Анжелика: Игра с судьбой

Анжелика чувствовала себя опьяневшей от счастья. Весь огромный мир вдруг в одночасье уменьшился и сосредоточился в облике одного человека. В его крепких руках, поддерживающих ее, в его черных блестящих глазах, неотрывно смотрящих только на нее. Она даже не заметила, как ее посадили в шлюпку, переправили на «Голдсборо», стоящий невдалеке на якоре, и помогли подняться на палубу. Ее тут же окружили знакомые лица. Среди прочих здесь были Бернар д’Андижос, Кантор и Куасси-Ба, Орсина, Савари и Абд-эль-Мешрат. Последние бесцеремонно растолкали собравшуюся толпу и, подхватив Анжелику под локти, увели ее в капитанский салон, чтобы там беспрепятственно оказать необходимую медицинскую помощь. Абд-эль-Мешрат заставил ее выпить какую-то микстуру и, внимательно рассматривая уже почти полностью зажившее ухо, принялся подробно расспрашивать Анжелику о ее самочувствии. В это время вокруг нее хлопотала Орсина, которая, ловко переодев госпожу, тщательно расчесывала ее растрепанные волосы. Только теперь Анжелика вдруг поняла, что в каюте нет Жоффрея. В какую-то минуту он пропал из поля ее зрения, однако она не помнила, когда именно это произошло. Она точно знала, что он был в шлюпке, затем подсаживал ее на лестницу, ведущую на корабль. Но потом исчез. — Жоффрей! — позвала она. — Где Жоффрей? Тотчас она вырвалась из хрупких рук арабского доктора и выбежала на палубу. В слабом свете сигнальных фонарей она увидела, как от «Голдсборо», быстро набирая ход, отдаляются, расправив под попутным ветром огромные паруса, незнакомые корабли. В центре эскадры находился «Морской Орел», по бокам от него расположились четыре галеры. За ними полукругом выстроились шесть шебек и с десяток фелук*. На их флагштоках не было ни единого опознавательного знака кроме знамени Рескатора — красного флага с серебряным щитом в центре. Рядом с галеоном, словно сторожевые псы, остались еще две шебеки. — Что это за корабли? — спросила Анжелика у Османа Ферраджи, который оказался здесь же на палубе. — Это флот принца Исмаила, — ответил он. Анжелика проследила направление, в котором двигались суда, и увидела вдалеке еле различимые очертания белоснежного города на холме. — Они направляются в Алжир? — догадалась она. — И Жоффрей там?! На «Морском Орле»?! — Конечно! — подтвердил Осман. — Неужели ты думала, что он не отомстит за тебя?! — О нет, верните его! — закричала Анжелика и в панике бросилась к планширу. — Верните немедленно! Там же брандеры! Но не успела она произнести последнюю фразу, как ночную тишину разрезал пушечный залп. Ярко-алый столб пламени взвился над алжирской бухтой, перекрывая собой высокие минареты, и в следующую секунду до всех пассажиров и членов экипажа «Голдсборо» донесся оглушающий грохот. Это взорвались два корабля, начиненные порохом и любезно оставленные Меццо-Морте у входа в алжирскую бухту. — Жоффрей! — простонала Анжелика и без чувств упала на доски настила. *** Анжелика очнулась, когда за бортом все еще стояла глубокая ночь. Чья-то рука поднесла к ее лицу нюхательную соль, и молодая женщина открыла глаза. Она увидела, что снова находится в капитанском салоне. Скорее всего кто-то принес ее сюда, пока она была в беспамятстве. Возможно, это был даже сам Осман Ферраджи, который в данный момент сидел в дальнем углу каюты. — Мадам, как вы себя чувствуете? — услышала Анжелика рядом голос Абд-эль-Мешрата. Она не ответила. Она вспомнила, что предшествовало ее обмороку, и боль невероятной утраты затопила сердце. Как глупо! Едва обретя Жоффрея лишь на краткий миг, она потеряла его снова… Из ее груди вырвался болезненный стон, и она расплакалась. — Какова причина твоих слез, Фирюзе? — спросил Осман, поднявшись со стула и приблизившись к кровати. — Жоффрей… — еле выдавила Анжелика задыхаясь от рыданий. — Ты вообразила, что с ним произошло нечто непоправимое? Но почему? — удивленно воскликнул евнух. — Послушай! Бой еще идет! Изумленно распахнув наполненные слезами глаза, Анжелика уставилась на Османа. В следующую секунду до ее замутненного разума донесся гул пушечных залпов, и она тут же, превозмогая головокружение, вскочила с