Зона комфорта

Для счастья не нужны слова, Их слишком много, можно потеряться. Слова искать — до сути не добраться. Для счастья не нужны слова. Для счастья нужен нежный, теплый взгляд, Когда ты имя тихо произносишь, Когда в себе такую бурю носишь, Чтоб растопить метель и снегопад, Бросая лишь один счастливый взгляд. (с) Побережская Яна

1. Гражданка шла уже десятки эонов. Бомбёжки, вой предупреждающих сирен, налёты мародёров, шныряющие по улицам патрули, нечестные рекрутёры, голод, запустение, темнота, всеобщая настороженность — таким стал некогда сияющий и великолепный Кибертрон, столица великой трансформерской Империи. Про отдалённые колонии и говорить нечего: в них царила полная анархия. В армиях дела обстояли не лучше. Да-да, теперь было два лагеря, и, как следствие, две полноценных армии. Обе бились исключительно за правое дело, а точнее, за счастливый Кибертрон, за общее светлое будущее и против всех подлых узурпаторов. А если выражаться ещё грубее, враждующие стороны попросту вгрызались друг в друга, разнося по ходу на атомы и свою несчастную родину, и все близлежащие миры ради высокой и неоспоримо благой цели. Но так как успешно держаться в стороне от конфликта могли только весьма специфичные натуры, умевшие глядеть на тебя, но смотреть при этом как бы сквозь, не замечая неудобных вещей, то ориентироваться в политических предпочтениях приходилось в спешном порядке. Большинство граждан, правда, оказались вполне себе нормальными, с адекватными реакциями, так что рано или поздно добредали до представительства одной из конфликтующих фракций. Там можно было записаться в отряды ускоренной спецподготовки или слёту сдать квалификационные тесты для определения призвания или будущей специализации. Выбирать было сложно, но необходимо. Проул не отдавал никому особого предпочтения, он просто желал быть полезным, проявить себя и внести скромную лепту в скорейшее завершение глобального квинтеца. Выбирал он вдумчиво, не торопясь, тщательно взвешивая все аргументы. Автоботы были вроде как за официалов, причисляя себя к защитникам закона и порядка, обещая скорейшее урегулирование серьёзной и неприятной со всех сторон ситуации в наиболее кратчайшие сроки и с соблюдением этических норм и прав простого населения. Десептиконы же, называющие себя "последним оплотом сопротивления", являлись по факту националистической повстанческой группировкой, правда, с весьма грамотным Уставом, серьёзно настроенным Штабом и весьма колоритной политической программой. Они упрямо сражались за полное равноправие и против творящегося беззакония. Короче, хмурые плечистые парни с мрачными, пламенеющими взорами бились за справедливость наравне с автоботами, но почему-то против них. И та, и другая позиции были близки праксианцу, но решающим фактором при окончательном выборе стала бомбёжка родного Праксуса со стороны фиолетовозначных. Мозговым модулем Проул понимал, что эта боевая операция была ответом десептиконов на подлые действия штурмовых автоботских частей, засевших в засаде под прикрытием гражданского, полностью беззащитного города, но Искра принимать подобную сухую отписку категорически отказывалась, требуя немедленного отмщения. А потому, выкопавшись из-под обломков дымящегося Корпуса Правопорядка, Проул однокликово переслал запрос о зачислении в регулярные части алозначной армии. В рядовых бойцах нуждались повсюду, как и в мало-мальски грамотном младшем офицерском составе, способном отличить право от лева. А потому Проула моментально приняли в отдел планирования с окладом согласно штатному расписанию, и он получил приглашение на ближайший пассажирский рейс до центральной автоботской базы для дальнейшего распределения. Тянуть киберкота за хвост праксианец не привык, а потому покинул чадящий, полный смрада и боли Кибертрон как можно скорее. И вот теперь он летел в битком набитом потрёпанном, а может быть и давным-давно списанном шаттле, приткнувшись прямо на полу в затенённом углу, слушая фоном чужие приглушённые голоса и лениво размышляя о возможных вариациях последствий принятого решения. Это всегда его успокаивало и помогало настроиться на нужный лад. Всегда, но не сегодня. Лёгкий мандраж помимо его воли прорывался в нервном подёргивании белых пальцев и неконтролируемых вспышках в голубых окулярах. Ему отчаянно хотелось поговорить с кем угодно, всё равно с кем, чтобы услышать несколько простых слов, обращённых конкретно к нему, почувствовать внимание к себе и хоть какую-то причастность к бурлящей вокруг жизни. Но иррациональный страх навязывать своё общество, потенциально нарываясь на грубый ответ, глушил эти порывы ещё в зародыше. Проул не умел заводить знакомства, предпочитая скрывать робость и сложности в общении за поджатыми губами, строгим взглядом и скупой мимикой. Он давно выучил, что чем меньше распускаешь свои энергополя и позволяешь проявляться эмоциям на фейсплейте, с тем большей осторожностью к тебе относятся. А это означало, что личное пространство остаётся нетронутым. Обычно такое положение дел его более чем устраивало, но случались такие неприятные моменты — например, как сегодня, — когда жёсткий самоконтроль давал течь. Неожиданно он заострил внимание на одном из голосов, явно выделяющемся из остального монотонного гула: очень приятный по тональности, мягкий, словно бархатистая полировочная ткань. Слушать было эстетически приятно; напряжённая нейросеть вспыхивала слабыми уколами удовольствия при каждом звуке гипнотического голоса. Вот если бы ещё при этом незнакомец говорил какие-нибудь умные, стоящие внимания вещи, цены бы ему тогда не было! Так нет же, подобной ереси Проулу не доводилось слышать аж с обучающей секции. Подумать только, вокруг царила полная разруха, Империя рассыпалась по кусочкам, а этот глупец с самым умным видом обсуждал тяжёлые хайгрейды и как при этом удержаться на ногах! Проул не выдержал, приподнимаясь со своего места и оглядываясь в поисках обладателя столь понравившегося ему голоса. Тот отыскался довольно быстро. Им оказался невысокий, молодой меха с такой же монохромной расцветкой корпуса, как и у самого Проула, с модифицированными чёрными локаторами на шлеме и интригующим узким визором, полностью закрывающим оптику. Смазливый фейсплейт, широкие плечи, несколько слоёв дорогой полироли, красивые, даже изящные, кисти и длинные, на удивление гибкие чёрные пальцы. Сопоставив имеющиеся визуальные данные, праксианец сделал вывод о бывших предпочтениях или роде деятельности незнакомца: музыка. Правда, спорным фактором пока выступала гоночная альтформа с видимыми для оптики множественными апгрейдами. Проул тут же предположил, что по факту усовершенствований могло быть намного больше, чем заметно с первого взгляда. Музыкант, рискующий своим корпусом? Пазл никак не складывался. Это немного раздражало. Тем временем холёный красавчик со всеми удобствами разместился на сваленных ящиках, в компании двух таких же охочих до пустой болтовни меха. Он полулежал, опершись спиной о ребро силового каркаса, побалтывая ногой в воздухе и увлечённо ковыряясь в собственных дентах. При всём при этом имел вид до неприличия одухотворённый. Даже не желая того, Проул стал прислушиваться к чужой беседе, изучая монохромный ладный корпус, исподволь завидуя столь поразительной раскрепощённости. — В "Ахинбарде", канеш, наливали полноценные порции, да вот коктейли уж больно забористые намешивали, — как раз задумчиво протянул один из собеседников чёрно-белого. — Один-два осилишь, а дальше уже эвакуатор вызывать приходилось. И мутило потом жутким делом, прям до срыва клапанов! — Да ладно тебе, — немедленно отмахнулся обладатель приятного тенора. — Пара приёмчиков, и к новому циклу ты чистый словно лабораторное стёклышко! Я там вообще зависать любил. Как заезд выиграю, так и гуляю до победного. Проул поморщился. — До победного — это как? — усмехнулся сидевший по левый манипулятор собеседник. Непроницаемый синий визор повернулся в его сторону, а на красивых светлых губах появилась лукавая улыбка. — Это когда коктейлей за шесть-семь переваливает, а присадок — за два десятка. — Брось заливать! — немедленно возмутились в ответ. — После такого даже не встанешь толком! Гироскопы с ума сходят: не определишь где верх, а где низ. Проул был вынужден согласиться с последней поправкой. Сам он когда-то решил надраться до полной отключки, исключительно чтобы облегчить искровую боль. Надраться-то он надрался, да вот не учёл того, что отходняк будет куда хуже самой депрессии, а уж всё вместе… Короче, тот орн он предпочитал никогда не вспоминать. — Если сильно заправился, — снисходительно похлопал нового знакомца по плечевой накладке чёрно-белый модник, — то нужно, во-первых, лечь на платформу; а во-вторых, одну ногу обязательно поставить на пол. Тогда ваши "вертолёты" немедленно прекращаются. Меня ещё в Академии кореш научил. Работает безотказно. Народная мудрость называется "заземлением"! — Кстати, да, — тут же поддакнул третий. — Сто процентов работает! Но есть одна тонкость, коллега: при вращении лопастей "вертолёта" влево необходимо ставить правую ногу на пол, и наоборот. — Фигню городишь, — неожиданно подключился к разговору сидевший по соседству автобот в ярко-красной броне с жёлтыми вставками и с кассетной декой во всю грудную пластину. — Когда "вертолёт" теряет управление и начинает хаотично вращаться на все триста восемьдесят градусов… То хоть глоссу заземляй, всё равно навернёшься! Чёрно-белый запрокинул шлем и мелодично рассмеялся. От этих голосовых переливов внутри Проула все предательски поджалось в томительном ожидании. Реакция собственного корпуса на первого встречного меха была просто возмутительной! Хотя, с другой стороны… А как давно он не перегружался толком? По сути — никогда, тут же был вынужден признаться он самому себе, осторожно отступая назад. Всё равно беседа утратила для него всякий смысл. Полискара никогда не интересовала та сфера функционирования где таинственные "вертолёты" тормозятся от ног и тем более от глоссы, а потому поддержать разговор он был не в состоянии даже при самом большом желании. Неожиданно супинатор за что-то зацепился. Споткнувшись, Проул только озадаченно взмахнул манипуляторами: его место, как оказалось, было уже занято. Подлый захватчик удобно свернулся в компактную улитку, потушив оптику и переведя внутренние системы в принудительный оффлайн, разве что палец для пущей убедительности в энергоприёмник не засунул. Праксианец тяжко вздохнул. Сколько ни била его жизнь, отучая гоняться за мечтами и строить гениальные проекты, а он всё никак не мог уразуметь своего места. И вот теперь он остался и без приятной компании, и без удобного лежбища. Получится ли теперь найти угол, куда возможно приткнуться, или нет, Проул не знал. И тут его мягко, но весьма настойчиво взяли под локоть. Искра в своей камере сделала акробатический кульбит вокруг собственной оси и замерла. Проул медленно обернулся, заранее сдвинув надлинзовые щитки. Позади обнаружился тот самый симпатичный меха. Его улыбающийся фейсплейт оказался пугающе близко, так что можно было разглядеть малейшие шероховатости на светлом, чуть глянцевом покрытии лицевой, а химанализаторы уже приятно ныли от тонкого чуть сладковатого аромата, что стекал по стройному корпусу невидимым эфиром. Молниеносным росчерком промелькнула шальная мысль "настоящий меха не может ТАК привлекательно пахнуть", а затем сознание как всегда затопило противоречивыми решениями. Проул не хотел смотреть на этот чувственный, с красивым изгибом рот напротив. Не хотел, но не мог пересилить себя: взгляд то и дело соскальзывал с ничего не выражающего визора туда — вниз, где в крохотном углублении над верхней губой поблёскивала полупрозрачная капелька недавно выпитого энергона. Улыбка незнакомца сделалась шире, и, как показалось Проулу, в ней появился некий намёк. А вот это было совершенно непозволительно! Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы его расценивали как добычу или трофей. Собрав волю в кулак, праксианец медленно-медленно перевёл взгляд на удерживающий его манипулятор. Гонщик намёк понял и ладонь разжал, но сдавать назад не собирался, как и тушеваться или смущаться. — Тоже в автоботы податься решил? — как ни в чём не бывало задал он совершенно неуместный вопрос с точки зрения самого Проула. — Кстати, я Джазз. — Очень рад знакомству, — сухо прокомментировал такую невиданную беспардонность праксианец, делая шаг назад и увеличивая между собою и незнакомцем расстояние. Так он чувствовал себя намного спокойнее, по крайней мере будоражащий запах стал слабее. Чёрно-белый гонщик молчал. Молчал и улыбался, всё также широко и радушно. Следовало, наверное, представиться в ответ, вот только отчего-то Проул заметно робел. Это было во всех смыслах удивительно, ибо незнакомец абсолютно ничем не угрожал, не давил и, по-видимому, был значительно слабее. По крайней мере на первый взгляд: гонщик оказался на полшлема ниже его самого и по общей конституции явно проигрывал. Может быть, на восприятие влияла его манера поведения, самоуверенная и даже с некоторым апломбом? Почему-то собственное имя сразу же показалось невзрачным, серым и безвкусным. Зато немедленно вспомнился другой вариант его произношения, соответствующий праксианскому диалекту, устаревшему, но традиционно соблюдающемуся, менять артикуляцию гласных, слегка растягивая их, — Праул. Так называли его альфы когда-то очень-очень давно. Как же он тогда бесился… Но следовало признать, так звучало намного более внушительно, что уж говорить. — Праул, — отчеканил он в ответ, начиная понимать, зачем красивый меха носит визор и прячет свой взгляд. Это порядком дезориентировало и сбивало с толку, оставляя его обладателю небольшую, но фору. — А уж как я рад знакомству! — в подтверждение своих слов Джазз задорно подмигнул визором. Проул молчал. С чувством юмора у него никогда не ладилось, и остроумно отвечать в нестандартных или волнительных ситуациях так, чтобы собеседник мгновенно отвалился, он не умел. Когда рядом был Хромедом, то функцию общения с окружающим миром товарищ неизменно принимал на себя. Был… Впервые Искра болезненно заныла, наконец-то полностью ощущая невосполнимую потерю. Хромедом стал ему настоящим другом — первым и единственным за всё функционирование. Только с ним Проул позволял себе расслабиться и не бояться подставы; только с ним он разрешал себе хотя бы временно становиться самим собой. Таким, каким его когда-то активировали на свет Создатели, но с которым, как ему самому тогда казалось, было давным-давно покончено. И только перед Хромом приоткрывалась завеса тайны его прошлого: совсем чуть-чуть, но большего тот никогда и не требовал. И если гонщик ждал ответа, то зря. Проул прогонял в мозговом модуле тысячи возможно подходящих для продолжения беседы реплик, и планомерно отвергал их одну за одной. С каждым новым кликом праксианец чувствовал себя всё более глупо, перенося возрастающее раздражение на оппонента. Неужели нельзя догадаться, что он попросту не знает, как следует отвечать в подобных ситуациях? Ещё с брийм назад Джазз болтал как заведённый, так отчего же сейчас он так выжидательно молчит? Держит его за идиота, самоутверждается таким примитивным способом? И только когда внутри Проула уже бушевала настоящая паника, гонщик широким жестом пригласил его к той самой компании, которую совсем недавно оставил. — Может быть, присоединишься к нам? Я заметил, что тебя весьма заинтересовала тема "Ахинбарда". Любил туда захаживать? Странно, в таком случае, что мы ни разу так и не пересеклись. Я частенько заходил в эту достойнейшую забегаловку. Уж тебя бы я точняк запомнил! Проул скосил на него полный подозрения взгляд. К чему чёрно-белый это сказал? Что, по его мнению, у Проула настолько нестандартная внешность? — Благодарю за приглашение, но я хотел бы побыть в одиночестве. Мне следует обдумать сложившуюся ситуацию и подготовить необходимые выкладки для распределительной комиссии. К тому же я никогда не бывал в обозначенной вами заправке. Я вообще не интересуюсь подобного рода местами. И хотя ответ показался даже самому Проулу излишне резким, Джазз, казалось, пропустил это мимо аудиодатчиков. — О, так ты стратег! Метишь в отдел планирования? — Не тешу себя подобными иллюзиями, — несколько чопорно отозвался праксианец. — Полагаю, руководящему звену будет виднее, где наилучшим образом пригодятся мои знания и способности, если я сумею предоставить о себе исчерпывающую информацию. Обладатель узкого визора только понимающе усмехнулся, но в тот же миг сделал неуловимое для оптики движение и всего лишь в какую-то тысячную долю клика оказался прижавшимся вплотную к монохромной броне застывшего от полной неожиданности праксианца. Приблизив фейсплейт к белому аудиодатчику, он еле слышно шепнул, мазнув по сенсорной поверхности губами: — Что, и информацию обо всех своих интерфейс-пристрастиях бесхитростно вывалишь? Прежде чем процессор Проула обработал хаотично поступающие данные из стопорнувших логических цепей, Джазз уже отступил назад. — Что ж, удачи тебе… Праул, — с этими словами он развернулся и пошёл к поджидающим его приятелям. Запоздало вздрогнув от непонятных, но каких-то угрожающих интонаций, направленных лично на него, Проул поспешил покинуть место инцидента. Нет, не так! Он позорно бежал с места своего абсолютного поражения! Как он мог так расслабиться, что позволил нарушить личное пространство? Где в общении он допустил ту самую непростительную ошибку, что впервые встреченный им меха счёл возможным делать столь непристойные намёки? И намёки ли, а не просто насмешки? Может, гонщик всего лишь хотел посмеяться над ним, видя чужую неловкость и упиваясь собственным превосходством? Костеря себя по длинному перечню родственников и предков, Проул, не удержавшись от любопытства, обернулся. Шлак! Лучше бы он этого не делал. Ибо чёрно-белый лощёный красавец сидел на корточках подле того самого красного кассетника, и оба не сводили с него пронизывающих взглядов. Заметив ответный интерес, кассетник нахмурился, а вот чёрно-белый оскалился уж совершенно по-шарктиконьи, словно сытая киберзверюга, почуявшая запах свежего энергона. По крайней мере именно так истолковал для себя широкую улыбку Джазза и его сверкающие денты угнетённый последней сценой Проул. Кажется, он отдавил не один десяток устало вытянутых сервоприводов отдыхающих ботов, прежде чем выбрался в узкий коридор, наполненный шумом работающих на износ турбин. Но даже здесь места для утомленного меха не нашлось. Все мало-мальски пригодные для отдыха уголки были давно оккупированы. До самой посадки Проулу пришлось гулять по захламлённым тусклым переходам шаттла, усиленно делая вид, что он занят важным делом, и это не бесцельное шатание, а так и задумывалось. Настроение при этом было хуже некуда. Вся былая решимость полностью изменить свою судьбу бесследно испарилась, оставив лишь горькое послевкусие бездонного разочарования. Всё повторялось… Видит Праймас, он как тот скраплет, посаженный предприимчивыми торговцами в прозрачное колесо и выставленный в витрине дорогого магазина: всё спешит и спешит вперёд, пытаясь убежать от самого себя, а по факту так и топчется на том же самом месте. Что изменилось за долгие ворны с тех пор, когда его идеальный, тщательно спроектированный с малого спаркства мир был полностью разрушен? Что окончательно сломило его сопротивление: физическая боль раздираемого корпуса или мучения осквернённой Искры? Что больше ранит: предательство, побои или просто унижение, когда тебя распинают, беззащитного и растерянного, и творят полный произвол в угоду извращённых фантазий? Проул прислонился к ледяной стене межзвёздного перевозчика, прижавшись затылком к облезлой перегородке. Хромедом говорил в таких случаях, что время лечит. И даже если не лечит, то стирает границы. Что однажды наступит тот самый переломный орн, когда Проул сможет смотреть в чужую оптику прямо, не убирая манипулятора, не отводя взгляда и не испытывая при этом никакого дискомфорта. Как же хотелось верить в эту мечту! Как хотелось вновь стать цельным, чистым, незапятнанным… 2. "Близость по принуждению". Официально это звучало именно так. Ещё официальнее происшествие прошло бы кратко по подпунктам 3.33 и 45.14 Гражданского Кодекса Кибертрона, но законодательно оно так нигде и не рассматривалось. Когда ты всего лишь юнглинг, пусть и хорош собой, и со светлым процессором, и с напророченным преподавателями и кураторами блестящим будущим, а тот, кто обратил на тебя внимание, занимает место подле Прайма, — законы безмолвствуют. Вся Империя отводит оптику в сторону, стараясь не замечать чужой боли и унижения. Да и сколько подобного добра повсюду? Если потерпевший не последний дурак, то вынесет из случившегося урок да использует себе во благо. Нужно уметь приспосабливаться. Искать компромисс с реальностью. И Проул нашёл его. Выслушивая собственный диагноз от дежурного врача и понимая, что теперь его функционал чётко разделяется на "до" и "после", он впервые абстрагировался от реальности. Ведь "до" ещё можно было мечтать о романтических встречах, лёгких увлечениях, ни к чему не обязывающем флирте. И, может быть, когда-нибудь в будущем, о верном партнёре, которому не стыдно составить партию. А вот "после"… Это самое "после" сиротливо лежало на потёртом казённом хирургическом столике, окончательно ампутированное. "Восстановлению не подлежит" — вот краткий и жестокий смысл немыслимо нудной и длинной тирады усталого ординатора, мечтающего про себя об окончании долгой смены. А тут он со своим оторванным джампером и пережжёнными контактами. "Имплант. Штатная операция. Все детали строго сертифицированы". Проул, разумеется, был в курсе, что может заменить что угодно (ну, или почти что угодно) за исключением мозгового модуля и Искры. Так или иначе остальные детали можно было проапгрейдить, даже ти-ког. Но иметь протез вместо коннектора, как и вдвое меньше сенсорных подключений от него, — нонсенс. Правда, электрический загруз оставался доступен, но лишь при определённых условиях. Сильно определённых. И интерфейс-партнёр должен быть в курсе некоторых изъянов своего избранника, чтобы не только получать удовольствие самому (а здесь теперь надо было постараться), но и сделать это самое удовольствие обоюдным. Реальность? Скорее, полная утопия. Операция, тем не менее, прошла планово, без каких-либо эксцессов, и молодой праксианец стал обладателем стандартной усовершенствованной конструкции, внешним видом полностью скопировавшей оригинал. Но даже дилетантский взгляд Проула мгновенно опознавал в аккуратном, слишком симметричном пучке проводов позорную реплику. Ему параноидально казалось, что отныне на его корпусе стоит незримая, но оттого ещё более броская метка: некондиция! Каждый посторонний взгляд, даже брошенный вскользь, ощущался им подобно