Вишнёвый - цвет стыда.

Джонхану, откровенно говоря, скучно. Он устал и хочет спать. Глаза закрываются сами собой, и поделать с этим ничего нельзя. Даже если он вставит в глаза спички, придерживая ими потяжелевшие веки, как делали персонажи в старых добрых мультиках, он заснёт с ними, даже не почувствовав неудобства. Джонхан привык засыпать на ходу в любых позах и местах, ведь спать по четыре часа в день для молодого организма не нормально. Не нормально сидеть на изнуряющих диетах для того, чтобы скинуть лишний грамм, не нормально изводить себя бесконечными тренировками, тратя на них большую часть своей жизни. Не нормально улыбаться фанатам, когда хочется показать им неприличный жест и уйди в закат досыпать свои положенные восемь часов здорового сна. Но так поступить он не может. Просто нельзя, он же ангел, добрый, милый ангел, что любит своих фанатов и ни за что не сделает ничего плохого и грубого. Единственное, что ему остаётся, это терпеть сонливость, лишь изредка зевая широко открыв рот. Кто придумал все эти спортивные мероприятия, а главное зачем? Джонхан и без них устаёт, как после полноценного рабочего дня какой-нибудь строитель или грузчик. Он хмыкает своим мыслям, полуприкрыв глаза, представляя себя на месте любого совершенно незнакомого человека, что зарабатывает на жизнь не красивым лицом и ангельским голосом, а переносом тяжестей, и от этого он хочет отдохнуть и выспаться ещё сильнее. Но Юн снова только зевает, оглядываясь по сторонам. Хоть после дебюта прошло много времени, он всё ещё не может привыкнуть, видя столько красивых и удивительных людей в одном месте, и каждый раз заставляя себя не пялиться на кого-нибудь, кто очаровывает не только внешностью, а скорее харизмой и внутренней энергией, которых так не хватает самому Джонхану. Харизмы, честно, у него хоть отбавляй, не то что энергии, но многие ошибочно считают его излишне скромным и спокойным, забывая, что самые «тихие» оглушительнее всего взрываются и срываются. В тихом омуте, черти самые громкие. Если он показывает себя с тихой, мирной стороны, это не значит, что он на самом деле такой. Джонхана мнение людей о нём расстраивает. ОН НЕ ТИХИЙ. Просто сонный. И ему нужен кто-нибудь, кто будет заботиться о нём и его «спокойных» чертях, зная о них, но всё равно любя. Где найти такого человека Юн не знает, ведь большинство видит в нём добряка и симпатяжку, каким быть он точно не хочет. Он хочет истерить, язвить, быть собой настоящим, а не кем-то, за кого его обычно принимают, путая с кем-то определенно не похожим на настоящего Джонхана. Конечно, многие люди воспринимают других не такими, какие они есть на самом деле. Придумывают себе в голове несуществующий образ, накладывают на него какие-то надежды, а после того, как увидят настоящего человека за вымышленной маской, разочаровываются. Джонхан не хочет никого разочаровывать, поэтому не хочет, чтобы люди выстраивали у себя в мыслях его образ пай-мальчика. Он очень завидует тем айдолам, которых фанаты считают наглыми или вредными. Им никто образ одуванчика приписывать не станет, но именно таких любят и к ним тянутся намного больше. Они легко выражают своё недовольство, свои мысли, без затруднений могут сделать что-то нахальное или глупое, и никто ничего не скажет, потому что они свободны от предубеждений. Свободны от мнения людей. Джонхан восхищается ими. От таких чувствуется уверенность и что-то еще необъяснимое, притягательное. Они смотрят прямо, чуть сощурив глаза, и улыбаются уголками губ, будто презирая всех окружающих. И от этого взгляда у Джонхана воздух в легких заканчивается. Он хочет смотреть на окружающих также. Но сейчас он осматривает окружающих людей только с заинтересованностью и любопытством, так как рядом с ним, за пару метров, стоит один из обладателей такого то-ли обжигающего, то-ли ледяного взгляда. Обжигающий лёд. Свихнуться. Участник группы, которая всегда берет самые высокие места в музыкальных чартах, сдвигая группу Юна на места чуть ниже. Не то, что ему обидно. Ведь куда им новичкам тягаться с группой, что давно показала свои навыки и силы? Но, да, самую малость всё-таки обидно. Он может лишь похвастаться перед этим парнем длинной своей партии в песне. Ведь партии Сехуна в некоторых песнях немного созвучны с его именем. Секунда. Джонхан честно старается не выдать своего интереса и не