постели и бросилась к окну. В этот самый момент «Голдсборо» выполнял маневр и обходил Алжир на дальнем расстоянии с запада на восток, а окна капитанской каюты как раз выходили на правую сторону корабля, так что перед Анжеликой открылся прекрасный вид на впечатляющее своим масштабом морское сражение. Город был весь в дыму. Сизой пеленой, ярко выделяющейся на фоне ночного неба, он окутывал порт и холм. Иногда сквозь плотное марево пробивались яркие, словно зарницы, всполохи, сопровождающиеся глухим рокотом пушек, и тогда на короткий миг можно было разглядеть темные очертания кораблей. «Морской Орел» находился в центре алжирской бухты и непрерывно вел стрельбу из всех своих двадцати двух пушек. Со всех сторон его окружали юркие фелуки. Легко маневрируя поблизости, они отводили от флагмана огонь со сторожевых башен и фортов, которые, впрочем, уже не могли вести бой. Оба форта были разрушены и горели, точно факелы, ослепительным пламенем. Марокканские галеры и шебеки перекрыли вход в порт и препятствовали другим судам прийти на выручку городу. В открытом море прямо перед Алжиром несколько кораблей противника с пугающей медлительностью тонули, разломанные пополам. На водной глади, отражающей страшной красотой свет от пожарищ, виднелось множество обломков снастей, среди которых, крича и барахтаясь, пытались спастись моряки. Внезапно все замерло. Пушки умолкли и над портом нависла напряженная тишина. Алжирские галеры решили воспользоваться моментом, чтобы перестроиться в другой порядок и подойти поближе, но направленные на них в упор жерла нескольких десятков орудий поумерили их пыл. Они удалились на безопасное расстояние и теперь вытаскивали из воды несчастных, чудом спасшихся с других судов. С того места, где расположился «Голдсборо», невозможно было понять, что происходит в городе. Он по-прежнему оставался окутан дымом, словно саваном, а галеон находился слишком далеко, чтобы уловить звуки с его улиц. Прошло не меньше получаса, прежде чем корабли марокканского флота возобновили маневры. Они встали в два ряда таким образом, чтобы между ними мог пройти еще один небольшой корабль. В этот момент грянул пушечный залп. Он оказался самым оглушительным из всех, словно одновременно стреляли из сотни пушек. По отсвету пламени стало понятно, что мишенью было нечто на вершине холма. Ответных выстрелов не последовало. Вскоре из дыма появился «Морской Орел» и, сопровождаемый фелуками, присоединился к остальному флоту. Эскадра в полном составе, не потеряв в сражении ни единого корабля, ушла на остров Пантеллерия. Никто не осмелился преследовать ее. *** Когда робкие лучи зари осветили Алжир, местные жители наконец набрались мужества и выглянули на улицы. К их огромному удивлению обнаружилось, что ни один дом в городе не был разграблен, ни одна женщина не подверглась насилию, ни один мужчина не был угнан в рабство, несмотря на явно ожесточенную ночную схватку и очевидные разрушения в порту. Прежде всего были разбиты два сторожевых форта, останки которых до сих пор тлели, испуская легкий дымок. До основания был уничтожен дворец Меццо-Морте на вершине холма. Обе галеры, остававшиеся у причала, оказались потоплены и теперь, упершись килем в дно, являли над водой на всеобщее обозрение свои голые мачты. На самой высокой рее одной из них болталось на веревке тело повешенного. В его искаженных чертах лица легко можно было узнать евнуха Фарида. Опозоренный в своей смерти*, лишенный райского блаженства на небесах, он еще долго висел, служа пищей для бакланов и чаек. По всеобщему мнению сотворить подобное могли только джинны, поэтому ни один мусульманин не желал приближаться к нему, боясь навлечь на себя гнев злых духов. Меццо-Морте, разоренный и побежденный, бежал из города. Он попал в ловушку, которую сам же расставил врагу. В ожидании Рескатора, предвкушая, как унизит его, он удалил из порта все корабли, оставив только две галеры, чтобы без лишних декораций насладиться зрелищем. Этим и воспользовался Жоффрей де Пейрак. Подорвав с дальнего расстояния выстрелом из пушек оба брандера, он вошел в бухту. Никто не чинил ему препятствий. Все верные раисы