***
Белль взяла маленький синий Фиат, который Румпель подарил ей в качестве свадебного подарка и поехала на окраину Сторибрука. Она была разбита. Белль была так уверена в том, что зелье восстановит его воспоминания, что неудача, казалась сродни удару под дых. Теперь ей приходилось искать ответы у человека, к которому бы она обратилась в последнюю очередь. Она посигналила, свернув на дорогу, ведущую вверх по склону, помахав рукой маленькой Грейс, когда Фиат промчался мимо огромного каменного особняка, в котором жил Джефферсон со своей дочкой. Белль не удивилась, что он не стал участвовать в поисках нового Темного. Он был разделен со своей дочерью на протяжении всего проклятия, оставшись с нетронутыми воспоминаниями и теперь не оставлял Грейс ни на минуту. Белль не могла винить его. Иногда она сама хотела забаррикадироваться в Викторианском доме с Румпелем, оградившись от остальной части города и непрестанных криках о помощи. Теперь, когда он был сам не свой, ее желание стало реальностью. Белль поспешно выхватила ключи, едва не забыв поставить машину на ручник. Поднявшись вверх по лестнице женского монастыря, она встретила Астрид, поприветствовав ее объятиями перед тем, как войти в здание. — Привет, Белль! — радостно произнесла фея. — Так что занесло тебя сюда? — Мне нужно увидеть Голубую. У меня есть несколько вопросов про то зелье, что она дала Румпелю, когда они пытались вылечить меня от амнезии… когда я была Лейси, — грустно призналась она. Астрид взглянула в сторону коридора, который вел к кабинету Голубой. — Ох… я не уверена, находится ли она в своем кабинете или в часовне, — сказала Астрид, позвав Белль с собой. — Как Румпельштильцхен? Мы слышали о том, что произошло. Белль досадно сжала челюсти, но сумела скрыть свое раздражение. — Небольшой городок, — выдохнула она. — Я не видела тебя в городе последнее время… как ты и Лерой? Лицо феи помрачнело, а губы сжались в тонкую линию. — Э-э... Голубая не хочет, чтобы я покидала монастырь. Белль изогнула бровь, недовольно нахмурившись. — Астрид, не важно, что хочет она. Он твоя настоящая любовь. Ты сама должна выбрать, быть с ним или нет. Астрид расстроенно заломила руки. — Она по-прежнему твердо убеждена в том, что феи и гномы не способны любить. Она попросила меня остаться на месяц, и если я все равно захочу покинуть… чтобы быть с ним, она не будет мешать. Белль остановилась на середине длинного коридора и повернулась к ней, взяв дрожащие руки феи в свои. — Она сказала то же самое мне и даже еще хуже о моем Румпеле. Она сказала, что он был не в состоянии любить, что тьма, живущая в нем, убивает любые нежные и благородные чувства. Она настаивала на том, что он просто использовал меня, но, Астрид, если бы он не любил Бэйлфаера… если бы он не любил меня... темнота бы поглотила его еще много веков назад. Тот лучик света, что остался в его сердце была его любовь ко мне. Ты представляешь, каким бы он мог быть, без любви к нам? — спросила Белль, заметив, как фея задрожала. — Каждый человек имеет способность любить. Не упускай свой шанс на счастье, лишь потому что кто-то говорит тебе, что этого не может быть. Астрид привлекла Белль в теплые объятия, благодаря ее за дружбу и поддержку в течение нескольких последних месяцев. — Я так люблю его, Белль. Я никогда не смогу отказаться от него. Только Боги знают, как много мне потребовалось времени, чтобы убедить его в этом. Мы должны быть вместе, но я так много должна Голубой. Она была моим наставником… если не сказать другом. Я знаю, что ей будет больно видеть, как я покидаю ее, но мне нужно быть с Лероем. По-настоящему счастливая улыбка коснулась губ Белль, когда она смотрела на свою подругу. — Я так рада. Я желаю вам всего самого наилучшего, — Белль знала, как было нелегко убедить упрямого гнома в истинности своих чувств. У него был свой крест, который он должен был нести со своими братьями, говорящими ему тоже самое, что и Голубая Фея говорила Астрид. Белль подумала о Румпеле и решительно расправила плечи, когда, отвернувшись от Астрид, пошла к кабинету Голубой. Ей пришлось отпустить его однажды, будучи испуганной и преданной им, вместо того, чтобы противостоять ему, как равному. Это было одним из самых ее больших сожалений и Белль отказывалась отпускать его снова. Она знала, каково любить его и жить без него сейчас… даже не