***
Ощущение дежавю. Мёртв или жив? Не чувствую тела. Мёртв? Но думать могу, особенно о тебе. Жив? Не могу даже глаза открыть. А пальцы тем более не шевелятся. Чувствую маску для подачи кислорода, дышать практически не могу, еле слышу свой пульс. Получается, я жив, но почти мёртв. Чёрт, почему меня не вырубили? Умер бы, а ты? Ты бы оказалась потом со мной? Если бы да, то я готов хоть сейчас что-нибудь сделать для самоубийства. Давно я не думал об этом. В последний раз когда меня посетила мысль о твоей смерти. Мне тогда тоже захотелось сдохнуть и ещё немного и у меня бы получилось. До сих пор помню, как проснулся после потери сознания, которое было вызвано множествами препаратами. Они же в тумбе на втором этаже, нужно будет выпить парочку, когда сбегу отсюда. А сбегу ли? Скорее всего нет. Как? Не могу даже видеть, какой там побег? Резко чувствую иглу в вену. Что? Здесь кто-то есть? Кто? Что мне вводят? Снотворное? Хм… Похоже на… То… Передо мной сейчас… Только ты…***
— Нори, чего ты здесь возишься? — раздался за дверью женский голос — Нечего с трупами сидеть. Пошли уже домой, дежурная всё равно не ты, а Кишима. — Та что уже месяц не может спокойно завести разговор? — преспокойно спросила девушка с волосами оттенка тёмной зелени — Ну, говорят, что она в первый же день увидела тяжело-травмированного больного. — Пусть привыкает, это жизнь — Ты права. Кстати, как этот? — женщина кинула взор на брюнета, лежавшего под наркозом — Я понятия не имею, что творится с его организмом, но мы должны молчать. Это приказ Старшей — А чего не так то? — Он был на том свете уже три раза. Эта Кишима вообще мне два дня назад промямлила, что будто у него было излияние в лёгкие, в мозг; он чуть ли не блевал кровью. — А сейчас? — Сейчас… Сейчас я не знаю, что происходит. Он вроде жив, но лучше ему умереть, так как если выживет, то овощем останется. — вздохнула Нори и посмотрела на часы — 18:39, уже конец рабочего дня. Глубоко вздохнув, зеленоволосая медсестра вышла к своей коллеге, предварительно записав в тетрадь показания приборов. Через несколько минут в палату зашла Кишима. Рабочая больницы достала из кармана бутылёк с мутной жидкостью и подошла к койке темноволосого. — Тебе будет лучше… — проговорила девушка словно себе. Но… Резко дверь открылась и в помещение зашла уже опытная женщина, что оперировала черноокого ранее. Она с непониманием смотрела на медика, что стояла возле аппарата для подачи воздуха. — Что ты делаешь? — скорее приказным тоном спросила врач — Я? Да я же дежурная, Цунаде-сан. — махнула рукой Кишима, мол, не бойтесь, я просто работаю. — Тогда зачем ты подошла так близко? — к счастью для медсестры, Старшая не успела заметить, как та медленно спрятала бутылёк в задний карман своих брюк. — Решила проверить показания… — новичок старалась не смотреть в глаза блондинке. — Предупреждаю тебя, Кишима, если ты что-то натворишь без моего ведома — останешься в морге в качестве трупа. Старшая приказала выйти медсестре. Женщина подошла к телу юноши. — Эх, угораздило же тебя, мальчик… — глубоко вздохнув промолвила блондинка — Ну ничего, установим личность и твои родные заберут тебя. Родные? Сквозь пелену слышу эти слова. Родители. Я помню их. В создании всплывают воспоминания. Мама пропускает пальцы сквозь мои пряди волос, старший брат сидит на кресле, изучая свитки, а отец, как всегда, сейчас в своём кабинете. Блаженно закрыв глаза, отдаюсь ощущениям. Нежная ладонь проводит по щеке и опускается на макушку. Раздаётся звук отпирающейся двери — отец вышел из кабинета. Его шаги нарушают такую необходимую тишину. Он останавливается у дверного проёма и строго смотрит на меня. Итачи встаёт с кресла, подходит к отцу, говорит ему что-то, но тот словно отстраненный, как и я. Серьёзный взгляд напрягает, но неожиданно уголки его губ приподнимаются. Сейчас сквозь пелену строгого взора чёрных глаз, я вижу такую умело скрытую… …Улыбку…***
Твои шаги. Медленное дуновение ветра, развивающее твоё платье. Ты бежишь к поляне около леса, твои волосы источают аромат несвойственный ни одному цветку. Они пахнут по-особенному. Я как оцепеневший смотрю на лёгкие шаги, бледную кожу, худые ножки… Дыхание останавливается, когда ты поворачиваешься, взмахивая мягкими волосами. Лицо, озарённое улыбкой, такое беззаботное и невинное. Ты искренне радуешься каждому моменту, пока я зачарованно смотрю в твои глаза. Большие, глубокие очи дают мне свет в этой тьме. И я ступаю за тобой, иду к свету. Цветущая сакура появляется из-за холма, на который мы так усердно, но в то же время и легко, поднимались. Лепестки… Они летят в слабом вихре, обволакивают твою нежную, бледную кожу. Они гладят твои щеки, задерживаются в локонах, а ты всё ещё смеёшься. Такая глупая. Словно паря в воздухе, подбегаешь к кроне дерева. Цветы сакуры так же неспешно ложатся на всё твоё девичье тело, когда ты закрываешься руками и уже лежишь на траве. Приподнимаешь веки и с самым нежным взглядом из всех возможных смотришь мне в глаза. Уголки губ приподняты в лёгкой улыбке, которая так и зовёт к тебе. Ты такая красивая. Не могу решиться лечь рядом с тобой, боюсь спугнуть. Ведь ты такая невинная, тебя будто нельзя трогать — сразу рассыплешься. Но… Твои тонкие, длинные пальцы взмывают в наполненном лепестками воздухе, ты жестом зовёшь к себе. Я чувствую себя грязным и развратным по сравнению с тобой… Но подхожу к хрупкому тельцу. Травинки касаются твоих щёк, шеи, рук, запястий, бедер, икр, щиколоток, ступней… Как я хочу быть этой травой. Как я хочу прикоснуться к тебе… И ты не отвергаешь. Я аккуратно прилёг рядом, неподалёку от тебя. Между нами было примерно метр дистанции и несколько слоёв одежды. Я понимаю, что веду себя крайне развратно. Но не могу сдерживаться. В своих раздумьях, я и не заметил, как твоя ладонь легла ко мне на щёку. Мягкие подушечки пальцев ласкают меня своими прикосновениями. Сейчас я… Стоп. Что? Ты так близко… Не могу контролировать себя, сейчас хочу схватить тебя за запястья и целовать. Долго, долго, очень долго целовать. Украсить твоё тело засосами, красными, фиолетовыми пятнышками. Чтобы ты не всегда, но хотя бы на время, ты помнила. Помнила, что полностью моя. Я такой грязный и опошлённый, так сотри с моих губ эту грязь. — Поцелуй меня… — нежный шёпот ласкает уши, но не кажется ли мне? Нет. Её лицо приближается, мягкие пряди падают на моё лицо и какое же это блаженство. Губы с оттенком персика, заботливый взор наполненный желанием и… Выпирающие ключицы из нежно-розового платьица. Дурманящий запах сводит с ума. Вишня с персиком? Тонкие пальцы худых запястий обрамляют моё лицо, ты взяла меня одной ладонью за шею, а другой гладишь щёку. Прикосновения подушечек сравнимы с ангельскими. Ты сама — воплощение ангела.