Меццо-Морте оказались оторванными от своих судов, покинувших порт, а турецкие янычары под командованием Сали Хасана сделали вид, будто ничего не заметили. И не стали ввязываться в стычку двух пиратов. А все потому, что к паше Сали Хасану накануне пришел посланник от Рескатора. Он объяснил, что его хозяину нужен только Меццо-Морте, и он не тронет город, если янычары не будут вмешиваться в бой. Уполномоченный великого турецкого Дивана и сам недолюбливал итальянского ренегата за то, что тот обладал слишком сильным влиянием в городе, и втайне мечтал его уничтожить. А когда ему преподнесли щедрый дар в виде сундука с золотом, то он и вовсе тут же сделался союзником Рескатора. Сейчас он с вершины холма осматривал Алжир и радовался собственной дальновидности и тому, какую выгодную сделку заключил. Меццо-Морте бежал, оставив ему город, и он непременно воспользуется этой возможностью, чтобы укрепить здесь власть турецкого султана в своем лице, а того золота, что преподнес ему Рескатор, с лихвой хватит, чтобы устранить незначительные разрушения в порту. *** Два дня, потребовавшиеся на переход от Алжира к Пантеллерии, Анжелика спала, одурманенная зельями Абд-эль-Мешрата. Ничто не нарушало ее покой. Окруженная заботой близких друзей, она окунулась в безмятежный целительный сон, прерывая его лишь на краткие минуты, чтобы поесть и умыться. Проснувшись под вечер второго дня, она почувствовала себя удивительно отдохнувшей и словно помолодевшей на несколько лет. А когда увидела, где бросил якорь «Голдсборо», и узнала райский остров, ее душа возликовала. Флот принца Исмаила, проводив Рескатора до Пантеллерии, развернулся и убрался восвояси, оставив обе команды — «Голдсборо» и «Морского Орла» — праздновать победу в узком кругу. В данный момент все моряки, кроме нескольких вахтенных, которым по несчастливому жребию выпало нести дежурство на кораблях именно сегодня, высадились на остров, где явно намечалась шумная пирушка. Выяснив, что и Жоффрей сейчас тоже находится на берегу, Анжелика затребовала к себе Орсину и с ее помощью, насколько это было возможно быстро, переоделась в красивое платье из темно-зеленого муара и причесалась. Затем вышла из каюты и попросила матросов переправить ее на шлюпке на сушу. Подсознательно она понимала, что ее появление на пляже среди разношерстной толпы моряков, возможно, сочтут не совсем уместным, но ей это было безразлично. Пусть она нарушит все писаные и неписаные правила, осквернит традиции мусульманских народов, но она во что бы то ни стало должна увидеть Жоффрея! Впрочем, ее тревоги оказались напрасны. Стоило ей ступить на берег, она тут же узнала проходившего мимо Роже и окликнула его. Белокурый юноша, прислуживавший ей еще на «Морском Орле» до приезда в Марокко, встретил ее сияющей улыбкой. — Роже, ты не знаешь, где я могу найти монсеньора Рескатора? — спросила Анжелика. — Он там! — ответил слуга, указав на дальний конец пляжа. Но поняв, что туда едва ли возможно протолкнуться среди многочисленных мужчин, сам лично принялся прокладывать для нее путь, поманив за собой рукой. Моряки, заметив приближающуюся Анжелику, расступались и стаскивали с голов свои колпаки и шапки, приветствуя таким образом жену патрона. Жоффрей находился в глубине пляжа вместе с офицерами с обоих кораблей и несколькими гостями в большом шатре, который установили специально для них. Едва Анжелика приблизилась, мужчины тут же поднялись, радостно приветствуя даму. Жоффрей в маске Рескатора вышел к ней навстречу и, крепко обхватив за талию, одарил ласковой улыбкой. — Любовь моя, вы решили осчастливить своим присутствием наше мужское общество?! — спросил он. — Единственный, чье общество мне сейчас необходимо, это вы! — негромко ответила она. Пейрак лукаво подмигнул ей и, сопроводив под навес, усадил рядом с собой на самое почетное место, продолжая обнимать. Кто-то тут же вручил ей в руки бокал с вином. Бернар д’Андижос поднял тост: — Дорогая Анжелика! Позвольте выпить за вас! Ваш подвиг, несомненно, будет воспет и навсегда останется в легендах Средиземного моря! Анжелика удивленно посмотрела на восторженного гасконца. — Боюсь, что