорцы возбужденно болтают, шумят и веселятся; слизеринцы в противовес краснознаменным – чинно и аристократично сидят за столом, ведя важные разговоры под видом светских бесед. Хорошо, что эти соперничающие факультеты разделяет стол Когтеврана, а то проблемы были бы неизбежны, по крайней мере, возникло бы еще больше разногласий, нежели сейчас стоят между Слизерином и Гриффиндором. У пуффендуйцев все спокойно и дружелюбно, за этих можно вообще не переживать. Хотя в дни квиддичных матчей все столы одинаково шумны и взбудоражены – все-таки они все еще дети, что с них взять, им можно! На своем крестнике Снейп задержался взглядом. Драко он любил, тот был очень смышленым, только ему не хватало твердости. Не жестокости, а именно твердости. Все дети могут быть жестокими, даже не подозревая об этом, но вот действительно стойких детей, да и взрослых – мало. Себя Северус предпочитал никак не классифицировать – он такой, какой есть, с каждым ведет себя так, как заслуживает этот человек. Кстати, о достойных… Драко хоть и создает видимость разговора с Паркинсон, но его напряженный взгляд направлен на… …Гарри Поттера. Этим мальчишкам не надоело играть в личную войну, когда за стенами Хогвартса идет настоящая? Так. Профессор мысленно себя упрекнул. Стоило искать опасность рядом с тем, кто их вечно притягивает, вот уже на протяжении всей жизни… Необъяснимо. Но это было чуть ли не константой жизни Снейпа. Вы же знаете, если долго стучать молотком, то даже он - предназначенный для этого, когда-нибудь сломается. Если ты пытаешься ходить с закрытыми глазами, рано или поздно расшибешь себе лоб. Если ты являешься Гарри Поттером, то рано или поздно твои проблемы станут проблемами Северуса Снейпа. Золотой мальчик выглядел не таким уж и «золотым», наглухо застегнутая мантия не скрывала разве что очень изможденное, тусклое лицо с сильно заострившимися чертами. Он выглядел потерянным, совсем не обращал ни на что внимания, лишь изредка кивал кому-то или устало улыбался. Неужели его снова беспокоит Темный Лорд?! Если так, то это очень плохой знак. Совсем недавно на собрании он приказал искать своим подчиненным возможность проникнуть в Хогвартс, но задание было не срочным. Может Волдеморт хочет использовать для этой цели Гарри? Как закончился ужин, Северус направился разыскивать Гарри и наткнулся на него, когда тот брел по коридору в башню Гриффиндора. Вокруг больше не было ни других учеников, ни друзей парня, что было очень кстати. - Поттер, опять спешите навстречу приключениям? – парень забавно дернулся от неожиданности и остановился. - Что вы, сэр, - этот странный, совсем не похожий на привычного Поттера мальчик посмотрел на него устало и отстраненно, - сегодня уже слишком поздно, приключения подождут до завтра. - Вас ничего не беспокоит последнее время? – и, получив отрицательный кивок, Снейп движением фокусника извлек из рукава какой-то пузырек. – Раз так, мистер Поттер, что же, не смею вас задерживать, держите, это Зелье Сна без сновидений, используйте его с умом. Гарри заторможено поблагодарил и уже отошел на пару шагов, как в спину прилетел глубокий голос, который обращался в никуда и все же предназначался Поттеру: - Не стоит пренебрегать благоразумием. И профессор уже скрывался за поворотом, когда Гарри припустил бегом, надеясь никого не сбить по дороге к своей спальне. Только там, за завешенным пологом своей кровати, мальчик почувствовал себя в относительной безопасности. Этот день дался ему очень трудно. Сначала в поезде не удалось уединиться в купе, которое до отказа забили однокурсники, потом был выматывающий путь к самому Хогвартсу. А затем, как апогей – шумный зал, куча жирной еды, от одних запахов уже тошнило. Когда все вокруг накинулись на еду, Гарри потребовалось много сил, чтобы с паникой на лице не убежать куда подальше. Однако парень понимал, что не стоит привлекать к себе внимание, поэтому положил себе салат и начал вяло ковыряться в нем вилкой. Когда Гермиона спросила, в чем дело, Гарри просто отговорился тем, что после поездки у него пропал аппетит, ведь он так рад вернуться в Хогвартс и не может думать ни о чем другом. Подругу такой ответ устроил, поэтому она отвлеклась на разговор с Кэти Белл. И мало Гарри было интереса к