Шейх

— Танго танцуют вдвоём, а не в одиночку, — хмыкнул Василий. — И это к чему? — удивился Игорь. Теперь он вышел на первый план — Роман ранен, у Саввы свои дела, жена, ему бы домой. А он сыщик, который занимался делом Никиты, а теперь ещё придётся заниматься и делом Василия, так как они уж больно сильно связаны. — Ни к чему, просто так, — ухмыльнулся Василий. — Хотел сказать другое. Страсти — вот что двигает людьми. Что в этом случае страсть? Это не высокая степень полового возбуждения в сочетании с эмоциональным влечением к своему партнёру, как можно подумать вначале. Объектами страсти, о которых я хочу рассказать, могут быть как люди, так и предметы и даже идеи. Зачастую, страсть — короткоживущее, преходящее чувство, сильное, как эмоция, как аффект. Страсть доминирует над другими чувствами человека, не давая ему жить спокойно, влечёт его к объекту страсти. Никита глубоко вздохнул — он-то как раз прекрасно понимал, о чём говорил Василий. — Страсть, — продолжил Василий, — импульс души, беспорядочный и излишний. Вот какое чувство вы испытываете, когда держите в руках драгоценность, стоимостью несколько десятков миллионов долларов? Роман пожал плечами и поморщился от боли. — Никакого, — ответил он. — Я много чего держал в руках, очень и очень дорогого, но ни разу не возникло желание присвоить вещь, мне не принадлежащую. — Как-то случай был во время расследования, — встрял в разговор Савва. — При осмотре машины потерпевшего Роман нашёл в тайнике что-то около пятнадцати миллионов пятитысячными. Пачка денег, конечно, солидная, но почему-то никто её до него не заметил — ни другие опера, ни эксперт, осматривавшие место преступления. О пропаже денег никто не заявил. Но наш честный Роман ни купюры не взял из той пачки. Кстати, те бесхозные деньги до сих пор лежат где-то среди вещдоков. — Соблазны, — протянул Василий по слогам. — Они как страсти, только порой ещё хуже, разъедают душу изнутри, не дают жить. — Марьиванна, — обратился он к старушке, — какие страсти и соблазны были в вашей жизни? Поведайте нам… — Васечка, — рассмеялась немолодая женщина, — я так стара, что ничего об этом не помню. — Ой, лжёте, — хмыкнул Василий. — Лгу, — на удивление легко согласилась Марьиванна. — Как сказал Цицерон, мудрый человек стремиться к безразличию, к уничтожению страстей. А я не могу… Мне безумно интересно знать, чем занимается Роман. Помочь ему, подсказать, быть полезной. Первой найти разгадку — вот она истинная страсть. — Ну, — протянул Василий, — это вопрос спорный. У Саввы можно не спрашивать — ему бы куда-нибудь мчаться, главное, не сидеть на месте. — Хорошо, что моя Настасья этого не слышит, — надулся тот. — Никита, а ты? — обратился Василий к парню. — Лучше не надо, — схватился тот за голову. — А почему? — удивился Василий. — На самом деле из всей нашей компании ты самый уравновешенный, бесстрастный, — округлил он глаза. — У тебя все есть, тебя сложно ввести в соблазн. Вот что бы ты хотел? Никита задумался и мечтательно закатил глаза. — Пирожков с мясом по-восточному, — сглотнув слюну, проговорил он, спустя несколько секунд. — Как мама Маша их стряпала. — Потом напомнишь, — встрепенулась Марьиванна. — Попробую угостить тебя по своему рецепту. Никита кивнул. — Мама Маша, говоришь, — продолжил Василий. — Интересно, почему она тебе оставила наследство? — Она считала меня своим неожиданно объявившимся сыном, — пожал плечами Никита. — Ничего не вижу в том удивительного. — Ну да, ну да, — покачал головой Василий. — Утонувший Никита Вильхелм. Как же, как же. — Но мама Маша была Пуховой, — возмутился Никита. — Конечно, Пуховой, — согласился