сокрушительному удару по оголённой нейросети, когда сервоприводы блокируются, системы вентиляции переходят в аварийную работу, а топливосброс активируется в автономном режиме. Он был абсолютно уверен, что каждый встречный однозначно замечал неумело скрытые ремонтниками следы недавнего позора, всецело понимал всю глубину морального падения монохромного меха и скупо порицал его за это. Это было видно по осуждающим взглядам проходивших мимо трансформеров, по их брезгливому развороту головы и поджатым губам. Не успел подойти к концу первый после выписки астроцикл, как Проул повторно загремел в ту же самую клинику. Правда на этот раз его маршрут был намного более извилист: отделение психиатрии, хирургическая, снова отделение психиатрии, реанимационная, опять хирургическая и завершающим этапом шла постановка на учёт в местный психонейродиспансер с тяжелейшей формой депрессии. Последний диагноз сделал его не просто попользованным ботом, а считай калекой, признанным консилиумом врачей частично недееспособным (временно, разумеется, но тем не менее, тем не менее). Он не мог принимать никаких важных решений, он подвергался тщательному контролю социальных работников и без старшего партнёра, потенциально способного узаконить с ним отношения и взять под свою опеку, он не мог рассчитывать даже на воспитание уже активированной бэты. Последнее стало настоящей трагедией, хотя до последних событий Проул никогда не задумывался о выращивании спарков. Теперь ему предстояло много работы. Чтобы доказать миру вокруг себя и себе самому в первую очередь, что он ещё живой, он чувствует и всё ещё имеет право на личное, как оказалось, такое хрупкое счастье. Чтобы не застывать истуканом и не вжиматься в стену под прицельными взглядами незнакомых ботов понадобился ворн планомерной работы психотерапевта. Для полного избавления от панических атак из-за вхождения в личное пространство постороннего объекта о двух ногах и с манипуляторами, понадобилось ещё два ворна. Три общие корректировки у нейрохирургов для исправления восприятия определённых комбинаций цветов и формы брони, тембра голоса и даже запахов. И несчётное количество посещённых групповых тренингов, призванных помочь в социализации и адаптации в обществе. И всего два брийма понадобилось чиновникам для того, чтобы быстренько списать в запас непригодного к дальнейшей службе кадета сразу же после вручения диплома об окончании Военной Академии. "Производственная травма" — так теперь по документам проходила чужая блажь, совершённая под запрещёнными синтетиками и повлёкшая за собой особо тяжкие повреждения. Но Проул был упорным. Он научился контактировать с окружающими. Почти сносно. Он приспособился, чтобы жить дальше. Почти по-настоящему. Только теперь он, наученный горьким опытом, неизменно держал со всеми жёсткую дистанцию и действовал на упреждение. Во всём. Всегда. Он дал себе слово: больше никто и никогда не подкараулит его беспомощным. 3. Белая ладонь с предельной аккуратностью, даже нежностью проскользила по видавшей виды столешнице огромного массивного стола. Рабочий терминал, подставка для инфокристаллов, широкоформатный обзорный экран, панель вызова дежурного и скромный коммутатор, многоуровневое освещение, глубокое кресло с возможностью подключения подзарядки, оборудование для проецирования интерактивных голографических карт. А также полный допуск к Телетраану и всем имеющимся архивам Арка и, как следствие, открытые для запросов информационные хранилища не только Кибертрона, но и по всей Империи. Крохотный рабочий кабинет, тесный и до невозможности казённый, но отдельный. Свой кабинет! За перегородкой — такой же тесный, аскетично обставленный отдел планирования. Его отдел. Тихие, затюканные работой и претензиями со всех сторон работники структурного подразделения, пытающиеся разобраться в лавине противоречивой, поступающей рваными кусками со всех фронтов, линий и границ информацией, упрямо продирающиеся сквозь чужие ошибки и халатность, выискивающие способы удовлетворительных решений… А затем низко опустившие шлемы, в очередной раз молча выслушивающие унизительные выволочки за сорванные сроки, проваленные проекты, не соответствующие реальности сведения. Теперь это его работники, его подчинённые, его нескончаемая боль и прямая забота. Сев в кресло, Проул бегло пробежал оптикой сразу по нескольким отчётам. Концепция заполнения, база используемой информации, форма подачи готовых решений была верной. Не хватало верного структурирования, отлаженного механизма и слаженной работы всех подразделений. Потому и буксовала мощная машина. Праксианец достал датапад и начал вносить в него пометки: что безжалостно упразднить, где расширить личный состав, как изменить требования… Если нынешний Прайм, руководствуясь какими-то своими личными соображениями, решил доверить ему планирование операций, как и работу со всей информацией, значит, на то имелись свои причины. Такие решения с наскока не принимаются. Должно быть, Носитель Матрицы что-то почувствовал, увидел, понадеялся. Проул был поражён его решением, смущён свалившейся на него огромной ответственностью, но где-то в глубине Искры бесконечно горд собой. Его заметили! По мнению самого главного трансформера их расы, он и правда чего-то стоил. Не ржавый хлам, не бросовый мусор, а мощный интеллект, способный повернуть ход истории. Дверная панель со скрипом отъехала в сторону, ускоренная мощным пинком белого супинатора. — Ты, что ли, Пролул? — перед новым главным тактическим советником автоботов застыл, судя по медицинской символике на грудных пластинах, сам глава медштаба. — Праул, — педантично поправил праксианец, с интересом рассматривая Рэтчета. Он успел изучить личное дело каждого, но пообщаться из главной ставки довелось пока только с Ред Алертом и Оптимусом Праймом. Причём последний был сорван с мини-совещания буквально с середины: как всегда, требовалось его присутствие. — До шестерёнки мне такие подробности, — нетерпеливо отмахнулся медик, швырнув на стол перед тактиком давно потрескавшуюся инфорамку. — Лучше объясни мне, умник, как я должен работать с подобным шлаком? Мне запчасти лично собирать в подзарядные циклы? А материал для них, что, рисовать прикажете? Синие линзы говорившего опасно сузили фокус. — Короче, так, — с этими словами Рэтчет опёрся ладонями о край стола, нависнув над невозмутимо сидящим Проулом. — Пока мне не заполнят как подобает склад запчастей и не оборудуют по минималке медбей, у нас объявляется… да хотя бы санобработка! — Безвременная, разумеется? — понимающе склонил голову набок Проул, судорожно прикидывая про себя, откуда брать финансы на закупку медикаментов и оборудования. А судя по тому, что он успел просмотреть из отчётов, ситуация была более чем плачевной. Ладно медбей, но и личные отсеки медиков до сих пор оставались пугающе пустыми. То есть в самом буквальном смысле слова — пустыми! — Сечёшь, — одобрительно хмыкнул коренастый бело-красный меха, победоносно разворачиваясь и вторично пиная заедающую дверцу. Провожая широкую спину спокойным взглядом, тактик спешно рассылал запросы по всем, кого мог вспомнить. Откажут? Значит, не повезло. Но если смогут поделиться хотя бы тюбиком смазки — уже хорошо. Параллельно он просматривал списки всяких там спасённых произведений искусства. По мнению Проула то был настоящий шлак, но за эту глупость некоторые оригиналы готовы отваливать целые состояния. А значит следовало попытаться толкнуть безделушки, занимающие мёртвым балластом места на складе, через подставных трансформеров с подпольных аукционов. Не всё сразу, дабы не вызывать подозрений, но всё ж таки живой баланс. Конечно, нельзя полагаться лишь на подобный точечный и настолько непостоянный сторонний доход, но что прикажете делать, если альтернативы не предвиделось? Проул достал второй датапад: следовало озаботиться хоть какими-то производствами, работающими на снабжение армии. Тактик ткнул на вызов дежурного. — Слушаю вас, главный советник, — появившийся в проходе автобот не видел мойки и полироли намного больше астроцикла. Заметный душок подтухшей смазки сопровождал бойца невидимого фронта подобно праздничному шлейфу. — Прошу вас подготовить полный отчёт об уцелевших заводах и фабриках не только по Кибертрону, но и по всем подконтрольным колониям. Особо меня интересуют объекты, оборудование которых мы можем эвакуировать на безопасные территории. Дежурный бодро кивнул. — Информацию по заброшенным точкам, где потенциально могло сохраниться ценное сырьё, приложить к отчёту? — Разумеется, — осознавать, что подчинённые не полные гайки, было приятно. А потому Проул решился на ещё один приказ. — На ближайшие два джоора вы освобождаетесь от несения службы для посещения санитарного отсека и прохождения всех положенных гигиенических процедур. После этого смею надеяться на дальнейшее плодотворное сотрудничество. За набором по уходу подойдёте к интенданту; соответствующее распоряжение я уже отправил. Все входящие вызовы за время вашего отсутствия приму лично я, за это можете не волноваться. Автобот заторможенно козырнул. Его огромные, расширившиеся до неправдоподобных размеров, окуляры смотрели осоловело и с некоторой толикой недоверия. Пришлось ускорить посыл по обозначенным координатам: — Выполняйте! — Есть выполнять! — вот теперь в голосе подчинённого отчётливо прослушивались нотки еле сдерживаемой радости. Проул продул воздуховоды. Быть справедливым начальником ему определённо нравилось: тем более расположение команды необходимо как-то завоёвывать. Но если он продолжит принимать огонь на себя, то долго не протянет. И не было никакой уверенности, что Рэтчет снизойдёт до его персоны лично. Судя по характеристикам с предыдущих мест работы, характер у медбота был далеко не из приятных. Да, гениален, и с этим как раз работодатели не спорили; но упрям до безобразия и несговорчив. А уж если Рэтчет что-то решал, то… Легче было тормознуть динобота, нежели чинить препятствия бело-красному недорослику с характерным алым шевроном. Таким же, впрочем, шевроном, как и у него самого, — с затаённой гордостью неожиданно подумалось праксианцу. А вдруг Рэтчет имеет схожую с ним ТНК? Может, его линия тянется так же из Праксуса? И, хотя медицинские техкарты, как особо конфиденциальная информация, были надёжно скрыты ото всех, кроме лечащих врачей и конкретно Рэтчета, как самого главного, Проул пометил сварливого медика в собственном, закрытом списке как "особого". Таких, как этот медбот, необходимо было беречь и всячески баловать. По возможности, разумеется. Следующим к Проулу заявился сам Ред Алерт, подозрительно повращал прищуренной оптикой, туманно осведомился, не нужна ли начальству дополнительная система защиты — ну, там, прослушка, скрытое видеонаблюдение, электрошокер хотя бы, — и отбыл в самых расстроенных чувствах, осознав, что тактика и так всё устраивает. За ним заглянул для знакомства личный телохранитель Прайма. Проул знал Айронхайда с бэтства; да и кто из трансформеров не знал вечно хмурого, исправно мелькающего за спиной всех Правителей Кибертрона начальника Дворцовой охраны в ярко-красной броне и с тяжёлым, как гидравлический пресс, взглядом? Создавалось впечатление, что Айронхайд вечен как сам Кибертрон. Его досье было полузакрытым, а посему не несло в себе практически никакого смысла. Как можно составлять о ком-то впечатление, когда даже возраст объекта строго засекречен? Проул