его жизни однокурсников, как он почувствовал на себе пристальные взгляды. Без труда он обнаружил тех, кто за ним наблюдали – Драко Малфоя и… Профессора Снейпа? Что этим двоим нужно? Не жаль растрачивать свое внимание на такого, как он? Зачем смотреть на того, кто портит все эстетическое удовольствие от ужина? Неожиданная встреча с зельеваром еще сильнее выбила парня из колеи. Хотя за зелье он был благодарен. Может они подумали, что он так плохо выглядит, потому что не спал несколько дней? Это было правдой – последние ночи выдались бессонными и холодными. Гарри мерз и испытывал жуткие головные боли. Он думал обратиться к мадам Помфри, но помощь пришла, откуда ее не ждали. Угрюмый профессор помог ему. В который раз… Впрочем, ничего нового. Утро не принесло облегчения. Гарри чувствовал себя разбитым. Но обрадовался, что мигрень, кажется, так его тетя Петунья называла свои головные боли, отступила. Так как никто, кроме Гарри – еще не проснулся, парень решил принять душ. И хотя мальчик старался отделаться от утренних процедур поскорее, в самый неподходящий момент в общую душевую зашел Рон с Невиллом. Хорошо еще, подумал Гарри, что он успел вовремя завернуться в огромное полотенце, которое при его небольшом росте окутывало его почти от плеч до щиколоток. С тех пор парень посещал только ванную старост. Уж пусть лучше его увидит призрак Плаксы Миртл, чем кто-то из друзей. Вообще, если говорить о физическом самочувствии, то Гарри каждый день беспокоило какое-то недомогание. То спину тянет, то шея еле поворачивается, то ноги прихватывают судороги. Судороги были самым ужасным испытанием, потому что часто приключались в самое неподходящее время. Стоило больших усилий сохранить лицо и ничем не выдать резкой боли. Посещая все уроки; чаще, чем обычно заглядывая в библиотеку, уже не только по ночам и не в запрещенную секцию; выполняя в гостиной Гриффиндора с Роном и Гермионой домашние задания; гуляя вокруг озера, заматываясь в шарф ярких оттенков, Гарри проводил свои дни – совершенно незаметно они утекали мимо, ощущение времени таяло, как и сам мальчик. Через несколько недель после начала учебного года Гарри пришлось принять непростое решение – его очень просили не покидать команду по квиддичу. Как бы ни было трудно теперь управлять своим телом, бросить команду Поттеру не позволяла совесть, все-таки на него рассчитывали! Первый полет после длительного перерыва прошелся по телу Гарри потоками электрических зарядов. Чистый воздух, насыщенный кислородом, легко проникал в легкие, ветер ласкал ставшую очень ранимой кожу, прохлада была освежающей. Искорки воспоминаний промелькнули внутри и застыли где-то глубоко, что-то стремилось сохранить их до лучших времен. Поэтому даже поймав снитч, особого восторга Гарри не испытал, не это сейчас было его главной целью, желанием. Но как бы то ни было, он все еще оставался лучшим ловцом, и если у него есть шанс подарить кому-то радость, то он им воспользуется. При всей своей отчужденности, которой Гарри сам оградил себя от окружающих, он по-прежнему оставался тем мальчиком, который тянулся к теплу. Любому теплу – физическому, душевному. Объяснялось это очень просто. Гарри изнашивал свой организм. Он, как и раньше, отдавал свое внимание, энергию, тепло любому желающему, нуждающемуся. Закрытый, недоверчивый, ему больше остальных требовалась нежность и забота. А ее не было. У всех был кто-то более близкий, более нужный, чем он – герой магического мира, статуэтка, не обделенная вниманием поклонников, но не душевным теплом. Любому механизму нужна подзарядка – электричество, топливо, какой-то источник энергии. Как в средневековье порой лошадей загоняли до тех пор, пока бедные животные не падали замертво от усталости. Что говорить о более хрупком человеке? Гарри отдавал все, что у него было, ничего не получая взамен. Что получается в итоге? Элементарно. Как ни печально, мальчик сжигал себя изнутри. Его тело работало лишь на остатках былых сил и чистом упрямстве. Так как Гарри уже давно почти ничего не ел и совершенно не думал о пище, его организм не восполнял никаких запасов. Простая человеческая арифметика. Сложно представить себе такое состояние, еще сложнее его переживать. Внутреннее «я» уже давно