слушать о чём Сехун разговаривает с каким-то парнем, который недавно дебютировал. Он красивый и немного похож на него самого, замечает Джонхан и пытается вспомнить, как же зовут этого парня, вроде бы, что-то напоминающее его имя. Джо? Джой? Джонхен? Джонни? Джонатан? Но мысли об имени исчезают сразу, стоит Сехуну пройти мимо него, а через пару секунд встать рядом и продолжить прервавшийся разговор, как думает Сехун, со своим приятелем. А Джонхан не думает, не понимая, чего от него хочет Сехун. — Ты же знаешь, каким бывает занудным Сухо. Ведёт себя как отец или как старик, что пытается образумить молодое поколение, — взгляд Сехуна направлен куда-то вдаль, он не смотрит на собеседника и не видит округлившиеся от удивления глаза и приоткрывшийся рот. Да и не увидел бы, потому что Юн стоит боком к говорящему. Джонхан не знает, каким бывает Сухо и знать не должен. Он поворачивается к Сехуну, чтобы тот понял, что разговаривает не с тем, но замирает в бездействии, снова отворачиваясь. Все слова как будто вылетели из головы, им нет там места, его в один момент занял Сехун такой наглый и милый одновременно. Пусть поговорит, если хочет, Джонхан не так уж и против послушать приятный тембр голоса. Но всё-таки он чуть-чуть отходит от Сехуна, так, чтобы если тот поймет свою ошибку, можно было сделать лицо ничего не слышащего и не видевшего. Хотя как убрать со своего лица выражение крайней степени удивления, он не имеет понятия. — Ему бы девушку, чтобы ей пилить мозг, а не нам, — Сехун улыбается своим словам и оглядывается назад, ища взглядом кого-нибудь из группы, чтобы его правоту подтвердили. А Джонхан, готов орать из-за сложившейся ситуации. К такому его жизнь не готовила. Этот момент неловкий до безумия, но больше всего его сейчас волнует то, что с ним заговорил Сехун. Он уже представляет, как рассказывает своим внукам об этом событии. В голове сейчас кисель букв, из которых можно сложить: «О БОЖЕ! СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАЕТ МИСТЕР Я ЗАМОРОЖУ ВАС СВОИМ ВЗГЛЯДОМ, А ПОСЛЕ РАСТОПЛЮ СВОИМ ТАНЦЕМ». — Джонни, а когда ...— Сехун перестаёт говорить, и теперь настала его очередь удивлено смотреть на Юна. Джонхан, что смотрит на него в ответ, лишь опускает голову, и правда, пытаясь сделать вид, что его тут не было, и его вообще не существует. Выходит, откровенно говоря, плохо. — Оу, ты не Джонни, — единственное, что он говорит, а после быстро разворачивается на сто восемьдесят градусов и уходит, почти убегая с места своего мини-позора. Лишь горящие цветом красного вина уши напоминают о случившимся. Уши и скулы самого Джонхана тоже подобны цвету зрелой вишни. Юн пытается не смотреть ему вслед, как преданная фанатка, так как ею вроде и не является. Он только кланяется, как китайский болванчик. Ему и стыдно, и неловко, и он чувствует какие-то смешанные чувства, что угадываются, как раздражение, злость и опустошение. Ему хочется смеяться от всего этого. Да, он не Джонни, но и какого чёрта ему им быть? Сехун сам виноват в случившемся. Неужели нельзя быть более милым, что ли? Он мог бы хотя бы извиниться или улыбнуться. Нет же, он просто ушёл, оставив всю эту палитру эмоций. Вдохнув и выдохнув полной грудью несколько раз подряд, Джонхан пытается забыть и не вспоминать эту неловкую ситуацию, что оставила привкус разочарования и в себе, и в Сехуне, и во всём мире и справедливости. Джонхан задумывается, существует ли она? Может быть, если родители назвали бы его Джонни, и на Сехуново: «Ты не Джонни.», он ответил: «Нет, я Джонни», то всё было бы хорошо? Джонхан оглядывается на Сехуна в последний раз, а потом идёт и рассказывает о том, что только что произошло одному из своих друзей. Это не месть и не желание высказаться кому-нибудь о наболевшем. Джонхан просто рассказывает о Сехуне. Просто. Не потому что он ушёл не извинившись, не потому что это смешно, а потому что единственные слова, которые были адресованы лично ему были «оу, ты не Джонни». И это ни капельки не обидно и Джонхан не мстит. Он улыбается и чуть ли не смеётся. Это не истерика, это он вообще не знает что. Джонхан рассказывает о Сехуне не прерываясь. Чтобы не остановиться, не передумать, чтобы обида вышла вместе со словами. Так и происхоит, ему легче после того, как его друг сдерживая смешки, хлопает по плечу. Джонхана понемногу отпускает, не отпускает Сехуна.