Стражница Юного Мира

Глава 5 Лири с трудом вырвалась из цепких объятий матери и в самый последний раз ощупала себя: бриджи и куртка из тонкой кожи сидели отлично, все пуговицы на месте, ничто не сковывает движения. Волосы она заплела в косу и крепко перевязала пеньковой верёвкой. Моток такой же верёвки лежал у неё в дорожном мешке; любимый изогнутый нож висел на поясе, надёжно пристёгнутом к талии. Девочка улыбнулась и помахала рукой зрителям: как обычно, на испытание пришёл весь посёлок, и Лири почувствовала небывалое воодушевление: они все увидят, что она тоже достойна стать стражницей. Она поискала глазами Журдо: вот он, стоит чуть вдали, сдвинув косматые брови. «Посмотрим, берут ли девчонок в стражники», – подумала Лири и дерзко подмигнула заносчивому медведю. Встретившись взглядом с Соловесом, она поняла: уже пора. Лийрес вступила одной ногой в качающуюся лодочку и, поймав равновесие, опустилась туда целиком. Она махнула рукой Ните и Дволилу, улыбнулась братьям и родителям и, оттолкнувшись от берега, начала свой путь вниз по ручью, иногда помогая течению веслом. С берега раздавались радостные крики: звери подбадривали её, и Лири, засмеявшись, прибавила скорости. От ручья веяло бодрящей прохладой, и в этот момент девочке казалось, что с испытанием она справится за считанные минуты: что может быть сложного в том, чтобы собрать необходимые предметы у речных берегов? Туча, ещё более тёмного цвета, чем час назад, закрыла солнце и брюзгливо заворчала. Внезапный порыв ветра сорвал несколько листьев с прибрежных ив и, закружив, бросил их на неспокойную воду ручья. Новый порыв ветра, ещё более резкий, развернул лодку Лийрес носом к берегу. От неожиданности девочка чуть не выронила весло, но вовремя спохватилась и выровняла свою лодочку. Она подняла глаза на зрителей и ободряюще улыбнулась матери, заметив волнение на рысьей мордочке. Ветер дул всё яростнее, а промежутки между порывами становились всё короче. Лири уже видела изгиб ручья: сейчас она завернёт, а там совсем немного останется до реки. Если Сол запрятал оружие и броню не слишком далеко, то Лири отыщет его до начала грозы. Ручей завернул, на повороте лодка чиркнула брюхом о камни, вспугнув стайку мелких рыбёшек. Теперь ветер дул Лири в спину, и лодочка, набрав скорость, стремительно летела к реке. Новый раскат грома прозвучал так близко, что звери, наблюдавшие за испытанием, испуганно воскликнули; кое-кто пригнулся к земле, со страхом вглядываясь в чернильную перину, застлавшую всё небо. Ветер рвал теперь листья вместе с ветками, и Лири несколько раз больно ударило опадающими сучьями по затылку и спине. Наконец, лодка, подгоняемая взбесившимся ветром, пронеслась через последний порог ручья и, увлекаемая бурным речным потоком, поплыла вниз по течению реки. Лири издала радостный возглас: начиналась самая интересная и ответственная часть испытания. Однако ветер постоянно грозил развернуть её судно, и девушке было сложно поддерживать лодку в правильном положении. Она не сводила глаз с берега: её оружие спрятано где-то здесь, нужно лишь внимательней смотреть… Небо пронзила ослепительная молния, похожая на ветку дуба без листьев. За ней последовал оглушительный, зловещий громовой раскат: Лийрес поёжилась, ей показалось, что даже воздух задрожал от этого страшного звука. «Если духи прогневались на нас, то хотела бы я знать, за что», – пронеслось в голове у Лири. В её сердце постепенно начало закрадываться волнение: уж слишком качало лодку, она уже не была уверена, что ей удастся пригнать судно к берегу и удержать его на месте, пока она будет доставать необходимые предметы. Новая молния рассекла небо, и Лири заметила блеск металла среди низко спустившихся к воде ветвей ивы. Ну конечно, это же комплект метательных ножей! С трудом справившись с течением, она подогнала лодку точно под нависающие ветки, а затем, подгадав момент, подпрыгнула и схватила ножи. Ветер рванул лодку сильнее, и Лири неуклюже упала в неё, больно ударившись бедром о корму и чуть не опрокинув судно в воду. «Так, ножи уже есть, остались лук, колчан, броня из трёх частей…» – подумала она, быстро спрятала ножи в мешок и принялась вновь внимательно вглядываться в берега, справляясь с ветром. Лодку несло так быстро, что у Лири начинала кружиться голова: деревья, кусты, береговые обрывы сливались в одно зелёно-коричневое пятно. От ветра у девочки слезились