бы вообще не удивился, если бы однажды кто-то обнародовал тот факт, что Айронхайд охранял самого Праймаса. С него сталось бы. Потом к нему потянулись вереницей все остальные. Во-первых, чтобы увидеть того, кто отныне является правым манипулятором Оптимуса Прайма; во-вторых, дабы засвидетельствовать своё почтение и эдак невербально заявить новому советнику "я хороший, и не надо меня обижать". Каждый раз невозмутимому праксианцу приходилось совершать над собою все мыслимые и немыслимые усилия, дабы удержаться на грани толерантности и долга. К концу орна он настолько устал от всех этих прощупываний, запугиваний с порога и прочих демонстраций, что не ощущал уже ровным счётом ничего. Насколько его "пережевало" знакомство с командой, Проул понял лишь тогда, когда не узнал вкуса энергона, а точнее, попросту не ощутил его. Он даже не смог вспомнить, когда именно дежурный поставил его перед носовым конусом. Последним появился Оптимус. Вежливо постучав, Прайм боком пролез в полуоткрытую дверь, извинившись при этом за доставленные неудобства раз десять, и уселся напротив вскочившего было тактика. — Как прошёл первый рабочий орн? — осведомился главнокомандующий, шибко подозрительно помигивая при этом линзами. Вразнобой. Только бы не вырубило его тут, грешным делом взмолился про себя праксианец, а то где брать инструкцию по такому случаю, кого следует вызывать первым — личного медика или охрану, — он понятия не имел. — В штатном порядке. Благодарю вас за заботу, Прайм, — как можно более ровно сообщил Проул, стараясь не замечать досадные помехи, предательски мелькающие на собственном внутреннем экране из-за аварийного падения напряжения. При этом он прикинул, что абсолютно расслабленная поза командира и взятый с самого начала беседы неформальный стиль общения предписывают ему поддерживать предложенный тон предстоящей беседы. А следовательно, ему стоило опуститься в кресло, что праксианец с огромным и даже нескрываемым удовольствием и проделал. Поощрением правильно истолкованного намёка стала лёгкая улыбка на широком и даже простоватом, но при этом необыкновенно благородном фейсплейте командующего. Но когда перед Праймом опустили внушительную стопку датападов со словами: "Я тут подготовил вступительную часть к необходимой модернизации в личном составе…", — лицевая Оптимуса настолько комично вытянулась, что Проул мгновенно заблокировал вокалайзер, запоздало сообразив, что пожаловали к нему отнюдь не за отчётом. Так они и сидели друг против друга: разочарованный Прайм и его донельзя сконфуженный старший помощник. — Эх, ты… стратег, — выдал наконец своё высокое резюме Лидер, устало поднимаясь и как-то обречённо сутулясь. Когда дверная панель с тихим скрипом закрылась за мощной фигурой в потёртой красно-синей броне, Проул не выдержал и побился шлемом о стол. Таким остолопом он не ощущал себя с глубокого спаркства. Мог бы и догадаться, что командиру просто-напросто требовалась коротенькая передышка. А в кабинете строгого советника тот элементарно пытался спрятаться. Выходить в коридор резко расхотелось. До отведённой кварты в жилом секторе пролегало целых два перегона, а это как минимум шестнадцать встреч несмотря на позднее время. И шестнадцать укоризненных взглядов, настороженных и дотошных одновременно. С этим определённо следовало что-то делать! Скукожившись в рабочем кресле, насколько позволяла его не самая гибкая конфигурация брони, Проул подключил предусмотрительно вмонтированную в сидение систему подзарядки. Если нет никакой возможности добраться в полном спокойствии до собственного отсека, придётся создавать себе имидж трудоголика. Искровый комфорт превыше всего, а удобства… А что, собственно, удобства? Иногда приходилось выбирать что-то и поважнее. 4. — Что не устроило в этих отчётах на этот раз? — Ред Алерт обречённо опустился в кресло для посетителей, задумчиво подперев манипулятором подбородок. Проул бросил мимолётный взгляд на предоставленные датапады. — Неподобающий стиль заполнения. — Не по уставу? — как-то подозрительно спокойно уточнил безопасник. — Вот именно, — тактик, наконец, отложил свою инфорамку и уставился на незваного посетителя линзы в линзы. Обычно его тяжёлого, неподвижного взгляда пугались даже прожжённые вояки (Проул угробил на репетиции перед отражателем аж три бесконечных астроцикла, оттачивая актёрское мастерство, но результат определённо того стоил). Однако Ред обладал поистине редким талантом: он мог заметить микроскопическую нестыковку или просто неотшлифованный должным образом элемент не только в окружающем пространстве, но и в речи, но при этом не обратить ни малейшего внимания на настоящую проблему. Глобальную такую проблему, кою так хотелось представлять из себя Проулу. — Прошу конкретики, — не желал сдаваться начальник безопасности. — Например, вот это не устраивает, — тактик педантично выделил первое, что бросилось в оптику — слова из низшего арго, которыми пользовались практически все выходцы из рабочих кварталов. Ред Алерт внимательнейшим образом изучил пометки старшего офицера и поднял на того крайне вопросительный взгляд. — Это орфоэпическая разговорная норма, — с абсолютно невинным видом пояснил начбез, как всегда выгораживая вверенных ему подчинённых. — Ты разве не в курсе? Очень часто обычные… эээ… меха употребляют укороченные вариации слов. Например, так приглянувшиеся тебе "када" или "тада" вместо кодифицированных "когда" или "тогда". Неужели это такая проблема? — Это проблема только в том случае, когда отчёты отсылаются непосредственно Прайму. Я просто не в состоянии подвергать рецензии, как и глобальным правкам, каждый входящий документ. Или вы предлагаете мне завести помимо отдела логистики ещё и отряд корректоров? Ред Алерт с места не сдвинулся, но его взгляд стал ещё печальнее. Если подобное вообще было возможным. Проул обречённо провентилировал: безопасник умел быть настоящей ржой в магистралях. — Что конкретно ты от меня хочешь? — Перестань придираться по мелочам, — без обиняков потребовал Ред Алерт. — Между прочим, есть специальный норматив, предписывающий соответствующее заполнение… — Мы не в Академии. — Но и не на мусорной свалке, — заупрямился праксианец, начиная исподволь заводиться. В конце концов, врождённый педантизм не позволит ему пересылать Оптимусу записки безграмотного сумасшедшего, а значит, повинность сидеть и исправлять многочисленные ошибки простых солдат повиснет именно на нём. — Невежество личного состава просто угнетает! — Нам сейчас не до политесов, — не менее строго возразил безопасник. — Большинство ребят предыдущий актив гнули спину у заводских станков или махали кирками на рудниках, а не изучали высокие науки на соответствующих кафедрах. И тыкать их постоянно фейсплейтом в стилистические или орфографические ошибки по меньшей мере не этично. Если тебе так хочется грамотной речи и красиво построенных фраз, то всегда можно обратиться к Миражу. Упоминание надменного, несносного нобиля заставило Проула скривиться не только внутренне. Окуляры Ред Алерта мгновенно округлились. — Ты что-то имеешь и против Миража? О, Праймас, только не говори мне, что и он перешёл на просторечье! — Нет. В подобном Мираж никогда замечен не был, — немедленно отмёл безумное во всех смыслах предположение тактик, справедливо подозревая, что скорее Юникрон высадится на Кибертрон, чем бывший аристократ опустится до употребления "разговорного мусора". — Как, собственно, данный трансформер никогда не был замечен и в любых других разговорах "по искрам". — Правильно, — тут же согласно закивал Ред. — Потому что он чурается остальной команды. Думаешь, ему за это не платят взаимностью? По правде говоря, Проулу было глубоко налить, кто там и чем платит Миражу. Тем более, что последнего он, если честно, терпеть не мог, а потому даже поступающие от бело-синего выскочки донесения пролистывал как можно быстрее. К счастью, ничего интересного у разведчика сейчас не происходило. Стандартные отчёты о проделанной работе. У Проула таких были тысячи! Хотя, если разобраться, изучение донесений разведотряда никак не входило в его прямые обязанности: рассматривать и сопоставлять добытые сведения была прерогатива начальника отдела спецопераций. Но Мейстера сейчас не было на месте. Секретное задание в тылу врага за бампер не задвинешь в угоду желаниям ленящихся коллег. А потому временно Проул контролировал сразу два подразделения: своё и соседское. Мираж как раз относился к "соседскому". Посему личное мнение Проул мог оставить при себе со всеми вытекающими. Мейстер своего подопечного уважал и, судя по всему, весьма ценил. Не последнюю роль при этом сыграли по-настоящему удивительные способности нобиля: потрясающая скорость и манёвренность, присущая всем настоящим гонщикам от активации, и умение в буквальном смысле исчезать, растворяясь в воздухе. Электромагнитный дисраптор делал из обманчиво утончённого меха весьма серьёзного противника, а также незаменимого сотрудника для отдела разведки. Плюс ко всему, Мираж умело обращался со снайперской винтовкой; причём настолько хорошо, что по праву считался лучшим снайпером. Кстати, о Мейстере… Сия таинственная единица руководящего состава оставалась пока абсолютно недоступной для знакомства и даже разговора, что несколько нервировало. Проул любил понимать, с кем имеет дело, и полагался исключительно на собственные суждения. Однако крупные диверсии в тылу врага обычно требовали не просто сноровки, но и долгой, нудной подготовки. А на самые сложные из них командир разведотряда уходил персонально. Хотя Проулу не терпелось пообщаться с мастером невозможного, приходилось сдерживать не ко времени разыгравшееся любопытство. Судя по сводкам с передовой, то была на редкость неординарная личность, а если учитывать их тесное сотрудничество в будущем... — Ну так что? — вырвал его из задумчивости Ред Алерт. — Пересмотришь свои требования к оформлению? — Для тебя это так принципиально? — не выдержал Проул, размышляя о том, что не просто так к нему заслали именно безопасника. Он не путался в словах, как Айронхайд, не пытался наехать с порога, как Рэтчет, и не прогибался дипломатично, как Оптимус. Шлаков Ред умел настаивать на своём, ну или прилипать, словно зудящая окалина, пока оппонента не начинало контузить от одного его вида. — Нет, это тебе всё принципиально, — тут же сварливо возразил начбез, всем своим видом демонстрируя, что согласен перезаряжаться, справлять нужду и оффлайнить прямо за проуловским столом, пока главный тактик не сменит гнев на милость и не согласится с некоторыми послаблениями в формулировках. Логика подсказывала Проулу, что пойди он сейчас на поводу у команды, им будут пытаться манипулировать и дальше, продавливая свои интересы. Здравый же смысл нашёптывал не лезть на рожон из-за такой мелочи и не портить отношения с личным составом ещё больше. И так его сторонились как системной лихорадки. Разумеется, это не слишком бросалось в оптику, ибо положенный энергон ему доставлял на рабочее место дежурный, общественная мойка оказывалась абсолютно пустой к моменту его появления (а тактик отличался завидной пунктуальностью), а желающих отвлекать от работы не наблюдалось и вовсе. Но ведь Проул, несмотря на все свои недостатки, оставался живым меха, и ему требовалось хоть какое-то общение помимо тех скупых казённых фраз, которыми он общался внутри своего отдела. Но пока единственным, кто добровольно, а может быть и не