беря во внимание то время в Зачарованном Лесу, когда он бросил и отказался от нее… она не могла сделать этого снова. За него стоило бороться. И она забыла это, злясь на него тогда. Белль вынырнула из задумчивости, когда Астрид провела ее в кабинет игуменьи и оставила их наедине. В разговоре с лукавой феей ей понадобится все свое остроумие. — Привет, Голубая. Мне жаль, что я ворвалась к тебе без предупреждения, но мне очень нужна твоя помощь. Губы феи растянулись в улыбке, той самой, которую она надевала, когда они сталкивались с чем-то неприятным и казалась чертовски неуместна в дополнении с холодным стальным блеском в глазах. — Миссис Голд, — произнесла она. — Чем я могу быть полезна? Касается ли это Спасительницы? — она встала из-за стола, сделав шаг в сторону Белль. Ее брови нахмурились и глаза озабоченно смотрели на девушку. — Нет, это касательно моего мужа, — бодро сказала Белль, едва сдерживая нотки презрения. — Я не понимаю, как я могу помочь Румпельштильцхену, — холодно отозвалась фея, выпрямляясь в полный рост. — Я не думаю, что он хотел бы моей помощи. Белль смотрела на нее сквозь слегка прищуренные глаза, желая поскорее закончить этот разговор и вернуться в магазин, ожидая возвращения своего мужа. Она никогда не чувствовала себя в присутствии феи непринужденно. Что-то было в этой женщине… что-то темное и злое. С ней было не так просто, как казалось на первый взгляд. — Зелье, что ты сделала для Чихуна и меня, когда мы потеряли наши воспоминания. Помнишь? — Конечно, — оскорбленно отозвалась женщина, из-за того что Белль считала ее забывчивой. — У меня осталось немного и я его использовала на Румпеле, в надежде, что это ему поможет. Почему оно не сработало? Голубая властно взглянула на Белль и скрестила руки на груди. — Есть несколько факторов, которые могли бы предотвратить возвращение воспоминаний, дорогая, — снисходительно отозвалась фея, вызывая у Белль раздражение. — С одной стороны, зелье было сделано к конкретному заклятию, которое уничтожило твои воспоминания. С другой стороны, это зелье устарело, так как сделано было очень давно. Я могла бы сделать еще одно, если ты хочешь, но нет никакой гарантии, что оно сработает. Магия Ученика была твоей последней надеждой. К сожалению, я слышала, что он умер освобождая город от тьмы. Белль внимательно изучала Голубую. Сочувственный вздох неожиданно сменился самодовольной усмешкой, расплывшейся на ее лице. — Ты бы не помогла ему, даже если б могла. Он не Темный больше, Голубая. Фея махнула рукой, с сожалением покачав головой. — О, Белль, ты так наивна. Почему ты так хочешь, чтобы его воспоминания вернулись? Возможно, потеря его памяти к лучшему. Это даст ему шанс стать лучшим человеком. Разве это не то, что ты всегда хотела, не так ли? Чтобы стать человеком достойным твоей любви, — насмешливо произнесла она. Белль сжала руки в кулаки. Она никогда не была склонна к насилию, но она не могла вспомнить, когда еще испытывала такое сильное желание ударить кого-то по лицу. — Ты, кажется, забыла кое-что, дорогуша, — прошипела она, почувствовав удовлетворение, от того, как женщина вздрогнула от упоминания уменьшительно ласкательного прозвища Румпельштильцхена, которое он так любил использовать. — Я влюбилась в него, когда он был Темным. Нет ни одной части, что я не люблю и не лелею в нем. Да, я знаю, что он способен стать лучшим человеком. Было не так легко увидеть за маской нежного человека, которым он был до проклятия, но я это сделала и это заставило меня полюбить его еще больше. Ты понятия не имеешь, кто он на самом деле. Я никогда не беспокоилась о том, что он не достоин меня. На самом деле я всегда была обеспокоена тем, что я была недостойна его. Я волновалась, что мне могло не хватить сил показать ему, что я не причиню ему такой боли, какую нанесла ему его первая жена, — Белль вся дрожала от гнева и негодования, ее щеки покраснели, а голос стал выше. — И я не смогла. Я была напугана и не смогла. Но я не повторю эту ошибку еще раз. — Белль, он злодей. Злодеи не заслуживают счастливых концов, — издевательски произнесла фея. — Нет! Он не злодей. Он человек, который был проклят на протяжении многих веков. Его выбор был отвратительным, да. Эпизод, когда он пытался убить Киллиана доказывает, что несмотря на это он хотел быть свободным от проклятия. Можешь ли ты на самом