Oddball

Беспощадное солнце опять норовит испортить мой сон. Сколько раз можно себе повторять «закрывай шторы перед тем, как ложиться спать», но нет, я никогда этого не сделаю, потому что моя лень превыше всего меня… Не успел я открыть свои глаза, как понял, что все мое лицо будто зацементировано, оно и понятно, я же столько вчера рыдал, что самая большая истеричка и плакса в мире мне позавидует. Почему? Зачем? И за что? Он что, никогда не замечал того, как я пялюсь на него на уроках, не видя времени? Не замечал, как я говорю с ним? Не замечал, как меняется мое поведение? Мой взгляд, цвет глаз? Не замечал того, как я пытаюсь выглядеть красивее и привлекательнее рядом с ним, напрягая мышцы тела и лица, выделяя тем самым скулы?! Конечно же он не замечал…зачем ему нужно было это замечать, если он практически никогда не смотрит в мою сторону, а когда и переведет взгляд, то одарит меня надменной ухмылкой, которая так и говорит мне насколько я жалок. Я жалок в его глазах. Его не интересуют парни. Его интересуют девушки. Ему нравится проводить с ними время. Ему нравится целовать их. Ему нравится заниматься любовью…нет…заниматься сексом с девушками. Да, именно сексом, ведь это слово значило для меня лишь временное удовлетворение человеческих потребностей, это всего лишь похоть, всего лишь страсть, такая бесчувственная и низкая, обреченная на гибель…всегда. А занятие любовью это совершенно другое. Это абсолютно точная противоположность занятию сексом. Это значит дарить любовь, дарить ласки, нежность, чуткость человеку, дарить ему всего себя, полностью, не жалея времени и других незначительным факторов. Ему не нравлюсь я. Да и вообще, как я мог надеяться на признаки симпатии с его стороны?! Я не красавчик, без прекрасной фигуры, да еще и с дерьмовым характером. Девушки спали со мной только из-за того, что я капитан футбольной команды, опасный и самый знаменитый парень в нашем колледже. Спали из-за того, что я выпендрежник. Встречались из-за школьной славы… Ну конечно, о тебе все начнут говорить, если ты начнешь встречаться с капитаном футбольной команды, да еще и если он самый популярный парень в колледже. Но он не такой. Нет. Он же парень. Ему нравятся девушки. Все так, как оно и должно быть. А я? Мне нравятся парни и девушки, конечно…я гей, даже нет, не просто гей, а еще и бисексуал. Что я говорю вообще?! Я не гей…неееет…мне нравятся только одни глаза, только одни губы, только одни скулы, только один голос, только один тембр, только одни длинные волосы и только один прекрасный парень. Мне просто нужно смириться с тем, что ему не нравятся люди такого же пола, как и он. И все. Просто смирись, Луи, просто смирись и все. «Нет уж дорогой, давай судить объективно, и может все-таки, отключим твою жалость к самому себе и наигранное самопожертвование, а то мне тошно и стыдно становится за тебя. Он не может просто так строить тебе глазки и игриво ухмыляться каждый раз, когда замечает твой взгляд не себе, хотя стоп, мне кажется, ты делаешь это настолько палевно, что он замечает это всегда, но просто не хочет показывать это тебе. До встречи с ним у тебя все было прекрасно с ориентацией и сексом (да, давай я припомню тебе то, как ты конкретно облажался с той девушкой в клубе), так что, пожалуй, и ты можешь попробовать исправить его взгляд на людей такого же пола как и он»- глаголит мое второе «Я», которое иногда меня выбешивает и мешает жить. Когда я говорю «иногда», это означает «всегда». Дорогой, послушай меня, я не собираюсь превращать его в гея, потому что это будет низко и эгоистично с моей стороны. Это моя проблема и я буду решать ее сам, так что, пожалуйста, не лезь не в свои дела, хорошо?! «Ну да, конечно, мне же нельзя помочь тебе выбраться из всего этого дерьма. Естественно. Ну и ладно! Плачь дальше в подушечку каждый раз, когда будешь видеть его рядом с девушками, а поверь, это будет происходить часто, потому что он, мать твою, натурал и пока ты не проявишь себя, он не поменяет свое снисходительное отношение к тебе, придурок!». Ну все, дожились, я разговариваю сам с собой. Ладно, Луи, я так думаю, тебе пора бежать к доктору на обследование, а потом собирать вещи, так как ты переезжаешь в больницу на постоянное место жительства. Да, раздвоение личности мне уже обеспеченно. А если честно, я не знаю что делать. Я прекрасно понимаю, что не смогу ни нормально учиться, ни нормально гулять, ни есть, ни играть, когда рядом будет этот дьявол с прекрасно зелеными изумрудами вместо глаз. Он просто так не выйдет из моей головы…нет, и я прекрасно это понимаю. Нужно сделать что-то, чтобы прогнать его. «Или наоборот, приманить поглубже». Ох, заткнись, а, пожалуйста!