глаза, пряди волос выбились из косы и бились в лицо, мешая смотреть. С новым раскатом грома закапал дождь. Крупные, тяжёлые, холодные капли вспенивали воду в реке. Одно из деревьев, цепляющееся корнями за обрыв берега, с оглушительным треском повалилось в реку, подняв тучу брызг и увлекая за собой комья глинистой земли. Лири с трудом удерживалась в лодке. Она уже давно не слышала ободряющих голосов толпы, да и вообще сомневалась, что все не разбежались по домам. Дождь становился всё сильнее, а ветер – холоднее. «Надо искать быстрее, надо скорее всё собрать и получить амулет. Ну почему именно сегодня пришла эта проклятая туча?» – с досадой и злостью думала девочка. Её внимание привлёк деревянный предмет, несущийся по течению. Не похоже на ветку… Точно, это же её приготовленный для неё лук! Лири подцепила его веслом, но лук снова упал в воду. Должно быть, Сол спрятал его на том самом дереве, которое не выдержало натиска бури. Лири уже насквозь промокла от дождя, поэтому решительно спрыгнула с лодки и вцепилась в добычу рукой, другой держась за борт. Она тут же увидела и колчан: он бился у ствола поваленного дерева, половина стрел уносились прочь по течению, но девочка постаралась собрать так много, сколько смогла и сложила добычу в лодку. Едва не перевернув судно кверху дном, она всё-таки вскарабкалась на борт и отряхнулась как собака. Лири тяжело дышала: её вымотала эта гонка по вспененной реке, она устала сражаться с обезумевшим ветром и сильно продрогла. А ведь оставалось ещё собрать нагрудник, краги и щитки для голеней. Гром гремел не переставая, и, вплетаясь в бурление реки и шум ветра, становился назойливым, оглушающим, отвлекающим. Лири встряхнула головой: надо собраться, осталось не так много. Она смахнула с глаз дождевые капли и внимательно осмотрелась по сторонам. Ужас нахлынул на неё, окатив своей липкой волной, ещё более холодной, чем речные. Лийрес не узнавала местность. Она судорожно обернулась: пока девочка возилась с лодкой, река успела изогнуться не один раз, и теперь уже не было видно знакомого леса и полей. «Надо срочно разворачиваться. Должно быть, я упустила броню. Соловес не мог спрятать её так далеко от Южного Бора», – подумала она и стала отчаянно загребать веслом воду, пытаясь развернуть лодочку. Но не тут-то было: течение теперь стало не просто стремительным, оно неслось, будто подгоняемое какими-то сверхъестественными силами, будто река спешила во что бы то ни стало покинуть этот край, слиться с океаном на западе и никогда больше не возвращаться под это чёрное, заволоченное тучами небо. Через четверть часа мучительных, но бесплодных стараний Лири окончательно выдохлась. Она села на дно лодки, вцепившись пальцами в борта. Теперь её главной задачей было просто удержаться в лодке. Когда-нибудь буря закончится, и Лийрес вернётся домой, на своё посвящение. Она с содроганием представила, что может случиться с тем, кто упадёт в воду: с этими водоворотами бесполезно бороться, а о камни легко разбить голову. Небо теперь было даже не фиолетовым, а угольно-чёрным, но слепым, не проколотым иглами звёзд. Лийрес закрыла глаза: у неё не было больше сил видеть, с какой сумасшедшей скоростью проносятся мимо берега. Должно быть, её унесло уже на многие мили от дома. До утра вернуться вряд ли получится, надо дождаться, пока буря уляжется. Девочку мутило от скорости; она свернулась калачиком на дне лодки и позволила страшному неконтролируемому потоку нести себя туда, куда ему заблагорассудится. «И пусть духи сберегут меня», – прошептала она. С каждой минутой становилось всё холоднее, Лири била крупная дрожь. Она промокла до нитки. Ей никогда не было настолько холодно: в Южном Бору даже зимними ночами было довольно тепло. Творилось что-то явно неладное: похоже, духи прогневались всерьёз, раз допустили такое. На лицо девочки опустилось несколько странных мягких и белых пушинок, похожих на гусиный пух, только эти были ещё холоднее дождевых капель, и, коснувшись щеки Лири, превратились в воду. Она всмотрелась в темноту: теперь вместо дождя с неба сыпались эти белые хлопья. Потрясённая, девочка резко села в лодке. Кругом стало светлее: Лири с удивлением заметила, что, падая на землю, пушинки не тают, а остаются на ней белоснежным покрывалом. «Снег», – всплыло у неё в голове забытое слово. И Лири вспомнила старую сказку, которую слышала от матери: когда-то давно