Василий, кивнув, мол, и это ему известно. — После предательства мужа и гибели сына, она взяла снова свою девичью фамилию. — Вась, — обратился к парню Роман, — ты ведь про предательство мужа Марии Пуховой не просто так упомянул? Так ведь? — Так, — кивнул тот. — Но я жду вопросов от Никиты. Задавай? — обратился он к Никите. — Информации не хватает, — пожал плечами тот. — Последнюю страницу из моего наследства кто-то вырвал, — Никита хитро прищурился. — Твоя работа? — Да ну что ты, — фыркнул Василий. — К этому приложил руку либо Олег Вильхелм, либо его сын Никита. Книга волшебная, — округлил он свои и без того круглые глаза, — страницу можно переписать, предварительно удалив, если она не завершена. Что кто-то из них и сделал. «А как же первое слово из заклинания?» — чуть не прокричал Никита. — Я же сказал, что книга непростая, — хмыкнул Василий, — специальные слова в ней появляются сами по себе. А так как страница не была переписана, — она развёл руками, — слово и не появилось. — Понятно. Никита потёр рукой подбородок. — А мне ничего не понятно, — подал голос Игорь. — Вот и станем с этим дальше разбираться, — предложил Василий, — чтобы расставить все точки над i. Предлагаю… — Нет, погоди, — остановил его Никита. — Зачем, как думаешь, была уничтожена последняя страница? — Я не думаю, я в этом уверен, — ответил Василий. — Тот, кто уничтожил последнюю страницу в книге, задался целью отыскать бриллиант. И самому стать его владельцем, а не только хранителем. — А такое возможно? — удивился Игорь. Ему казалось после бесед с мадам Делайе, что хранители и владельцы бриллианта — разные люди. — А почему нет? — хмыкнул Василий. — Не просто так начал свой спич про страсти и соблазны. Взять, к примеру, меня. Являясь хранителем, я всегда помогу владельцу отыскать камень, если тот его потеряет. — И ты знаешь, кто он? — поинтересовался Игорь. — А как же! — воскликнул Василий. — И кто он, если не секрет? — сурово спросил Игорь. — Тот, кто протестовал, что к Вильхелмам не имеет никакого отношения, — пожал Василий плечами. — Никита, ты, что ли? — опешил Игорь. — И где бриллиант? — Если бы я знал, — удивился тот. — И где он? — спросил Никита у Василия. — У тебя, — ответил тот невозмутимо. — Ой, — отмахнулся от него Никита, — только не говори, что камень на моем кольце, из-за него меня в определённых кругах называют Диамантом, и есть ваш знаменитый «Шейх», который вы так тщательно охраняете. Он раз в десять его меньше по размерам. Василий кивнул: — С размерами ты почти угадал. — И все же хочу напомнить, что мы собрались здесь совсем для другого, — подал голос Роман. — Нам предстоит решить извечные вопросы прусской, пардон ошибочка вышла, даже не русской, а баварской интеллигенции, кто виноват и что делать. Какие будут предложения? Да, — вдруг спохватился он, — ты, Василий, нам так и не рассказал, кто пытался похитить тебя, и почему тебя избили. Это был Эдуард Смирнов? Хотя это может быть только наше с Саввой предположение. — Каюсь, — Василий поднял руки вверх, — хотел запудрить вам мозги, но не получилось. Повторю, я хранитель, поэтому прекрасно знаю, кто владелец и где находится камень. Именно поэтому тот, кто знает, что я хранитель, очень хочет, чтобы я выдал место нахождения бриллианта. Тот ведь сам выбирает, кто станет следующим его владельцем. — Скажи, что ты пошутил, — попросил Игорь. — Нисколько, — невозмутимо отозвался Василий. — И даже под пытками я не предам владельца бриллианта. Но, — он весьма выразительно взмахнул рукой, — я говорю только о себе. Чего не мог бы сказать об Олимпиаде. Но судя по тому, что её убили, застрелили, девушка в последний