Не сдаваться

      Спустя несколько часов Микки передал сложенный вдвое листок Йену. Тот удивленно посмотрел на мужа.       — Когда ты успел? — спросил Йен.       — Пока ты был в душе, смотрел телек и занимался своими делами. — Микки пожал плечами, усаживаясь возле Йена на диване.       Галлагер развернул листок.       — Бля, не читай при мне. Господи, Галлагер, почему ты такой идиот? — Микки раздраженно вздохнул. — Подожди пока я уйду.       После этого он встал с дивана и прошел вглубь дома, открыл дверь в их спальню и упал на кровать.       Йен проводил мужа взглядом. Когда последний скрылся за дверью спальни, Йен развернул лист бумаги и погрузился в чтение.       Мой дорогой Йен,       ты лучше всех знаешь, как сложно мне иногда говорить о своих чувствах. Ты также знаешь, что я люблю тебя. Возможно, ты не веришь в это, но тогда зачем я согласился пойти к этой тетке, которая считает, что может нам помочь? Я сделал это, чтобы ты был счастлив. Я готов всегда делать все, чтобы ты был счастлив. Только, я не знаю, как правильно.       Утром, когда ты занимался готовкой — я просто стоял у двери и смотрел на тебя. Мне захотелось связать тебя и запереть в нашей спальне до конца своей никчемной жизни. Блять, да иногда я схожу с ума от мысли, что другие люди могут смотреть на тебя, трогать тебя, говорить с тобой. Я готов уничтожить каждого, потому что ты — мой. Каждый твой рыжий волос, каждая блядская веснушка, каждая косточка в твоем теле — это все моё.       Я видел, как та телка в приемной мысленно раздевала и трахала тебя. Даже зная, что она никогда не будет в твоем вкусе, я готов был сломать ей что-нибудь. Ты же знаешь, я ни разу не поднял на девушку руку, но в тот момент, я был готов пойти против себя и своих принципов.       Я чувствую физическую боль и острую нехватку тебя каждый раз, когда ты уходишь. И плевать, куда ты идешь: на работу или просто выходишь из комнаты. Временами боль становится настолько невыносимой, что хочется принять ударную дозу обезболивающего. А знаешь почему? Потому что каждый гребанный раз я боюсь, что ты не вернешься. Из-за тебя, я чувствую себя параноиком. И мне это нравится.       Сегодня ты сказал, что я не ценю того, что ты делаешь для меня. Ты, чертов мудак, не прав. Я ценю каждое мгновение, которое мы проводим вместе. Я дико благодарен тебе за все, что ты делаешь для меня, делаешь для нас.       Иногда, в редкие моменты обострения психоза, ты кладешь в мой кофе вместо сахара соль. Но я, молча, выпиваю его, потому что ты стараешься, заботишься обо мне, даже когда сам не можешь позаботиться о себе. Однажды, ты ушел на работу и забыл выключить газ. В тот момент я был рад, что тебя нет рядом. Во-первых, мне хотелось прибить тебя за то, что ты подверг мою жизнь опасности. Во-вторых, останься ты дома, ты подверг бы опасности себя. Я не могу представить своей жизни без тебя.       Ты злишься, когда я заставляю тебя принимать литий. Ты считаешь, что я хочу тебя «исправить». На самом деле, это попытка удержать тебя рядом. Я же, блять, волнуюсь о тебе. Меня снова охватывает паника, ведь я не хочу, чтобы ты ушел или причинил себе вред. Уж слишком много ты значишь для меня, чтобы я просто так тебя отпустил.       Черт! Я не знаю, что еще должен сегодня написать. В голове слишком много мыслей, а выложить их на бумаге оказалось сложно. Я бы засунул и то немногое, что уже написал, этой добланной Кейт в её дипломированную задницу. Но это расстроит тебя, а я и так уже слишком часто делал тебе больно.       Я буду стараться каждый день доказывать тебе свои чувства. Я хочу видеть твою блядскую улыбку и целовать твои блядские губы. Я люблю тебя.              