не понимаю вас, дорогой друг. Что же такого я сотворила?! — О, только за то, что заставили Рескатора покончить наконец с Меццо-Морте, вам следует сказать отдельное спасибо. Все ждали исхода их противостояния уже много лет. Кто-то один должен был победить. И я невероятно рад, что это оказался именно ваш супруг. Впрочем, я и не сомневался в подобном исходе битвы! — Так значит, Меццо-Морте мертв? — спросила она, оборачиваясь к Жоффрею. — Нет, к сожалению, — ответил он, и Анжелика догадалась, что на его лице под маской появилось выражение отвращения. — Я вызвал его на дуэль, но он сбежал в пустыню. — Зато Фарид болтается теперь с высунутым языком на самой высокой рее прямо посреди алжирской бухты! — с восторгом воскликнул Бернар. — Жаль, я этого не смог увидеть! Узнав о смерти евнуха, Анжелика закрыла глаза и быстро перекрестилась. — Пусть душа его обретет покой! — прошептала она. — Вы его жалеете, несмотря ни на что, Фирюзе? — спросил Осман Ферраджи, сидевший на некотором отдалении от выпивающих французов, покуривая кальян. — Конечно! Как любой человек на земле он заслуживает снисхождения и прощения. Осман одарил ее задумчивым взглядом, но ничего не ответил. Беседа продолжилась. Мужчины разговаривали обо всем на свете, смеялись и пили вино. Анжелика больше не участвовала в разговоре. Расслабившись в непринужденной атмосфере, немного опьянев от выпитого, она наслаждалась приятным вечером и особенно обществом мужа. Позволив себе неслыханную дерзость, она придвинулась к нему вплотную и склонила голову ему на плечо. Впрочем, никто из гостей не обратил внимания на подобную вольность или же сделал вид, что не замечает ее. В какой-то момент в словах Язона она услышала намек, будто Рескатор покидает Средиземное море. Анжелика обернулась к мужу, намереваясь попросить объяснений, но он жестом показал ей, что расскажет все позже. *** Веселье было в самом разгаре, когда возле ее уха прозвучал негромкий голос Жоффрея де Пейрака. — Вы не устали, моя дорогая? — Нисколько! Ведь я проспала два дня! — Тем не менее я вижу, что компания наших захмелевших друзей утомляет вас. Что вы скажете о прогулке к озеру Венеры? — О, с удовольствием! — воскликнула она. — Еще в прошлый раз я хотела искупаться в нем, но так и не осуществила свою мечту! — Так за чем же дело стало?! Куасси-Ба! — Жоффрей позвал мавра. — Проводи мадам к озеру! — А вы? — немного обеспокоенно спросила она. — Я присоединюсь чуть позже, — заверил он с улыбкой. Озеро Венеры предстало перед Анжеликой еще более красивым, чем она запомнила. Безмятежная водная гладь отражала звездное небо, и казалось, что окунувшись в него, можно познать тайны далеких планет. Куасси-Ба, чтобы не смущать хозяйку своим присутствием, скрылся под окружавшими водоем олеандрами. Анжелика не сомневалась, что он не потревожит ее уединения, но непременно отвратит любую беду, угрожающую ей. Быстро скинув одежду и бросив прямо на песок, она вошла в воду и с головой нырнула в ее теплые объятия. Анжелика любила плавать. Во времена своего детства она купалась в озерах и речушках Пуату, а в бытность хозяйки «Красной Маски» нередко приходила на рассвете к Сене, чтобы освежиться перед длинным и изнуряющим днем полным забот. Позже, став придворной дамой, она также не отказывала себе в поездках с Двором, на которых среди прочих увеселений предполагались купания в различных водоемах. Но те времена ушли безвозвратно. Казалось, это и вовсе было в другой жизни. Париж и его водная артерия — Сена, остались далеко. Ее холодные и темные воды не шли ни в какое сравнение с бирюзовой водой озера Венеры, сквозь которую просвечивалось золотистое песчаное дно. Словно гибкая русалка, Анжелика перевернулась на спину и, устремив взгляд к звездному небу, легла на поверхность воды, позволив ей качать и баюкать ее. Она раскинула руки и улыбнулась. Просто так, без какой-либо причины. Просто, потому что была молода и красива, вокруг нее, куда ни глянь, простирался райский пейзаж, а сложное испытание осталось позади. Она чувствовала себя счастливой. Именно такой, подобной нереиде,* увидел ее Жоффрей де Пейрак, когда через некоторое время спустился к озеру. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Анжелика тревожно встрепенулась, но, заметив мужа, сразу же успокоилась. Нырнув в последний раз, она поплыла к берегу. Достигнув мелководья, она встала и, совершенно не стесняясь своей наготы, будто античная богиня Любви, рожденная из морской пены, пошла навстречу к мужу. По ее коже, казавшейся в свете луны серебристой, стекали капельки воды, волосы, словно длинные лианы, прилипли к спине и плечам. Ослепленный божественной красотой жены Жоффрей на мгновение прикрыл глаза, но, как только она приблизилась к нему, снял с себя черный плащ и, завернув в него Анжелику, притянул к себе. — Великолепная Афродита! Не будете ли вы столь снисходительны к простому смертному, очарованному вами, что согласитесь одарить его своим вниманием?! Она призывно улыбнулась. — Вам, мой дорогой Гефест, я отвечу согласием на все! Жоффрей хмыкнул, и Анжелика не смогла понять, как он отнесся к тому, что она сравнила его с древнегреческим богом кузнечного ремесла, но в следующий момент он подхватил ее на руки и счастливо рассмеялся. — Весьма опрометчивое обещание, богиня! — заметил он. — Почему? — поинтересовалась она, сдерживая рвущийся наружу безудержный смех. — Вы же не знаете, что я потребую от вас! — Не думаю, что это будет нечто такое, что придется мне не по нраву. — Вы даже не поинтересуетесь что это будет? — И что же? — Для начала поцелуй! Жоффрей слегка приподнял жену, чтобы ей было удобнее дотянуться до его лица и, впившись губами в ее соленые от морской воды уста, пошел вдоль кромки озера. — Куда вы меня несете? — спросила Анжелика, когда краем глаза заметила, что пейзаж вокруг нее изменился. — На Олимп! — ответил он. И супруги дружно расхохотались. Так, смеясь и шутя, то и дело отвлекаясь на поцелуи, они углубились в олеандровую рощу и вскоре оказались перед узким входом в грот, освещенный изнутри лампой или фонарем. Жоффрей опустил жену, и они вошли внутрь. Анжелика увидела, что там уже приготовлено несколько покрывал, теплые одеяла, чуть в стороне стояла плетеная корзина с легкой закуской и бутылками вина. Вокруг фонарей, также стоящих на полу, летали ночные бабочки, время от времени ударяясь с тихим стуком об их стеклянные колпаки. В дальнем конце пещеры журчал водопад. Он был небольшим, всего несколько тонких струек стекали откуда-то из-под темного свода по гладкой стене, но их вполне хватало чтобы наполнить огромное чашеподобное углубление в каменном полу, от которого поднимались едва заметные облака пара. Опустив руку в воду, Анжелика обнаружила, что она теплая, словно ее кто-то специально заранее вскипятил на огне к приходу четы де Пейрак. — Вода горячая! — с восторгом и удивлением воскликнула она. — Это термальная ванна, — посмеиваясь над детской непосредственностью, с которой Анжелика восхищалась природным чудом, пояснил Жоффрей. — Этот остров имеет вулканическую природу. Когда-то давно он извергал потоки лавы, но теперь вулкан уснул. Магма больше не вырывается на поверхность, оставаясь глубоко под землей. И подогревает множество таких бассейнов по всему острову. Анжелика не единожды слышала от своих подруг в Париже и при Дворе о полезных свойствах горячих источников, но ни разу не видела их воочию и тем более не испытывала на себе. Не желая упускать подобную уникальную возможность, она скинула с плеч плащ и, воспользовавшись несколькими каменными уступами, как ступенями, опустилась в чашу. Жоффрей в это время проверил, все ли необходимое слуги принесли для их небольшого ужина и, разлив по бокалам вино, присоединился к жене. Раздевшись, он также вошел в воду и, расположившись на подводной скамье образовавшейся из застывшей много веков назад лавы, притянул Анжелику к себе на колени. Он больше не смеялся и даже не улыбался. Супруги долго сидели молча, обнявшись и обмениваясь поцелуями, наслаждаясь присутствием друг друга и ощущая, как незримые нити глубочайшей любви все крепче привязывают их друг к другу. Они невольно вспоминали ужасные часы разлуки и невыносимой тревоги, которые им довелось пережить, и с содроганием предполагали, каким трагичным мог бы стать