деле винить его за не желание быть под властью кинжала, которым Зелена держала его в клетке? — взвизгнула она. — И как ты можешь стоять и говорить, что он недостоин твоей помощи, когда он принес себя в жертву, чтобы спасти всех нас от Пэна? Его собственного отца?! Рул Горм впервые, казалось, почувствовала себя неудобно с того момента, как Белль вошла в ее кабинет. — Он сделал это, чтобы спасти тебя и своего сына. Его мотивы… — О, закройся, мелкая лицемерная мегера. Строишь из себя святую, прячась за своей «добротой», — рыкнула Белль, используя свои пальцы в качестве кавычек. — Отказывая в помощи человеку, который, по твоему мнению, не достоин твоей помощи, — прищурившись произнесла Белль, обвиняюще ткнув пальцем в сторону феи. — Ты должна взглянуть в темноту внутри себя, прежде чем судить моего мужа. У меня такое ощущение, что если Эмма поддастся Темному, так называемые герои Сторибрука не будут так поспешны с выводами и не станут судить ее, как они делают это в отношении Румпеля. — Эмма Спасительница, Белль. Она создание света. Конечно же, она не… Белль горько рассмеялась. — Видишь? — усмехнулась она, поворачиваясь к двери. — Я знала, что прийти сюда было ошибкой. Дверь едва не врезалась в стену, когда Румпель распахнул ее тяжело опираясь на позолоченную трость. Его лицо напоминало того самого чертенка, кем он когда-то был, едва контролируя свой гнев. Белль побледнела, накрыл ладонью грудь, где быстро билось сердце. — Румпель, что ты здесь делаешь? — спросила она, задаваясь вопросом, как много он услышал из ее гневной тирады. — Я здесь, чтобы собрать арендную плату, дорогуша, — просто сказал он, едва сдерживая гнев по направлению к феи. — Но теперь я довольно заинтригован тем, почему вы кричали на моего помощника. — Это было простое недоразумение, мистер Голд, — запнувшись, ответила Голубая, огибая свой стол, чтобы достать конверт с ежемесячной платой. Белль подошла к нему, накрывая его руку, сжимающую трость, своей. — Все хорошо, Рум. Правда, — заверила она его. — Мы просто не сошлись во мнениях. — Как по мне, это не совсем так выглядело. Я мог слышать вас из фойе, — он решил закончить на этом, когда увидел, как Белль пожала плечами плотно сжав губы, отказываясь обсуждать это с ним перед женщиной, которая итак спровоцировала ее. — Очень хорошо, дорогуша. Мы вернемся к этому разговору позже, я уверен. Белль застонала, наблюдая за тем, как он взял конверт и развернулся, полностью игнорируя фею. Девушка взглянула на нее через плечо, жалея, что та не помогла ей, когда она так нуждалась и вышла вслед за своим мужем.***
Белль тихо выругалась, когда, доставая кастрюлю с курицей, брокколи и рисом, обожгла свой большой палец. Она молилась, чтобы этот адский день наконец-то подошел к концу и она смогла бы уже отдохнуть. Белль поставила кастрюлю на верхнюю часть печи и засунула палец в рот, мягко посасывая его. С небольшим количеством сна прошлой ночью, и отсутствием регулярного сна с того момента, как она выгнала Румпельштильцхена за городскую черту, она чувствовала себя истощенной. Ей было интересно, чувствовал ли себя Румпель таким же усталым. Он вернулся с Давом как раз вовремя, чтобы успеть встретиться с мистером Мидлстоном, выбрав при этом прекрасный сизо-голубой оттенок из образцов, которые привез с собой художник. Викторианский дом будет абсолютно прекрасно выглядеть в этом цвете, но мысль о том, что их дом будет перекрашен разбивала ей сердце. Белль очень любила розовый цвет. Она до сих пор помнила, как Румпельштильцхен провел ее домой после того, как проклятие было разрушено и был непреклонен в том, что его дом был не розового, а лососевого цвета. Легкая улыбка коснулась ее губ, превращаясь в гримасу, когда слезы набежали ей на глаза. К счастью, Том был занят реставрированием ратуши. Если повезет, воспоминания Румпеля вернутся до того, как они начнут перекрашивать дом. Белль взглянула через плечо на закрытую дверь кабинета Румпеля и вытащила из шкафика тарелки для ужина. Это блюдо было одним из его любимых, быстрое и легкое для приготовления. Ей действительно не хватало сил на что-то большее. Румпель прятался в своем убежище с того самого момента, как они пришли домой. По крайней мере, он считал, что именно это было его убежищем. Белль не думала, что он готов был спуститься в подвал и увидеть свою лабораторию. Мысль