жил злой Король Мороз, со жгучим дыханием и ледяной бородой. Он выдувал всё тепло из тех земель, жители которых не хотели приносить ему дары. Обычно для Мороза оставляли в лесу молодую человеческую девушку, и король питался её жизнью, пока несчастная не замерзала насмерть. Лири не на шутку испугалась. Что, если этот страшный северный дух так же реален, как духи ветра, воды, лесов – все те, в существовании которых никто не сомневался? Что, если сама она станет жертвой жестокого Мороза? «Не засыпать. Я не должна спать», – сказала себе Лири и обхватила себя руками. От холода у неё зуб на зуб не попадал, её укачало на речных волнах, но Лири с робкой радостью отметила, что ветер чуть стих. Однако от этого не стало теплее. Одежда девочки превратилась в жёсткую дубовую корку, царапающую тело. Сверкающий иней покрыл Лийрес с головы до ног, одел ресницы и волоски на руках белым покрывалом. Она в очередной раз позавидовала своим друзьям-животным, тела которых были сплошь укрыты мехом с густым подшёрстком. «И что я за создание такое», – думала она со злостью. «Не зверь и не нимфа, и уж точно не человек, они давно покинули наш мир. Хорошо бы, если б я и вправду совсем превратилась в рысь, как думала мама». Лири потрогала свои рысьи ушки с кисточками: они тоже совсем замёрзли и покрылись снежным пушком. Она всё так же неслась по реке в маленькой лодочке, подпрыгивая на порогах. Весло Лири потеряла: его вырвало из рук течением во время одного из особо сильных порывов ветра, и пристать к берегу теперь было практически невозможно. Руки и ноги Лири не просто немели от холода – они горели. И с удивлением Лири обнаружила, как по всему телу разливается странное, невероятное тепло. Оно вкрадчиво заполняло всю её, вбиралось в голову, дурманя мысли. Больше всего ей сейчас хотелось устроиться настолько удобно, насколько это возможно в маленькой жёсткой лодке и заснуть… Мышцы девушки ныли и стонали от напряжения, желудок голодно ворчал, а голова гудела и кружилась. «Не спать!» – уже вслух произнесла Лири и удивилась, насколько осип у неё голос. Она встряхнулась и специально неудобно села, борясь со сном. «Интересно, что творится дома? Ищут ли меня?» – думала девочка. Ей показалось, что ветер шепчет голосами друзей и родных. Вот испуганный голосок Ниты: – Она ведь вернётся, правда? Ничего не может случиться с нашей Лири. А вот вздыхает Крессия, мать: – Однажды мне приснилось, что её заберёт ручей. Он нам её подарил, и он же заберёт обратно. – Пошли играть, Лири! Я нашел чудесное место! Здесь так тепло и весело! Лийрес вздрогнула. Это был голос Тоско. И как бы ей не хотелось снова обнять друга, она понимала, что это за место, куда зовёт её погибший лисёнок. – Прости, мой хороший, но мы пока не встретимся, – шепнула Лири. – Я ещё не отомстила за тебя. Она поняла, что грезила наяву. Ветер больше не рвал всё вокруг. Он выл. Так страшно и тоскливо, будто плакала чья-то заблудшая душа. И снежинки падали так часто, что уже не было видно деревьев на берегу. Мир сделался чёрно-белым: чёрная река, чёрное небо, белый снег, укутывающий всё вокруг. В лодке намело сугробы. Окоченевшими руками Лири раскопала своё оружие: ту жалкую часть, что удалось найти во время испытания. «Девчонок в стражники не берут», – горько подумала она. Умудрилась провалить главное событие в своей жизни! Наверное, Сол теперь тоже будет считать её никчёмной неудачницей. Придётся трудиться в огородах и ткать одежду, как всем девушкам в Южном Бору. Лири подумала, что это, возможно, не так уж и плохо… Главное – вернуться домой. Лодка остановилась так внезапно, что Лири едва не упала лицом вниз. Днище налетело на береговые камни, и чёрная вода хлынула в судно, пропитывая пушистый слой снега, укрывшего лодку изнутри. Лири будто проснулась от забытья: она больше не плывёт! Она причалила! Слава духам, ветер и течение сжалились над ней. Девочка вскочила на ноги и поморщилась: от долгого сидения в тесной лодке её ноги затекли и болели. Дыхание вырывалось у неё изо рта сизыми облачками; по-прежнему было очень холодно, и Лири стало страшно: лодка пробита, до дома слишком далеко… Если бы было как обычно тепло, она просто пошла бы вверх по течению: река обязательно выведет. Но как быть сейчас и что делать, девочка не представляла. Она ступила в снег: ноги тут же провалились в холодную перину. Далеко ей не уйти, а ждать, пока снег