иной исход событий. Ласково проведя рукой по ее лицу и прикоснувшись к изувеченному уху, Жоффрей тихо проговорил: — Я плохо берег вас, мое сокровище! И едва не потерял! Что-то в его голосе показалось Анжелике необычным. Возможно то, что на последних словах он едва уловимо дрогнул. Она не была уверена, что слух не обманул ее, ведь Жоффрей де Пейрак никогда в жизни не выказывал слабости. Даже перед казнью много лет назад он не был сломлен. Так неужели Меццо-Морте был прав, когда говорил, что она — Анжелика, единственная слабость бесстрашного Рескатора?! Немного отстранившись, она заглянула ему в глаза, пытаясь отыскать ответ на свой вопрос. Они были наполнены таким количеством невыразимой любви и страсти, что Анжелика задрожала. В свете ламп она отчетливо увидела, что в его черной, словно вороново крыло, шевелюре появились седые волоски на висках. И представив, какой, должно быть, шок пережил он, получив ту злополучную шкатулку от Меццо-Морте, ее сердце затопило нежностью. — Правда в том, что я больше не могу жить без вас, — снова заговорил он. — Десять лет назад это казалось возможным, но теперь, снова заполучив, я не могу отказаться от вас! Это выше моих сил. Любимая моя! Ты окончательно и бесповоротно похитила мое сердце! Его руки блуждали по ее спине все настойчивее и сильнее, и Анжелика неистово прильнула к мужу. Эмоции захлестнули ее, мысли спутались, и она испугалась, что не сможет выразить всю силу ответной любви словами. Тогда она просто всем телом и душой устремилась к нему и позже, предаваясь любовным ласкам, со всей откровенностью, на которую только была способна, дарила ему себя, получая взамен не меньше. Золотая пелена сладострастия отгородила их от земного мира, и они растворились в вечно новом и неизменно удивляющем водовороте чувственности. Не зная пресыщения, они пили из источника истинного наслаждения, и Анжелике казалось, что никогда она еще не была так упоена, как сейчас. Никогда еще губы Жоффрея не были столь нежными, его руки столь сильными, а объятия столь властными. В Стране Любви ему не было равных. Каким-то чудом он каждый раз находил новые неизведанные тропы и терпеливо и смело вел по ним Анжелику к ни с чем не сравнимому блаженству. И она шла за ним. Не боясь заблудиться и потеряться в этом огромном царстве, она следовала за ним, освещенным пламенем желания, покоряясь и подчиняясь его мастерству и умению, зная, что они непременно достигнут вершин восторга. Спустя время, лежа на покрывале в объятиях Жоффрея, бережно укрытая теплым одеялом из верблюжей шерсти, пока их утомленные негой тела отдыхали, она думала о том, что эта ночь преподнесла им обоим удивительный дар. В этот раз они познали чувство, определение которому Анжелика не могла подобрать, но которое было гораздо сильнее телесной привязанности и даже любви. То были крепкие и незыблемые узы, что, не сковывая и не лишая свободы, тем не менее давали четкое осознание, что отныне они вдвоем составляют нерушимое целое, неподвластное никаким невзгодам. Но оставалось еще кое-что. Анжелика вспомнила слова Язона, произнесенные ранее на пляже, о том, что Рескатор намеревается покинуть Средиземное море. Посмотрев на мужа, она спросила: — Жоффрей, это правда, что вы уходите из Средиземного моря? — Да, — ответил он, не переставая пропускать сквозь пальцы ее подсохшие и вернувшие золотистый оттенок волосы. — Но почему? Ведь вы обрели безграничную власть! И теперь хотите все бросить? — Подобное могущество ставит меня в весьма уязвимое положение, — сказал он. — Ведь я остаюсь христианином на службе у двух султанов. Пока они закрывают глаза на подобный — с их точки зрения — чудовищный недостаток, но вполне возможно, что рано или поздно придет время, когда они потребуют от меня принятия мусульманства. А я не хочу добавлять вероотступничество к своим и без того многочисленным грехам. К тому же обретение власти никогда не являлось для меня самоцелью. Я всегда хотел созидать, изучать науки, познавать тайны земных недр, природы, женского сердца… Приподнявшись на локте, он одарил ее ласковой улыбкой. — Но самая главная причина, по которой я покидаю эти воды