Всё о семействе кошачьих

— Черт, Грег, я не могу. — Джон, ну пожалуйста. — Даже не проси, если он узнает, то прикончит меня или, ещё хуже, увеличит число своих экспериментов. — Да он не узнает. — Ты серьезно? Это же чертов Шерлок Холмс. — И то верно, но все-таки… Оба резко замолчали, когда к ним начал подходить вышеназванный детектив. Они находились на месте преступления, и труп — звезда, к которой было направлено все внимание полиции и СМИ, — обещал Холмсу очень интересное дело. Он с огромным энтузиазмом скакал вокруг тела и, сделав уже кое-какие значительные выводы, собирался рассказать их Джону, но, увидев того с Лестрейдом, весь восторг от загадки резко с него схлынул. Джон и Гибсон, или как там его, отлично ладили, их можно было даже назвать друзьями, и они частенько переговаривались о своих скучных делах, но то, что видел сейчас Шерлок, определенно ему не нравилось. Инспектор держал Ватсона за локоть и что-то еле слышно говорил. Вся поза буквально кричала о совершенной секретности. Чего уж говорить о том, что Лестрейд был к напарнику детектива очень близко. Очень. Близко. — Джон, мы уходим, — сказал Холмс, не задерживаясь у двух фигур. — Да… Стоп, что?! Шерлок, расскажи, что ты узнал, — удивленно начал Грег, стараясь догнать детектива. — Ничего интересного, — безэмоционально ответил Холмс. — Как может быть что-то неинтересное в трупе, истыканном чем-то, и с пчелами во рту?! — Я повторюсь для идиотов, абсолютно ничего. Инспектор махнул рукой на детектива, понимая, что требовать от Шерлока какой-либо информации просто бесполезно. — И какая муха его укусила… — Грегори вопросительно глянул на Джона, но тот пожал плечами. Он сам бы хотел знать. — Уж прости, ты знаешь его. — Это да. До встречи. И ты все-таки подумай над тем, о чем мы говорили, — заговорщически подмигнул Лестрейд Ватсону. Доктор усмехнулся и хотел было уже ответить, но его опередило раздражительное: — Джон! И мужчине ничего не оставалось, как последовать за детективом, который уже, кстати, поймал такси и ждал своего напарника. — Может, расскажешь, что это сейчас было? — спросил Ватсон, когда они сели в машину. — Что именно? — вопросом на вопрос ответил Холмс и отсел от доктора как можно дальше, хотя пожелал бы прижать того к себе. — Ты нагрубил Грегу. Ты, конечно, и так ведешь себя постоянно как ублюдок, но сейчас как-то резко преодолел свою обычную норму. — Я всего лишь трактовал факты, а они таковы, что вокруг меня одни идиоты. — Видимо, их тянет к одному самому великому идиоту из великих, — заметил Джон и быстро добавил, пока Холмс опять не кинул ему в ответ что-нибудь едкое: — Я-то вижу, что дело тебя заинтересовало и ты наверняка нарыл полезные детали. Так почему ты солгал? Обычно ты сразу их рассказываешь, чтобы показать какой ты охрененный детектив. Доктор сам не заметил, как подсел к Шерлоку ближе, что было несравненно опасно при настоящих событиях, которые разыгрывались между двоими. — Там. Не было. Ничего. Интересного. Холмс прошептал свой ответ, бездушно разрезая фразу на куски, что показывало доктору, что копать в том направлении, в котором он собирался, крайне рискованно. Особенно, когда глаза, выглядывающие из-под воротника, вспыхивали искрами от света, который падал через стекло такси. Ватсон сильнее придвинулся к окну со своей стороны и позволил себе глубокий вздох только тогда, когда полностью отвернулся от Шерлока. В последнее время атмосфера между двоими все чаще густела, как мед, и затягивала-затягивала в свои пучины, обещая забрать из легких весь воздух. После того, как Джон отдал Зефирку ее законному владельцу, он понял, что заинтересован в своем соседе, и не в платоническом смысле. Тот, видимо, тоже что-то понял, поэтому, когда двое начинали взаимодействовать или просто находиться друг с другом в одной комнате, все заканчивалось полным смущением одного или другого, что не очень способствовало крепкой мужской дружбе. Например, совсем недавно они сидели и смотрели сериал по телевизору. Ватсон это делал от того, что ему было любопытно, кто окажется убийцей, а Холмсу было просто скучно. Но просмотр «очередного тупого детища киноиндустрии» явно прогнал печаль детектива. Под конец серии он чуть ли не метался по квартире, гневно раскидывая вещи. Все указывало на то, что убийцей должен был оказаться сын жертвы, но злодей носил иное обличье: милый дедушка, на которого, конечно же, никто подумать и не мог. Чтобы хоть как-то успокоить рассерженного детектива, Ватсон нежно начал трепать его по кудрям, и это действие, как показалось доктору, что-то сломало в Холмсе, так как тот резко замер и не промолвил ни слова. В тот момент Джон быстро убрал руку от волос детектива и ретировался на кухню. Случайные прикосновения, взгляды, слова… Это было похоже на ходьбу по минному полю, и когда-нибудь двое оступятся, что приведет к неизбежному концу. В квартире они разошлись кто куда. Шерлок с ноутбуком сидел на кухне и так зло тыкал на