Микки лежал неподвижно, уставившись в белый потолок. Одеяло под ним пахло Йеном, запах был необычным, как и сам Йен. Микки перевернулся на бок и потер глаза. Написание долбанного письма отобрало слишком много сил. Микки потянулся за телефоном, который лежал на прикроватной тумбочке. Был пропущенный звонок от Карла. Милкович нажал на кнопку вызова. Через несколько секунд парень ответил.       — Хэй, Мик. Как дела? — Карл был весел.       — Чё тебе надо, Галлагер? — спросил Микки, потирая переносицу.       — Не хочешь заскочить на тусу? — спросил Карл.       — Пиво и наркота?       — Пиво и моя компания, — Карл рассмеялся.       — Скоро буду, — ответил Микки и завершил звонок. Он встал с кровати и подошел к шкафу, вытащил оттуда джинсы и футболку. Усталость никуда не делась, поэтому перед уходом Микки решил выпить кофе. «Очень логично, Милкович, пить кофе перед тем, как залить в себя несколько литров пива». Микки вышел из комнаты и пошел на кухню. Он миновал Йена, сидящего на диване, поджавшего ноги под себя и пишущего ответное письмо. Микки хмыкнул. Он налил в чистую чашку кофе и сделал маленький глоток. Милкович сделал шаг и остановился в проходе, оперевшись на дверной косяк. Он смотрел на Йена. Рука рыжего крепко сжимала ручку. Это значило, что он волнуется. Микки сделал еще глоток кофе.       Йен резко поднял голову и уставился на Микки.       — Давно ты здесь стоишь? — спросил он, прижимая к себе блокнот.       — Минуту, может и меньше, — ответил Микки и пожал плечами.       — Мик, — начал Йен, но замялся подбирая правильные слова, — твое письмо… Я имею в виду, что…       — Заткнись, окей? — ответил Микки. Его бровь изогнулась, заставляя Йен замолчать.       Микки вернулся на кухню, ополоснул чашку и вышел в гостиную. Йен снова углубился в написание письма. Он не обращал внимания на Микки, пока тот одевал куртку. Микки подошел к нему со спины. Нет, он не собирался читать писанину Йена до того, как рыжий сам отдаст ему бумагу. Он просто стоял и наблюдал за мужем. Казалось, что тот совершенно ничего вокруг себя не замечал. Через несколько минут Микки наклонился и поцеловал Йена в макушку. Йен усмехнулся.       — Мне нужно уйти на несколько часов, — сказал Микки, делая шаг назад.       — Ты куда? — Йен повернул голову к Микки и поместил локоть на спинку дивана. Второй рукой он держал письмо.       — Хочу встретиться с Игги, — соврал Микки. Угрызения совести буквально душили его, но признаться было бы сложней.       — Почему бы тебе не пригласить его к нам? — спросил Йен.       — Потому что я слишком люблю наш дом и весь этот фэншуй, который ты несколько лет наводил, чтобы за один вечер превратить все в помойку, — Микки усмехнулся. В этот раз не врал, Игги действительно может разрушить весь порядок в доме, только перешагнув порог.       — Ладно, как скажешь, — согласился Йен.       Телефон Микки завибрировал в кармане.       — Мне нужно бежать, — сказал Микки и быстро нагнулся к Йену, чтобы оставить целомудренный поцелуй на его губах.       Он взялся за ручку входной двери, когда Йен окликнул его. Микки повернулся. Йен протянул ему вырванную из блокнота страницу и опустил глаза в пол: — Прочтешь, когда посчитаешь нужным.       Микки забрал листок и, сложив в несколько раз, спрятал во внутренний карман куртки. Милкович открыл дверь и вышел на улицу. Телефон снова зазвонил и на этот раз Микки ответил.       — Чувак, где ты? — нетерпеливо спросил Карл.       — Скоро буду, — коротко ответил Микки и закончил вызов.       Он достал из куртки пачку «Мальборо», зубами вытащил оттуда сигарету и поджег её, вдыхая горький дым. Микки прошел несколько метров и остановился возле пустующего дома. Письмо Йена прожигало карман, и мозг отказывался думать о чем-нибудь, кроме гребанного куска бумаги, исписанного аккуратным почерком Галлагера.       