***

Девять утра! Господи, солнце, как бы я тебя не любил, да еще и в конце осени, но, черт побери, сегодня воскресенье. Я не готов к этому! Ладно, как бы это все весело не было, я спать уже практически не хочу, ведь я проспал практически сутки, так что нужно вставать и идти в конце концов в ванную, чтобы умыться, а еще лучше принять душ, потому что у меня от слез не только лицо закаменело, но и шея и грудь…кошмар. Я бы никогда не подумал, что буду столько рыдать, да еще и из-за какого-то парня. «Но этот парень невероятно красив и сексуален, дорогой мой». Ладно, тут я с тобой соглашусь…нужно прекращать с этим, Томлинсон.

***

Холодная, больше ледяная вода скатывается по телу, даря неимоверное ощущение очищения от всего: от мыслей, слов, действий и, конечно же, грязи, как физической, так и душевной. Пробыв под свежими струями около пяти минут, я, вытершись полотенцем, медленно поплелся в спальню за новой одеждой, так как старая буквально пропиталась не только моими слезами, но еще и страданиями, что я вчера настолько долго испытывал. Хотя кого я обманываю, я и сейчас слишком поникший из-за этого... Надев черный боксерки, темно-синие скини и черную футболку с эмблемой “Rolling Stone”, я медленно спустился вниз, чтобы позавтракать, так как мой желудок издавал звуки умирающего кита, которого до того, как он выбросился на берег избивала стая акул. Не лучшее сравнение, но оно сейчас как невозможно лучше описывает состояние моего голодного живота. Открыв холодильник, я осознал, что там повесилась мышь, так как я никогда не могу нормально сходить в магазин и купить все нужные продукты питания. Нет уж. Никогда. Луи Уильям Томлинсон никогда не будет искать легких путей. «Ну да, он лучше будет питаться фастфудом и посадит к чертям свой желудок и печенку, чем купит полезные продукты, которые помогают его организму. Естественно». Аргх, Иисус, иногда второе «Я» так проницателен, что первый «я» готов вмазать ему очень-очень сильно. Ладно, адекватность все таки права, но я не в форме, а тем более не в настроении сейчас идти в магазин, тратить пару часов на то, чтобы купить все, что нужно, а это значит практически всю еду, так как кухня мне нужна только для того, чтобы иногда хранить там пару пачек чипсов или нечто подобное, а потом переться с огромными пакетами домой. Так что я, пожалуй, схожу в кафе и куплю парочку круассанов, так как одним я точно не наемся. Господи, я ведь не ел больше суток, мама родная, как я жив вообще?! Снова надев свою кожаную куртку, но на этот раз уже обычные черные вансы, я принялся открывать дверь, захватив с собой ключи и деньги. Как только я распахнул проем, я увидел кучерявую копну волос, которая как всегда находилась в полном беспорядке, чей обладатель сидел на моей небольшой лестнице, обхватив свои колени руками. Боже мой. Гарри! Что он тут делает?! И какого он спит у меня под дверью в пол десятого утра в воскресенье?! - Хей, соня, ч..что ты тут делаешь?- я присел на корточки, аккуратно потрепал его по плечу и очень тихо прошептал. Кудрявый быстро распахнул свои практически черные от сна глаза, перевел взгляд на меня и быстро поднялся на ноги. - БОЖЕ МОЙ! ЛУИ!- он обнял меня. Обнял настолько крепко, что я уже чувствовал как немеет моя левая рука,- БУ, Я ТАК ВОЛНОВАЛСЯ! ИИСУС ТЫ ДАЖЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ КАК! ЭТО БЫЛО ИЗ-ЗА МЕНЯ? ВЧЕРА ТЫ УБЕЖАЛ ИЗ СТАРБАКСА, ОБРАНИВ СВОЕ КОФЕ ИЗ-ЗА МЕНЯ? - Ну…эм,- «Что «эм», Томлинсон, говори ему все так, как было! Это твой шанс! Он же переживал за тебя, придурок! Хватай быка за рога и действуй немедленно»,- это…это было из-за того…из-за того, что ты поцеловал ту девушку,- я практически не говорил. Шепот был настолько тихим, что я думал, что Гарри даже не услышит того, что я только что промямлил. Стайлс распахнул свои глаза и озадаченно, с неким беспокойством посмотрел прямо на меня,- то есть…прости…не бери в голову, пожалуйста. - Стоп! Что ты такое говоришь, глупыш?! Нет, даже не смей расстраиваться из-за этого жалкого поцелуя, он был только ради того, чтобы…чтобы…я…я даже не знаю…то есть…то есть я не помню почему я это сделал…но, даже не волнуйся, это было не по моей воле! Это все те придурки! Честное слово! Они меня заставили! Я не хотел ее целовать, четное слово!