очень, соглашался дискутировать с первым заместителем Прайма, оставался Ред Алерт. Даже Оптимус предпочитал поддерживать связь на расстоянии, желательно по переписке или через специальных курьеров. Извиняться Проул не умел, шуток не понимал, а потому продолжал страдать в одиночестве, тем не менее выполняя возложенные на него функции более чем просто блестяще. Но иногда всё-таки перегибая палку, судя по тому, что команда отрядила для предстоящих переговоров наилучшего своего "дипломата". — Хорошо, я готов пойти на уступки, — при этих словах Ред Алерт обрадовано хлопнул в ладоши; настолько бодро, будто сделка была уже свершившимся фактом. Это немного позабавило Проула, а также натолкнуло на одну очень интересную мысль. А почему бы, собственно, и нет? Он ничего не терял, в конце концов. — Но, как ты понимаешь, любое наше решение имеет свои последствия, как и любой товар предполагает некую цену. — О, торгуешься? — криво усмехнулся трансформер в красной броне, неприятно сузив окуляры. — Чего же ты хочешь? Прибавки к жалованью, улучшения условий работы, внедрения каких-нибудь новых усовершенствований, арестов, допросов… — Ты ещё про аннигиляцию вспомни, — перебил его Проул, не удержавшись от насмешливого фырканья. Тем не менее он начинал заметно нервничать. Ставки были сделаны, а вот как дальше игра пойдёт… Эх, была не была! — Мне необходимо увеличение штата. — А не слишком ли многого ты хочешь? — откинувшись назад, Ред Алерт с подозрением оглядел нового тактика от алого шеврона и до самых супинаторов. — Ровно по способностям, — Проул нашёл в себе силы саркастически приподнять уголок рта, несмотря на то что вместо этого ему нестерпимо хотелось как следует встряхнуть дверцами. Глупец. Как будто это когда-нибудь помогало избавиться от липкого взгляда! Как же он не любил в Реде эту убийственную манеру выискивать тень в тёмной комнате. Чувствуешь себя при этом перепрограммированным дроном или ещё чем похуже. Мрачные мысли так и будут забивать собою процессор, пока нейросеть не тряханёт как следует. Отлично, очередной кошмар в оффлайновых симуляциях ему теперь обеспечен! Настроение упрямо поползло вниз. Одно только радовало: не ему одному сегодня некомфортно. Ред Алерту ещё предстояло объясняться с остальными. Интересно, кому они выпишут билет на штрафстоянку, коей для всех автоботов представлялся аналитический отдел? — А-а, наквинт всё! Дам тебе одного, — после продолжительного и крайне нервозного молчания наконец решил начбез, разочарованно поджав губы. — И больше можешь не просить! — По манипуляторам, — праксианец даже не скрывал охватившей его радости: он никак не мог поверить, что важные для него торги закончились настолько гладко. Взгляд Ред Алерта мгновенно наполнился подозрениями. Но Проулу уже было не до него. Облегчение стремительно затапливало все возможные контуры, погружая владельца в пьянящую эйфорию. Система терморегуляции стопорнула, и монохромного меха кинуло сначала в жар, а следом в обжигающий холод. Начбез с интересом наблюдал за происходящими с ним изменениями и укоризненно покачивал шлемом. Сама мысль о том, что свидетелем его потенциального срыва станет Ред Алерт, заставила Проула мечтать об одном: чтобы хоть кто-нибудь уже вышвырнул прочь из его кабинета вездесущего начальника безопасности. Ему до безобразия хотелось остаться одному; продуть внутренние системы, погасить оптику, сползти в кресле в неподобающую для его ранга позу и… смеяться. Смеяться так долго и заливисто, чтобы заболел вокодер и видеоряд смешался с белым шумом помех. Эх, видели бы его Создатели… Но Создатели уже давно оставили его одного, избрав путь реинкарнации, вверив все свои помыслы, страхи и чаяния мертвенному свету Всеискры. 5. — Кем вы себя здесь позиционируете? — нетерпеливо раздалось с порога вместо привычного приветствия. Проул, поразившись бестактности вошедшего, поднял усталый взгляд от стопки датападов, небрежно сваленных ему на стол Айронхайдом ещё в начале смены. Но когда он лучше рассмотрел стоящего перед ним высокого, плечистого, надменного меха, то не ощутил внутри себя ничего, кроме яркого отчуждения. Аляповатая расцветка, изумительная золотая вязь по нагрудно-плечевой броне, взгляд свысока. Так держали себя только сенаторы. И судя по тому, с какой брезгливостью осматривался вокруг представитель аристократии, он пока оставался вполне себе действующим сенатором. Неожиданно припомнился Мираж, по зачислении в автоботскую армию мгновенно убравший с корпуса все знаки отличия. Припомнился и впервые вызвал этим уважение. Поступком с большой буквы для себя самого, разумеется, другие всё равно никогда не смогли бы оценить принесённую им жертву. — Приветствую вас… сенатор Протеус, — Проул с трудом произнёс имя видного политического деятеля Айакона. Видит Праймас, он уже успел позабыть, что эта каста существует в реальности наравне со всеми остальными. Он привык к сквернословящим Рэтчетам, язвительным Санстрикерам, прямым и простым как ржавый болт Айронхайдам или Капам, пронырливым и полным недоверия Ред Алертам, добродушным Хаундам или отстранённым, занудным Персепторам. И даже несмотря на то, что все они относились к нему с предубеждением, они оставались своими. Для него они были своими. И даже дипломатичный до скрежета дент Оптимус Прайм умудрялся быть своим. Может быть, как раз из-за этой своей непохожести на предыдущих Правителей. А Протеус, впрочем как и все его эээ… коллеги, не воспринимался теперь вообще. От слова никак. Все представители бывшей элиты казались до удивления далёкими, чуждыми, инородными, как сенатор этого сам не понимает? Видимо, что-то в его голосе заставило Протеуса насторожиться. Тот сделал два шага вперёд, упёрся в стол, что стал единственной преградой между ним и Проулом, и впился тяжёлым взглядом в лицевую тактика. — П-праул? — на краткий клик хорошо поставленный голос аристократа предательски дрогнул, и этого стало достаточно, чтобы праксианец словно окунулся в прошлое. Всё-таки мир так тесен. Вот он и встретился с любовником его несгибаемого, ревностно преданного карьере и славе искрителя. Ничего более не существовало для его старшего Альфы, кроме работы; всё терялось на фоне истинного "предназначения", так говорил сам опи. Блестящий процессор, ледяная Искра и титановая воля к свершениям. В пару себе он выбрал такого же, но не смевшего ему перечить меха. Всё ради высокого статуса. Как у них приключился спарк, высокопоставленные праксианцы, кажется, и сами не сообразили. Они не очень понимали, как следует поступать с малышом, как с ним общаться и стоит ли это делать вообще, особенно учитывая тот немаловажный факт, что ничего кроме энергоновых слюней и улыбки во весь рот новоактивированный спарк им просто был не в состоянии предложить. Тогда они перекинули заботу о бэте сначала на домашних работников, а потом и вовсе отправили единственного наследника на воспитание... в одну из дальних и лояльных их роду колоний. О том, что у него есть Создатели, Проул узнал только в момент присвоения ему взрослого статуса. Ну, как взрослого… уже не спарк, но юнглинг. Для Альф, а точнее, для их секретаря, этого было достаточно. Обалдевшего от новостей молодого праксианца погрузили на отправленный за ним частный корабль, доставили в дом Создателей и сдали тем на манипуляторы. Знакомство вышло… скомканным. Проул пребывал в шоке, Альфы же остались разочарованными. В своём отпрыске они не обнаружили ни толики жажды к настоящей власти, как ни искали. В кого он пошёл, такой кривопрошитый, своей неуёмной жаждой справедливости, никто так и не понял, но была предпринята ещё одна, последняя попытка для спасения положения. Его пристроили к себе под бок, дабы неразумная бэта набиралась опыта и знаний. Красивый, яркий, строгий, целеустремлённый и по-наивному честный, он недолго проходил в одиночестве. Внимание сильных мира сего Праулу было обеспечено. Когда его впервые зажали в коридоре, огладив по бамперу и вдосталь надёргавшись проводов, он пришёл к собственному дани, сгорающий от стыда и унижения. Он пришёл за пониманием. Нашёл ли он его там? Это риторический вопрос, верно? После этого Проул безжалостно разорвал отношения с кланом (чему Альфы никоим образом не препятствовали), уехал из невыносимого Айакона в родной Праксус, отучился на должность офицера правопорядка и спустя положенный срок занял кресло аналитика в отделе полиции. Он никогда не предпринимал ни единой попытки узнать, как обстоят дела дома, и абсолютно точно знал, что им также никто ни разу не интересовался. Только в самом начале гражданской войны по головизору передали печальное известие: Сентинел Прайм был атакован бунтовщиками на борту личного лайнера, и все кроме Лидера, оснащённого апекс-бронёй, погибли при взрыве. Тогда Проул долго стоял перед выключенным экраном, пытаясь разобраться, что же он ощущает по поводу этой шокирующей новости. Итог был плачевный: он не чувствовал абсолютно ничего. Но это не значило, что он всё позабыл. Проул помнил их всех: и Протеуса, что не стесняясь раскладывал его неприступного опи на рабочем столе; и любителя острых ощущений Сентинела Прайма, что частенько "нанизывал" на собственный джампер его во всех смыслах привлекательного дани; и всех остальных, что позволяли себе распускать манипуляторы в отношении любого понравившегося бота и были абсолютно уверены в полной безнаказанности. Создатели называли его Праулом; высшее общество его также помнило Праулом. Но для простых копов, работяг и арестованных преступников он навсегда останется Проулом. Здесь же, приблизившись к новому Прайму, он использовал старинное произношение своего имени повинуясь простому аналитическому мышлению, но это совершенно не означало, что он решил идти дорогой Создателей! Нет и ещё раз нет! — Проул, сэр, — сдержанно, но непреклонно твёрдо поправил визитёра тактик, умышленно проигнорировав предписанное правилами обращение "сат", как особо почётное наименование меха, стоящего выше по иерархической лестнице. — Чем я могу быть вам полезен? Протеус пару кликов молчал, угрюмо изучая стоящего перед ним автобота — горький привет из прошлого. Нынешний, уверенный в себе Проул так мало напоминал того восторженного юнца, которого однажды привел за собой в Высокие Палаты его неоспоримый фаворит, представив как своего спарка. Подумать только, сколько прошло времени, и как извилисты пути Праймаса. Праул отрёкся от дома, сбежал на самые окраины цивилизации лишь для того, чтобы в итоге повторить путь своих Альф. Вот он — их прямое порождение; и вот его место — подле нового Прайма. Поразительно! Протеус не был идиотом, иначе не продержался бы на своём месте так долго, да и вообще, не ходил бы уже актив. Глядя в бунтарскую оптику нового Главного тактического советника автоботов, сенатор увидел своё будущее: здесь он никогда не будет услышан. А даже если и будет, то все его предложения и правки отвергнут или проигнорируют. Праул никогда не простит. Не простит сам и не позволит сделать это нынешнему Носителю Матрицы. — Я желал бы увидеть Оптимуса Прайма, — тем не менее Протеус не привык уходить ни с чем. — Лидер на передовой, — и так тонкие губы белого меха сжались в узкую, стремительную в своей беспощадности линию. Отказ. Сенатор не сдержал понимающей усмешки. Сколько гонора, сколько амбиций. Как бы этот малец ни отмахивался от своего прошлого, но он живое воплощение своих погибших Альф. Если бы Праул только понимал, сколь