Выбросив недокуренную сигарету, он дрожащими пальцами достал письмо. Микки вчитывался в каждое слово, запоминал каждую запятую, забыв обо всем на свете. Он просто стоял посреди улицы, полностью погрузившись в чтение.       Мик,       ты — мой самый родной человек во всем мире. Я уверен, что ты и есть моя вторая половинка, тот самый человек, который был предначертан мне кем-то свыше.       Ты — мой худший кошмар и моя наивысшая награда. Ты — мой наркотик и мое лекарство. Ты тот, кто заставляет мое сердце биться в разы быстрей. От одного взгляда твоих глаз у меня подкашиваются ноги, как у девчонки. От твоего голоса голова идет кругом, и иногда, мне кажется, я забываю, как дышать.       Мик, ты сделал так много для меня. Может, ты и сам об этом не знаешь, но ты был и остаешься моим спасительным кругом в этом дерьмовом мире. Я готов быть твоим рабом, потому что я не уверен, что хоть когда-нибудь смогу отблагодарить тебя.       Микки Милкович, наверное, никто и никогда не любил так сильно, как я. Каждый день — борьба, борьба за пульт от телевизора, борьба за последний кусок пиццы, борьба с нашими демонами, борьба за нас и нашу любовь. И я знаю, что ты тоже любишь меня, хотя, временами, искренне не понимаю, за что. Я изматываю тебя. Не смей этого отрицать.       Я свалился тебе на голову в то время, когда был разбит и морально мертв. Ты не переставал заботиться обо мне ни на секунду, даже проведя год за решеткой. Черт, это был самый сложный год в моей жизни. Иногда, я хотел прийти домой и сразу же получить от тебя по морде. Ты был нужен мне, как воздух.       И сейчас ты, все еще, самый нужный мне человек. Где бы я ни был, я всегда думаю о тебе. Ты всегда со мной: в моих мыслях, в моем сердце. Знаешь же, что я ношу в бумажнике твою фотографию.       Я ненавижу себя за то, что делаю больно тебе. Прости меня, Мик. Прости меня за каждое слово, каждое мое действие или решение, которое хотя бы немного ранило тебя. Я обещаю тебе сделать все, чтобы ты был счастлив. Твоя улыбка — самое прекрасное (после тебя, конечно же), что есть в этом мире. Я хочу, чтобы ты улыбался всегда.       Мик, я не смогу передать словами, как сильно я рад, что ты не опустил руки и согласился пойти на прием к Кейт Нельсон. Я верю, что мы преодолеем все трудности, если будем делать это вместе.       Уж прости, но теперь ты навечно привязан ко мне. И я не собираюсь отпускать тебя, как минимум еще целую вечность. А знаешь почему? Потому что я люблю тебя.              Телефон Микки разрывался от звонков. Он несколько раз перечитал каждое слово. Глаза начинало жечь, поэтому он быстро протер их рукавом куртки. Микки положил письмо обратно в карман и вытащил на телефон. На экране высвечивалось «Карл».       — Прости, планы изменились, — выпалил Микки и, не дожидаясь ответа, сбросил звонок.       Милкович развернулся и быстрым шагом, граничащим с бегом, направился к своему дому. Открыв дверь, он влетел в гостиную, по пути сбрасывая куртку на пол. Йена не было ни в гостиной, ни на кухне. Микки пошел дальше. Ванная была пуста. Он резким движением открыл спальню, чем сильно испугал Йена.       Галлагер стоял в одном полотенце, обмотанным вокруг его бедер. Волосы были мокрыми, капли стекали по его телу. От этой картины в штанах Микки становилось тесно, а в комнате невыносимо жарко. Йен открыл рот, чтобы что-то спросить, но в тот же миг Микки пересек комнату и прижал мужа к стене. Он заглянул ему в глаза и коснулся своими губами его губ.       Поцелуй был нежным, даже слишком нежным для этих двоих. Йен обвил руками шею Микки. Милкович, в свою очередь, одну руку запустил в волосы Йена, а второй — сжимал бок мужа. Мир замер, пока Микки не отстранился от Йена. Он провел тыльной стороной ладони по щеке Йена, с нежностью смотря на него.       — Я люблю тебя, Йен Галлагер, — сказал Микки и снова прильнул к губам парня.