- он тоже перешел с крика на громкий-громкий шепот, котрый был слышан только мне и никому больше, обхватив мое лицо руками и приблизив к себе, расстроено смотря в мои глаза. Казалось, что изумрудный вот-вот расплачется, хотя мое лицо в данный момент выражало практически те же чувства, что и его, только вот я добавил еще и небольшой, непонятный страх, который не пойми откуда и почему вообще взялся. - Извини меня, Гарри…прости, пожалуйста,- я не понимал что несу, не понимал где нахожусь и почему вообще говорю все это. - Хей, Ежик, прошу, не извиняйся, тебе не за что, ведь так,- прошептал он беспокойно и с небольшой перепуганной улыбкой на устах и после моего небольшого, растерянного кивка продолжил,- это я виноват, Лу, ты должен простить меня, ведь так,- после небольшого колебания я снова неуверенно кивнул ему в ответ.- Ты простишь меня за то, что я невероятно глуп и безмозгл?- я резво замотал головой вверх и вниз, растрепывая небольшие слезы по своим набухшим из-за плача щекам.- Спасибо, малыш. А теперь подними свои прекрасные голубые глазки на меня,- я выполнил его просьбу,- вот так, молодец. Успокойся, дыши и, пожалуйста, перестань плакать, мне ужасно больно смотреть на то, как твои изумительные глаза выделяют влагу, да еще и по моей вине,- он бережно вытер слезы с моего лица большим пальцем и стал еще более пристально смотреть мне в глаза.- А…а теперь…я…я надеюсь ты не будешь против, ведь так,- это было больше утверждение чем вопрос. Я не успел обдумать его непонятные слова, как его малиновые яркие губы аккуратно прикоснулись к моим, соединяя нас в нежном и заботливом поцелуе, который стал для меня воздухом, несмотря на то, что я задержал дыхание, чтобы не доставлять нам обоим дискомфорт. Вопреки тому, что я целовался более сотни раз, я никогда не испытывал столько любви, искренности и надежности. Я никогда не был так аккуратен и неуверен в поцелуе. Я никогда не боялся сделать что-то не так. Просто все из-за того, что я никогда не целовал Гарри Эдварда Стайлса, чьи губы на вкус как яркая малина, которую выращивали бережно и бдительно, поливая ее куст каждый день и уделяя ей самый теплый участок в саду, где лучи мягкого солнца греют лучше, чем где-либо на свете. Чьи глаза так же прекрасны, как утренняя роса на свежескошенной малахитовой траве после теплой летней ночи. Чьи скулы более выраженны и остры, чем самое заточенное лезвие на всей чертовой планете. А прикосновения дарят больше тепла, заботы и любви, чем прикосновения моей родной и «любящей» мамы, чьих ласк мне не хватало на протяжении всей жизни… Нехотя оторвавшись от губ Гарри, я осторожно перевел взгляд от его уст на его глаза, пока он делал тоже самое в то время. Я не знаю, как долго я смотрел на его изумруды, не думая ни о чем, кроме того, насколько я сейчас счастлив. Не знаю, как долго его мягкие ладони находились на моих щеках, нежно и успокаивающе поглаживая их пальцами. Не знаю, как долго я держал руки на его согнутых коленях. Не знаю, как долго мы просто так сидели у меня перед дверью на лестнице на корточках и неловко, но с такой нежностью и любовью смотрели друг другу в глаза. Но я определенно точно знаю, что я сейчас счастлив также сильно, как и Гарри…мой Гарри…я ведь могу называть Гарри своим? Да, я могу. Я теперь с гордостью и ответственностью могу сказать, что Гарри Эдвард Стайлс принадлежит мне, а я, Луи Уильям Томлинсон принадлежу ему. Полностью и без остатка.