сильно он похож на них в стремлении отстаивать свои взгляды любой ценой… — Хорошо, тогда поговорим без него, — Протеус пододвинул стул и уселся напротив монохромного меха, закинув ногу на ногу и с удовольствием отмечая на красивом фейсплейте тактика следы крайней неприязни. — Нас, то есть официальное правительство Кибертрона, весьма беспокоят затянувшиеся военные действия. Мы хотели бы услышать сроки завершения боевых столкновений с повстанцами, а также получить от Главнокомандующего гарантии, что и эта дата не будет с успехом провалена его штабом. У нас, знаете ли, заводы стоят и курс шаникса падает. Если Империя потеряет деловых партнёров в Галактическом Совете, возобновление торговой лицензии ей может слишком дорого обойтись. — А правительство не волнуют полностью попранные права рядовых кибертронцев? — кое-как затолкав вглубь себя клокочущее бешенство при одном лицезрении холёной лицевой, Проул как можно более степенно опустился в собственное кресло. — Мегатрон не смог бы оказывать автоботам организованного сопротивления, не будь у него столь колоссальной поддержки. Многие города целиком присягнули десептиконам на верность; в других же целые кланы работают сугубо на спонсирование повстанческой деятельности. Нам же официальная власть только поёт о своём трудном положении, занижая расходы на содержание солдат и вооружение. Как можно теснить противника, когда бойцы недозаправлены, им не на чем перезаряжаться и их нечем чинить. Медблоки пусты, как после налёта мародёров! Даже медицинской смазки нет. — Что поделать, мы не можем позволить себе переключить все финансовые потоки на нужды армии, — картинно всплеснул манипуляторами Протеус. — Нам ещё запускать производства в будущем, да умудриться как-то сохранить до этого знаменательного события рабочий класс. — О каком сохранении идёт речь, когда целые сектора гибнут от голода и ржавчины? — надлинзовые щитки Проула сошлись на переносице, а дверце-крылья непроизвольно по-боевому приподнялись. — Десептиконы хоть как-то поддерживают лояльные себе области, автоботы же брошены на произвол судьбы. Цены за порцию неочищенного энергона просто чудовищны! Почему никто не учитывает права обычных жителей? — Зато теперь вы должны понимать, советник, — маслянисто улыбнулся сенатор, — во сколько обходится правительству боевая слава Прайма. Чем выше цены на энергон, тем дешевле права кибертронца. Мне казалось, как раз вам не нужно растолковывать сию неоспоримую истину. — Слава Прайма? — повысив голос, переспросил Проул. Ему пришлось впиться пальцами в столешницу, чтобы не совершить опрометчивого поступка и не оторвать шлем сенатору, не сходя с места. — Вы правда считаете, что все мы здесь только тешим своё эго? Вообще-то здесь ведутся боевые действия. Это линия фронта. Здесь деактива больше чем слов. Каждый короткий клик кто-то отдаёт свою Искру только ради того, чтобы вы там, — и белый манипулятор махнул в сторону далёкого Айакона, — могли спокойно функционировать. — Я очень тронут вашей заботой, поверьте! — если бы Проул не знал, с кем имеет дело, он мог бы поверить в искренность прозвучавших слов. Но оценивающий, абсолютно равнодушный взгляд сапфирово-синих линз подсказывал ему, что подобное заблуждение недопустимо. — Но мы не можем позволить себе пустые эмоции. Меня больше волнуют выкладки с итоговыми суммами из ваших отчётов. Запросы Прайма не соответствуют финансовому благосостоянию его Империи. — Что вы предлагаете? — Мы предлагаем переговоры. — Переговоры с Мегатроном? — Проул на клик предположил, что попросту ослышался. — Именно. Мы отдаём десептиконам Чаар и другие колонии, насчёт которых вы сможете договориться, а они оставляют в покое Кибертрон и автоботов. Вот это — приемлемое решение проблем. И возможность залатать глобальные прорехи в бюджете. — Это возможность похоронить раз и навсегда автократию как вид, — зло бросил в ответ Проул. — Мегатрон не будет смиренно жить в отведённой специально под него резервации. Десептиконы накопят силы, переформируются и… — Не всегда надо биться лбом о стену, дабы суметь настоять на своём, — перебил тактика Протеус, жестом фокусника раскрывая сжатый кулак и показывая лежащий на нём крохотный инфокристалл. — Иногда бдительность врага следует усыпить, чтобы получить возможность для упреждающего удара. — Вы предлагаете взорвать Чаар? — наконец-то догадался Проул. — И зачистить все остальные колонии, к тому времени уже официально объявленные десептиконскими? А ничего, что большая половина проживающих на них будет тот самый рабочий класс, который вы вроде как пытаетесь сохранить? — Для возобновления работы заводов уцелевших автоботов вполне хватит. Зато целостность Империи и её межгалактическая репутация не пострадают. — И, разумеется, чисто финансово это так оправданно. Я правильно понимаю суть вашего предложения? — пришлось перевести систему охлаждения на форсажный режим, иначе энергон начинал закипать в трубопроводах. Протеус ничего не ответил, только таинственно улыбнулся. — Вы понимаете, советник, что автократия получила удар в спину сугубо из-за своей безграмотной, двуличной политики? Кибертронцы не потерпят ещё одного диктатора; и будет это один трансформер или группа лиц, простым рабочим без разницы. Оптимус Прайм пообещал народу демократию, именно поэтому за ним пошёл хоть кто-то. Именно поэтому ещё стоят Айакон, Симфур и пытается выжить Праксус. Как только народ потеряет последнюю веру в официальную власть, он безжалостно сотрёт в порошок любое упоминание о правящих кастах. Вы этого хотите? — Демократия — всего лишь промежуток между диктатурами, Праул, — покровительственным тоном сообщил тактику аристократ. — И уж точно, такими делами народ никогда не заведовал. Если бы Кибертроном управляли демократы, мы бы уже давно были у квинтессонов на побегушках. Снова. Искусство управлять Империей включает в себя не только раздачу леденцов, но и умение принимать верные, но порой очень тяжёлые решения: например, кого следует принести в жертву для процветания остальных. — Ни одна работа не покажется грязной, если её можно делать чужими манипуляторами? — не удержался от колкости Проул. — Хотя, в одном вы всё-таки правы. Если говорить о продолжении правления автократии, тогда я буду вынужден согласиться с некоторыми положительными моментами предложенной вами концепции власти. — М-м? — Протеус заинтересованно изогнул надлинзовую дугу, умостив свой аристократичный подбородок на не менее аристократичный сервопривод. — Лучше иметь дело с одним жуликом, чем со многими, — враждебно закончил свою мысль Проул. — Ты можешь быть бесконечно прав, но какой в этом толк, если ты разговариваешь с праксианцем, верно? — смех сенатора оказался до неприличия приятным, и это царапало слух тактика почище самых забористых ругательств Айронхайда. — Я определенно вижу в ваших словах сублимацию, — несколько высокомерно возразил заместитель Прайма, внутренне оскорбившись за всех своих сородичей. — Не могли бы вы конкретизировать вашу претензию? — Ах, Праул, ты по сути своей ещё такой юнглинг! — Протеус медленно поднялся, и глядя линзы в линзы, опустил инфочип прямо перед тактиком. — Всё ещё веришь в справедливость, чистоту и непорочность окружающих тебя ботов. Неужели ты так ничему и не научился? — То есть, по-вашему, мой искорёженный актив, развороченный корпус и изнывающая от боли Искра были всего лишь преподанным уроком? — праксианец почувствовал, как всё внутри сковывает от жгучей обиды. — Праул… — Проул, сэр! Теперь меня зовут Проул, — со злостью отчеканил тактик. — Надеюсь, произношение моего имени вам не сложно запомнить? Протеус предупреждающе полыхнул линзами, но промолчал. — Не знаю, на что рассчитывали вы, Сентинел Прайм и остальные, когда решением сверху закрывали мою жалобу, не давая ей хода. Разумеется, вы отстояли и своего компаньона, и своего соратника, и даже не допустили замарывания его "светлого" имени. Но реальность неподвластна вашим желаниям. Невозможно постоянно заполнять только одну чашу весов, не докладывая на другую, и ожидать при этом равновесия. Это противоречит любым законам логики. Я пережил свои терзания, переступил через позор и боль. Переживут и другие. Переживут и перешагнут… — Можно подумать, твои терзания хоть кого-то волновали, — надменно перебил бело-чёрного меха сенатор, разворачиваясь к двери и бросая через плечо. — Вся наша реальность заранее предопределена. Толпами дураков правят самые умные, самые стойкие и самые хитрые. А ты всё ещё никак не оставишь свои спарковские обиды и продолжаешь дуться на весь свет! Тебе в манипуляторы положили ключи от действительности, а ты вышвырнул их в погоне за придуманными чувствами. Хотя даже сексуальность можно использовать для получения результата. Глупцы любят, умные позволяют себя любить, а гении не задумываются — кто кого, если это не мешает поставленной перед ними цели. Кем видишь себя ты, Праул? Последнее слово представитель исчезающей касты выделил таким тоном, что статика смущения и гнева осветила яркими искрами шеврон праксианца. Проул смотрел в широкую спину уходящего, а видел тех, других, кто безнаказанно ломал его. И это всё не имело никакого смысла и никого не волновало? Чувствуя, как ледяное бешенство закипает где-то в самой Искре, расплавленной лавой растекаясь по нейросети, и требует, ищет выхода… тактик схватил стол и швырнул его в закрывшуюся уже дверь. Дробный, пронзительный звон покорёженной панели заставил его болезненно скривиться. Шлак! Этот идиот оставил инфокристалл как раз где-то на столе… Теперь надо было искать. Пришлось лезть под изломанную мебель, и, вставая на колени, водить ладонями по осколкам на полу, вознося молитвы мёртвым божествам, чтобы оставили носитель не тронутым. Злость как-то незаметно схлынула, оставив после себя разъедающую ржавчину обиды. — Ни клика покоя, ни джоора отдыха, ни маломальской нормальной подзарядки. И как следствие — никакой благодарности! — ворчал себе под носовой конус тактик, ползая на карачках, в тщетных попытках нащупать крохотный кристалл среди того бардака, который умудрился самолично учинить. — Спрашивается, для этого меня сюда приглашали? Оставили бы лучше патрульным… Проул то, Проул сё, пойди туда, реши здесь, прикрой там. А теперь оказывается — да! — я и понимаю всё не так, и делаю всё не эдак! Вот вообще беспросветная бестолочь. — У тебя что, проблемы с когнитивно-объектным выражением собственного психологического внутреннего состояния? — неожиданно поинтересовались сверху. Подскочив на месте, Проул со всей дури вписался затылком в столешницу. — А? — Имя, спрашиваю, чего постоянно меняешь? Перед тактиком стоял тот самый монохромный автобот с гражданского шаттла-перевозчика. Даже, можно сказать, возвышался, уперев манипуляторы в бока и нагло бликуя тёмно-синим непроницаемым визором. Шлак. — Вы кто такой? — нет, конечно же, Проул помнил, что симпатичный меха называл себя Джаззом, но лично ему это ни о чём не говорило. Да и вообще… — И что вы делаете у меня в кабинете? — Что делаю-то? — искренне удивился чёрно-белый, смешно развернув назад кошачьи локаторы. — Отчёты вот принёс… с миссии. Наконец, Проул сумел справиться с собственным замешательством, а пока вылезал из-под стола, и порядком разозлиться. Теперь они оба стояли друг напротив друга, без малейшего намёка на улыбку буравя оппонента напряжёнными взглядами. За эти краткие клики Проул успел вспомнить всё из коротких инструкций