и земли — это вы! Анжелика удивленно посмотрела на него. — Вы не должны больше оставаться саидати Фирюзе, — пояснил он. — Я намерен вернуть тот титул, который принадлежит вам по праву. Что скажете на это, графиня де Пейрак?! Потрясенно уставившись на мужа, она несколько раз открыла и закрыла рот, словно рыба выброшенная из воды, не в силах найти ответа. — Неужели это возможно? — наконец прошептала она. — Почему нет?! Выбирайте христианскую страну, которая вам по нраву, на любом из континентов, и мы совместными усилиями добьемся этого. Окончательно сбитая с толку, Анжелика отстранилась от него и внимательно вгляделась в лицо мужа. — Жоффрей, подобные шутки не кажутся мне веселыми. — Я не шучу! — серьезным тоном заявил он. — То есть, вы действительно верите в возможность того, что король когда-нибудь передумает и вернет вам титулы и земли?! Все это видится мне невыполнимым, не говоря уже о том, что это слишком опасно! — Значит, надо сделать так, чтобы я стал необходим Его Величеству живым и восстановленным в правах. К тому же прошло много лет, былые обиды могли забыться. Анжелика замотала головой. — Нет, он ничего не забывает. И никогда не простит! — Дорогая, зачем вы заранее предрекаете нам неудачу? Малодушие вам не к лицу! Получилось же у меня достигнуть могущества на Средиземном море?! Почему же вы считаете, что мне не под силу провернуть подобное еще раз, но уже среди наших соотечественников? Тем более, что мы вернемся не с пустыми руками. У нас есть верные друзья, корабли, золото, которое продолжает добываться на моих рудниках… Это уже немалый задел на успех. Он нежно провел тыльной стороной кисти по овалу ее лица, шее, спустился вниз вдоль руки и крепко сжал ободряющим жестом ее ладонь. — Мне уже не раз приходилось начинать все с начала. Судьба распорядилась так, что немало дорогих мне людей из моей прошлой жизни присоединились ко мне в нынешней. Я приказал им забыть самое имя граф де Пейрак и называть меня не иначе, как Джафар или Рескатор. Теперь настал час вернуть все на круги своя. Этот путь не будет легким, и мы еще много лет не сможем вернуться во Францию, но вдали от нее, трудясь на ее благо и на благо людей, которые доверили мне свои жизни, во славу предков, мы отвоюем то, что наше по праву рождения! Выдержав недолгую паузу, он поднес ее руку к губам и поцеловав спросил: — Что скажете об Испании? Анжелика промолчала. — А о Голландии? Или Англии? Она снова ничего не ответила, все еще полагая, что он просто забавляется. — Тогда, быть может, Америка: Новая Англия или Новая Франция? Акадия? Мэн? Там живет много французов и достаточно свободной земли, на которой можно обосноваться… Анжелика неуверенно засмеялась. — Ах, Жоффрей, все это очень странно! Вы действительно хотите, чтобы именно я выбрала, где нам жить?! Но это же неправильно! Жена должна следовать за мужем, а не наоборот! — И тем не менее именно вам придется сделать выбор, — с улыбкой сказал он. — У вас получится! Я верю в вашу женскую интуицию, которая подскажет верный ответ. Помнится, вы рассказывали мне, что в детстве мечтали уехать в Америку и будто бы сам пастор Рошфор — знаменитый путешественник — поведал вам о ее чудесах?! — Но это на самом деле так! Я ничего не выдумала! — возмутилась Анжелика, однако взглянув на Жоффрея и увидев его ироничный взгляд, поняла, что он, как обычно, лишь подтрунивает над ней. Она залилась счастливым смехом. — Так и быть! Ваша взяла! Поедем в Америку! Анжелика обняла мужа за шею и прильнула к его устам в жарком поцелуе. _____ *Фелу́ка — небольшое судно с косыми треугольными парусами. *Смерть через повешение — самая позорная смерть для мусульманина. Такой вид казни, как считают исламские фундаменталисты, закрывает для верующего двери в рай. *Нереиды (др.-греч. Νηρηίδες) — в древнегреческой мифологии морские божества, нимфы, дочери Нерея. Нереиды ведут идиллически-спокойную жизнь в недрах моря, развлекаясь мерными движениями хороводов, в такт движению волн; в зной и лунные ночи они выходят на берег, или устраивают музыкальные состязания с тритонами, или на берегу, вместе с нимфами суши, водят хороводы и поют песни.