Омежья суть

Проходили недели, дни сменяли друг друга и вот настал период, который все учащиеся действительно ненавидели — промежуточная аттестация. Учителя заваливали домашней работой, давали дополнительные материалы, да еще и проводили подготовительные тесты практически каждый урок. Всё это казалось непосильным даже для того омеги-заучки, которого Энрике задирал уже несколько месяцев. А теперь представьте положение самого Эна: нужно было показать хорошие результаты, чтобы не разочаровать родителей. При этом он каждый день должен был проводить время со своей компанией и бездельничать на уроках. Вот и оставалось только самостоятельно учить все темы у себя в комнате под покровом ночи. После пары дней такой подготовки под глазами засели темные круги, которые юноша старательно скрывал косметикой. А еще хуже было то, что, несмотря на все его старания, в голове не оставалось ровно ни-че-го. И на то было довольно явная причина — красивый китаец, твёрдо засевший в голове Энрике. Вообще, Джун Пак (именно так его звали) был корейцем, но Питер и вся его компания звали его именно китайцем, поэтому Эну это прозвище уже приелось. За пару месяцев учебы в одном классе, омега узнал, что этот парень является капитаном школьной футбольной команды, да и к тому же одним из лучших учеников на потоке. Однако, со слов Питера, Джун — лицемерная сволочь, которая лижет всем жопы и поэтому всегда оказывается в первых рядах. И Энрике в какой-то мере смог в этом убедиться: китаец никогда не перечил учителям и всегда был очень обходителен. Даже когда к нему клеятся шлюховатые омеги или беты, он всегда очень вежливо им отказывает. Из-за этого Энрике оставил за ним прозвище «ангелочек», которое продолжал выкрикивать альфе, когда тот утешал очередного задетого омегой парнишку. Джун не имел какой-то постоянной компании, тем не менее, был вхож практически везде. Его любили учителя, у него было много верных друзей и хороших знакомых. Он постоянно улыбался и громко смеялся, но стоило ему перевести взгляд на Энрике, его лицо тут же становилось серьезным, а во взгляде читались насмешка и презрение. — Он никогда нас не любил, — сказал однажды Питер, — но ты, зайчик, приглянулся ему меньше всего. После этих слов, у Эна проснулось чувство совершенно непонятной ему самому злости и желание показать этому альфе, кто тут кого презирает. Он стал одеваться еще откровеннее и вскоре стал походить на Мартина, совершенно перестал держать язык за зубами, а после школы курил прямо около школьного двора так, чтобы Джун непременно его заметил. Только вот альфе было совершенно все равно. Энрике действительно не любил этого альфу. А тот факт, что омегу реально тянуло к нему, заставлял ненавидеть еще больше. Эну нравилась внешность альфы, нравилась манера его речи, его цитрусовый запах, маленький шрам над правой бровью, дурацкая привычка высовывать язык и хмурить брови, когда он на чем-то сосредотачивается, его улыбка, глаза, которые становятся похожими на полумесяцы, когда он смеется и даже этот презрительный взгляд в его сторону. Ему нравилось всё.

***

Предложения в параграфе казались совершенно бессмысленными, а буквы плыли перед глазами. Энрике устало потянулся и взглянул на часы. На циферблате горели красные цифры «3:28». Он уже несколько долгих часов мучался над конспектами, но нужные мысли никак не хотели укладываться в голове. Вместо них там давно поселился образ «чудесного ангелочка», от которого тянуло блевать. Омега обреченно зажмурился и потер переносицу. «Нужно покурить», — шепнул он сам себе. Эн очень редко позволял себе курить дома, но сейчас это казалось жизненно необходимо. Он взял пачку сигарет, телефон и открыл окно на распашку. Тут же его обдало волной холодного воздуха, из-за чего по телу прошлись мурашки. Он сел на подоконник и, будто забыв о семидесятиметровой высоте, свесил одну ногу вниз. Он неспешно закурил и разблокировал телефон. Уже по привычке зайдя на страницу злополучного альфы, он хмыкнул, обнаружив, что тот все еще в сети. Он медленно облокотился на открытую раму и сделал глубокую затяжку. — Черт возьми, что со мной, — прорычал омега и, открыв журнал вызовов, набрал номер. — Да? — Ответил сонный голос спустя пару гудков. — Спишь? — Немного, — парень тихо посмеялся, заставляя Энрике улыбнуться в ответ, — что-то случилось? — С чего ты взял? — Энрике взял еще одну сигарету и снова закурил. — Ты так давно не звонил мне, да и в школе постоянно избивал, а тут… — парень замолчал ненадолго, — ты что, опять куришь? — Сэм, ты же знаешь, — устало вздохнул омега, — я не мог общаться с тобой в школе. — Да, знаю, — так же устало ответили на другом конце, — потому что я забитый очкарик, от которого нет никакого прока. — Сэм, пожалуйста, не надо. Ты знаешь, в каком я положении. — А что мешает из него выйти? Вот просто так взять и подумать хоть раз о чувствах окружающих? — Я думал о тебе, правда, — он зажег третью сигарету, — я всегда думал о тебе. — Лжешь, — холодно ответил говорящий, — я всегда любил тебя, Энрике. Любил, как лучшего друга, как верного товарища, а ты втоптал меня в грязь. Унизил, растоптал мои чувства и плюнул в лицо. — Прости, Сэм… — Тише, — перебил его парень, — не извиняйся. Зачем ты вообще позвонил? — У меня проблема, — дрожащим голосом сказал Эн, — и только тебе я могу её доверить, — оба юноши выжидающе замолчали и лишь через минуту омега продолжил, — мне кажется… Кажется, я влюбился, Сэм. — Совсем тихо, на грани слышимости сказал он и шумно выдохнул. — Я очень сочувствую, — спустя еще минуту молчания сказал парень. — Сочувствуешь? — Сочувствую. Надеюсь, ты испытаешь то же, что я испытал когда-то. Что ты поймешь, какого это, получать одну только ненависть от того, кем так сильно дорожишь. После этих слов в трубке послышались короткие гудки.

