***
Маринетт в небольшое деревянное окно сторожки наблюдала за тем, как Агрест принес откуда-то громадную ветку непонятного дерева и принялся рубить ее топором. С момента их «заселения» в домик прошло не больше часа. Девушка молча сидела на кровати, обмотанная всеми одеялами по самое не хочу, рядом стояла небольшая керосиновая лампа, которую блондин нашел, копаясь около камина, пока искал топор, и которая освещала комнату нежным тусклым светом. Брюнетка внезапно вспомнила все те дни, когда они с Агрестом дружили. Точнее, как зарождалась их дружба. На памяти всплыл тот момент, когда он только узнал о ее дне рождения, предложил подвезти ее в торговый центр и таскался с ней по магазинам в поисках подходящего платья на вечер, хороших туфлей и удобного клатча; как подарил маленький кулон в виде луны; как на лихие подколки Каролины, ненавистной соседской дочки, ответил своим подколом, поцеловав в губы — это было сделано явно назло той выскочке, ибо «только Агрест может обижать и смеяться над Дюпен-Чен» и больше не было этому объяснений; как они все вчетвером ходили в аквапарк в последний день осенних каникул и все вместе смеялись над незадачливым Нино, вылетевшем с надувной ватрушки в середине горки; как Адриан составил целую процессию, возвращая Феликсу фамилию «Агрест» и звание брата-близнеца. Воспоминания были такими яркими, что девушка не удержалась от тихого смешка. Однако, незаметное хихиканье навеяло и неприятное воспоминание о вечеринке, поэтому девушка тут же постаралась переключиться на дневную перепалку с Агрестом и небольшую «прогулку» по лесу с последующим застреванием в сторожке. Двигающийся силуэт в окне привлек задумавшуюся девушку и та, решив, что никто не услышит, тихо начала размышлять вслух, наблюдая за работягой. — Я же тебя не ненавижу. — на секунду ей показалось, что парень замер, но девушка откинула эту мысль, ведь через окно нельзя было услышать ее слова. — Очень хочу, но не получается, понимаешь. Ведь, когда со мной что-то случается, ты всегда приходишь на помощь, поддерживаешь, пусть и пытаешься это скрыть за вечным баловством. — парень рубил дрова, не подозревая даже, что обращаются к нему. — Помогаешь даже тогда, когда сам косячишь и создаешь эти проблемы. Ладно, согласна, — где-то в лесу заухала сова, несколько птиц перелетели с ветки на ветку, прислушиваясь к речи брюнетки. — Я тоже могу иногда нарываться сама, но, черт возьми, везде, со всех сторон появляешься ты, спасаешь, а потом уходишь также незаметно, как пришел. — девушка запнулась, не веря, что говорит почти сама с собой, сдула со лба мешавшую говорить прядь и продолжила, — Как я могу тебя ненавидеть? Тебя, с виду такого грозного, но в душе все еще ребенка, готового совершать ошибки, но тут же их исправлять. Да, ты как взрослый ребенок, вечно мечтаешь, что в жизни все будет хорошо, пытаешься достигнуть этого всеми желаемого «долго и счастливо», но даже в простых вещах косячишь так, что все вокруг ломается в один миг. Как я могу тебе ненавидеть? Ведь ты первый и единственный человек, который меня поцеловал. — нет, парень дернулся только от того, что хотел замахнуться для нового удара топором по куску дерева, он точно ее не слышал, в этом она уверена. — Я даже готова признать, что это был потрясающий поцелуй, пусть, возможно, осуществимый только ради того, чтобы позлить ту девчонку. Маринетт все говорила и говорила, глядя в спину уже не ненавистного блондина и отказывалась принимать то, что он все слышит, ведь не заметила небольшую створку, приоткрытую ровно настолько, чтобы можно было понять все слова на улице, стоя в полутора метрах от разделявшего двух соратников по приключениям окна.А блондин, слышавший весь монолог точь-в-точь, слово в слово, радостно повторял его у себя в голове, запоминая даже интонацию, с которой девушка произносила те или иные предложения, и счастливо улыбался, продолжая колоть дрова для камина, который он точно разожжет со всей любовью в своем сердце «взрослого ребенка»!
***
Дверь сторожки аккуратно отворилась и туда зашел парень, сжимавший в руках большую кипу дров. Сделав пару шагов вперед, он захлопнул дверь, толкнув ее ногой, и приблизился к камину. Через пару минут несколько дров оказались в печи, и парень, чиркнув спичкой, зажег огонь. Мягкий свет постепенно распространялся по комнате, а искрящийся огонь источал приятное и такое долгожданное тепло. Блондин приподнялся с колен, распрямляя спину и мельком поглядывая на молчаливую брюнетку, придвинувшуюся ближе к теплу. Немного похрустев затекшими костями парень подошел к окну, посмотрел на окружающую домик мглу и негромко, но с намеком, задвинул створку окна, источающую сквозняк. Девушка, обратившая внимание на внезапный шум, широко открыла глаза, заставляя парня улыбнуться от уха до уха, и тихо ахнула, когда рядом севший блондин, хитро ее оглянул. — Кажется, окно немного открытым осталось. — хмыкнул он, вглядываясь в такие родные васильковые глаза, наполненные то ли отчаянием, то ли досадой. — Я подумал, если закрыть его, можно согреться. — Ты же не слышал? — неуверенно спросила брюнетка. Парень тихонько хихикнул, заставляя девушку пустить в ход руки, толкая молчуна. — Ты не слышал? Адриан! Ответь! Ты не слышал, ведь так?! — девушка поднесла руку к губам, отчаянно веря в то, что ошиблась. Господи, она же не хотела так раскрыться перед ним! Что же она натворила?! Адриан медленно повернулся к ней, с блеском в глазах осторожно приблизился к ее лицу и убрал мешавшую прядь, выбившуюся из изрядно потрепанной прически. Второй рукой он аккуратно убрал миниатюрную руку Маринетт от губ и, посмотрев в васильковые глаза, тихо прошептал: — Слышал. Все слышал. — от отчаянного всхлипа девушку спас осторожный поцелуй, наполненный нежностью и любовью, которую Адриан вот уже несколько месяцев пытался донести до непоколебимой возлюбленной.