момент поступила, как истинный хранитель. Пуля не была предназначена ей. — Для меня? — удивился Никита и испуганно положил руки на грудь. — Но я даже не знаю, где этот злосчастный бриллиант. — А от тебя это и не требуется, — пафосно произнёс Василий. — Ты владелец и этим все сказано. Кто-то из хранителей проговорился, назвав твоё имя. «Какое?» — хотелось крикнуть Никите. — Стоп, стоп, — остановил он поток красноречия Василия. — Какое имя носит владелец бриллианта? — Это абсолютно не важно, — фыркнул тот в ответ. — На тебя открылась охота, потому что ты по документам Никита Вильхелм, а он был одним из хранителей. — Вот мне мама Маша удружила, — всплеснул руками Никита. — Ну-ну, — похлопал его по плечу Василий, — не бери в голову. Ты всё-таки Пухов. А ещё лучше, пока походи в женском наряде, так к тебе будет меньше внимания… За окном мощно взревел мотоцикл. — А настоящий Никита последит за тобой. — Он не… — Не утонул, — кивнул Василий. — Просто сбежал из дома, когда понял, что задумал его отец. — Давайте по порядку, — попросил Роман. — Я несколько не в теме. Книгу, которую вы все тут радостно обсуждаете ни я, ни Савва, думаю, и Марьиванна не читали. Введите нас в курс дела. — Может, присядем, — попросила старушка, — в моём возрасте тяжело так долго на ногах стоять… Решено было попить чаю и за круглым столом все спокойно обсудить. А чтобы Роману, который продолжал лежать на кровати, слышно было, дверь в спальню приоткрыли, да и говорили специально для него достаточно громко, почти кричали. Кто их в заброшенном доме мог услышать? Да и услышал бы, все равно ничего не понял… На кухню бочком протиснулся худой парень в кожаной куртке, шлеме и крагах. Никита его сразу узнал — это был он, и если Василий не врал, то его двойник. Точнее, это он сам являлся двойником Никиты Вильхелма. — Проходи, — улыбнулась ему навстречу Марьиванна. — Чайку выпей с нами, оладушек поешь. Но парень, не снимая шлема, только покачал головой. «Совсем как тогда на вокзале», отметил про себя Никита. — Ему так проще, — за парня ответил Василий, — у него знак хранителя на кисти руки, поэтому оставаться в образе он привык. А не говорит после сильнейшей вспышки гнева отца. Он тогда был совсем маленьким мальчиком. — А что же так разгневало его папу? — спросил Никита. — Простите, не осведомлен. Последнего листа в манускрипте все же не было. — Он развёл руками. — Кто-то его вырвал. — Я, — сильно заикаясь, прошептал парень из-под шлема. — Говорит все же, — радостно шлёпнул себя по коленям Никита. — Он нам и поведает, что было на том листе написано, чтобы переписать его. — Не получится, — покачал головой Василий. — Так уж устроено в той книге, что написать продолжение истории можно только о себе. А отца Никиты Вильхелма уже нет в живых. — Простите, — остановил его Игорь. — Насколько мне кажется, речь в манускрипте шла о владельцах, а не о хранителях. Или я что-то не так понял? — Вот! — вскричал радостно Василий. — Ты не уловил самой сути. Все неправильно. В книге перечисляются все потомки Вильхелмов, начиная с восемнадцатого века, чтобы отследить хранителей, а владельцы упоминаются, как проходящие персонажи. Они не суть важны, любой хранитель укажет на владельца пальцем. И Василий с Никитой Вильхелмом повернулись и протянули руки к Никите Пухову. — Но у меня нет камня, — виновато покачал тот головой. — И все же ты его владелец, — продолжил Василий. — Ты и только ты можешь взять его в руки, продать, распилить, переогранить. В цене камень потеряет в результате последних действий, но останется все тем же бриллиантом «Шейх». — И где он? — раздухарился Никита. — Я хочу его забрать.