о том, что он найдет лабораторию полную зелий, с прялкой и соломой заставило ее вздрогнуть. Конечно у него было бы много вопросов! О Боже! Как, черт возьми, она объяснит ему это?! Без воспоминаний, он реально мог навредить себе. Белль сделала мысленную заметку, попросить Дава установить утром замок на двери подвала в первую очередь. Она тихо постучала, прежде чем открыть дверь. — Рум? Ужин готов. Румпельштильцхен стоял у открытых французских дверей. Легкий ветерок проникал в комнату из сада. Розы только начинали цвести и их аромат напомнил ей те теплые ночи, которые она провела с ним в Темном замке. Она соскучилась по своему бывшему дому, несмотря на напряженность царившую между ними тогда. Белль медленно подошла к нему, удивляясь тому, что он уже сбросил с себя пиджак и галстук. Ее руки легли на плечи, мягко разминая его напряженные мышцы. Румпель рефлекторно дернулся, но не отстранился от нее. Белль могла бы сказать, что он был обеспокоен, несмотря на то, что она всеми способами старалась вернуть его рутину. Вместо того, чтобы подтолкнуть его к тому, что его могло беспокоить, Белль дала время, чтобы он начал разговор сам. — Белль… — благоговейно сказал Румпель, со вздохом. — Почему ты здесь? — спросил он, склонив голову. Его мягкие волосы упали ему на глаза, словно он пытался скрыться от нее. — Потому что я хочу быть здесь, Румпель, — не колеблясь, ответила она. Ее ладони нежно поглаживали его руки вверх и вниз, пытаясь успокоить мучивших его демонов. — Я хочу быть здесь, с тобой. — Ты заслуживаешь лучшего, чем быть прикованной ко мне, Белль. Ты должна быть на свету, а здесь нет ничего, кроме тьмы. Белль вздохнула, обходя и становясь близко к нему. — Ты не можешь говорить мне, чего я заслуживаю и тебе не разрешено отправлять меня куда подальше. Я здесь ради тебя и я останусь. Я не оставлю тебя. — Этот город ненавидит меня, — прошептал он с кривой ухмылкой. — Не то, что я обвиняю их, конечно. Но судя по книге, я обнаружил, что владею слишком большим количеством имущества. Они боятся меня, зная, что я обладаю властью, имея возможность лишить их крова и средств к существованию, — Румпель вздохнул, его карие глаза обеспокоенно взглянули на нее, когда он поднял взгляд. — Я не думаю, что даже я нравлюсь сам себе. Ее сердце разрывалось на части видя насколько был раним и раздавлен ее муж. И она не могла ни терять ни секунды, чтобы не сократить расстояние между ними и не обнять его за талию. — Ты мне очень нравишься. Твое ведение бизнеса может быть изменено, если ты недоволен им, но это не причина, чтобы не любить себя, Рум. Его руки обняли ее, а он прижался щекой к ее макушке, цепляясь за нее, как за спасительный круг. — Как я стал таким? Что сделало меня таким холодным и бесчувственным ублюдком? — Прекрати, — возмутилась она, ее пальцы успокаивающе скользили по его спине. — Не говори о себе так. Я не согласна. Ты хороший человек, Румпель. Я вижу это в тебе… Я всегда видела это. Пожалуйста, не теряй надежды. Ты вспомнишь, кто ты есть и все встанет на свои места. Я помогу тебе. Он наклонился, пораженный слезам в ее глазах. — Почему ты так заботишься обо мне? — наконец-то задал вопрос, терзающий его на протяжении большей части этого дня. Его глаза закрылись, когда она прикоснулась ладонью к его щеке. — Потому что ты важен для меня, Румпель. Я забочусь о тебе, — это было все, в чем она могла признаться ему без его воспоминаний. Было бы слишком шокирующе для него узнать, что у него была жена и еще более шокирующе, что их отношения были не идеальны. Румпельштильцхен кивнул, возвращая свою маску на место, когда он подарил ей грустную улыбку. — Спасибо, Белль. Я думаю, что без тебя бы я пропал. Белль отстранилась и выскользнула из его объятий, взяв его руку в свою и увлекая за собой на кухню, где их ждал ужин. Возможно, Реджина была права и все, что ей требовалось, это была настоящая любовь. Она видела его сердце во взгляде, что давало ей надежду, что в конце концов он вернется к ней. — Мы пройдем это вместе, Рум. Нет ничего, чего мы не сможем, если будем держаться вместе. Сохраняй веру. Он последовал за ней на кухню, его желудок заурчал от вкусных запахов наполняющих кухню. — Я думаю, что у тебя достаточно веры для нас обоих, — сказал он, когда она поставила перед ним тарелку и наполненный вином бокал. — Но я буду стараться.