кнопки клавиатуры, что Джон из гостиной мог это услышать. Ватсон никак не мог понять, откуда взялось раздражение. Утром все было прекрасно: солнышко светило ярко, чай получился просто восхитительным, а на улицах лежал многообещающий труп. Разве не хорошее начало дня? Но все резко изменилось. Может быть, убийство и в самом деле оказалось не таким захватывающим, как хотел Холмс? Это все объяснило бы, но доктор сам видел, как с увлечением прыгал детектив вокруг мертвого тела, пока его самого не отвлек от созерцания Шерлока за работой подошедший Лестрейд. Лестрейд… Нет, не может быть. Джон отправился на кухню, чтобы сделать себе чаю. Ему требовалось собраться с мыслями: он пришел к выводу, что Холмс ревновал, а это явно говорило о том, что с ними что-то не так. Он облокотился о кухонную тумбочку и принялся задумчиво потягивать чай. Ватсон гипнотизировал кудрявую макушку Холмса, который сидел к нему спиной и полностью его самого игнорировал. Сам того не замечая, Джон запустил свою руку в волосы детектива и слегка погладил. Ватсону казалось, что он не добавлял себе в чай ничего такого, что могло сподвигнуть на такой поступок. Когда же доктор захотел убрать ладонь, на нее легла чужая, не позволяя отстраниться. — Гладь. На повелительные нотки в голосе Холмса доктор ухмыльнулся и принялся поглаживать соседа по голове. Джон не мог видеть полностью лица детектива, но заметил на скулах появившийся румянец, что заставило мужчину убрать из рук чашку, а его сердце забиться на несколько тактов быстрее. Через минуту Ватсон добавил вторую руку и начал чертить линии по коже головы, разрезая волны мягких завитков. Шерлок так расслабился, что доктору казалось, что он замурлыкает от удовольствия, и это несравненно тешило самолюбие Джона. То, что от простых движений его рук Холмс таял, как масло на горячем тосте, завораживало и прямо-таки вталкивало в голову мужчины море непозволительных мыслей. — Ты прямо как большой кот, — прошептал Джон и в шутку почесал своего соседа за ушком. И это вызвало неожиданный эффект: Холмс прижался щекой к руке Джона и, нагнув голову, посмотрел на бывшего военного с такой просьбой в глазах, что Ватсон был бы полнейшим кретином, если бы ее не исполнил. Он коснулся губами открытой шеи и, слегка касаясь сливочного полотна с парой точек звезд, прочертил линию вверх к подбородку. Холмс молчал, он лишь приоткрыл губы и пытался справиться с учащенным дыханием, но, прижавшись к вене, отсчитывающей пульс, Джон понял, что у детектива ничего не получилось. Когда же Ватсон дошел до его губ, тот прошептал «Наконец-то» и, обхватив руками шею соседа, прижал его к себе. Целоваться в таком положении было не очень удобно, особенно, когда двое увлеклись так, что Шерлок чуть не опрокинулся вместе со стулом, и Джон еле успел предотвратить падение. — Думаю, нам нужно быть помедленнее, — Ватсон немного отошел от Холмса, что тот воспринял как нечто недопустимое, поэтому быстро встал и прижал Джона к кухонной тумбочке своим телом. Так было определенно лучше, а стало ещё прекраснее, когда бывший военный положил свои руки на его талию. — Я ждал этого слишком долго, — промурлыкал детектив в губы, которые вознамерился тут же поцеловать, но их обладатель легко увернулся, и поцелуй оставил свой след на подбородке. Шерлок разочарованно вздохнул. — Как долго? — спросил Ватсон, заглядывая в глаза детектива. — Видимо, когда ты только принес Зефирку, — неохотно ответил Шерлок. — Ты постоянно возился с ней и… — Ты ревновал меня к кошке? — Джон не мог не улыбнуться. — Ох, Джон, ты постоянно гладил ее, ухаживал за ней. Она захватила совершенно все твое внимание. Доктор старался не рассмеяться и коротко поцеловал Холмса в нос. — Только не говори, что сегодня ты приревновал меня к Лестрейду, — в губы детектива сказал Ватсон. В том тут же вспыхнул недавний гнев на все и вся, и Шерлок хотел было уже отстраниться, но Джон только сильнее прижал к себе нахохлившегося мужчину. — Так, значит, да? Если его доктор и дальше будет так улыбаться, то Холмс почувствовал, что будет прощать ему абсолютно все. — Да. Теперь уже Шерлок увернулся от поцелуя. — Что ему нужно было? — Хм… Надо вспомнить, — Джон придал себе задумчивый вид, желая позлить своего визави, и когда тот предпринял очередные попытки выбраться, все-таки сжалился. — Он хотел твое фото с Зефиркой. — Да? — Ага. — И ты ему его не дал? — Разумеется. Ты же меня попросил. — Так просто? Значит, ты сделаешь все, что я попрошу? — Смотря что, — улыбаясь, ответил Джон, не скрывая в своей улыбке того самого смысла, который позволил атмосфере между двоими вновь накалиться. — Тогда ты погладишь меня? — Где только пожелаешь. — Покормишь? — Уже давно жду этой просьбы. — С рук, — уточнил Шерлок. — Хорошо. — Поцелуешь ещё раз? — Глупый вопрос. Холмс усмехнулся и наклонился к Джону. Определенно, это было начало новой истории в отношениях двух мужчин, и началась она с маленького котенка с необычным именем.