Айронхайда, что следует, а чего не следует делать при проникновении противника на территорию базы, а также усомниться в эффективности обожаемой Редом системы безопасности. Что ж, начбез всё это время выгрызал ему по-шарктиконьи мозговой модуль, так теперь настала его очередь! Впервые Проул чувствовал, что может, а главное хочет врезать в этот холёный квадратный подбородок напротив. В кои-то ворны его не следовало даже подбадривать, манипуляторы сами чесались. Гонщик мгновенно оценил перемены в настроении праксианца и криво ухмыльнулся. — Вот так-то лучше, — почему-то похвалил он тактика, наградив дружеским тычком в плечо. — А то клик назад тут стоял кто-то другой, а не первый заместитель нашего бравого Прайма. Проул на подначку не повёлся, не спуская с незнакомца откровенно недоброжелательного взгляда, судорожно проверяя тем временем общую связь через шлемофон, приватные каналы с остальным офицерским составом и отчёты с пропускных устройств. Выходило, что всё работало в штатном режиме, и даже о малейшем сбое в многоразово закольцованной системе информации не поступало. Этот самый Джазз улыбнулся ещё шире. — Не веришь? — Не имею привычки доверяться непонятно кому, — процедил сквозь сжатые денты тактик, злорадно предвкушая, что за тайное зачисление в личный состав передового отряда бесшабашного меха он живьём сожрёт всех проштрафившихся. — Прошу вас назвать номер личного идентификатора. Гонщик осклабился ещё неприличнее и сунул под нос Проулу свой манипулятор со встроенным в запястье небольшим сенсорным экраном, на котором высветилась запрошенная комбинация символов и чисел. Пробив по базе предоставленный код, тактик подвис от нереальности происходящего. Выходило… Выходило, что перед ним предстал собственной персоной сам Мейстер. — Джазз… Мейстер… — позабыв обо всём на свете, еле слышно пролепетал Проул, начиная садиться прямо на пол. Его увеличившиеся в размерах небесно-голубые окуляры неверяще шарили по враз принявшей участливый вид лицевой чёрно-белого автобота, что рыбкой поднырнул ему под сервопривод, дружески придерживая. — Но как?.. — Тебе с самого начала автобиографию расписать? — беззлобно хмыкнул Джазз. — Или на слово поверишь, что я тут работаю? До сих пор Проулу никогда не доводилось наблюдать столь удивительных метаморфоз, а потому довериться было сложно, несмотря даже на кибертрониевые доказательства, предоставленные Джаззом по его же собственному запросу. Столичный отполированный хлыщ — и вдруг лучший диверсант современности? Правильно разгадав терзающие тактика противоречия, гонщик довёл его до стула, усадил и присел рядом на корточки, придерживая Проула за колени буквально кончиками пальцев. — Ну хочешь, я Рэтча позову… ну или сразу Оптимуса? — миролюбиво предложил начальник отдела спецопераций, улыбаясь столь обезоруживающе, что тактик ощутил предательское дрожание где-то внутри себя. Что-то совершенно не то происходило с его стальной волей и желанием не подпускать к себе никого любой ценой; Джазз с лёгкостью перезатирал все прописанные с таким тщанием протоколы. — Хочу… Нет, подожди, не хочу!.. Не знаю… — праксианец обхватил шлем манипуляторами, с ужасом представляя, как крошится и рассыпается от конфликтующих противоречий его жёсткий диск, а он сам превращается в уборочного дрона. Интересно, его сразу же спишут в утиль или сначала хотя бы протестируют? Проул ожидал в ответ грубой насмешки, нетерпеливого окрика или гневной отповеди за неподобающее поведение, но вот на что он никак не рассчитывал, поднимая оптику, так это наткнуться взглядом на чуточку виноватую, добрую улыбку. Логические цепи праксианца вторично за последний несчастный брийм рассыпались в полный прах: было в Джаззе что-то такое, что не поддавалось никакой логике. Проул поспешно отвёл взгляд, поднимаясь и делая вид, что отряхивается. Командир разведчиков хранил тактичное молчание. — Я тут потерял кое-что… — выдавил из себя Проул, когда молчать уже стало совершенно неприлично. — Что? — немедленно включился Джазз. — Инфокристалл. Мелкий такой, чёрный. Локаторы на тёмном шлеме тут же пришли в движение. Тактик с запоздалым изумлением догадался, что гонщик сканирует пространство. В этот момент чёрно-белый меха сделал шаг в сторону и достал нечто из кучи разбросанных вещей на полу. — Он? — с этими словами диверсант протянул злосчастный чип. — Да, — облегчённо провентилировал Проул, убирая инфоноситель от греха подальше в сабспейс. — Что-то важное? — навострил локаторы гонщик. — План Сената по выселению десептиконов на окраины с последующей тотальной зачисткой переданных им территорий, — поделился информацией тактик, здорово подозревая при этом, что лучший разведчик автоботов просто-напросто подслушивал предыдущий разговор, а потому смысла в утаивании данных никакого не было. Джазз присвистнул. — Сильно. — Глупо и недальновидно, — не удержался от колкости Проул. — Разумеется, — как-то слишком покладисто кивнул диверсант. И отчего-то тактик сразу понял, что на него кинули быстрый, но полный волнения взгляд. И вот как такое расценивать прикажете: как беспокойство за него самого (хотя, с чего бы ему на подобное рассчитывать?) или за его психологическую неустойчивость? Да, нехорошо как-то получилось... Непрофессионально. Неожиданно Проул вспомнил об отчётах. Да и вообще… уронил он себя в оптике Мейстера, хуже не придумаешь. Нужно было исправлять эту непозволительную оплошность, и чем быстрее, тем лучше. Внутренне приготовившись к чему угодно, тактик посмотрел в синий визор, и только приложив определённые усилия, умудрился держать взгляд прямо, не ползая оптикой по непроницаемому стеклопласту, а то и вовсе опускаясь к красивым губам. — Ваш рапорт, офицер, — белая ладонь зависла прямо напротив завлекательных, сияющих фар диверсанта и его по истине шикарного капота. — Кстати, на будущее. Как мне следует обращаться к вам: Мейстер или всё-таки Джазз? — Мейстер — позывной, — коротко пояснил гонщик, с предельным, даже нарочитым почтением передавая инфорамку заместителю главнокомандующего. — А Джаззом Создатели называли. — Благодарю за пояснения, лейтенант Джазз, — к излишне суховатым словам Проул присовокупил короткий, но вежливый кивок. — Надеюсь на плодотворное и долгое сотрудничество в дальнейшем. — Да уж я как-нибудь постараюсь не рассыпать запчасти по передовой, — вдруг громко рассмеялся начальник отдела спецопераций. Пришлось срочно делать вид, что шутка понята правильно, а самому позорно отправлять запрос Телетраану по закрытой линии и в унынии изучать количество присланной корабельным искином информации. — Ты сейчас к Прайму? Проул в некотором недоумении воззрился на диверсанта, и тому пришлось многозначительно кивнуть на сабспейс тактика, намекая на крохотный инфоноситель, оставленный недавно аристократом. — Не знаю, — честно признался заместитель главнокомандующего, расстроенно опустив дверце-крылья. — Я взял на себя смелость намекнуть представителю Сената о возможном отказе. Учитывая ту информацию о нашем Лидере, которой я располагаю на данный момент, я более чем уверен, что никаких переговоров с Мегатроном не состоится. — Однозначно, — тут же совершенно серьёзным тоном подтвердил Джазз. — Следовательно, эта информация может подождать. Я уже послал запрос Телетраану о местонахождении Оптимуса Прайма. Его идентификатор в сетке опознавания помечен как "приват" с заблокированным дальнейшим поиском сигнатуры, что указывает либо на неотложные дела, либо на секретные переговоры… — Поищи у Рэтчета, — таинственно бликанул визором гонщик, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. — Ладно, считай, официальное наше знакомство состоялось, отчёты я тебе сдал, секретные пароли и явки шефа благополучно слил. А потому спешу раствориться среди родных стен во избежание страшной мести! — Приятно было познакомиться, — проговорил на автомате положенную для таких случаев фразу Проул, находясь при этом в полном раздрае чувств. Слухи не врали: Джазз полностью игнорировал и субординацию и все прописанные уставом правила, из чего, по мнению рассказчиков, и черпал свою неиссякаемую положительную энергетику и просто невероятную удачливость. Типа, ни правила, ни законы мироздания разбитному лейтенанту не указ. Что ж, похоже, это уже вошло в привычку не только у монохромного меха, но и у остальной команды. Гонщик стал талисманом автоботов. Прижать его означало пошатнуть веру простых фронтовиков, а, может, и лишить заговорённого Мейстера его фортуны. Последнее предположение было маловероятным, противоречащим всякой логике, но когда большинство опирается исключительно на веру в сверхъестественное, чрезвычайно опасно играть на чужих чувствах. Да и Джазз, фактически заручившийся поддержкой и негласным одобрением самого Оптимуса Прайма, вряд ли оценил бы подобное рвение со стороны тактика. А диверсантов и контрразведчиков следовало ценить, уважать и баловать наравне с медицинскими работниками; именно эти касты принимали на свою многострадальную броню наибольшие лишения, а вовсе не штурмовики или ударные отряды, как было принято думать. Джазз ухмыльнулся и выскользнул в коридор, играючи протиснувшись сквозь покосившуюся и заевшую дверную панель. Почему-то Проула потянуло следом. Может быть, задержать лейтенанта вопросом или какой просьбой? По-хорошему, вопросов у тактика скопилось великое множество; а кого ещё посоветуете спрашивать об укладе отряда, как не того, кто для любого парня на Арке свой в микрочип? Но дверь как назло не желала поддаваться. Проул даже попытался изогнуться, неосознанно подражая гибкому лейтенанту, но не преуспел в этом деле. Его капот — не больше Джаззова, к слову, — упрямо не желал проходить в образовавшийся проём. Раздражённо провентилировав, тактик решил оставить бесплодные попытки угнаться за спорткаром и благоразумно сдать назад, дождаться помощи и покинуть кабинет, как и положено офицеру его положения. Не тут-то было. Праксианец возвёл оптику к потолку: сегодня был явно не его орн. Сначала Проул хотел окликнуть лейтенанта, но его голос звучал уж слишком далеко. Разумеется, праксианец мог вызвать Джазза по шлемофону (слава Праймасу, по голове его ещё не били, и всё оборудование исправно работало), но хорошенько поразмыслив, он отказался от завлекательной идеи. Мейстер мог решить, что худшего приобретения первая ставка ещё не знала. А Проул справедливо полагал, что на сегодня попадать впросак на оптике монохромного меха как-то уже достаточно. Хорошего, как говорится, должно быть понемногу. Тогда кого звать? — Кхе… На этот раз не получилось даже вздрогнуть. Чувствуя горькую безысходность и признавая полную капитуляцию перед вывертами злодейки-судьбы, Проул обернулся. Айронхайд. Шлак… Для полноты картины не хватало ещё непосредственно самого Лидера автоботов с язвительным главврачом в придачу. Начальник охраны пару кликов молча вглядывался в бесстрастную лицевую праксианца, затем как-то подозрительно булькнул и молча, — молча! — стал отжимать заклинивший механизм. — Благодарю, — глухо произнёс тактик, оказавшись на свободе. Почему-то коротило вокодер, а электрополя истерически подрагивали. Он, конечно же, держал их, как мог, под контролем, дабы у красного меха даже мысли не возникло, что Праул был в отчаянном положении, но на это уходили последние силы. — Я вызову ремонтников, — кивнул Айронхайд, связываясь с бригадой по приватному каналу. Проулу только и оставалось, что кивнуть в