Дефект массы или масса дефектов

...Гребаная Новерия. Тут холодно настолько, что кажется, будто кромки шлема вот-вот примерзнут к щекам, и отдирать их нужно будет вместе со шкурой. Хрен с ним. Одним шрамом больше… Гребаный «Цербер». Откуда столько, мать их? Лезут из каждого угла, с каждой лестницы, из каждой двери, будто бело-желтые бронированные тараканы. Еще один. Еще пара. Ловите в зубы, ублюдки. Гребаные капсулы с какой-то хренью имени «Жнецов». С каких пор стало получаться чувствовать собственной кожей, где в данный момент находится Шепард? Дело-то, по сути, нехитрое — отстреливать бело-желтых, пока она обходит защиту на консоли, но концентрацию все время сбивает навязчивое ощущение — она там, за спиной. Будто большое горячее пятно то туда, то сюда перемещается по телу, бегает промеж лопаток — это Шепард, реагируя на кряхтение радиосвязи противника, мечется около сбоящей клавиатуры. Гребаный Кайдан! Таскается за Шепард хвостом с того самого момента, как вернулся на «Нормандию». Видать, старательно пытается выслужиться, а то и подлезть обратно под крылышко. По слухам, у них что-то там было, и от мысли об этом «чем-то» сводит зубы. Даже теперь, когда краем глаза удается выхватить голубоватое свечение его биотического щита где-то по левую руку. Аленко ковыряет тяжелых бойцов «Цербера» в час по чайной ложке, осторожничает, высовываясь лишь тогда, когда стихает «очередь». Дело идет туго. Гаррус бы давно уже встал в полный рост, снял сразу троих за один присест, получил бы, конечно, и свою пулю в хитиновую рожу, отплевался бы от синей кровищи и встал снова. А этот… — Ну что, последний бой, коммандер? — майор хрипит из последних сил, меняя обойму на своей девчачьей стрелялке. Пошути еще, придурок, пошути так, и придется тебе вмазать прямо здесь! Новая партия бронированных тараканов. Как же иначе... — Эй, майор. Когда все стихает, Аленко поднимается на ноги, размазывая по холеной роже кровь — из ушей, из носа. — Живой? — Я... в порядке, Джеймс. Наверное, пора выдвигаться к точке, где нас подберет Кортез? А то мы не знаем… Майор, мать его, Очевидность. Злиться сил уже нет. Шепард хватает очередную жнецовскую хрень и осторожными перебежками движется к выходу с базы. Эстебан в радиомодуле что-то почти связно вякает. Жив, куда он денется. Эстебана так просто не снять. — «Атлас»! Ну спасибо, что предупредил, майор. А теперь вали, прячься за ящик. Не путайся под ногами. Гребаный Гаррус! Это он, щербатая рожа, научил Шепард управляться со снайперкой. И теперь она бесстрашно карабкается по лестнице, надеясь «снять» сидящего в роботе штурмовика сверху. Горячее пятно под кодовым названием «Шепард — там» смещается куда-то на затылок. Майор Аленко поблизости, нервно орудуя дрожащими лапками, пытается убрать с «Атласа» чертов мерцающий щит. Силенок у него уже, почитай, и нет — белый, как стенка. Но все еще пурхается. Ладно, ты — мужик. Все поверили, правда. Но лучше не высовывайся. Ну что, Джимми. Тебе прикрывать. Как обычно… Гребаный Кортез! Ну подберись же ближе, скотина! Болтаешься в метре от площадки, будто «Кадьяк» — это детская качелька. — Ближе, Эстебан, ближе, mal haya! Рука Шепард тяжело давит на плечо. Ее «Богомол», видимо, придется взять в зубы, чтобы взобраться на «челнок» и втащить туда разом и винтовку, и саму Шепард. Горячее пятно расплылось на весь бок, спину, бедро — но теперь это совершенно реальное ощущение. Шепард висит почти безжизненно, и только ее поверхностное дыхание в микрофон радиомодуля оставляет надежду, что все не так уж хреново. Гребаное ожидание. Хуже нет. — Ну, как дела в отсеке, лейтенант? Горячее пятно на затылке кажется невозможно приятным. — Вы… что-то хотели, коммандер? Шепард улыбается, подходит ближе, едва заметно подволакивая ногу. Доктор Чаквас все-таки почти фея. Добрая волшебница с большим страшным шприцем. — Хотела лично поблагодарить за то, как ты отработал на Новерии. И… спасибо, что не сломал мне вторую ногу, забрасывая в «челнок». Не ржи, Эстебан. Никто тут вовсе не покраснел. — Да не за что. Обращайся, Лола.