отгородилось от всего непроницаемым куполом – непросто убивать самого себя, пусть и неосознанно. Действительность затянулась мыльной пленкой, все было туманным и размытым. Проходили дни, недели, а ничего не менялось. Только ночами хотелось выть от одиночества на Луну. Можно было бы обратиться за советом к кому-нибудь, но Гарри был не из тех, кто будет навязываться. Одиночество – красивое слово, романтичное… До тех пор, пока тебе не приходится умирать в нем. Тогда оно до такой степени противное, липкое, что появляется паника. Гарри не в первый раз чувствовал, как каменеет в подобных приступах горло. Хотелось расцарапать его, чтобы унять неприятные душевные терзания. Еще были руки – они казались неухоженными и огромными. Поэтому очень часто предплечья зудели, как будто это не его руки – просто кто-то пошутил. Тогда Гарри расцарапывал прозрачную кожу, сквозь которую просвечивались дорожки голубых вен. Они жгли, будто по ним пустили ртуть. И поэтому предел возможностей Гарри, предел его никчемного существования казался уже близко. Чуть-чуть. Стоит прожить еще несколько дней, когда глупое сердце перестанет трепыхаться по пустякам. Когда оно остановится. Навсегда. В начале октября должен был состояться квиддичный матч между Гриффиндором и Пуффендуем. Небо было завешано тучами, воздух был разрежен и пуст. Трибуны были полны. Среди прочих сидел и Северус. Уже давно вошло в привычку всюду наблюдать за Гарри. За месяц не произошло никаких чрезвычайных событий, что весьма настораживало. Поттер выглядел так же, ходил неприкаянной тенью, смеялся, учился – но Снейп был готов спорить на собственную жизнь, что эти детские зеленые глаза принадлежат уже не мальчику, не подростку, такие "стеклянные" глаза могут принадлежать пьянице, пропивающему свою жизнь и убивающему в алкоголе свои грехи. Гарри вышел на поле первым. Еще с начала года он приобрел привычку прибегать и убегать из общих раздевалок первым, чтобы не шокировать никого своим слишком сильным уродством, отвратительным телом, как ему казалось. Даже подобная серость на пару секунд ослепила его своей яркостью. Снова начали зудеть вены, а в голове колола иглой тягучая боль. Было что-то обреченное в сегодняшнем дне. Взлетая, Гарри уже знал, что ничем хорошим этот матч не закончится, и дело было не в том, кто победит, а кто проиграет. Мимо со свистом проносились загонщики, на большой скорости где-то свистел металлический бладжер. А еще очень-очень тихо, музыкально – шелестел своими крылышками золотой снитч. Гарри летел на этот звук, как бабочка на свет – было в этом что-то опасное и прекрасное одновременно. Снитч мелькнул золотой вспышкой и исчез, но этого было достаточно, чтобы направить Молнию в нужную сторону и начать погоню. Пальцы с силой сжимали основание метлы, волосы растрепались от встречного потока воздуха. И вот перед глазами уже только лишь один маленький золотой шарик – залог победы. Гарри не подозревал, но благодаря его телосложению он летел намного быстрее, чем обычно, приближаясь с бешеной скоростью к снитчу. Однако парень ощущал, будто он летит очень медленно, при этом чудом сокращая расстояние между собой и трофеем. Когда до победы оставалось пару метров, в глазах у Гарри начало двоиться. Тело еще плотнее прижалось к метле, выжимая максимум из возможностей аэродинамики. Ноги уже давно не отзывались на команды мозга, тело постепенно становилось тяжелым и неуправляемым. Гарри собрался с последними силами, задержал дыхание. Тело полностью сжало судорогой, но метла продолжала нестись вперед, а рука все так же тянулась куда-то, хотя парень уже не соображал, что он тут делает и зачем. Множество глаз неотрывно следило за ловцом Гриффиндора, который давно остался вне конкуренции и уже единолично нагонял снитч. И вот, совсем немножко, ну же! Грянул гром, и словно оглушенный, этот самый ловец, еще пару секунд назад стремительно несшийся вперед, начал терять скорость и опасно крениться вниз. А дальше счет шел на доли секунды, но в течение этих секунды сердца остановились абсолютно у каждого. Остановились, чтобы оглушительно забиться, когда метла, тяжело спланировав, упала на землю вместе с хозяином. На земле недвижимо лежал Гарри Поттер, а в его руке трепыхался пойманный снитч.