ответ. Начальник охраны как-то неодобрительно взглянул на него и произнёс, словно оправдываясь. — Ну, я пошёл. Работы много. — Да, конечно, — Проул чувствовал себя неловко. Да и что он мог сказать, чтобы оружейник не истолковал его слова превратно? Практически ничего. Невозможно же признаться, что он панически боялся ошибиться каждый клик, что это всеобщее внимание с плохо скрываемым любопытством — удержится ли он на месте или вылетит, как и все предыдущие соискатели, — жутко выматывало, заставляя затравленно озираться на каждый шорох. Да, он держал себя в манипуляторах, он говорил степенно и уверенно, его плечи всегда были расправлены, а осанка оставалась поистине аристократической в любое время смены, но как же трудно ему это всё давалось… Праймас, как же трудно… Рядом лихо тормознул Смоукскрин, за ним еле-еле подкатил Хаффер. Они что, все издеваются? Один должен занудить его до оффлайна, а другой заболтать до деактива? Тем временем пёстрый автобот, по внешнему виду такой же выходец из Праксуса (на что указывали своеобразные резкие, но однозначно привлекательные черты лицевой и фирменный шеврон), плутовато улыбнулся ему сразу же после окончания трансформации. В общем-то, эта усмешка была первым, что выхватывал взгляд после мешанины вращающихся деталей. Проул еле удержался, чтобы не заскрипеть дентами. Ну почему из всех автоботов на борту Арка оружейник выбрал именно этого? Или это намёк Проулу, чтобы он уже свалил с места происшествия и не мешал другим делать свою работу? Тактик решил придерживаться этой версии: во-первых, потому что она была самой безобидной; во-вторых, только она не предполагала дальнейших действий с его стороны. В подтверждение правильно выбранного курса Хаффер начал жаловаться. — Здесь что, побывал Брутикс? Как можно настолько искорёжить толстенный бронепласт, а заодно переломать всё вокруг? Совершенно безнадёжные повреждения! Как я теперь должен чинить электрику, когда здесь от распределительного узла осталось только крошево? Полностью производить замену, что ли? И где я возьму ещё одну дверь со всеми комплектующими? Нет, я спрашиваю почему — почему было не задуматься над последствиями своих приступов гнева? Взять и набить друг другу фейсплейты, раз уж такие сильные разногласия, но портить корабль… А главное, ведь нет ни малейшего намёка на использование оружия! Друг другом таранили, получается? Ха! Можете передать Брауну, что он теперь не единственный на Арке, кто применяет грубую силу не задействуя процессор. Можно подумать, у нас тут мало тех, кто только ломает… И если строитель был хмур и полон уныния, то улыбкой Смоукскрина наоборот можно было осветить половину Высокого Дворца, ныне утопающего в полумраке. — Вот это удар! Правда, круто, Хаф? Вот бы мне так кого-нибудь, и р-раз! — молодой меха подпрыгнул на месте, изображая излишне вычурную боевую стойку. Проула замутило. Когда же это закончится? Внутреннее "я" тут же услужливо подсказало, что если он решит остаться на Арке, то никогда, по всей видимости. Чувствуя себя на грани, тактик развернулся и отправился прочь, только бы не слышать, что говорят эти несносные типы… То, что он пришёл аккурат к медбею, праксианец уразумел лишь тогда, когда чуть не протаранил собою закрытые двери. Что, собственно, само по себе уже было событием, ибо Рэтчет никогда и ни за что не закрывал пункт по оказанию первой помощи. Что вообще происходит? Прежде чем проанализировать свои действия, Проул нажал на кнопку вызова. — Чего надо? — раздался в коммутаторе недовольный сверх меры голос Рэтчета. Это ещё больше дезориентировало тактика: вроде он ничего такого не совершал, да и смена вполне себе рабочая, а медбей закрыт — непорядок. — Я хотел бы переговорить с Оптимусом Праймом, — Проул и сам удивился тому, как отливает незнакомыми требовательными нотками его голос. Деваться уже было некуда, потому он нетерпящим тоном добавил. — Я знаю, что он здесь. Вроде бы за стеной что-то упало и зазвенело. Через несколько долгих кликов дверные панели наконец отъехали в стороны, открывая взгляду хмурого главврача, а за его спиной знакомую хирургическую и двух старательно прячущих смущение за уверенными выражениями лицевых меха: Оптимуса Прайма и Ред Алерта. Только этот факт, абсолютно не вписывающийся в привычный уклад автоботской базы, заставил Проула просканировать стоявших перед ним ботов и само помещение на всевозможные неучтённые примеси, а также на запрещённые законом устройства. Слишком всё выглядело подозрительным. Но чего главный тактический советник никак не ожидал, так это микроскопических аэрозольных паров от избыточно заряженного топлива. А если быть ещё более точным, то банальной высокооктанки. — Нарезаетесь, значит? — несмотря на разрыв шаблонов, реплика Проула звучала абсолютно индифферентно. Он всё никак не мог взять в толк, что Прайм мог вот так вот заливать баки всякой дрянью в компании подчинённых, закрывшись, словно юнглинг, от посторонних линз. Главнокомандующий, главврач и начальник безопасности молчали. Их взгляды были весьма неоднозначными. Положение спас… — Оу, Праулер! А вот и ты, — праксианец даже не удивился внезапному появлению Мейстера. Тот панибратски хлопнул его по спине и повис на проуловском плече с таким видом, будто они давно делили не только сосуды с ядовитыми хайгрейдами (чужую тягу к всякой химии Проул прекрасно запомнил), но и кое-что посущественнее. — А я всё-таки надеялся тебя обогнать! Что ж, Хайд мне проиграл, ты далеко не тормоз. Проул озадаченно мигнул линзами: подходящих под ситуацию протоколов не существовало в принципе, уж в этом он был уверен! — Кстати, парни, я тут не с пустыми манипуляторами заявился, — с этими словами Джазз отлепился от тактика и шагнул внутрь медблока, вытаскивая из сабспейса и сгружая на ремплатформу таинственно мерцающие кубы. — С самого Полихекса пёр, между прочим! Настоящее каонское забористое! Оптимус и Рэтчет как-то беспомощно переглянулись, а Ред Алерт неопределённо хмыкнул. Проул же просто молчал, ибо его логические цепи отключились к квинтам при виде этой сюрреалистичной картины. — Э-э, что вы тут все как неактив ходячий? — искренне возмутился гонщик, оглядываясь на Проула будто за поддержкой. — Ты что, не сказал им, что у нас и повод имеется? — Повод? — живо заинтересовался медбот, неосознанно начиная тянуть манипуляторы к встроенной нише в стене. Проул спокойно оглядывал гостинец от диверсанта и понимал, что ничего, абсолютно ничего не ощущает. Лимит его удивления на сегодняшний орн был гарантированно исчерпан. Либо он сейчас ударяется в истерику, которая закончится принудительным оффлайном и возвращением к психиатрам, либо… Как там это называется, плыть по течению? — Юху! — тут же восторженно присвистнул Джазз, каким-то неуловимым образом втягивая праксианца из коридора в медбей и толкая к свободному стулу. — Пока вы тут расслабляли свои тяжи, да чесали глоссами… — Я бы попросил! — тут же сдвинул надлинзовые щитки Рэтчет, но диверсант только отмахнулся от него. — …к нам на Арк заявился Протеус собственной блистательной персоной со сногсшибательным предложением Сената о заключении перемирия с Мегатроном, а также последующим выселением десептиконов на самую дальнюю периферию, и дальнейшем уничтожении подконтрольных боевиконам территорий ко всем квинтессонам вместе с остальными гражданами Империи, до сих пор недовольными нынешним режимом. После чего установить диктатуру автократии уже ничто не помешает. Шик, правда? — сверхсекретные новости начальник разведки сообщал с широченной улыбкой, будто пересказывал светские сплетни. — А наш Праул предложил ему гулять отсюдова, напомнив, что у диктатуры есть только один несомненный плюс по отношению ко всем остальным видам правления. — Это какой же? — Ред Алерт хорошенько взболтал один из джаззовых кубов, любуясь на ленивое скольжение пузырьков внутри полупрозрачной жидкости. — Вычленять жулика легче, — жизнерадостно рассмеялся Джазз. Проул подавленно уставился в пол. Теперь собственный поступок виделся ему абсолютно алогичным и даже опасным. Что же теперь делать, брать всю вину на себя, увольняться по собственному желанию и надеяться, что его возьмут на каком-нибудь далёком форпосте в обычные рядовые? — Неожиданно, — с некоторым сомнением хмыкнул при этом главврач. И вдруг провозгласил. — Так поднимем кубы за то, чтобы все эти идиоты наконец-то перевелись, как вирус ржавчины, дав остальным вменяемым формерам функционировать спокойно! Тактик решил, что его аудиодатчики определённо барахлят. — Хороший тост. На злобу орна просто! — не удержался от шпильки начбез. — Праймасу да в аудиодатчики! — Они у него уже давно барахлят, — совершенно невежливо фыркнул Рэтчет под тихий смех Джазза. Тут раздался строгий голос Оптимуса, обращённый к Ред Алерту: — Старый друг, объясни, пожалуйста, что за бардак происходит в вверенном тебе подразделении? — Проул внутренне весь напрягся, ожидая нагоняя от Прайма. Но Лидер только расщёлкнул маску и широко улыбнулся присутствующим. — Почему я наблюдаю в ваших баках недопустимо низкий уровень заряда?! Немедленно приказываю исправить сие безобразие! Ред Алерт тут же пихнул заметно повеселевшего медбота в бок. — Рэтч, не тормози! Давай уже, разливай! Я требую продолжения банкета. В следующий клик на ремплатформу были выставлены самопальные коктейли, сгруженные в тайник впопыхах при появлении тактика. Участники закрытой вечеринки быстро разобрали недопитое до этого топливо. Джазз пристроился рядом с блаженно улыбающимся Редом, облокотившись тому на плечо, и виртуозно откупорил себе и тактику по новому хайгрейду. Праксианец неуверенно взял протянутый диверсантом куб. Он не хотел сверхзарядку, но боялся расстроить ещё раз Оптимуса, да и перед остальными не хотелось выглядеть законченным снобом. Справедливо рассудив, что короткое замыкание ему всё равно уже обеспечено, Проул разом опрокинул в топливоприёмник предложенный коктейль и чуть не ребутнулся. Химанализаторы попросту вырубило от едкой, сложной химической составляющей таинственного коктейля. Видеокарта дала несколько сбоев, отключилась, а затем стала медленно восстанавливать картинку буквально по пикселям. Правда, некоторые цвета теперь не желали проявляться. Звук проходил короткими урывками, то оглушая, то пропадая до еле ощутимого шума. Вроде бы его кто-то тормошил за плечо, но сознание упрямо не фокусировалось на запросе, лениво растекаясь цепочкой разрозненных сигналов по нейросети. В топливном баке жгло, но как-то приятно. Из далёкой дали раздался так полюбившийся Проулу приятный голос, сейчас расстроенный и удивлённый одновременно: — ...говоришь, он профункционировал десяток ворн с этой фиговиной внутри?.. Затем обрушилась тишина, разбавляемая слабым треском помех. И неожиданно вернувшийся слух донёс обрывки речи Прайма, точнее обращённый к кому-то вопрос: — …а он вообще в курсе? Опять провал. Долгий, спасительный провал и тёплые объятия невесомости. И резкий звон брошенного в раздражении инструмента на стол. — ...ну вот, пожалуйста! Я же тебя просил не смешить меня!.. Проулу лениво подумалось, что кому-то сегодня откровенно не фартило, если Рэтчет настолько раздосадован. И ещё кому-то определённо стоило выписать выговор с занесением в личное дело за создаваемые помехи для врача при выполнении последним его прямых обязанностей. А потом... потом ему стало всё равно. Темнота, тишина и полное неведение поглотили весь окружающий мир.