***

В эту ночь Энрике так и не смог уснуть, а поэтому утром чувствовал себя как выжатый лимон. На спех одевшись и накрасившись, он незаметно проскользнул мимо родителей к выходу и скрылся за дверью. Уже около школы он спрятал в портфель спортивную кофту, под которой скрывался черный топ с длинными рукавами, и взъерошил волосы. Около высокого забора, как и обычно стояли его друзья и медленно втягивали табачный дым. — Энрике! — Как всегда бодро выкрикнул Питер. — Ты чего это такой разбитый? — с глупой усмешкой спросил альфа. — Пит, иди в жопу, — недовольно пробурчал омега, попутно легонько съездив другу кулаком в живот. Первый урок прошёл спокойно, Эн даже смог немного поспать. Но дальше все как-то не заладилось. Эн был настолько уставшим, что даже на заманчивое предложение окунуть очередного очкарика головой в унитаз ответил отказом. Всю перемену он безжизненным взглядом пялился на стену, а в голове не было ни одной мысли. Когда прозвенел звонок и большинство учеников было на месте, учитель объявил о работе в парах. Сегодня преподавателя математики не было в школе, поэтому три урока подряд они должны были выполнять небольшую проектную работу. Суть распределения была следующей: учитель вытаскивает из баночки имя ученика и тот выбирает свою пару. — Энрике Браун, — объявил учитель и посмотрел на парту, где сидел омега, — выбирайте себе пару. — Выберете сами, мне все равно, — сказал он равнодушным голосом. Эти слова и стали главной ошибкой сегодняшнего дня. — Что ж, тогда вашим напарником будет Джун Пак. Омега тут же окончательно проснулся и испуганно опустил голову. Он не слушал учителя, когда тот говорил о теме проектов и о рекомендациях к выполнению. Лишь когда он пожелал ученикам плодотворной работы, Эн опомнился. Как ни в чем не бывало, стараясь скрыть своё волнения и казаться наиболее равнодушным, омега пододвинул свою парту ближе к парте альфы и нагло посмотрел на него. — Есть идеи? — Альфа приподнял брови в вопросительном жесте. — Я даже тему не знаю, — Энрике откинулся на стуле и прикрыл глаза. — Слушай, — Джун отвернулся и как-то устало потер переносицу, — оставь это, — он показал на Эна ладонью, — мне дествительно нужно «отлично» за эту работу. — Может тогда сам все сделаешь, а? — Эн нагло улыбнулся, но смотря на равнодушное лицо альфы, тут же убрал глупую усмешку с лица. — Хорошо, просто не мешай мне. — Ох, ну и зануда же ты, — обреченно вздохнул омега и прилег на парту, не отрывая взгляда от китайца, — А ты когда-нибудь веселишься? — Если для тебя веселье — это унижать других, бухать в подворотнях, курить и трахаться с кем попало — то нет, я не веселюсь, — передразнивая тон омеги на последних словах, сказал альфа. — Ну зачем же так грубо, — надулся юноша. — Хочешь сказать, я ошибаюсь? — подняв одну бровь, спросил Джун. — Я вот понять не могу, ты папочку своего боишься что ли? — Хитро улыбнулся Эн. — Попадешься и все, да? — Продолжал дразнить омега. — Лучше заткнись, — прошипел альфа, оставляя ручку и сжимая кулаки. — Ох, — Энрике был искренне удивлен такой реакцией, он впервые видел, чтобы альфа злился, — значит я прав? Пай-мальчик, который боится своего папочку? — Продолжал подливать масло в огонь омега. — А он тебя бьет? Всегда спокойный Джун резко изменился в лице. Его зрачки расширились, он быстро вдыхал воздух, а губы были поджаты. Он встал, схватил Эна за запястье и под удивленные взгляды одноклассников, вывел из класса. Альфа буквально тащил за собой Энрике, ни на секунду не замедляя шаг. А когда из длинного коридора они свернули в уборную, он отшвырнул омегу к стене, заставляя того сесть на пол. Он медленно подошёл к нему, сел на корточки и схватил омегу за тонкую ткань топа, притягивая к себе. — Не смей, — тихо начал он, — слышишь? Не смей никогда говорить о моем папе! — Он сорвался на крик, заставляя и без того напуганного Эна сжаться. — Только не по лицу, — омега дрожащими руками прикрыл глаза. — Ты думаешь, я буду бить омегу? — Альфа возмутился и толкнул его обратно к стене так, что тот ударился об кафель. — Тем более такого, как ты? — Он выделил последнее слово и наклонился к уху Энрике. — Ты даже этого не достоин, слышишь? — прошипел Джун и поднялся на ноги. — Я скажу, что ты приболел, — с наигранной заботой улыбнулся он, — а теперь проваливай. Стоило только альфе выйти за дверь, Энрике почувствовал сильное головокружение: запах озлобленного альфы пропитал всё помещение, а место ушиба сильно болело. Он осторожно поднялся и держась за стену добрался до раковин. Подняв голову и посмотрев в зеркало, омега понял, что по его щекам стекают немые слезы. Он судорожно умылся и вышел из уборной. Около двери стоял его рюкзак.