растает, похоже, бессмысленно. Больше всего на свете Лири хотелось просто сесть и заплакать, зареветь во всё горло, чтобы пришла мама и успокоила её, как в детстве. Но она понимала, что в такой ситуации слёзы бессильны, нужно действовать, нужно включить всю сообразительность и решить, как быть дальше. Ещё ребёнком Лири слышала от старой Агнес сказку. В ней герой, Альхо-охотник, один из последних людей, в погоне за зайцем забрёл далеко на север. Там тоже лежал снег, и хитрый Альхо заметил, что заяц не проваливается, тогда как сам охотник по колено увязал в сугробах. Тогда Альхо смастерил себе снегоступы – широкие плетёные накладки на ступни, похожие на медвежьи лапы. Лири покрутила головой: ветки у деревьев росли слишком высоко, чтобы их сорвать. И тут её взгляд упал на разбитую лодку. Ну конечно! Лири разломала ногами остатки судна и выбрала два подходящих обломка. Сплетённая из ивовых прутьев и покрытая смолой лодка оказалось подходящим материалом для снегоступов. Девочка обвязала обломки верёвкой вокруг стоп и попробовала наступить на снег. Теперь она почти не проваливалась. Лири получше закрепила мешок на плече и медленно двинулась вперёд, пригибая голову, чтобы снег не запорашивал глаза. Она вспомнила, что в нескольких милях к северу от Южного Бора была ещё одна деревня, чуть больше, чем её родная. Лири решила, что пойдёт в сторону от реки; почему-то она не сомневалась, что увидит огоньки окон даже сквозь плотную пелену снежного бурана. Весь воздух был наполнен мелкими, колкими, кружащимися снежинками. Они падали так часто, что Лири постоянно кашляла, когда вдыхала снежинки вместе с воздухом. Пройдя несколько десятков шагов, Лири оглянулась: прибрежных деревьев у реки же не было видно за снежной завесой. Кругом тянулась сплошная белая гладь с торчащими из-под снега кустами и травами, уныло повесившими листья под тяжестью снежных оков. Лири двигалась медленно: она уже не чувствовала холода, только пронизывающую каждую клеточку боль и ужасную, давящую усталость. Снежинки же не таяли на её ресницах, а наслаивались на них, мешая смотреть. И Лири сперва не поверила, что впереди видит крошечный тёплый огонёк. Он то появлялся, то пропадал, мигая сквозь густую метель. Лири почти вслепую шла, шатаясь и мечтая лишь о том, чтобы не упасть и не заснуть на морозе. Девочка молила духов о том, чтобы огонёк оказался не плодом её воображения, не миражом, чтобы это был настоящий свет в настоящем жилище. Она уже потеряла ощущение времени; небо по-прежнему было глухо чёрным, и Лири не могла понять, вечер сейчас, ночь или утро. Ей казалось, что с момента её отправления из посёлка прошли годы, хотя она безоговорочно поверила бы, если бы кто-то сказал ей, что прошло всего пара часов. Будто свинцовые ноги двигались с трудом, и иногда Лири думала, что стоит на месте: огонёк почти не приближался. Слёзы застилали глаза, стыли на щеках, мешая смотреть вперёд. И Лири решила, что будет смотреть лишь себе под ноги и идти до тех пор, пока не упадёт вовсе без сил. «Пожалуйста, пусть это будет деревня, пожалуйста, пусть мне не кажется», – мысленно повторяла девочка. Она слишком вымоталась, чтобы ясно соображать, и очень скоро слова потеряли всякий смысл, сливаясь в мешанину звуков, звучащих в голове. Лири не считала свои шаги, но почему-то была уверена, что отмерила их не меньше трёх тысяч. Девочка уже была готова сдаться: упасть в снег, позволить метели убаюкать себя, укрыть своим ледяным покрывалом. И будь что будет. Смех Тоско звучал у неё в голове. Он звал её. «Иду», – шепнула Лири. И вдруг снегоступ упёрся во что-то гораздо более твёрдое, чем сугробы вокруг. Лири подняла глаза. «Всё-таки я заснула», – вяло подумала она. Перед девочкой внезапно вырос настоящий дворец: двухэтажный деревянный дом, украшенный резными наличниками и запорошенный снегом. Снегоступы Лири упёрлись в деревянные ступени крыльца. Она протянула ватную дрожащую руку и толкнула дверь. Та поддалась, и на Лири дохнуло тёплым дыханием из помещения. Сердце девочки встрепенулось от радости, но на более бурные проявления эмоций у неё просто не осталось сил. Едва волоча ноги, она зашла внутрь и пластом упала на что-то тёплое, мягкое, отдающее сладким летним ароматом. Сон охватил её сразу, принял в свои объятия как родную, заблудшую дочь, и Лийрес, слишком уставшая, чтобы радоваться, с благодарностью погрузилась в его обволакивающие волны.